Смех был невыносим. Он становился все громче, громче, чем рычание и вопли, мучительнее, чем удары по моим другим чувствам. Я завопил и не слышал свой крик. Я пытался зажать уши, но почувствовал, что мои руки парализованы. Я пытался закрыть глаза, но они не закрывались. Я кричал изо всех сил. Паралич, который приносили кошмары, охватил меня, и я ничего не мог сделать.
Я вопил. Я пытался двинуться. Я думал, что сойду с ума.
Я проснулся, крича с такой силой, что, казалось, были готовы рухнуть стены. Тяжело дыша, я вцепился в простыни и схватился за грудь. Я пытался изгнать кошмар. Но он цеплялся за меня, словно вышел вместе со мной из сна. Смех не умолкал.
Когда я наконец отдышался, то понял, что смех настоящий. Он слышался с первого этажа и был человеческим, голоса людей в моем сне превращались в голоса чудовищ.
Шатаясь, я встал на ноги и встряхнул головой, пытаясь очистить ее. Туман сна не уходил. Казалось, я все еще чувствую запах дыма и крови. Я не мог думать четко, был словно оглушен, и двигался, как человек, увязающий в болоте. Внутри меня росло смутное чувство гнева. Здесь были люди, не имевшие отношения к этому дому. В Мальвейле звучал шум веселья. Это было оскорбление для меня и для тех солдат, что погибли на Клоструме.
Я не задумывался над тем, откуда эти люди могли знать, о чем мой сон.
Распахнув дверь, я спустился из своей башни. Смех в галерее казался оглушительным. Он раздавался из комнаты Зандера. Я направился к его двери. Он явно сделал это назло мне. Он пригласил в Мальвейль своих распутных друзей. Это было недостойно с его стороны, но если он хотел разозлить меня, это у него получилось. Я доставлю ему такое удовольствие. Он пожалеет, что провоцировал меня. В этот момент я был готов задушить его.
Шум веселья был необычайно громким. Смех звучал с какой-то дикой, свирепой радостью. Это был хохот сотен людей. Они все просто не могли поместиться в комнате Зандера. Я понимал это, но проигнорировал эту мысль. Я был слишком зол.
Вдруг я замер около комнаты Катрин. У меня перехватило дыхание. Из-под ее двери в коридор текла кровь.
- Катрин!закричал я.
Никто не ответил.
Я снова позвал ее и схватился за ручку двери. Она открылась, и, ворвавшись в комнату, я оказался посреди бойни.
Повсюду была кровь. Толстый слой ее покрывал пол и стены. Потолок был пропитан кровью, с него падали багровые капли. Длинные полосы кожи, словно содранной с тел, свисали со стен, приколотые острыми обломками костей. По всей комнате, на полу и на мебели валялись куски расчлененных трупов, словно на прилавке мясника. Гроздья отрубленных рук вцеплялись одна в другую, их сжатые пальцы впивались в кожу. Бедренная кость, измазанная смолой и подожженная с обоих концов, свисала на цепи с потолка. Это был единственный источник света в комнате. Кость на цепи слегка покачивалась от едва ощутимого сквозняка.
Зловоние крови было таким же, как в моем сне, даже еще более удушливым в закрытом пространстве.
И черепа, десятки их, блестевшие от крови, капавшей на них с потолка. Черепа были сложены в пирамиды, окружавшие кровать.
Моя восьмилетняя дочь сидела на постели, обняв руками колени, прижатые к груди. Ее широко раскрытые глаза смотрели в никуда, рот был распахнут в безмолвном крике, она дрожала от ужаса. Я взял ее на руки и посмотрел ей в лицо.
- Я с тобой, - сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно.Все хорошо. Теперь я с тобой.
Что Зандер привел в наш дом?
С ребенком на руках я выбежал из комнаты, мои босые ноги скользили в лужах холодной крови. В коридоре я поднес Катрин к двери Зандера. С той стороны двери продолжалось веселье, слишком громкое для того количества людей, которое в реальности могло вместиться в комнату.
Я боялся того, что могу увидеть, когда открою дверь.
- Подожди меня здесь, - сказал я, опустив Катрин на пол. Она стояла, прижав руку ко рту, и моргала, пытаясь сдержать слезы.
- Я вытащу твоего брата, и мы уйдем, - сейчас я не понимал, почему винил Зандера за этот шум. Ему было только пять лет.
Я присел рядом с Катрин.
- Ты будешь смелой ради меня?
Она едва заметно кивнула и прижалась к стене.
