Нет, Джо, ты ни в чем не виноват, извини, я не хотел, ответил Батлер, причиняя своими словами неимоверную боль. Напарник он сам кинулся с мечом, как только увидел чудовище, выпрыгнувшее из окна. Сомн был слабый, он бы запутался в уличном Ловце. Но когда заметил человека, тут же набросился на него. Я ничего не успел предпринять. Они убили друг друга! Но я должен был Я
Батлер! Не вини себя так! воскликнул Джоэл, он не злился, он умолял. Они оба не знали, куда деваться, когда гиб очередной выпускник. Ко всему привыкли: к крови, к трупам, к неизбежным обращениям, к тому, что сдавали укрывавших сомнов родственников на расправу в допросные или вовсе в Квартал Палачей. Но не к гибели молодых. Она означала, что им не вырастить смену, она нашептывала каждый раз, что их поколение закаленных в боях охотников, возможно, последнее. А что дальше? Дальше городу конец.
А как, Джо? Я паршивый охотник! Вот и все, ответил Батлер. Со мной нормально работают только опытные, а мне каждый раз ставят в напарники новичков, считают, что я хорошо их обучаю. А я не обучаю! Они со мной гибнут!
Он ожесточенно ударил себя по коленям и встал, распрямляясь во весь свой долговязый рост, точно сливаясь по высоте и цвету с одной из клепанных колонн, которые темно-болотными перемычками украшали фойе, поддерживая стеклянный потолок. Раньше все это считалось, наверное, модным и элегантным. Но разве место красоте в вечной обители скорби? Нет.
Батлер, Батлер! Новички всегда гибнут. Какой-то их процент, такая наша работа, твердил Джоэл, себе не веря. Но вспомни, скольких ты успешно наставлял в свое время. Вспомни!
Батлер и правда всегда обучал лучше всех, это ему следовало выступать на арене перед новобранцами. Ли-то больше красовался, нежели показывал по-настоящему действенные приемы.
Насколько знал Джоэл, трепетной заботе Батлера поручали самых бестолковых выпускников. Потом многие из них получали должный навык уже в поле, на боевых дежурствах с опытным напарником. Но не все. Не все. И из-за этого-то Батлер считал, будто проклят. К тому же за эту короткую неделю за ним тянулись смерти: сначала кузен, потом упряжка любимых собак вместе с телеграфистом, теперь напарник. Он был близок к срыву. Джоэл видел, как друг косится на лестницу, ведущую к кабинету Умана Тенеба.
Ничего не хочу вспоминать. Пойду к начальству писать рапорт об увольнении. Если не позволит, пусть судят за дезертирство, уверенно ответил Батлер, отворачиваясь.
Батлер! Не дури! Ты нужен на улицах! Сейчас легендарный сомн разгуливает, а ты хочешь нас бросить? убеждал его Джоэл, снова вставая и с размаху хлопая по плечу. Батлер остановился, не обращая внимания, что на них оглядываются секретари фойе и проходящая мимо публика. Охотники все понимали, сами нередко проходили через подобное. А мнение ученых в кожаных фартуках и дознавателей в серых френчах не интересовало.
Нет протяжно вздохнул понуривший голову Батлер. Джо. Дело не в этом. Мне кажется, я приношу только несчастья.
Не верю, уверенно твердил Джоэл. Батлер нервно пожал плечами. И снова ноздри резал аммиачный воздух потусторонней комнаты со сломанными холодильниками.
Может быть, я и не уйду, неуверенно предположил Батлер. Он больше не смотрел на роковую лестницу.
Может быть, воодушевленно соглашался Джоэл. Может быть, ты пойдешь в академию к Энн? Если тебе так служба в тягость.
Снова наставлять и обучать? Да что же вы меня таким хорошим наставником считаете! Батлер вскрикнул так, словно его резали. Плохой я наставник, плохой! Но порыв быстро стих сменившись невнятным бормотанием: Если я куда и пойду, то только в команду чистильщиков. Трупам уже не больно и не страшно.
Батлер, у тебя прекрасные навыки. Даже не смей об этом думать.
Они снова сели на лавку, потом вышли на воздух, устав от проклятого запаха из морга и от мелькавших за дверьми существ с черными клювами.
Во дворе цвела белая черемуха, не догадываясь, возле какого здания ее однажды посадили, не подозревая, что она возле тюрьмы. Любое деревораб своих корней. Как и любой житель этого древнего города.
