- В большей безопасности, чем если бы они жили в городе. Монфор не намерена сдаваться. Она не смогла убить меня, и знает, что ее дни сочтены. Поэтому она будет еще более опасна и попытается причинить вред мне и моей семье всеми возможными способами.
- Есть и другие возможности защитить твоих детей, - сказал Ривас.
Я не хотел слушать о них.
- Нет причин полагать, что они там подвергаются большему риску.
- Твой кошмар
- Возможно, это просто кошмар. И даже если нет, мне не было причинено вреда.
- Раны могут быть нанесены не только плоти. Не мне напоминать тебе об этом.
Он был прав. Но разве я был в худшем состоянии, чем до того, как поселился в Мальвейле? И если бы я мог искупить Я подумал о страдании, которое выражало лицо Элианы. Если бы я только мог избавить ее от этого страдания Если бы я мог дать ей покой
Я знал, что это противоречит всему, что говорил Ривас. Я думал и действовал так, словно действительно видел призрак Элианы. Словно это действительно была она.
Мне нужно, чтобы это было так. С внезапной ясностью я увидел, что единственная возможность для меня обрести покойдействовать так, словно это действительно была Элиана. Потому что если бы я сделал так, как просил Ривас, и отрицал бы существование призракаа Ривас бы ошибалсятогда мне не было бы прощения.
Ривас видел, что не может склонить меня последовать его совету.
- Хорошо. Делай, как считаешь нужным.
- Это значит, что ты попросишь Инквизицию нанести мне визит?
- Ты же знаешь, что нет, - он выглядел огорченным.
- Прости. Это было нечестно.
- Обещай, что будешь рассказывать мне обо всем, что случится.
- Обещаю.
Казалось, Ривас не хотел отпускать меня на этом, но он ничего не мог сделать. Я чувствовал его тревогу, когда выходил из ризницы.
Собор к тому времени опустел. Мои шаги были едва слышны, когда я шел к выходу. У дверей меня ждала Вейсс, как она и обещала. Рядом с ней стоял Штаваак. Их лица были мрачны.
- Что случилось?спросил я.
- Зандер, - вздохнула Вейсс.
- Что он сделал?
- Точнее, делает сейчас. Видели, что он направился в «Неумолимый Свет».
- А что это?
- Частное заведение, так сказать. Им владеет Амир Боканта.
Я выругался.
- О чем он только думает?
После всего, о чем мы говорили, Зандер с тем же успехом мог просто положить голову на плаху Монфоров.
- Похоже, он не думает, - проворчала Вейсс.
- Это понятно.
Такая легкомысленность и безответственность была столь вопиющей, что просто не могла не быть преднамеренной.
- Я отвезу вас туда, - предложил Штаваак.
Я поблагодарил его, и мы погрузились в «Таурокс», ожидавший на краю площади. Увидев бронемашину, я удивленно поднял брови.
- Не думаю, что следующая попытка Монфор случится так скоро и будет настолько очевидной.
- Я знаю, - кивнул Штаваак.Просто я подумал, что в таких обстоятельствах будет полезна демонстрация силы.
Я согласился.
Мы ехали по Вальгаасту, направляясь на восток, и оказались в районе, где улицы едва тянулись на квартал, прежде чем резко свернуть. Движение по ним шло очень медленно, машины еле ползли сквозь толпы пешеходов, текущие между домами и собиравшиеся у ночных заведений. Люди пытались убраться с пути угрожающе рычавшего «Таурокса», но на улицах было слишком тесно. Мы ехали мучительно медленно. Пока мы доберемся до «Неумолимого Света», у Зандера будет более чем достаточно времени, чтобы причинить серьезный вред. Или чтобы вред причинили ему.
Заведение располагалось в подвале многоэтажного дома, который тоже был собственностью Боканты. Он выглядел более богато, чем большинство домов вокруг него. Барельефы и горгульи на фасаде были более затейливы. Окна были больше, парадные двери сделаны из прозрачного бронестекла, за ними виднелось багряное и позолоченное убранство вестибюля. Боканта заботился о тех, кто был верен ему, и объявлял об этом всему миру.
Когда мы вышли из «Таурокса», краем глаза я заметил движение. На улице было много людей, и, казалось, не было причины, чтобы один человек привлек мое внимание больше, чем другие. Но почему-то этот привлек мое внимание. Обернувшись, я увидел силуэт на перекрестке переулка, ведущего за дом. Силуэт медленно покачивался, его одежды колыхались, словно в текущей воде реки.
Это была Элиана. То, как она стояла, глядя на меня, слегка склонив голову влево, даже то, как она странно покачивалась. Я знал, что это была она.
