Может быть, она на крыше? пробормотал Ли.
Или мы ее просто не видим? неуверенно ответил Джоэл.
Они выбежали из квартиры, предварительно потушив жаровню из умывального кувшина, разогнали не в меру любопытных соседей новой угрозой ареста и вышли на улицу. Под окнами дома не обнаружилось и следа крови. Они обошли все здание по периметру, перемахнули через ветхий забор на задний двор, потом залезли на крышу. Но нигде не нашлось и следа старухи или, возможно, сомна.
Ли бродил с обиженным недоуменным видом обманутого ребенка, который вместо пряника получил пустую обертку. Временами он причитал:
Да что это такое? Куда она делась?
Джоэл же молчал, хрипло дыша. Он все еще поминутно тянулся к гранатам на поясе, жалея, что не прикончил странную гадалку при первой же возможности. Но тогда его отправили бы под трибунал за убийство мирного жителя. Вот только обычные старухи не исчезают бесследно после прыжка из окна мансарды. Либо вмешался какой-то хитрый фокус некой городской банды шарлатанов, либо гадалка, как и предупреждал несчастный сомн, была не той, за кого себя выдавала. Но кемДжоэл не представлял.
Карнавал уродов какой-то! То Биф, то эта все возмущался Ли, когда они расширили область поисков до размеров района. Предварительно они вызвали на телеграфной станции команду чистильщиков, чтобы те разобрались с трупом неудачливого клиента.
Да уж, весь мир тот еще карнавал, соглашался Джоэл, немного успокаиваясь: по крайней мере, они не угодили в ловушку. К тому времени буря стихла, они видели округу и без стимуляторов. Сияние Красного Глаза кое-как пробивалось через тучи. Змей еще спал Желтым Глазом, как говорила гадалка. Ее размеренный каркающий голос врезался в память жутким знамением. О какой лавке она упоминала? Уж не о пекарне ли и Зерефе? Но Джоэл не верил ни в предсказания, ни в тайные знаки. И все же исчезновение гадалки заставляло предположить, что в городе творится нечто такое, чего не наблюдали за все двести лет. Привычный порядок вещей рушился.
Нет, я видел всяких старушек, но чтобы таких! кое-как пытался шутить Ли.
Что если это и был легендарный сомн? пробормотал Джоэл, озвучивая свои опасения вслух. Утро уже пробивалось первыми лучами, жидкая грязь, сочившаяся из-под ног, постепенно застывала, стекая последними ручейками вниз по кривым улочкам. Квартал Ткачей окутывал сизый полумрак.
Я уже ничего не понимаю, Джо простонал Ли, кидая под ноги промокший шарф: Надоело все это!
Из груди его вырвался неразборчивый скрип, напоминавший одновременно возглас возмущения и сожаления. Джоэл с участием тронул его за плечо, но Ли порывисто вывернулся, повторив еще громче:
Надоело! Сырость эта, город, тайны! Смерти все надоело!
Мне тоже, вздохнул Джоэл. Рано или поздно каждому хотелось бросить такую жизнь, особенно, если не везло. Они увязали в паутине чьей-то лжи. Терялись или не находились архивы, свидетели либо замалчивали факты, либо вовсе пропадали. Да еще в голове, как назло, крепко засело внезапное предсказание сумасшедшей старухи.
Думаю, поиски уже ни к чему не приведут. Пойдем, Ли, скоро будем дома, отогреемся, успокаивал он друга, хотя сам, продрогший и разъяренный, после ночи бесцельных поисков снова мечтательно представлял себя в роли стригаля или пахаря. Но понимал, что тайны Вермело не отпустят, пока он не найдет ответов.
Будем Будем. Только сначала разговор с Уманом будет. А я не знаю, что сказать! бушевал Ли, размахивая руками: Вот была старушка, кинулась в окошко. Старушки нет, и тела нет. Да нас в психушке так запрут!
Они брели в промозглых сумерках, сквозь которые не пробивался Желтый Глаз, обвешанные собранными с улиц Ловцами Снов. Ли плелся рядом, сутулый, с неподвижным взглядом и непроницаемым лицом. Друг без неизменной удалой ухмылки на лице напоминал стершуюся обесцвеченную фреску. Но Джоэлу не хватало сил, чтобы чем-то подбодрить его. Он уже предчувствовал разнос от Умана Тенеба.