Джоэл еще долго говорил и говорил, убеждая Батлера не зарывать свой талант в землю. Друг то кивал, то отнекивался, то тихо скулил, то молча сжимал кулаки, дрожа от бессильной ярости на себя. Но в конце концов удалось его уговорить остаться на прежнем месте.
И все же факт оставался фактом: у Батлера часто гибли напарники. За это некоторые считали его плохим охотником, и только Джоэл знал, что Батлер старается изо всех сил. Над ним просто тяготел злой рок, ему просто вверяли новичков или отчаявшихся.
Джоэл работал с ним в то время, когда сам искал смерти после гибели Стеллы. Но ведь остался же жив! Потом появился Ли, этот несносно веселый мальчишка, и Батлер словно намеренно отпустил, отстранил от себя. Потом ему вновь вверили «зеленого» выпускника академии. Тот вскоре погиб. Состоялся похожий разговор, и Джоэл в тех же выражениях просил не бросать службу. И друг не бросил.
Ну все, остаешься? говорил, как тогда, Джоэл. Батлер задумчиво жевал цветок черемухи. Деревья и людипохожи. Они ведь тоже вросли корнями в эту цитадель, от которой носились по городу, точно на тонких цепочках, прикованные, как карусель к оси. Вся жизньбезумная карусель и карнавал уродов.
Остаюсь. Но буду работать один. Если нельзя, уйду, решительно заявил Батлер, отбрасывая цветок.
Ничего. Я найду тебе напарника. Опытного и бывалого, упрямо кивал Джоэл.
Кого, например? скептически бросил Батлер.
Например, Энн! выпалил Джоэл.
Энн же в академии, развел руками Батлер.
Да, тут ты прав, задумался Джоэл. Но я все равно поговорю с ней. Она знает всех охотников старой закалки. Она больше нас повидала. И ничего, не унывает!
Энн и правда держалась лучше них всех. Ее коронным приемам обучался сам Уман Тенеб. Она пережила три эпидемии сомнов, несколько народных восстаний, две отмены денег, страшный мор от голода, немало серьезных раненийи не сдалась. Она никогда не сдавалась, не уповая ни на удачу, ни на высшие силы.
Хотя после победы над гигантским сомном что-то в ней сломалось так же, как в Умане: неукротимая воительница добровольно ушла на скромную должность в академию. Сказала, мол, устала от охоты, надо кому-то смену воспитывать. Лгала, кажется, лгала. Она ушла от скуки, потому что мелкие сомны больше не заставляли кровь вскипать невообразимым жаром. Она просто затаилась до грядущих потрясений Вермело.
Энн не говорила прямо, что ждет встречи с новым воплощением ужаса, но Джоэл догадался об этом, когда она по сигналу тревоги принеслась из академии на поиски Вестника Змея. Яростное воодушевление на ее лице никто не сумел бы подделать.
Она, как и Уман, искала встречи с равным противником. Джоэл, как и Батлер, не понимал такого рвения, но втайне надеялся, что их старая команда пяти отчаянных храбрецов снова соберется и поймает проклятую тварь. Вот только с Уманом теперь не очень хотелось сотрудничать. Да и его недомолвки лишь будили омерзение. Он просил без вопросов уничтожить врага, а не узнать истину. Да еще дело старухи, выскочившей из окна, не давало сосредоточиться. Джоэлу казалось, что все страшным образом связано.
Извини, друг, я должен идти, сказал он Батлеру.
Конечно, дела. Дела.
Отправляйся домой, выспись, отдохни. Ничего, скоро выходные, ты придешь в норму, по привычке увещевал Джоэл. С Ли обычно работало, но с Батлером их связывали только формальные деловые отношения с оттенком старой дружбы. Старший товарищ не нуждался в такой опеке, потому лишь несколько раздраженно отмахнулся:
Обо мне не волнуйся.
И все же я поговорю с Энн, ответил ему Джоэл.
Как знаешь. Поговори, пробормотал Батлер, сплевывая разжеванную горькую кашицу из цветов черемухи.
Белый куст дневным фантомом шелестел от налетевшего ветра, по небу быстро плыли белые облака. Из кромешной черноты Хаоса, а все ж отчего-то белые, как цветы на шепчущем кусте. Как простыни, которыми укрывают любимых покойников, чтобы потом отдать тележке прокаженных. И снова мысли о скором визите в морг
Неприятные мысли. Лишь бы не друзей так отправлять. Не Батлера, не Энн, и уж тем более не Ли или Джолин. Только не их! И так слишком многих приходилось терять, поэтому он имел право так уговаривать Батлера и даже порой сердиться на него. Они оба многих теряли.