- Лорд-губернатор?спросил Штаваак.
Я стоял неподвижно.
- Там, - произнес я.У входа в переулок.
- Вы видите кого-то?
Теперь я не видел. Она была там. А сейчас она исчезла. Но я все равно чувствовал странное успокоение. Она присматривала за своей семьей.
- Нет, - солгал я.Я ошибся.
Элиана явилась мне за пределами Мальвейля. Моя кровь кипела от едва сдерживаемой радости. Я подумал, что же это может означать. «Мы становимся ближе», решил я наконец. «Стена между нами стала тоньше». И еще я подумал, что скажет об этом Ривас, когда я решу рассказать ему. А пока этот секрет был только мой, и я хранил его.
К входу в «Неумолимый Свет» спускались широкие ступени справа от парадного входа в дом. Два охранника стояли у пластальных дверей, гравировки на которых изображали святых Императора, и все же намекали, что клиентов за дверями ждет скорее веселье, а не строгие обряды.
Штаваак был не в служебной форме, но со значком Адептус Арбитрес. Охранники взглянули на эмблему с кулаком и весами, и отошли в сторону.
Внутри люстры с шарами-люменами излучали теплый ненавязчивый свет над круглыми дубовыми столами, окруженными металлическими полукабинетами с такими высокими спинками, что было не видно, кто сидит на них. Казалось, что зал «Неумолимого Света» наполнен миниатюрными клуатрами. Однако искать Зандера нам не пришлось. Он был хорошо заметен и издавал много шума. Он стоял на столе, держа в руке бутылку амасека, и орал на весь зал.
- Посмотрите на меня!кричал он.Посмотрите на меня! Разве я похож на угрозу?
- Ты похож на дурака, - ответил кто-то.
- Да! Да! Именно! Вижу, вы хорошо меня знаете!
Его собутыльники засмеялись, с ними захохотали и те, кто наблюдал из-за других столов.
- На что я способен? Заседать в совете? Даже это у меня получается кое-как. Я способен управлять? Видит Император, нет! Я способен быть лишь однимдураком! Кто из вас будет бояться дурака?
Боканта, сложив руки на груди, наблюдал за этим спектаклем с некоторого расстояния. Когда мы подошли, Боканта бросил на меня многозначительный взгляд.
- Вы приехали вовремя, - сказал он.
- Это вы сообщили, что он здесь, - произнес Штаваак, прищурив глаза.
- Жест доброй воли. Я подумал, что лорд-губернатор пожелает взять ситуацию под контроль, прежде чем она станет неловкой.
- Благодарю вас, - процедил я.
Я подошел к столу и встал перед Зандером.
- Слезай, - приказал я.
Он не обратил на меня внимания.
- Скажите всем!кричал он.Скажите каждому! И особенно скажите леди Монфор! Я не угроза! Я просто не умею быть угрозой! И никому не нужно ничего делать со мной! Вы даже не заметите, что я здесь!
- Хватит!прорычал я, и схватив его за лацканы, стащил со стола. Рассыпая посуду, он соскочил на пол, едва не рухнув.
- Пошли, - сказал я, потащив его к выходу.Сейчас же!
- Но я еще не закончил, - промычал он.Я хочу, чтобы все поняли
- Они и так отлично поняли.
Штаваак подошел, чтобы помочь мне. Вместе мы вывели Зандера из зала и посадили в «Таурокс».
Мы смотрели друг на друга в десантном отделении БТР.
- Что это было?спросил я.Что ты творишь?
- Я действовал из самосохранения.
- Я видел только позорное кривляние.
Он пожал плечами.
- Лучше позорно кривляться, чем быть мертвым.
- Ты говоришь как трус, - мне еще никогда не было так стыдно за моего сына.
- Я говорю как реалист, - он был далеко не таким пьяным, каким казался.
- Я видел - вдруг прошептал он.Думаешь, мы не увидели бы в доме? Ты мог бы сказать нам. Мог бы по крайней мере быть честным.
- Что ты видел?спросил я, похолодев.
Зандер не ответил. Он откинулся назад и яростно смотрел на меня всю дорогу.
Когда Штаваак высадил нас у Мальвейля, из дома вышла Катрин.
- Что ты сделал?спросила она у Зандера.
- Ты сделала бы то же самое, если бы хотела жить!огрызнулся он.
- Он был в питейном заведении советника Боканты, - сказал я.Кричал всем, что покоряется Монфор.
Катрин с отвращением посмотрела на него.
- Если бы у тебя были мозги, ты бы сделала то же самое, - ответил Зандер без тени стыда.