Пробегав до самого утра по мокрым улицам, они не нашли хоть какого-нибудь логического объяснения пропаже гадалки или ее тела. Мрачное настроение усугублял неизменный дождь, а в цитадели охотников их ждали другие неприятные новости
Глава 9. Гниль
Бледно-зеленый кафель фойе первого этажа нагонял уныние. Такой же покрывал стены морга, а на нижних уровнях стены просто размалевывали едкой краской болотного оттенка, из-под которой выступали «слои истории» разных цветов, не более радостных. Вся цитадель охотников пропиталась плесневелой тоской. Джоэлу порядком надоело едва ль не каждый день задерживаться в этом месте дольше обычного: то ночи на карантине, то в архиве, то встречи с Уманом Тенебом. Его кабинет выглядел единственным приличным местом в древней лечебнице. Все остальное покрылось тленом многолетнего упадка, но мало кому хотелось побывать в обиталище напускной роскоши.
Идиоты! Какая старушка? Какое окно? гремел Верховный на подчиненных, как и предсказывал Ли, но запирать в камеру для проверки психической вменяемости все же не стал. Осыпал самыми забористыми и изобретательными ругательствами, затем выдохнул и резко успокоился, поправив золоченую пластину, скрывавшую левый глаз.
Ладно, исчезновение старой карги не ваше дело. Поручу расследование другим, ровным тоном продолжал Уман. На тебе, Джоэл, по-прежнему охрана свидетельницы и выяснение обстоятельств появления легендарного сомна.
Есть, отрапортовал максимально сухо Джоэл, но тут же бесстрашно спросил: Но для выяснения всех обстоятельств мне требуется досье на господина Ленца, владельца сгоревшего имения.
Уман изменился в лице, короткие черные бакенбарды, которые он отращивал в последнее время, встопорщились, как у разъяренного кота. Перо ручки, которая подписывала рапорт о ночном происшествии, зависло над листом бумаги, едва не посадив смачную кляксу вместо угловатого небрежного росчерка.
Похоже, возмущение Верховного Охотника не находило слов для выражения, даже непечатных не хватало. Ли слегка попятился, глянув на Джоэла с таким видом, будто хотел сказать: «Тебе жить совсем надоело?»
Но служба охотника подразумевала немалую долю риска, к тому же Джоэл искренне не верил, что Уман за, казалось бы, незначительный вопрос отправит в темницу человека, который спас ему жизнь и в свое время отказался от славы. Хотя, возможно, Джоэл всегда думал о людях лучше, чем они себя проявляли.
На этот раз Уман застыл, незаметно вскипая от беспричинного гнева. Мертвый волк на гербе за его рабочим местом точно дернулся и оскалился. Тусклый свет ненастного утра за окном не долетал сквозь стекла до кабинета. Тени точно сгустились и поднялись из углов.
Досье Ленца не нужно для этого расследования, тяжело, но бесшумно опустив кулак на стол, ответил Уман.
Почему? Джоэл бесстрашно буравил его взглядом, отчего Уман лишь больше свирепел. Ли рядом корчил гримасы и едва не скулил, желая только поскорее уйти. Джоэл же подтвердил свои мрачные догадки: ему не предоставляли всю информацию. Никто не хотел, чтобы он узнал правду, а Джолин, как и Биф, оставалась лишь наживкой. Уман хотел уничтожить легендарного сомна и, возможно, навечно похоронить какое-то очень темное дело. Возможно, дело, которое перешло ему «по наследству» от ретировавшегося предшественника, потому что Уман не боялся, а скорее испытывал отвращение к своей должности и всем секретам, которые приходилось хранить от бывших друзей. Властьвеличайшее одиночество, а для воина еще и величайшая скука.
Это не в нашей компетенции, проскрежетал сквозь зубы Верховный Охотник, а потом все-таки гулко стукнул массивным кулаком по темному шпону столешницы: И вообще! Как ты смеешьтак тебя растакзадавать мне еще какие-то вопросы после этого рапорта о какой-то гадалке и пропаже? Радуйся, что я вообще оставляю тебе это дело! А теперь обапшли вон!
«Да уж чего здесь радостного. Ну да, разве только не отправили к мозгоправам, действительно. Спасибо-спасибо, Уман», саркастично подумал Джоэл, медленно отворачиваясь от Верховного Охотника и затворяя за собой массивную дверь.
Ли, как молния, первым вылетел из кабинета. Уже в коридоре он скороговоркой твердил:
Джо! Джо! Ты головой ударенный совсем? Что это было? Кто тебя за язык вечно тянет?
