Кто ты? спросил он. Кто ты такой? Придется сказать
Он сжимал тело противника с растущей силой, ощущая, как тот слабеет в его руках, обмякает. Сжал сильнее, еще сильнее
И внезапно вздрогнул всем телом. Он почувствовал пока еще слабый укол в горло Ленорман в бешенстве еще сильнее прижал противника; однако усилилась боль. Видимо, тот сумел извернуться, просунуть руку к груди и наставить кинжал. Рука незнакомца, конечно, была по-прежнему прижата к туловищу, но, по мере того как господин Ленорман усиливал свой нажим, острие кинжала все глубже проникало в его тело. Он отклонил немного голову, чтобы избежать клинка; острие повторило его движение, ранка стала больше.
Он замер, вспомнив вдруг о прежних трех убийствах, обо всем ужасном, пугающем, роковом, что воплотилось теперь в стальном узком жале, впивающемся в его кожу, пронизывающем ее все больше, неуклонно и беспощадно И тут, отпустив внезапно своего врага, отскочил назад. Но снова, не давая передышки, бросился на него.
Однако было поздно. Человек вскочил уже на подоконник и соскользнул с него наружу.
Внимание! Гурель! крикнул он, зная, что инспектор был на месте, готовый перехватить беглеца.
Он выглянул из окна, нагнулся.
Шорох потревоженной гальки Мелькание неясной тени среди деревьев Стук калитки И болеени звука Никакого вмешательства.
Не беспокоясь более о Пьере Ледюке, он громко позвал:
Гурель!.. Дудвиль!..
Ответа не последовало. Только глубокая тишина ночных полей
Он невольно опять подумал о тройном убийстве, о стальном стилете. Но нет, это было невозможно, преступник просто не успел бы нанести свои удары; это, впрочем, ему и не требовалось, дорога была свободна. В свою очередь, он выпрыгнул из окна и, включив свой фонарик, увидел Гуреля, лежавшего на земле.
Тысяча чертей! выругался он. Если он мертв, они за это дорого заплатят!
Но Гурель был только оглушен. Несколько минут спустя, придя в чувство, он проворчал:
Удар кулаком Простой удар прямо в грудь Но какой это был силач!
Значит, их было двое?
Да, тот низенький, который поднялся в комнату, и второй, который застиг меня врасплох, когда я следил за окном.
А Дудвили?
Я их не видел.
Одного из братьев, Жака, они нашли возле ограды, в крови, с разбитой челюстью. Другой, чуть подальше, тяжело дышал, получив сокрушительный удар в грудь.
Что такое? Что с вами произошло? спросил господин Ленорман.
Жак рассказал, что он с братом столкнулись с каким-то субъектом, который вывел их из строя прежде чем они приготовились к защите.
Он был один?
Нет, когда он снова пробежал мимо, с ним был сообщник, такой низенький.
И ты узнал того, кто тебя ударил?
Судя по сложению, мне подумалосьэто был англичанин из отеля Палас, тот, который выехал из гостиницы и чьи следы мы потеряли.
Майор?
Да, майор Парбери.
III
После недолгого размышления господин Ленорман молвил:
Сомневаться более нельзя. В деле Кессельбаха было двоеубийца и его сообщник, майор.
Так думает и князь Сернин, прошептал Жак Дудвиль.
И в этот вечер, продолжал шеф Сюрте, были опять они Все те же двое.
И добавил:
Тем лучше. Задержать двоих преступников в сто раз легче, чем одного.
Господин Ленорман оказал своим людям помощь, уложил их в постель и стал искать, не потеряли ли нападающие какого-либо предмета, не оставили ли следов. Не найдя ничего, он тоже отправился на покой.
Утром, поскольку Гурель и Дудвили оправились уже от вчерашнего, он приказал братьям обыскать окрестности и вместе с Гурелем отправился в Париж, чтобы разобраться с текущими делами и отдать приказания.
Пообедал он в своем бюро. В два часа узнал приятную новость. Один из его лучших инспекторов, Дьези, при выходе из поезда, прибывшего из Марселя, нашел немца Штейнвега, автора письма к Рудольфу Кессельбаху.
Дьези здесь? спросил он.
Да, шеф, ответил Гурель, он здесь, вместе с немцем.
Пусть заходят.
В ту же минуту зазвонил телефон. Из Гарша его вызвал Жан Дудвиль. Их соединили немедленно.
Есть новости, Жан?
Да, шеф. Майор Парбери
Что с ним?