- Значит, ничего из того, о чем мы говорили, что мы должны быть сильными и держаться вместе, ничего не значит для тебя?
- Нет. Не значит.Он помолчал.Ты же не видела это? В библиотеке?
- Не знаю, о чем ты говоришь.
- Пойдем со мной.
Зандер направился в библиотеку, его походка была вполне устойчивой, в ней сквозила злость. Я понял, что ошибался. Он совсем не был пьян. Спектакль в «Неумолимом Свете» предназначался исключительно для зрителей. Это разозлило меня еще больше.
В библиотеке Зандер направился к стене, расположенной напротив окна. Ее занимал шкаф с книгами, но по обеим сторонам от него были свободные участки. На одном из них, справа, был герб Штроковскрещенные мечи над дворцом. Слева висела в рамке генеалогия, которая так встревожила Элиану. Я не обращал на нее внимания, пока не прочитал дневник моей жены, а после этого я сознательно избегал рассматривать генеалогию. Я не сомневался в достоверности того, что увидела Элиана. Просто я думал, что от разглядывания генеалогии ничего не изменится. И, похоже, Зандер намеревался доказать, что я прав.
Он указал на генеалогию.
- Смотрите!воскликнул он.Смотрите! Видите, что происходит с семьями губернаторов? Они просто прекращают существование!
Он повернулся ко мне.
- Ты знал об этом, не так ли?
Я кивнул.
- Все эти разговоры о наследниках, - вздохнул он.Сплошной обман.
Боль в его голосе заставила меня вздрогнуть.
Катрин посмотрела на генеалогию.
- Так что, говоришь, это значит?спросила она Зандера.
- Что мы обречены!
- Глупости.
- Как ты можешь так говорить? Ведь губернаторский титул никогда не передавался от родителей к детям! Вся правящая ветвь просто вымирала!
- Наше будущее определяет не этот листок бумаги.
- Я хочу быть уверен, что мое будущее он точно не определит. Поэтому Монфор должна знать, что я не претендую ни на что, тем более на губернаторство. И уж если я напуган, ты должна быть в ужасе. Потому что ты старшая. Следующая в очереди. Ты подвергаешься самому большому риску.
- Я уничтожу Монфор, - заявил я.Она больше не сможет причинить вред моей семье.
- Это все замечательно, - вздохнул Зандер.Но пока я постараюсь убрать себя из ее списка целей.
- Ты дурак и трус, - сказала Катрин.Но то, что ты объявил себя дураком, не спасет тебя. Монфор не оставит тебя в покое лишь потому, что ты бесполезен. Ты все равно остаешься Штроком. И пока хоть один из нас представляет угрозу, она будет держать в прицеле всех нас. Ты лишь облегчил ей задачу. Теперь ты более легкая цель.
- Тогда никто из нас не должен быть угрозой!завопил Зандер.Дайте ей то, что она хочет! Разве губернаторство стоит того, чтобы за него умирать?
- Солус стоит того, чтобы за него умирать, - возразил я.И долг тоже.
- Долг!Зандер горько рассмеялся.Смотри, что твой долг сделал с нашей семьей! Что он сделал с нашей матерью!
- Она понимала, что это значит, - прохрипел я, мое горло сдавило от гнева и чувства вины.
- О, и это ей помогло? Она понимала, что сломало ее? Прекрасно умереть ни за что, если ты это понимаешь!
- Ты жалок, - сказала Катрин.Но продолжай. Кричи всем, что ты бессмысленное ничтожество.
- Я так и намерен сделать. Я хочу остаться в живых. Если вы двое ничего не хотите делать, я собираюсь сделать для этого все, что смогу.
- Ты пытаешься спрятаться от теней, - сказала Катрин.Ты хочешь сказать, что на нашей семье проклятье? Ты собираешься произнести такую ересь?
Зандер не ответил.
- Отец сейчас губернатор, - продолжала Катрин.Позже губернатором стану я. А ты можешь и дальше прятаться в бутылке.
- И что? Ты просто смиришься со своей судьбой?
- Я ни с чем не смирюсь.
Зандер попятился от нас.
- Я не понимаю, как вы можете смотреть на это доказательство правды моих слов и не беспокоиться.
- Согласиться с твоей трактовкой этого означает согласиться с ересью, - заявила Катрин.Я принимаю лишь волю Императора, какова бы она ни была.
Зандер сразу утратил свою энергию. Его плечи поникли, на лице отразилось отчаяние. Как бы ни был зол я на него, я понялто, что он сделал сегодня ночью, было неким извращенным видом смелости. Движимый страхом, он все-таки отчаянно пытался заставить нас свернуть с пути, который, по его мнению, вел к погибели. С его точки зрения мы были сумасшедшими.
