Раньше я не мог уйти, потому что был маленький, но теперь смогу.
Да никуда ты ещё два года не денешься, пока тебе семнадцать не стукнет. Эта твоя кровная защита держится только на нашем доме, поэтому Дамблдор костьми ляжет, а тебя от нас не выпустит. Просто постарайся, чтобы при нас ничего вашего не случалось.
У меня чуть не вырвалось "какая защита, на вашем доме нет ничего наколдованного", но в последнее мгновение я сумел удержаться. Правильно мне говорили, импульсивностьзло, а импульсивность магазло в кубе. Не был бы я таким импульсивным, сидел бы я сейчас в крыле для опасных экспериментов и занимался бы донастройкой портала, но нет, приспичило мне поджарить хвост проклятому бесёнку.
Я поговорю с Дамблдором...неуверенно пробормотал я вместо этого, потому что чужая память не хотела выдавать мне никаких сведений о Дамблдоре. Хотя если судить по тому, что по моим делам он побежал как кипятком ошпаренный, я был ему здорово нужен.
Не выпустит он тебя, парень,где-то даже сочувственно повторил Вернон.Нас не выпустили тебя не выпустит. Я таких людей знаю, они своего из рук никогда не выпускают, да и чужое не забывают прихватывать. Если бы ты поработал с заказчиками с моё, ты сам бы знал. Пока ты у нас, просто не осложняй нам жизнь.
Но и вы мне её не осложняйте,не преминул добавить я.
Ничего этого вашего в моём доме я всё равно не позволю. Разнесёшь полдома, а исправлять кто будет?
Не разнесу, не маленький уже.
Ещё два года потерпишь. Я еще внуков своих хочу увидеть. А сейчас лучше уйди к себе и не высовывайся, Дадли вон из-за тебя чуть жив.
О жизни своего предшественника здесь я ничего не знал, но по имеющимся данным не мог не признать правоту Вернона. Тем более, что при должном подходе тот оказался способен быть вменяемым. Я без пререканий поднялся наверх, надеясь на подсознательную память тела, и, действительно, ноги сами принесли меня к обитой железом двери с несколькими замками и засовами на ней. Помимо них, в ней было отверстие наподобие тюремного окошечка для разноса пищи.
Войдя в комнату, я невольно остановился сразу же за дверью. Насколько во всём доме было чисто, настолько здесь было грязно. Побрезговав сделать хотя бы ещё один шаг, я прошёлся Очищающим Взглядом по полу, по всяким поверхностям и по всем углам комнаты, включая углы под потолком, а затем наслал заклинания очистки и отбеливания на незастланную постель. Стало получше, но вещи лежали в беспорядке. Их разборку я оставил до завтра и улёгся спать, заперши дверь заклинанием. Я еще не заснул, когда за дверью послышались крадущиеся шаги и осторожный скрип задвигаемого засова.
Пятая за нынешний вечер сова притащила письмо где-то около полуночи. Оно предназначалось Петунии и так ревануло на весь дом, что я проснулся и подскочил на своей кровати. Громоподобный старческий голос изрёк всего одну фразу:
"Петуния, вспомни моё последнее слово!"
2.
Утро я начал с застилания постели, очистке и подгонке на себя одежды, утреннего туалета и душа. Когда я спустился на кухню, все Дурсли, в том числе и отлежавшийся после нападения тварей Дадли, сидели там за столом и завтракали какой-то малоаппетитной зеленью. Впрочем, я был так голоден, что съел бы даже её.
Остановившись в дверном проёме, я поискал глазами на столе свою тарелку, которой не обнаружилось. Головы Дурслей повернулись ко мне.
Доброе утро!сказал я согласно общеизвестному правилу, что с друзьями нужно быть вежливым, а с врагами ещё вежливее.
Как ты вылез оттуда, мальчишка?грозно вопросил Вернон, подзабывший вчерашний урок.Я же запер тебя в комнате!
Похоже, вчера я поторопился, когда решил, что он способен быть вменяемым.
Скажите спасибо, что я культурно открыл засов, а мог бы и грубо вынести дверь,любезно сообщил я.Знаете, по утрам бывает нужно в туалет.
Ты наказан!упрямо прорычал он.
Я вернусь в комнату, когда позавтракаю. У меня всё равно там дела.
Ты не получишь никакого завтрака!
Серьёзно? А знаете, когда я голодный, я очень злой.
Меня это не касается, мальчишка!