Разумеется, решать только тебе, кивнул на прощание Джоэл, но понимал, что с каждым годом Батлер все больше выгорает. Возможно, именно теперь наставал его предел, Джоэл и в себе замечал первые признаки вечной усталости и безразличия к суровому ремеслу. Но расследование возникновения легендарного расшевелило и взбудоражило, посеяло сомнения, предрекая гибель Вермело. Да еще эта старуха: смерть смотрит сквозь сомкнутые векиее слова мучили и мешали думать. Особенно, когда в нос снова резко ударил застарелый запах мертвечины.
Джоэл резко дернул скрипучие двери, сначала внешние, распашные, потом вторые, внутренние, раздвижные. Они катались по полозьям в конце короткого коридора, по стенам которого стояли шкафы со специальной одеждойгрубыми кожаными передниками, перчатками до локтей и, конечно, масками, которые щерились огромными клювами. Здесь, в непроветриваемом помещении, запах гниения засел особенно остро. Он смешивался с ароматическими травами, которые не только не отбивали его, но даже усиливали.
Наденьте, господин охотник, проговорил слуга морга, который подносил коронерам и случайным посетителям все это облачение.
Джоэл сглотнул ком нежданной тошноты, нацепив жуткий клюв. Перчатки и фартук ему не предложили, так как он не собирался трогать тела. Он вообще мог бы ограничиться сухим вопросом у секретарей в фойе. Но он уже не верил записям, раз Уман старательно скрывал архивные документы. Возможно, не только их.
Джоэл вошел через раздвижные двери, дыша сквозь маску, не представляя, как разумные существа работают в таком облачении весь день. Но, что больше пугало, некоторые трудились над раскрытыми трупами без масок, лишь в повязках. Их не сшибала намертво застарелая вонь, въевшаяся в сломанные холодильные камеры и плесневело-зеленые пол со стенами.
Джоэл торопливо отыскал старшего коронера, которого узнал только по тучной массивной фигуре. Он изучал описание смертельных повреждений, рассматривая чей-то обезглавленный трупявно жертвы обращения. Джоэл пошел к металлическому столу и спросил:
Сегодня ночью не поступал труп некой женщины в черной шали, которая потом обратилась в сомна?
Коронер поднял лицо-клюв:
Джоэл? По делу расследования следует сначала записываться.
Расследование поручили не мне. Но я имею прямое отношение к этому делу.
Обычно я не предоставляю такую информацию просто так, протянул из-за маски собеседник. Голос представал искаженной вибрацией.
Так сложно ответить, была старуха или нет? вспылил Джоэл, медленно теряя терпение.
Нет. Сегодня ночью три свежих трупа. Один из восточной части города. Другой из Квартала Шахтеров. Твой давний «клиент». Из-за него у нас третий труп, уже охотника.
В меланхолически-спокойном тоне послышалось скрытое ехидство, точно он наконец-то уел знаменитого охотника. Они-то здесь тихонько гнили вместе с трупами, пока эти типы с мечами носились по крышам в лучах славы и всеобщего обожания. Наверное, так он всегда думал, наверное, считал, будто очень приятно убивать людей.
Напарника Батлера осадил Джоэл. Я уже знаю.
Да, совершенно спокойно ответил коронер. Похоже, он видел столько трупов и относился к ним настолько безразлично, что ему уж точно не грозило превращение. Если ему и являлись ночами отрубленные руки и ноги вперемешку с вывороченными внутренностями, то он воспринимал это как сон о рутинной работе. Будто принятие жизни во всех ее омерзительных проявлениях лучше бережет от безумия, чем отрицание зла.
К слову, «клиент» перед тобой, не скрывая азартного интереса, показал на обезглавленный труп коронер. А вон на том столе напарник Батлера.
На соседнем столе под замызганной бледно-салатовой простыней лежало тело. Судя по складкам на ткани, из развороченной груди торчали выпростанные ребра. Страшно же они сцепились, если парень отрубил обратившемуся голову, когда его самого буквально выворачивали, превращая легкие в лоскуты. Хороший бы вышел охотник, сильный, возможно, лютый в битве, как Уман. Но горячность молодости сгубила его раньше срока.