С точки зрения Риваса я, несомненно, тоже был сумасшедшим.
Я задумался о том, как быстро Зандер пришел к выводу о злом роке, висевшем над нашей семьей, и как упорно он в это верил. Неужели ему хватило для этого лишь взгляда на генеалогию? Неужели простая случайность заставила его заметить генеалогическое древо на стене? Меня к дневнику Элианы привела отнюдь не случайность.
«Может быть, Элиана повлияла и на него, и он даже не осознал этого? Может быть, она пыталась спасти его».
Нет.
Я не мог допустить возможность того, что Зандер прав. Это был путь к пренебрежению долгом.
Зандер вздохнул, глядя на меня с гневом, скорбью и отчаянием.
- Поэтому ты вернулся?тихо спросил он.Чтобы убить нас?
Он не стал дожидаться моего ответа и ушел.
К своему стыду, я испытал облегчение. Мне нечего было ему ответить.
ГЛАВА 10
Сон не приходил. Когда он, казалось, наконец наступал, я с ужасом просыпался. Страхи и обвинения Зандера вихрем кружились в моем разуме. Волны сомнений и чувства вины нахлынули на меня. Я не мог поверить в реальность Элианы и отбросить ужас Зандера перед проклятьем. Я не хотел верить в проклятье. Я хотел думать, что на этот раз все будет по-другому, что вмешательство Элианы изменит что-то. Но у меня не было никаких оснований так думать. Это была лишь надежда. И мое незнание того, что случилось с моими предшественниками, словно ветер, вздымало волны все новой тревоги.
Когда я прокручивал наш разговор в памяти снова и снова, то все время видел лицо Катрин, исполненное сурового стоицизма, и понял, что это означало. Я подумал, не считала ли она, что Зандер сказал больше, чем она была готова принять. И то, что я видел в ее лице, было мрачным фатализмом, смирением перед темной неизбежностью.
«Ничто не является неизбежным».
«Вот как? Клострум был неизбежен. Там не было никакой надежды».
Это была злая мысль, воистину ядовитая. В своем полусонном состоянии я проклинал ее, боясь другой неизбежности. И я был прав, потому что она схватила меня и потащила на дно, под волны.
Во сне я из пучины сомнений был брошен в глубины ужасной определенности. Неизвестное будущее уступило место неумолимому ужасу прошлого. Я закричал, зная, что я сплю и вижу сны, и зная, какими будут эти сны. Я пытался проснуться, зная, что могу лишь погрузиться глубже.
Я был на поле боя, окруженный пламенем горящих танков. Я отползал прочь от обломков «Химеры». Чудовища были повсюду. Они были бедствием, бесконечным роем. Они были воплощением пожирания. Жала пронзали солдат. Когти вцеплялись в изуродованные тела. Тираниды поднимали трупы к небу, полному дыма. Я видел целый лес хитиновых копий, тянувшийся к багровому горизонту. Искажения сна сплелись с безупречным воспроизведением этой картины в памяти.
Несколько дней воспоминания о Клоструме не появлялись, словно щадили меня. Но они лишь затаились, чтобы ударить с еще большей силой. Эти воспоминания обожгли мои чувства. Я ощущал нечестивое зловоние тиранидов. Я чувствовал запах крови, человеческой крови, в таких количествах, что, когда я дышал, его теплый соленый металлический привкус наполнял мой рот. Клубы дыма вливались в легкие, и мучительный кашель сотрясал мою грудь. Земля резала мои руки.
Все было таким настоящим. В этом кошмаре все было именно так, как я переживал это в реальности. Я пытался подняться, и снова чувствовал боль, когда тиранид набросился на меня. Я чувствовал свою правую руку и ногуи спустя несколько секунд чувствовал, что их нет.
Было во сне и то, что к нему добавляло мое воображение. Странные искажения реальности, пытавшиеся окончательно сломать то, что осталось от моего духа. В этом сне тираниды смеялись. Тысячи тысяч чудовищ ревели в свирепом хохоте. Этого смеха не могло быть, и в реальности его не было, но все же он раздавался в моих ушах так же оглушительно, как взрывы машин и снарядов. Он пронзал мою душу, как вопли раненых. Он продолжался и продолжался, ужасный ревущий смех, которого я не слышал тогда, но слышал сейчас. Это был смех злого разума, смех существа, скрывавшегося за силуэтами тиранидов и смеявшегося над хрупкостью человека перед ним.