Многолетний опыт Рейме на посту военачальника и в рыцарском служении давно уже научил его видеть в этом признак истинной силы.
А это значит, что на время отсутствия Вендрика королевство в надёжных рукахв гораздо более надёжных, чем если бы
Несмотря на отнюдь не положительную репутацию регента, которую ни он сам, ни Вендрик почему-то не спешили развеивать.
Тут Алдия был правпридворные откровенно боялись его, и дождаться реальной помощи, так необходимой критики его неумелых действий на посту главы государства от кого-то из придворных регент не смог бы.
Рейме, конечно, не входил в число тех, кто бледнел и начинал озираться при одном лишь упоминании имени герцога Алдии. Всё-таки, проведя столько лет бок о бок с Вендриком, личный защитник короля не мог не узнать достаточно и о его брате. Алдия был, безусловно, ужасным человеком. Он творил отвратительные вещи, практиковал тёмную магию и населил подземелья замка ужасными чудовищами, которых сам же и создаллучше даже не думать, каким образом и изкогоа потом использовал для экспериментов или в качестве корма для других подобных тварей.
Но Рейме это не беспокоилоон знал, что Алдия не опасен для его короля, и этого было вполне достаточно.
Более того, обоим королевским защитникам было прекрасно известно, для чего брат их повелителя творит все эти ужасные вещи. И Рейме, и Вельстадт за все эти годы не раз становились свидетелями страшных «приступов», когда на Вендрика всей тяжестью обретенной и насильно удерживаемой силы Душ Повелителей обрушивалось Проклятие Нежити.
Вендрик был страшен в эти мгновениянастолько страшен, что, стань свидетелем такого приступа хотя бы кто-то из приближённых, от страха он едва ли унёс бы ноги. И только Рейме и Вельстадт всегда оставались рядом, удерживали короля, когда он, обезумев от боли, ужаса и невыносимого давления на свою волю, пытался нанести себе увечья, чтобы только как-то всё прекратитьи не осознавая, что смерть не способна избавить немёртвого от Проклятияот необходимости быть живым и чувствовать всё, всё Они подавали ему человеческие фигурки, а после окончания приступовпузырьки с эликсирами и кубки с вином. И молча стояли в тенях по правую и левую руку короля, готовые вступить в бой с любой угрозойоткуда бы она ни явилась: извне, из-за массивных дверей королевской опочивальниили же из темноты души самого Вендрика.
Алдия же был тем, кто, даже не присутствуя в покоях короля, всё равно обеспечивал его защиту: именно он приносил человеческие фигурки, составлял успокаивающие эликсиры и заклинания, наводил морок на тех, кто невольно или намеренно становился свидетелями «нездоровья» Вендрика И даже простое упоминание имени брата в разгар приступа было способно пригасить бешеное пламя в глазах измученного немёртвого, заставить его прекратить попытки вырваться из рук верных телохранителей и броситься к распахнутому окну опочивальни, незряче глядящему из-под крыши самой высокой башни дворца в сумрачное небо Дранглика
Они свято хранили тайну своего повелителятайну, разделённую на четверых.
А потом появилась Нашандра.
Вендрик очень изменился после женитьбы: стал спокойнее и мягче, задумчивее и счастливее? И «приступы» стали случаться намного реже Вельстадт искренне радовался за короля и недоумевал, почему Рейме частенько хмурится, глядя на королевскую чету, в неофициальной обстановке выглядящую как самые обыкновенные влюблённые супруги: постоянное стремление соприкасаться руками, поиск взглядов друг друга; один начинает фразу, второй, не задумываясь, подхватывает; стоит одному повернуть голову, заинтересовавшись чем-то, как взгляд второго, словно флюгер на ветру, обращается в ту же сторону.
Идиллия. Так почему же Рейме так тревожно?..