Мы его обнаружили. Он сделался испанцемсильно загорел. Мы видели, как он входил в частную школу в Гарше. Его приняла тамошняя барышня Вы ее знаете, та девушка, которая знакома с князем Серниным, Женевьева Эрнемон.
Гром и молния!
Господин Ленорман бросил трубку, схватил шляпу и выбежал в коридор; встретив там Дьези и немца, на бегу крикнул им:
В шесть часов встречаемся здесь!
Он ринулся вниз по лестнице в сопровождении Гуреля и трех инспекторов, захваченных им по дороге, и сходу уселся в авто.
В Гарш, да побыстрее! Десять франков чаевых!
Не доезжая Вильневского парка, на повороте дороги, которая вела к школе, он приказал остановиться. Ожидавший его в этом месте Жан Дудвиль воскликнул:
Сукин сын удрал в ту сторону по проулку десять минут назад!
Один?
Нет, с девчонкой!
Господин Ленорман схватил его за ворот:
Скотина! Ты позволил ему уехать! Надо же!..
Брат едет по его следам.
Большое дело! Он улизнет от него, от твоего брата! Разве вы на что-нибудь способны?
Он сел сам за руль и решительно помчался по проулку, не обращая никакого внимания на ухабы и колдобины. Вскоре они выехали на поперечную дорогу, которая привела их к скрещению пяти дорог. Господин Ленорман без колебаний выбрал левую, в сторону Сен-Кюкюфа. На вершине холма, спускавшегося к пруду, они обогнали второго из братьев Дудвиль, который успел крикнуть:
Они в кабриолете В километре отсюда
Шеф Сюрте останавливаться не стал. Он погнал машину по спуску, срезал несколько поворотов, объехал пруд и издал вдруг возглас торжества.
На вершине небольшого подъема, выраставшего перед ними, он увидел экипаж. К несчастью, они ошиблись дорогой и пришлось дать задний ход.
Когда возвратились к перекрестку, экипаж был еще на месте, в неподвижности. И тут же, разворачивая автомобиль, он заметил, как из экипажа выпрыгнула женщина. На подножке появился мужчина. Женщина подняла руку; раздались два выстрела.
Она, по-видимому, плохо целилась, так как с другой стороны пролетки высунулась голова, и человек, заметив автомобиль, с размаху хлестнул кнутом лошадь, которая помчалась галопом. И поворот тут же скрыл от них экипаж.
В несколько секунд господин Ленорман завершил разворот, помчался прямо к подъему, обогнал, не останавливаясь, девушку и смело повернул.
Дорога, крутая и каменистая, спускалась между густыми лесами; следовать по ней можно было только медленно, с большой осторожностью. Но что ему было до того! В двадцати шагах впереди экипаж, нечто вроде двухколесного кабриолета, подскакивал на камнях, более сдерживаемый, чем увлекаемый лошадью, которая ступала осторожно, рассчитывая каждый шаг. Бояться было нечего, бегство стало невозможным.
И экипаж с автомобилем стали спускаться почти рядом, подскакивая и трясясь. В какую-то минуту они были так близко, что господин Ленорман подумал было спрыгнуть на землю со своими людьми и догнать противника бегом. Но вспомнил о том, как опасно тормозить на таком крутом спуске, и продолжал путь, не отставая от кабриолета, как от добычи, которую удерживают на виду, в пределах досягаемости.
Хорошо, шеф, хорошо! бормотали инспектора, захваченные азартом погони.
В конце спуска начиналась дорога, которая вела к Сене, к Бодживалю. На ровном месте лошадь пошла рысью, не спеша, держась середины колеи. Машину потряс сильный рывок. Теперь она, казалось, уже не катила, она летела вперед скачками, словно хищный зверь, настигающий добычу, проскальзывая впритирку к насыпям, готовая сокрушить любые преграды. Она нагнала экипаж, пошла рядом, обогнала
Громкая брань шефа Сюрте Крики ярости Экипаж был пуст!
Лошадь мирно трусила по дороге, не чуя повисших вожжей, возвращаясь, вероятно, в конюшню одного из окрестных постоялых дворов, где кабриолет и был, наверно, нанят на этот день.
Задыхаясь от ярости, господин Ленорман сказал:
Майор, видимо, выскочил в те несколько секунд, когда мы потеряли его из виду, в начале спуска.