Желание докопаться до правды, с мрачным достоинством отвечал Джоэл, но Ли только качал головой, грустно усмехался и передразнивал:
Ты себя-то послушай! «Желание докопаться до правды». Да понятно, что нет ее. Понятно, что с Ленцем все нечисто. Ну нет правды в этом мире, нет! И быть не может! А если бы тебя заперли? Ты обо мне подумал?
Ты уже большой мальчик, позаботился бы о себе, ответил Джоэл. Причитания Ли начинали здорово раздражать, мешая ухватиться за некую мысль, которая плавала у края сознания, но проваливалась в пропасть неразборчивых образов.
Джо! Ли резко дернул за руку, разворачивая к себе. Иногда ты ты просто сухарь! Я за тебя волнуюсь, между прочим.
Джоэл протяжно вздохнул, воздух с легким присвистом вырвался из легких. Тревога болезненно билась в вопросительно расширенных глазах Ли. Значит, на этот раз он не шутил, по-настоящему обижался и переживал. Джоэл никогда не хотел такой душевной теплоты, никогда не просил настолько беспокоиться о нем. Ему за всех переживатьнорма жизни. А за неготрата сил, пустое.
Ли, уже все в порядке. Не тревожься о том, чего не произошло. Пойди лучше в душ, тебе надо согреться. Он украдкой пожал руку Ли и поцеловал его в висок. На большее фантазии и изворотливости, как всегда, не хватило. Ли не отшатнулся и не поморщился, напряженные черты лица смягчились, складки на лбу и между бровей разгладились. Значит, сработало, как всегда, бесхитростно и непонятно.
Ладно, ты прав, ты прав, кивнул Ли. Если переживать, никаких нервов не хватит. Тебе бы тоже согреться.
Чуть позже.
У тебя в сапогах хлюпает, посетовал Ли. Джоэл и правда ощущал неприятную сырость, пропитавшую толстые портянки.
Потом заскочу домой, там и согреюсь, отмахнулся он, простуды к нему никогда не липли. Зато в неприятные истории судьба вовлекала с завидной частотой, вечно он натыкался на чужие тайны. Чего стоил пожар двадцать два года назад С тех-то пор ему и являлись пепельные сны. Но это в прошлом, в прошлом, от которого никому не уйти.
А куда ты сейчас? спросил Ли.
Проверить кое-то, вкрадчиво отозвался Джоэл.
По делу старухи? не унимался любопытный друг. Но его же перепоручили не нам, а кому-то
Но вдруг!
Как знаешь. Увидимся вечером перед работой. Ли отстранился и померк, как светлячок на рассвете. Он ссутулился и отошел на несколько шагов. Влажные сосульки слипшихся волос липли к вытянувшемуся лицу, мокрый плащ тяжело висел на опущенных широких плечах, точно не по размеру. Ли сиротливо ежился, опуская голову, отчего Джоэл ощущал себя ужасно виноватым, но он только кивнул:
Да, на складе, как обычно.
Ладно.
Джоэл оставил Ли посреди коридора и, хотя не оглядывался, знал, что друг стоит с потерянным видом, точно его бросили все на свете. Он просто хотел помочь, но Джоэл чувствовал, что ввязывается в опасное дело, которое выше интриг внутри организации Охотников. Он надеялся обезопасить Ли. Пусть тот и считался лучшим фехтовальщиком, от ножа в темном переулке никто не застрахован. Джоэл догадывался, что зацепил что-то более опасное, чем появление гигантского сомна. Хотя, казалось бы, разве это реально? Но чудовища безумны, движимы лишь жаждой крови, а человеческий разум в сотни раз изобретательнее.
С его-то помощью и создали множество машин и механизмов Вермело, а потом забыли, как ими пользоваться. Например, холодильные установки давно сломались, и никто не ведал, как их чинить, остались только длинные ящики со стальными дверцами, потому из морга на весь первый этаж тянулся запах крови, нечистот и гниения.
Он просачивался в фойе с омерзительными кафельными плитками, окутывал сумрачно-унылых секретарей, которые регистрировали происшествия, прибытие и отбытие конвоев и прочие события цитадели.