Капитан мечников никогда не был просто воякой, прямолинейным солдатом, знающим и понимающим только язык оружия и если и читающим книги, то только наставления по стратегии и тактике от выдающихся полководцев прошлого. Рейме был образованным человеком. И в жизни до Дранглика не упускал возможности изучить что-то новое, по возможности посещал библиотеки и беседовал с учёными в любом городе, куда его заносила жизньесли он приходил в этот город не в составе армии захватчиков. А уж в Дранглике с его богатейшей библиотекой, собранной по распоряжению архимага, Рейме нашёл массу возможностей вернуться к своему былому увлечению
Рейме мечтал когда-нибудь написать фундаментальный труд по истории земель, на которых ныне стоит Дранглик. Когда-нибудь, уйдя на покой. Смерть ему всё равно не угрожает, так почему бы не помечтать о том, что когда-нибудь в Дранглике воцарятся мир и спокойствие, и капитан королевской стражи сможет больше времени посвящать книгам, перу и бумаге, чем мечам, щитам и муштре новобранцев?..
Он читал летописи, древние манускрипты и их современные переложения, пытаясь выстроить последовательность существования государств, от многих из которых не сохранилось даже точных названий, не говоря уж об очертаниях географических границ и времени зарождения и падения. Лордран, Астора, Балдер, Береник, Катарина Эти названия будоражили воображение и пробуждали какие-то странные ощущения, похожие на смутные воспоминания или неясные предчувствия. Как будто часть из этих государств никогда не существовала, а только должна была возникнуть И Рейме словно бы предвидел их грядущее появлениеи каким-то образом ощущал себя ответственным за то, чтобы позволить им воплотиться.
С особой тщательностью Рейме разыскивал крупицы сведений о древнем, существовавшем то ли на самом деле, то ли лишь в героических преданиях, без которых не могут обходиться люди в смутные времена, первом поселении людейОлачиле. Великом городе, основанном Первым Человеком, нашедшим в Первородном Пламени Тёмную Душу, разделившим её между своими сородичами и создавшим расу людей. О городе, само звучание названия которого почему-то отзывалось в душе Рейме мучительной горечью, словно там, в этом то ли реальном, то ли выдуманном поселении осталось какое-то незавершённое лично им, Рейме, чрезвычайно важное дело, от которого зависит судьба этого мира.
Находя очередное упоминание или хотя бы малейший намёк, отсылку к другим текстам, где говорилось об Олачиле, Рейме каждый раз ощущал необъяснимый укол тревоги и мучительного сожаления. И ко всему прочему теперь ему при этом почему-то каждый раз вспоминалась Нашандра.
Вот этого Рейме никак не мог себе объяснить. Он предполагал, что в своих странствиях, подробностей которых королева до сих пор не могла вспомнить, она побывала на землях, которые когда-то были Олачилем. И каким-то образом принесла с собой отпечаток тамошней недоброй магии. Но существует ли здесь связь с древними легендами о падении Олачиля в БезднуРейме установить не удавалось.
Однако он не мог отделаться от ощущения, что с королевой что-то не так. И сам ненавидел себя за эти подозрения, видя, как светлеет лицо Вендрика в присутствии Нашандры. Она принесла в королевство покой. Но почему королевскому защитнику казалось, что этот покой схож с покровом тьмы?..
Шаналотта. Сейчас
Шаналотта стояла прижавшись спиной к могучему дереву в запущенном закоулке парка цитадели и глядя вверх. Лёгкий ветерок играл листьями, похожими на растопыренные ладошки, и клочки голубого неба словно подмигивали ей сквозь ажурный купол кроны. От ствола старого дерева струились спокойствие и древняя сила. Шаналотта с благодарностью впитывала ихсейчас ей это было просто необходимо.
Конечно, она знала, кто такой Навлаанпрекрасно знала из кошмаров Алдии. Помнила и его жгучий страх, когда тот мчался на помощь своему кумиру в сожжённую по приказу короля деревню чернокнижников. И его горькое разочарование, когда Навлаан отказался взять его в ученики. И смутное беспокойство все последующие годы, постепенно переросшее в уверенность в том, что тёмного мага уже нет в живых.
И то, что Шаналотта смогла понять о природе Навлаана, ей совершенно не понравилось. Точнее, не столько ей самой, сколько скрытой в ней сущности Древнего дракона.
«Он опасен, заявил как-то раз дракон. Он сможет изменить естественный ход вещей. Он приобретёт власть, которую не должен получить. Если встретишьпомешай ему. Это твой долг. Иначевсё напрасно».