Надо провести облаву в лесу, шеф, и мы наверняка
Возвратимся ни с чем. Этот парень уже далеко, вот так; он не из тех, кого можно два раза настичь в один и тот же день. Ах, ты тысячи тысяч чертей!
Они вернулись к девушке, которую нашли в компании Жака Дудвиля и которая, казалось, легко пережила свое приключение. Господин Ленорман, представившись, предложил отвезти ее домой и тут же задал несколько вопросов об английском майоре Парбери. Она посмотрела на него с удивлением:
Он вовсе не англичанин и не майор, и имя его не Парбери.
Как же его звать?
Хуан Рибейра; он испанец, выполняющий поручение своего правительстваизучает работу французских школ.
Допустим. Его имя и национальность не имеют значения; это именно тот, кого мы разыскиваем. Давно ли вы знакомы?
Дней пятнадцать. Он узнал о школе, которую я основала в Гарше, и до того заинтересовался моей инициативой, что предложил мне ежегодную субсидию при единственном условии, чтобы он мог время от времени приезжать и следить за успехами моих учениц. Я не была вправе ему отказать
Нет, конечно, но навести о нем справки следовало. Разве у вас нет контактов с князем Серниным? Его советам можно доверять.
О! Я ему полностью доверяю. Но он уехал путешествовать.
И не оставил вам адреса?
Нет. И потом, что бы я ему сказала? Поведение этого господина до сих пор было безупречным. И лишь сегодня Не знаю, право
Прошу вас, мадемуазель, говорите со мной откровенно Мне вы тоже можете доверять.
Так вот, господин Рибейра недавно приехал к нам. Он сказал, что его послала некая французская дама, проездом находящаяся в Будживале, и что у этой дамы есть девочка, воспитание которой она хотела бы мне доверить, а потому просит меня приехать к ней без промедления. Это показалось мне вполне естественным. И поскольку сегодня я свободна, поскольку господин Рибейра нанял экипаж, который ждал его на дороге, я без колебаний в него села.
Но какой, в конце концов, была его цель?
Она покраснела и молвила:
Он просто хотел меня похитить. Полчаса спустя он мне в этом признался.
И вы о нем больше ничего не знаете?
Нет.
А живет он в Париже?
Предполагаю.
Он вам ни разу не писал? У вас не осталось нескольких строк, написанных его рукой, забытого предмета, улики, которая могла бы нам послужить?
Ничего такого Ах, впрочем!.. Но это, конечно, не имеет какого-либо значения
Говорите! Говорите же! Прошу!
Так вот, два дня тому назад этот господин попросил у меня разрешения воспользоваться моей пишущей машинкой и составилне без труда, ибо у него нет навыкаписьмо, адрес которого я случайно заметила и запомнила.
И этот адрес?..
Он написал в «Газету» и сунул в конверт два десятка марок.
Наверно, то было объявление, сказал Ленорман.
У меня есть сегодняшний номер, шеф, объявил Гурель.
Господин Ленорман развернул газету и просмотрел восьмую страницу. Минуту спустя он чуть не подскочил. На видном месте можно было прочитать следующую фразу, со всеми обычными аббревиатурами:
«Сообщаем любому лицу, которому известен господин Штейнвег, что желали бы узнать, находится ли он в Париже, и его адрес. Ответчерез редакцию».
Штейнвег! воскликнул Гурель. Но это ведь та самая личность, которую приводил Дьези!
«Да, да, подумал господин Ленорман, тот, чье письмо господину Кессельбаху я перехватил, кто навел Кессельбаха на след Пьера Ледюка Стало быть, им тоже требуются сведения о Ледюке, об его прошлом Они еще тоже продвигаются наощупь»
Он потер руки: Штейнвег был в его распоряжении. Не пройдет и часа, и он заговорит. Не пройдет и часа, как покров мрака, который ему мешал, который превращал историю с Кессельбахом в самое таинственное и тревожное дело из всех, которые он старался разрешить, этот покров будет разорван.
Глава 5Господин Ленорман терпит неудачу
I
В шесть часов вечера господин Ленорман возвратился в свой кабинет в префектуре полиции.
И тут же вызвал Дьези.
Приезжий здесь?
Да.
Что же тебе удалось узнать?
Не бог весть как много. Ни слова не говорит. Я ему сказал, что в силу нового распоряжения иностранцы должны сделать объявление о пребывании в префектуре, и привел сюда, в кабинет вашего секретаря.
Сейчас я с ним побеседую.
Но тут явился один из дежурных.
Какая-то дама, шеф, просит принять ее немедленно.