Значит, сейчас коснётся,я провёл Очищающим Взглядом по тарелкам Дурслей, и с них исчезла вся еда.Поголодаю в компании, а то одному голодать скучно.
Ты что наделал, мальчишка?не выдержала уже Петуния, увидев, что я покусился на её хозяйскую вотчину.
Вы не получите ни крошки еды, пока её нет у меня,я сложил руки на груди и прислонился к косяку двери.
Вернон попытался вскочить, с написанным на лице намерением кинуться на меня и потрясти за грудки, но я уже озаботился магическими оковами, приковавшими всех троих к стульям. С прилипшим к заднице стулом особо не разбегаешься, поэтому он вынужденно опустился на место. Пользуясь суматохой, Дадли протянул грабку к тарелке с хлебом, но я отодвинул тарелку у него из-под рукиразумеется, магическим способом.
Ма-ам, а чего он?!разобиженно взвыл толстяк-младший, догадавшийся, что тарелки сами по столу не двигаются.
Дадлик, помолчи,испуганно вскинулась Петуния.
Ты не заслужил, чтобы тебя кормили, дармоед,проворчал мне Вернон.
Детей везде кормят просто так, детям для этого не нужны заслуги,сообщил я.А то ведь детки вырастут и припомнят всёи хорошее, и плохое. У меня найдётся припомнить вам что-нибудь хорошее?
Гарри...обессиленно начала Петуния и словно бы иссякла на полуслове.
Ага, уже не мальчишка и не дармоед, а Гарри,констатировал я.Так, пожалуй, скоро и поесть дадут. Хотя я и сам могу о себе позаботиться.
Я оторвался от косяка и прошёл мимо Дурслей к холодильнику. В белом агрегате оказалось на удивление унылокакие-то травки, листья, какие-то жёсткие корнеплоды, а на дверце выстроился рядок баночек с аурами сомнительного качества. Я открыл одну и понюхална запах тоже было несъедобно.
Что это за хрень?обратился я к ошалевшей от моей бесцеремонности Петунии.
Обезжиренный йогурт...дрожащим голосом ответила она про баночку, хотя я имел в виду весь холодильник.У Дадлика диета, ему сейчас нельзя ничего калорийного...
Зато мне можно. Вашими стараниями мне уже некуда худеть. Впрочем, я не особо в претензиичем тощее маг, тем сильнее он колдует, поэтому видите, какой я стал могущественный? Жир забивает магические каналы и затрудняет колдовство, да будет вам известно. Но сейчас я всё равно намерен поесть...я отвернулся от Дурслей и продолжил шмон холодильника. Под полупрозрачной крышкой на дверце обнаружился десяток яиц.Ого, яишенка...
Чужая память наотрез молчала, где тут что и на чём стряпают, но я отбросил мысли и положился на подсознание, в котором хранились умения бывшего Гарри. Парень, видимо, постоянно трудился на кухне, потому что мои руки сами нашли всё необходимое и наскоро смастерили яичницу из четырёх яиц. Не обращая внимание на возмущённые возгласы Вернона за спиной, я красиво выложил яичницу на большую тарелку и оформил парой веточек зелени. Прихватив с собой пакетик с соусом, я выставил тарелку на стол перед свободной табуреткой, где, видимо, находилось моё обычное место во время еды.
Под гробовое молчание и переглядывание Дурслей я с аппетитом умял всю яичницу вприкуску с хлебом и соусом. Опустевшая тарелка под моим взглядом стала идеально чистой и улетела обратно на полку с посудой, то же самое я проделал с вилкой, а затем со сковородкой. Сыто вздохнув, я пошёл из кухни, пожелав напоследок родственникам приятного аппетита.
Мальчишка, а мы?раздался мне вслед вопль потрясённого Вернона.
Ах да, я и забыл,я повернулся к Дурслям.Я отпущу вас при условии вашего разумного поведения. Договорились?
Чуть помешкав, двое старших Дурслей согласно закивали. Младший вконец запутался, злиться ему на меня или бояться, и находился в состоянии затяжного ступора. Я отменил магические оковы и сказал наставительно:
Если к обеду в холодильнике не будет нормальных продуктов, кое у кого возникнут проблемы. Постряпать я, так и быть, сам смогу.
А наша еда?Петуния указала взглядом на свою тарелку.Верни её!