Я схватился за ручку двери, глубоко вздохнул, распахнул дверь и ворвался в комнату.
Смех прекратился.
В комнате было темно. Я медленно шел сквозь мрак в наступившей тишине. Наткнувшись на прикроватный столик, я ощупью нашел люмен и включил его.
Комната была пуста. В ней было никого, и на постели никто не спал.
Я бросился в коридор, к Катрин. Но она пропала. Исчезла и кровь, которая вытекала из ее комнаты, и красные следы, которые я оставил на полу. Я подошел к ее двери, которую оставил открытой. В комнате мерцал слабый свет, но не от горящей кости, а от единственного светильника на стене.
Я вышел из комнаты, пытаясь понять, что все это значит. Я боялся за моих детей. Куда они пропали? Они напуганы. Они слишком малы, чтобы позаботиться о себе. Они нуждаются во мне, а я подвел их.
Я направился к лестнице, намереваясь разыскать их, но не зная, откуда начать. Я пытался вспомнить, где были их любимые места чтобы прятаться. Неужели Старая Башня была одним из этих мест? Я не мог вспомнить. Я не помнил, чтобы мои дети когда-либо жили в Мальвейле. Это было ужасно. Ведь они были здесь всю жизнь. Мы все были здесь всю жизнь. Как я мог не знать их привычки?
Подойдя к лестнице, я расслышал голоса взрослых, тихо говорившие что-то внизу, и стал спускаться по ступеням. На стенах горело достаточно светильников, чтобы я видел путь в коридорах. Я проследовал за голосами в библиотеку.
Катрин и Зандер сидели в креслах у окна. Когда я вошел, они оглянулись и замолчали.
Мои дети были в безопасности. Мои взрослые дети. Конечно, они были уже взрослыми. Я не понимал, почему сначала удивился этому.
- Отец?спросила Катрин.Ты в порядке?
- Конечно. Конечно, я в порядке, - прохрипел я, с трудом выговорив слова.
На бесстрастном лице Катрин мелькнула тень тревоги. Зандер выглядел взволнованным и пристыженным. Может быть, Катрин все-таки убедила его, что он вел себя как дурак.
«Или, может быть, он чувствует себя виноватым, потому что ты застал их».
«Застал их в чем?»
- Мы разбудили тебя?спросил Зандер.Прости, если мы говорили слишком громко.
- Нет, это не вы.
«Это ложь. Его пьяное веселье разбудило бы весь Вальгааст».
«Какое веселье? Не было никакого шума, и в его комнате никого не было. Что с тобой?»
- Просто не могу заснуть, вот и все, - сказал я.
- Нам о многом нужно подумать, - заметила Катрин.У всех нас есть причина для бессонницы.
- Цена долга, - вздохнул Зандер.
Может быть, Катрин действительно убедила его.
«Или, возможно, он издевается над тобой. Может быть, они оба над тобой смеются. Что они обсуждают за твоей спиной? Нельзя оставлять это просто так. Как только ты уйдешь, они начнут снова. Тебе нужно быть осторожным. Возможно, они собираются причинить вред детям».
- Отец?
Голос Зандера вывел меня из задумчивости. Я потер голову, пытаясь очистить ее от беспорядочной мешанины мыслей.
- Все в порядке, - произнес я.Я просто устал. Доброй ночи.
Я вышел из библиотеки, пытаясь заставить себя принять нормальность того, что я делал. У меня был кошмар. Наверное, я снова ходил во сне. В Мальвейле происходили вещи, которые я не мог объяснить, но было и то, что казалось вполне объяснимым. Это лишь последствия моих тяжелых ранений в бою за Клострум. Ничего более.
И все же, поднимаясь по ступеням, я не мог избавиться от подозрений. Я говорил себе, что это совершенно бессмысленно. Держась за узорчатые перила, я заставил себя принять реальность, в которой моя дочь и мой сын были взрослыми.
Но где-то на грани разума осталось одно побуждение. Мне нужно было поговорить с Элианой. Мне нужно было знать, что наши малыши в безопасности.
ГЛАВА 11
В утреннем свете, резком, словно сомнение, и хрупком, будто радость, я медленно спускался по лестнице, борясь с провалами в памяти. Я не мог вспомнить ничего, что было со мной после того, как я вышел из библиотеки, а другие события ночи казались чем-то далеким. Мой разум словно не подпускал их, окутывая все пеленой грез.
«Тебе все труднее разобраться между сном и реальностью. Это должно прекратиться».
«Тогда давай разберемся, что было прошлой ночью?»
«Не было ничего реального».