Шаналотта знала, что встреча с Навлааном неизбежна. Ждала еёи боялась. Она уже привыкла не слишком-то доверять своей второй сущности: если дракон говорит, что чернокнижник опасен, это вполне может означать, что он опасен для драконов, а значитон на стороне людей. И любопытство в человеческой душе Шаналотты разгоралось всё сильнееодновременно с тем, как угасала в сердце Алдии надежда увидеть своего несостоявшегося наставника живым.
И вот предложение Шаналотты помочь Алдии в лабораториях послужило чем-то вроде знака призыва. Алдия, естественно, пришёл в ужас от мысли, что его девочка окунётся во все те ужасы, которые творились в подвале замка. Он ведь не мог знать, что она незримо присутствует там рядом с ним уже много лет И в отчаянии воззвал к неким силам, которые не могли не откликнуться на его зов. Естественно, силы эти были недобрымикому, как не Тьме, служил архимаг своими деяниями уже не одно десятилетие?..
И вот тёмный маг здесь, в цитадели. Шаналотта наконец получила возможность лично убедиться в своих предположениях относительно того, каковы же мотивы её «драконьей половины».
И ощутила в момент встречи с Навлааном что-то странное.
Что-то в ней испугалось до ледяного оцепенения, до беззвучного крика, будто она внезапно обнаружила себя стоящей на тоненькой дощечке над бездонной пропастью.
А что-то встрепенулось, словно учуяв струю свежего воздуха в бесконечном каменном лабиринте.
Выход?..
Она потянулась за этим лёгким сквозняком, сделала шаг, второй
Попалась.
Теперь она уже не могла разобраться, какая часть её души так кричала об опасности. Кого до смерти страшит Навлаанчеловека или дракона?
Он пришёли разрушил баланс, смял и исказил барьер, с таким трудом выстроенный ею в сознании между человеческой душой и душой дракона.
Что-то скоро случится. И ей понадобится много сил, чтобы выстоять самойи, возможно, спасти Алдию.
Шаналотта повернулась к дереву лицом и обняла ствол, прижавшись щекой к тёплой шершавой коре.
Спасибо, друг, шепнула она. Не держи зла на Алдию. Он этого не хотел, ты же знаешь. Это всё она Спасибо, что делишься силой. Хотела бы я знать твоё имя она закрыла глаза, вслушиваясь. И вдруг ей почудилось что-то в шелесте листьев Но она не смогла разобрать. Длинное слово с несколькими ударными слогами, напоминающее звук, с которым по земле волокут тяжёлый камень.
9
Сожжённый дневник Алдии
Я ненавижу сон. Он похож на смерть. Я ненавижу умирать каждый вечер. А что если смертьэто просто бесконечный сон, где прячутся все самые жуткие кошмары, которые населяют наш разум за всю бесконечно долгую жизнь?
Я устал. Но отдыха не будет.
Ячеловек. Я, старший брат короля, король по праву рождения, один из сильнейших магов современностибессилен против проклятия человеческой жизни.
Проклятие жизни?
Да, всё верно. Жизньвсего лишь другое имя смерти.
Грехи людей. Говорят, что Проклятиерасплата за грехи. Но чьи? Разве это люди нагрешили настолько, чтобы заслужить столь жуткую участь?
Кто в ответе за это?
Я готов на всё. На всё ли? Да, я уверен. Только бы избавиться от кошмаров. Это мое проклятие. Я не сожалею, слышите? Ни о чем не сожалею. Я буду продолжать. Нет никого в этом мире, кого я не готов принести в жертву во имя науки.
Кроме брата.
Что будет с братом, если однажды кошмары не отпустят меня?
Алдия. Сейчас
Я принёс кое-что, Навлаан протянул Алдии потрёпанную толстую тетрадь. Здесь некоторые заклинания и описания ритуалов из того самого закрытого архива, он быстро глянул на архимага и слегка улыбнулся. Я отобрал только те, которые Скажем так, я постарался взять только ту часть тёмного искусства, которая представляется мне не слишком опасной для рассудка заклинателя.