Что пропало, то пропало,я развёл руками.Это очень маленькая потеря за то, что вы раздразнили мага. Вы могли потерять здоровье, дом, имущество или даже жизнь, а отделались парой жалких травинок. Вам невероятно повезло, уважаемые родственники.
Что-то они прочитали в моём лице, потому что все трое буквально обмерли и сравнялись цветом с бумагой. Я развернулся и ушёл в свою комнату.
Следующие три дня прошли спокойно. Около дома не появлялось опасной нежити, не прилетало никаких сов с экстренными записочками. Я редко выходил из своей комнаты и почти не пересекался с Дурслями, которые при встрече со мной старались слиться со стенкой. Холодильник был полон едыродственники прониклись моим сообщением, что сытый маг хуже колдуетно едва утолив хронический голод, накопленный еще бывшим приживалом Дурслей, я по той же причине стал питаться умеренно.
Я разбирался с наследством прежнего Гарри. Его память не желала открываться мне полностью, поэтому я использовал каждую мелочь, чтобы узнать хоть какие-то факты его жизни. Мойда, теперь уже мойдорожный сундук со школьными принадлежностями, прежде запертый Верноном в чулане, был возвращён в мою комнату, и я перебрал там каждую бумажку. Из необычного в сундуке обнаружился действующий артефакт, высококачественный и наверняка не из самых простыхплащ-невидимка, опознанный чужой памятью как семейное наследствоа также зачарованный пергамент непонятного назначения, смутно вспоминавшийся как "карта Мародёров". Помимо этого мой предшественник хранил в покосившейся тумбочке учебники и записи за предыдущие годы, сваленные там в беспорядке и, судя по слою пыли на них, не потревоженные с самого размещения. По ним я узнал, что Гарри отучился в чародейской школе четыре года, а осенью пойдёт на пятый курс. В верхнем выдвижном ящике тумбочки лежал альбом с семейными анимированными фотографиями, письменные принадлежности и растрёпанная стопка полученных писем.
Благодаря альбому я узнал, как выглядели мои отец и мать. Отец был очень похож на меня, а мать, симпатичная рыжеволосая девушка, почти на всех фото была единственной среди четверых парней. К тому же на нескольких фотографиях они с отцом были только вдвоём. Ещё один, высокий черноволосый красавчик, вызвал у меня прилив родственного чувства.
При взгляде на письма меня накрыло ощущение сильной горечи и обиды. Прислушавшись к нему, я определил, что Гарри переживал из-за того, что в записках мало сведений и что друзья от него что-то утаивают. Письма от Рона и Гермионы, действительно, были не только бессодержательны, но и переполнены намёками "знаем, но не скажем", отчего, понятное дело, парню было вдвойне обидно. Еще несколько записок были подписаны Сириусом, имя которого связалось у меня с черноволосым парнем с фотографий. В них были только тёплые подбадривающие фразы типа "держись, Сохатик" и ни единого факта, который хоть сколько-то помог бы прояснить моё положение. "Сохатик"это, видимо, было моё прозвище.
Разумеется, я наскоро прочитал все имеющиеся источники сведений, чтобы составить представление о здешней магии и почерпнуть хоть какие-то сведения о мире, в который меня занесло. Школьный учебник, где скромные азы магических наук разжёваны так, чтобы было понятно каждому ребёнкуне тот кладезь знаний, который я не вычерпал бы за полчаса, но учебников было много, около десятка на каждый курс. Поэтому весь первый день я потратил на ознакомление с материалом первых двух курсов, а еще по дню у меня ушло на третий и четвёртый курсы.
Обнаружилось также два вида валюты, обычная и волшебная. Сам я мог бы и не догадаться, но кое-что о местных деньгах всплыло у меня в памяти. Маловато, но разобраться можно.
Где-то в моём мозгу сохранялись все знания и навыкии мои, и Гарри. Иначе я не смог бы так легко освоиться с понятиями его мира и не сумел бы пользоваться кое-чем из своей жизни. Более того, если бы они пропали, я оказался бы бессмысленным, пускающим слюни идиотом, но они существовали, а я только не мог сознательно обращаться к ним. До них необходимо было докопаться, но если из памяти Гарри хоть что-то иногда появлялось, то из моей жизни вспоминался только эпизод, благодаря которому я влип в этот мир и в это тело.
Принципы восстановления воспоминаний были интуитивно понятны, но стоило мне сосредоточиться на них, как у меня развивалась нестерпимая головная боль, начинавшаяся со шрама и быстро распространявшаяся на всю голову.