Ее визитная карточка?
Вот она.
Госпожа Кессельбах! Просите.
Он вышел из-за стола навстречу молодой женщине и подал ей стул. На ее лице по-прежнему читалось отчаяние, у нее был болезненный, крайне утомленный вид.
Она протянула ему номер «Газеты», указывая место, где было напечатано объявление по поводу Штейнвега.
Папаша Штейнвег был другом моего мужа, сказала она. Ему, несомненно, многое известно.
Дьези, приказал Ленорман, приведи человека, который ждет Ваш визит, мадам, может оказаться весьма полезным. Прошу только: в ту минуту, когда приезжий войдет, не говорите ни слова.
Дверь открылась. Появился мужчина, старик в воротнике из окладистой белой бороды, с лицом в глубоких морщинах, бедно одетый, с затравленным видом, свойственным тем несчастным, которые странствуют по свету в поисках средств, чтобы прокормиться. Он остановился на пороге, моргая глазами, посмотрел на господина Ленормана; молчание присутствующих его, видимо, смущало. Он неуверенно вертел в руках видавшую виды шляпу.
Но вдруг на его лице отразилось глубокое удивление; глаза расширились, и он пробормотал:
Мадам Мадам Кессельбах
Он увидел наконец молодую женщину.
И успокоенный, улыбаясь без прежней робости, приблизился к ней, говоря со скверным акцентом:
Ах, как хорошо!.. Наконец Я думал уже, что никогда больше Меня удивляло Никаких новостей от вас Ни телеграммы, ни письма Как здоровье нашего доброго Рудольфа Кессельбаха?
Молодая женщина отшатнулась, словно ее ударили прямо в лицо, и вдруг, сгорбившись на стуле, неудержимо разрыдалась.
Что такое?.. Боже мой, что такое?.. промолвил Штейнвег.
Господин Ленорман поспешил вмешаться.
Я вижу, мсье, что вам не известны некоторые события, случившиеся не так давно. Вы, наверно, давно уже в пути?
Да, три месяца Вначале я побывал в районе шахт. Потом возвратился в Кейптаун, откуда написал Рудольфу письмо. Но между делом нанялся на работу в Порт-Саид. Рудольф, наверно, получил мое письмо?
Он отсутствует. Причины объясню потом. Вначале об обстоятельстве, по которому мы хотели бы получить имеющиеся у вас сведения. Речь идет о личности, с которой вы были знакомы и которого при контактах с господином Кессельбахом вы называли Пьером Ледюком.
Пьер Ледюк! Ох! Кто вам сказал!
Старик выглядел потрясенным. Он снова пролепетал.
Кто вам сказал? Кто открыл?..
Господин Кессельбах.
Ни за что! Это тайна, которую я ему доверил, а Рудольф умеет хранить тайны, особенно такие
И все-таки требуется ваш ответ. Мы ведем в настоящее время в отношении Пьера Ледюка расследование, которое необходимо без промедления завершить, и только вы можете просветить нас на этот счет, поскольку господина Кессельбаха нет.
В конце концов, воскликнул Штейнвег, казалосьрешившись, что вы хотите знать?
Вы знаете Пьера Ледюка?
Я никогда его не видел; тем не менее уже давно б моих руках находится тайна, касающаяся его. Вследствие ряда происшествий, которые нет смысла вспоминать, и благодаря некоторым случайностям пришел к уверенности, что тот, открытие которого меня заинтересовало, ведет беспорядочную жизнь в Париже, что он зовется Пьером Ледюком и что это имя на самом деле ему не принадлежит.
Но знает ли свое настоящее имя он сам?
Полагаю, что знает.
А вы?
Знаю наверняка.
Скажите его нам.
Он несколько заколебался. Потом заявил:
Не могу Не могу
Но почему же?
Не имею права. В этом весь секрет. А этому секрету, который я открыл Рудольфу, он придал такое значение, что вручил мне крупную сумму денег, дабы заручиться моим молчанием, и обещал еще целое состояние, настоящее состояние, если ему удастся разыскать Пьера Ледюка, а затемвоспользоваться тайной.
Он горько усмехнулся.
Крупная сумма уже улетучилась. И я приехал, чтобы узнать, как обстоят дела с обещанным состоянием.
Господин Кессельбах мертв, сказал шеф Сюрте.
Штейнвег подскочил.
Мертв! Может ли быть такое! Нет, нет, это обман, ловушка. Мадам Кессельбах, правда ли?..