«Совсем ничего?»
«Может быть, мы говорили с Катрин и Зандером после пробуждения? После хождения во сне?»
Это казалось разумным. Если я смогу принять эту логику, то, вероятно, этой ночью я смогу отдохнуть. Должно быть, вернувшись в постель, я крепко заснул, но сейчас не чувствовал себя отдохнувшим. Напротив, я ощущал себя уставшим и измученным.
Когда я спустился по ступеням, Катрин уже ушла. Успокаивающий шум работы слуг, очищавших комнаты от хлама, наполнял дом звуками обыденности. Зандер сидел за огромным столом в обеденном зале и пил из чашки рекаф. Он тоже выглядел уставшим и довольно смущенным.
- Доброе утро, отец, - сказал он.
Я почувствовал, что он хочет что-то сказать, и кивнул ему.
- Ты пришел в себя после своих излишеств?
- Физически более-менее. И это больше, чем я заслуживаю.
Я почувствовал облегчение, сев за стол. Это был не тот напуганный до истерики Зандер, каким он был ночью.
- Прошу прощения за прошлую ночь, - сказал он.Я вел себя несдержанно. Мягко говоря. Катрин объяснила это мне, когда я протрезвел.
- Мне ты не казался настолько пьяным, - заметил я.
- Я был достаточно пьян.
- А она убедила тебя, что никакого проклятия нет?
- Даже она не может утверждать, что наша генеалогиянечто иное, чем она есть на самом деле.
- Не может, - согласился я.
- Но она убедила меня, что сдаться на милость Вет Монфорне лучшая стратегия для выживания, - Зандер вздохнул.Возможно, напротив, это верный способ привести наш род к гибели.
- Я полагаю, что наше единстволучший способ предотвратить это, - сказал я.
«Вот. Ты доволен? Их разговор был именно тем, о чем ты подумал. И ничем иным. А чем еще он мог быть? Твои подозрения вызваны лишь сном. Верно? Верно. Вот и все».
- Но ты все еще обеспокоен, - подчеркнул я.
- Да.
Он был сейчас честен со мной, открыто говоря о своих страхах и спокойно обсуждая их. Он не отказывался от мысли о проклятии, так же, как я не мог отказаться от мыслей о призраке Элианы. И я решил тоже быть честным с ним.
- Кроме этой генеалогии, - сказал я, - ты не замечал ничего странного в доме?
- Что ты имеешь в виду?
- Может быть, ты видел что-то необычное?
- Не думаю, - неуверенно ответил он.
- Возможно, ты видел, не осознавая этого. Видел что-то и думал, что ты спишь?
- Например?осторожно спросил он.
Я помедлил, но потом продолжил, решив идти до конца:
- Например, твою мать?
Зандер пристально посмотрел на меня. Между нами повисло молчание, становясь все дольше, все тягостнее, превращаясь в стену.
- Нет, - сказал он наконец.Я не видел ничего такого. Совершенно ничего необычного.
Он помолчал, явно борясь с желанием что-то сказать, а потом произнес:
- Хотя то, что случилось прошлой ночью
- Что? Что случилось?спросил я нетерпеливо. Слишком нетерпеливо.
- Что значит «что случилось»? Разве ты не помнишь? Ты спустился вниз, когда мы с Катрин разговаривали?
Я почувствовал, что краснею.
- Конечно, помню.
- Вот это было необычно, отец. Ты выглядел растерянным, - Зандер снова помолчал.Ты в порядке?
Он был обеспокоен. Он волновался за меня. Я мысленно выругал себя за то, что рассказал ему. Мне не следовало ничего говорить. По крайней мере, сейчас. Нужно было подождать, пока Зандер или Катрин сами увидят что-то. То, как он реагировал на мои слова, было прямой противоположностью тому, на что я надеялся. И я уже не мог отрицать сказанное.
- Да, - сказал я.Я в порядке. Мне приходится преодолевать последствия моих ранений на Клоструме, - я не отказывался от своего намерения быть честным. Если я не скажу ничего, то можно ожидать, что Зандер поднимет этот вопрос позже.Но то, что я видел здесь, не имеет отношения к Клоструму. Да, я видел твою мать.
Я ощутил странную гордость, признавшись в этом, и подумал, что, возможно, Зандер в «Неумолимом Свете» чувствовал то же самое.
- Призрак?выдохнул Зандер, устрашенный этой богохульной мыслью.
- Я не знаю, можно ли назвать ее так
Зандер прервал меня.
- Отец, нет!воскликнул он.Подумай, что ты говоришь!