В первый день я не обратил внимания на этот шрам. Обращать внимание пришлось на всё и сразу, на фоне прочего он казался незначительной мелочью. Свежий шрам на лбу, до конца еще не заживший и потому болевшийне самое частое явление у подростка, но и не исключительное, из-за него незачем было тревожиться. Только когда он стал болезненно реагировать на мои попытки достучаться до памяти, я заинтересовался им вплотную и внимательно изучил его в зеркале. На тонкоматериальном плане он оказался самостоятельной чужеродной структурой, наподобие паразита внедрившейся в мою голову.
И куда смотрели здешние лекари? Или они не разбираются в таких повреждениях, или местная медицина не способна удалить эту структуру? Хотя возможен и вариант, по которому она была подсажена в голову ребёнка умышленно, ради эксперимента или в ритуальных целяхочень уж искусственно выглядел этот шрам. Для меня было очевидно только одно: пока эта структура у меня во лбу, полноценное восстановление памяти мне не грозит и придётся довольствоваться случайными обрывками.
Если бы мне удалось вспомнить свои прежние знания, я наверняка с лёгкостью избавился бы от паразита. Если бы я сумел удалить эту дрянь, мне удалось бы восстановить свою память.
Заколдованный круг...
Избавление от шрама я поставил в задачи первостепенной важности, а пока приходилось пользоваться бракованным мозгом. Меня сильно обеспокоила опасность проколоться перед друзьями и знакомыми этого парня, ведь на второй день даже Петуния не выдержала и спросила, куда я дел свои очки. Пришлось ответить, что они потерялись, когда я спасался от дементоров. Оказывается, парень носил очки. Первые полчаса в этом теле я действительно видел плохо, но вскоре зрение подстроилось, и совиные письма я уже мог читать без очков.
Очки следовало вернуть. Я не помнил, как они выглядели, но раз они потерялись, я имел право купить любые. Задав Петунии пару наводящих вопросов, я узнал, где их приобретают в нашем районе, сразу же пошёл туда и купил новые очки. При магазине имелась служба проверки зрения, за небольшую доплату мне подобрали их идеально.
Вечером третьего дня у меня закончились учебники, и я полностью переключился на газеты. Они, как и деньги, разделялись на обычные и волшебные. Обычные лежали на журнальном столике в гостиной, их по вечерам читал Вернон, сидя на диване перед телевизором. Волшебные сначала валялись в моем сундуке и были разбросаны по моей комнате, встречаясь в самых неожиданных местах, большей частью на подоконнике зарешеченного окна, а теперь лежали ровной стопкой на тумбочке.
На подоконнике оставалась только большая птичья клетка, хотя самой птицы я нигде не видел. Подохла?
Я рассортировал газеты по дате выпуска, обнаружив только июньские и июльские номера этого года. Последний номер был с датой накануне дня, когда я угодил в это тело. По имени меня называли Дурсли и миссис Фигг, свою фамилию я узнал из повестки, мои портреты в круглых очкахя уже купил другие очки, ну да ладноисключали случайное совпадение, поэтому из первой же газеты я узнал, что яместная знаменитость по прозвищу Мальчик-Который-Выжил и самый молодой участник Тремудрого турнира, выигравший его и утверждавший, что во время заключительного тура присутствовал при возрождении Сами-Знаете-Кого. Где и когда я выжил и кого все сами знают, похоже, нужно было искать в старых номерах, а из этих было только видно, что он злодей еще тот.
В одном из номеров от начала июля была большая обзорная статья про Тремудрый турнир, благодаря которой я в общих чертах узнал свои турнирные похождения за весь учебный год, включая гибель второго хогвартского чемпиона и моё возвращение с его трупом. Из последующих июльских номеров стало понятно, что моё сообщение о возрождении злодея встало поперёк горла нынешнему правительству и оно всячески делало вид, что ничего не случилось, а я сумасшедший. Память бывшего Гарри не баловала меня сведениями, поэтому я даже не мог судить, насколько они правы.
За ужином Вернон сказал мне, что они втроём сейчас уезжают в Лондон и вернутся за полночь, а я остаюсь здесь. Напоследок он всё-таки потребовал, чтобы я здесь ничего не сломал и не испортил, пока их нет, но сделал это без огонька, скорее для проформы. После ужина Дурсли оделись, как в гости, и уехали на машине, а я вернулся в свою комнату к чтению газет.