Джоэл глядел на тела и снова думал не о пропавшей старухе, а о несчастном Батлере. Да еще о Ли, который где-то остался в одиночестве, продрогший и обиженный. Его ведь тоже несколько раз чуть не сгубило желание быть первым. Джоэл поклялся, наверное, в сотый раз, что никто из его друзей не окажется в этом смрадном длинном зале, где в центре стояли бесконечные столы, а по стенам тянулись, как монструозные соты, ячейки негодных морозилок.
Дверцы-дверцы-дверцыдо самого потолка, где колыхались вытянутые лампочки. В этом месте Джоэл видел истинный лик смерти. Не тот, что в театре показывают, не тот, о котором в книгах пишут. И даже не тот, который он созерцал сотни раз на улицах. Нет, здесь она царила безраздельно. Смертьразбитый кафель и бесконечные морозильные камеры. И не-люди с длинными клювами.
Кофе будешь? непринужденно приветствовал коронера его коллега, скрытый такой же длинной маской. Две бескрылые двуногие птицытучная и тощая.
Да, конечно, приветливо ответил ему собеседник и отошел от стола. А вам, Джоэл, пора уходить, если нет соответствующих распоряжений, которые бы касались текущего расследования.
«Проклятье. Я же знал, что скоро случится обращение! Нельзя так резко переводить охотников из их кварталов», злился Джоэл, все глядя на закрытый тряпкой труп. Он ощущал вину за то, что случилось.
Он вот так без раздумий принял предложение Умана, когда тот приказал охранять Джолин и пекарню, но напрочь забыл о безопасности своего прежнего района. Поспешность распоряжений не позволила рассказать, кто в зоне риска и какие кошмары наиболее вероятны.
«Все, надо идти к Энн, иначе я не успокоюсь», решил Джоэл, с наслаждением вдыхая полной грудью воздух, напоенный ароматом черемухи.
После маски с клювом и тяжелого запаха масел свежий ветерок казался чудом из чудес, даже если с заднего двора неизменно пахло кровью и доносились вопли тех, кого тащили на казнь.
Много, слишком много людей не превращались, а просто отдавались на заклание. Хотя среди них хватало мерзавцев и смутьянов. Бастион Эскуидон охранял город от преступников, но на допросы с пристрастием подозреваемых доставляли все туда же, в цитадель охотников. А если выбивали нужные сведения, во избежание превращений там же и казнили. Не даром Квартал Палачей находился прямо за северной стеной психушки.
А на юго-западе маячил через дорогу за деревянным забором предел изгоев. Туда прямо из морга, грузя с черного хода, везли телеги с трупами. Рикши, таскавшие их, всегда носили глухо застегнутую одеждукожаный фартук, высокие сапоги, длинные перчатки и неизменную маску с клювом. У забора обычно встречал один и тот же старик в рубище с низко надвинутым капюшоном.
Джоэл, повинуясь неясному порыву двинулся в сторону запретной территории следом за очередной телегой. От полутрущобного района несло помоями, за забором маячили покосившиеся домики. В старые времена там располагались портовые мастерские. Но назначение зданий изменилось тогда же, когда город лишился моря. И кораблей под белыми парусами. И всего Чем ближе к стене, тем паршивее район, а уж с юго-западной стороны теперь и вовсе высилась свалка-кладбище.
Но странные предположения велели Джоэлу дойти до запретного района. Очередной рикша-чистильщик как раз разгружал тележку. И у ворот стоял неизменный старик в рубище с капюшоном. Он принимал тела, руки его скрывали перчатки, лицо он обвязывал шарфом, поэтому никто точно не знал, насколько он болен.
Прикрываясь воротником плаща и ни до чего не дотрагиваясь, Джоэл опасливо подошел к нему и спросил, когда рикша двинулся в обратный путь:
День добрый! Не получали ли вы недавно один труп
Не деньутро. И кому добрый, кому злой. Нам так всегда злой. И не день будто, а ночь вечная. Ты за стену выйди, поймешь, о чем говорю, ответил ему старик. Ты, охотник, зря со мной говоришь. А то не ровен час, пополнишь наши ряды. Думаешь, среди нас бывшей вашей братии нет?
Да вы, я смотрю, больно смелые, поразился Джоэл, но счел, что прокаженный из-за болезни уже не отдает себе полный отчет в том, что говорит. Так насчет трупа ответишь?