Он дрожал, но, сделав три глубоких вздоха, попытался говорить более спокойно:
- Я не хотел слушать тебя прошлой ночью, но ты говорил то, к чему мне следовало прислушаться. Пожалуйста, прислушайся ко мне сейчас. Ты не должен говорить такие вещи. Ты не должен даже думать об этом. Это преступление против Императора, - он взял меня за руки.Ради твоего же блага, отец, умоляю тебя.
- Я знаю, что она не может быть призраком, - успокоил я его. Сам себе я казался убедительным.Я говорю лишь, что видел ее. Кроме того, я уверен, что как минимум в одном случае я точно не спал, когда видел ее.
- Ты говорил об этом с кем-нибудь еще?
- С кардиналом Ривасом.
- Ох, это хорошо, - Зандер облегченно вздохнул.И что сказал кардинал?
- Он обеспокоен возможной опасностью.
- Он верит, что ты видел маму?
- Да.
Зандер некоторое время молчал.
- В это настолько невозможно поверить?умоляюще произнес я.Если ты готов поверить в проклятие
- Которое ты отрицал прошлой ночью.
- Да, отрицал. И по-прежнему не считаю, что ты прав. Я просто не могу в это поверить. Зачем продолжать сражаться, если мы заранее обречены? А мы должны продолжать сражаться. Но я не хочу быть лицемером. Я не верю, что ты прав насчет проклятия, но и не могу утверждать, что ты ошибаешься. Особенно после того, что я видел.
Зандер посмотрел в свою пустую чашку. Когда он поднял взгляд, в его глазах была печаль.
- Я хотел бы увидеть маму, - вздохнул он.Очень хотел бы. Но она мертва, отец. Мертва уже давно. Ее нет.
- Мне кажется, ты не понял - начал я.
Зандер встал, прервав меня.
- Мне пора идти. Увидимся на совете.
Немного подумав, он спросил:
- Ты еще не говорил с Катрин об этом?
- Нет, у меня еще не было возможности с ней поговорить.
- Я бы не стал ей рассказывать.
Я и не собирался ей рассказывать. Я думал, что Зандер не так воспримет мое признание. Но если я настолько ошибался насчет него, Катрин вполне могла снова оборвать все связи со мной.
- Прости, отец, но я должен спросить. Наша семья поражена безумием?
- Ты так считаешь? Я, по-твоему, сумасшедший?
- Я не знаю, что думать. Но Леонель действительно сошел с ума.
- А теперь я
Он оглянулся на библиотеку.
- Возможно, этим и объясняются странности в нашей генеалогии. Может быть, это и есть наше проклятие.
Я одинока.
Монфор была права. Мне нужна компания. Я одинока, и ненавижу это одиночество. Проблема в том, что я не знаю, можно ли с этим что-то сделать. Я даже не знаю, может ли кто-то помочь мне. Или хочет ли помочь
Я начинаю думать, что все они хотят причинить мне вред. После сегодняшнего дня, учитывая то, что я видела, возможно, это действительно так.
Это предположение не лишено смысла, не так ли? Глупо было бы полагать, что Монфор пришла сюда по доброте душевной. Вряд ли кто-то поручится, что у нее вообще есть душа.
Но это не значит, что ее совет был плох. Причины дать мне его, возможно, были продиктованы злым умыслом, но она не ошиблась. И эти последние несколько дней я пыталась последовать ее совету.
Интересно, Мейсон, что бы ты подумал, если бы прочитал это? Что бы ты подумал о твоей жене, которая прислушалась к мудрости Вет Монфор?
Я хотела бы, чтобы ты это знал. Но ты не знаешь. Тебя здесь нет. Увы, нельзя сказать, что тебя здесь никогда не было. Это не так. Если бы тебя никогда здесь не было, я не оказалась бы в Мальвейле. Я не копалась бы в кучах хлама в этих комнатах, надеясь найти информацию, которая подтвердит, что я могу не бояться за будущее своих детей. Если бы тебя никогда не было здесь, я бы не мучилась вопросом, все ли я делаю, что в моих силах, чтобы сохранить власть семьи Штроков. И очень сомневаюсь, что Вет Монфор удостоила бы меня своим необъяснимым дружественным визитом.
Ты был здесь. Ты был здесь достаточно долго, чтобы изменить каждую грань моей жизни. Я знаю, что еще не так давно я была благодарна за это. Я уже не помню, как я чувствовала себя тогда. Но сейчас я чувствую себя совсем иначе.
Ты слышишь меня, Мейсон?