Мужчина и женщина средних лет неизменно сновали среди многочисленных протоколов, разложенных под лакированной стойкой. Джоэл не знал их имен. Вроде бы они состояли в браке, поженились после задания, на котором несколько сомнов оторвали ему правую ногу от колена, а ей левую руку. Но им еще повезло не столкнуться с легендарным, как Грэму и Биму. И они уцелели, в отличие от Стеллы, его покойной Стеллы, которая однажды лежала в этом ящике без заморозки, за стальной дверцей. Потом он в последний раз попрощался с ней, вернее, с ее опустевшей оболочкой, и больше уже никогда не видел. Порой Джоэлу казалось, что Энн так и не простила ему гибель подруги, и сам он себе не простил, хотя оба понимали, что такова их служба, работа. Но от скорби никуда не деться, не сорвать ее даже с кожей. Она переполняет и сочится кровью души, как кислое вино, перебродившее в кувшине.
Таким же сосудом невыразимо горькой вины встретился на пути Батлер, их общий добрый друг, самый тихий и преданный. Он никого не судил, лишь себя одного. Каждый раз, каждый проклятый раз. Он снова шел из морга.
За ним еще не успели затвориться двери. Они двустворчатой пастью скрипели на ржавых петлях, но их тут же закрывали коронеры в масках с длинным клювом, где помещалась капсула с ароматическим маслом, чтобы не задыхаться от духа разложения. Они напоминали самых жутких чудовищ. И тела резали так жене когтями, так скальпелямихладнокровно и беспощадно.
Судя по виду Батлера, он присутствовал не на вскрытии обратившегося. И Джоэл обо всем догадался без слов, когда они столкнулись у необъятной стойки кафельного фойе.
Зеленый мутный свет перепахивал бледностью усталые лица, глаза щипал гадкий запах и общий недостаток сна. Всегда вытянутое лицо Батлера сделалось непропорционально удлиненным и совершенно восковым, скулы заострились, как выступы скал, и в провалах по обе стороны вступавшего носа бессмысленно блуждали темные глаза. Обычно добрые, исполненные понимания, но теперь потерянные. Пустые.
Батлер, что с тобой? без приветствий начал Джоэл, осторожно трогая друга за плечо и только так привлекая его внимание. Батлер не сразу узнал, прищурился, как на ярком солнце, потом слегка пошатнулся. Джоэл мягко отвел его к жесткой деревянной скамье возле стены. Когда-то на ней сидели, пока секретари записывали к врачам или для посещения больного, теперь она просто осталась в фойе. Иногда на ней ждали аудиенции у Верховного Охотника.
Иногда отдыхали охотники, которым не хватило сил после ночи дежурства лицезреть трупы в морге. Многие после изматывающих ночей приходили в смятение при виде разрубленных тел, хотя во время ожесточенной борьбы никого не точили сомнения. Но слишком часто видели не только незнакомых жертв-обратившихся, но и друзей, родственников, однокашников, сослуживцев. И тогда-то кружилась голова, и тогда-то зеленые стены сливались единым капканом плесени и гнили.
Он погиб, одними бескровными губами проговорил Батлер, скрючиваясь, как дерево в грозу.
Кто? нервно сглотнул Джоэл, но ответ вырисовывался слишком очевидно:
Напарник мой новый. Он ведь он был почти мальчишкой. Только из академии, двадцать три года.
Джоэл вздрогнул, но с жаром спросил:
Мне жаль. Как это случилось? На вас напал легендарный сомн?
В голове пронеслись сотни версий о коварстве страшного чудовища, которое сперва бороздило Квартал Ткачей, потом перешло в Квартал Шахтеров, а начал семь лет назад в Квартале Богачей. И наверняка взрастили его в имении загадочного Ленца. Но на этот раз все версии снова разрушились карточным домиком, когда Батлер помотал головой:
Нет. Обычный сомн. Один из шахтеров, который еще днем трудился в забое. Ты ведь его знал Жил на углу Рыбной улицы.
Нотки осуждения впились ледяными иглами под кожу, в ноздри ударила новая волна запаха из морга, сладковато-удушающая, напитанная аммиаком и химикатами следователей.
Знал, ответил Джоэл.
Ты знал, что у него кошмары? бесцветно продолжил Батлер.
Да. Извини, Батлер, я должен был предупредить вас! Джоэл беспокойно заерзал на месте, вскочил, снова сел и сдавил виски, проводя по сальным мокрым волосам. Батлер заметил перемену, отчего еще больше ссутулился. Глаза его расширились, как у самого доброго и доверчивого пса, который случайно укусил хозяина.