Алдия уловил интонации. И невольно поёжился.
Уж если Навлаан сомневается
Я сам испытал почти каждую из описанных здесь практик, продолжил чернокнижник, за исключением тех, для исполнения которых у меня не хватило ресурсов, он многозначительно обвёл взглядом полки и шкафы вдоль стен лаборатории. Далеко не всё доступно магу-изгнаннику, прячущемуся в пещерах и развалинах. А у тебя здесь
Всё, что только можно пожелать, закончил Алдия. Всё, что мне нужно, я могу достать без затруднений.
И что самое важное, голос Навлаана неуловимо изменился, вдруг опустившись едва ли не до шёпота, но вместе с тем обретя пугающую глубину, королевскому архимагу ничего за это не будет
Алдия недоуменно уставился на чернокнижника, но тот уже как ни в чём не бывало отвернулся к полкам и начал читать надписи на этикетках бутылей и склянок.
Да у тебя тут просто сокровищница! совершенно обычным голосом, в котором звенели так хорошо знакомые самому Алдии азарт и нетерпение исследователя, сказал Навлаан. А хранилище душ? Что у тебя есть? С какими душами работаешь?
Пойдём, покажу, Алдия указал на прочную зачарованную дверь в дальней стене. Он почти убедил себя, что ему просто показалось
Две драконьих души, глаза Навлаана сияли почти так же ярко, как древняя душа, похожая на застывшее пламя, горящее на его ладони. Две! Как тебе удалось из раздобыть?
Просто нашёл, Алдия глянул в сторону, но потом всё же, тряхнув головой, перевёл взгляд на лицо тёмного мага. Ну хорошо Не просто нашёл. Отобрал у кое-кого. Мы с Вендриком в былые времена со многими вступали Скажем так, в невзаимовыгодные сделки.
Понимаю, Навлаан кивнул. Ну что ж, я не очень-то хочу знать подробности, могу сказать толькоэти прекрасные души многого стоят!
Да уж, лучше обойдёмся без подробностей, пробормотал Алдия. Давай лучше возьмём парочку душ гигантов и вернёмся в лабораторию.
Души гигантов, да, Навлаан снова просиял. Эти артефакты раньше были едва ли не большей редкостью, но в последнее время
Да, верно, прервал его Алдия. Рассуждать о способах добычи душ гигантов ему хотелось ещё меньше, чем о «сделках» по приобретению душ драконов.
Цена для всех их бывших владельцев, к слову, была одинаковой.
***
Sulfurous and burning, spitting out the sun
The beginning of creation, of the golden one
A window to the west, a blazing star above
In Taurus we begin it and the ladder has begun
Don't try and blame me for your sins
For the sun has burned me black
Your hollow lives, this world in which we live
I throw it back*
Bruce DickinsonAlchemist
Едкое и пылающее бурлит и переливается через край, и взмывают к закопчённому потолку клубы едкого багрового дыма, с шипением и свистом, похожим на истошные вопли истязаемых душ а впрочем, это они и есть?.. В лаборатории темно, но темнота почему-то ослепительно белая, и в её сердце горит фиолетовое, почти чёрное пламя, и тени всех предметов вытягиваются, словно стремясь отползти подальше от испепеляющей черноты. Вспыхивают в воздухе древние символыи гаснут, оставляя после себя запах раскалённого металла и серы. Обычный, оранжевый огонь горелки под ретортой трещит, разбрасывая искры, и каждая из искркак живое существо, пляшет над столом и долго не гаснет, словно исполняя сложный ритуальный танец.
И корчится, и мечется на столе, в клубах удушливого дыма и отблесках пламени, уродливая теньи на глазах меняет очертания на ещё более жуткие, ни на что в этом мире не похожие
И пытается вырватьсяно чужая воля удерживает её внутри невидимой, обозначенной в пространстве лишь слабым мерцанием магической сферы. Тонкая, как мыльный пузырь, плёнка защитного заклинания дрожит и вот-вот прорвётся, выпустив наружу нечто рождённое противоестественным образом, невыносимо отвратительное и невыносимо страдающее, одержимое лишь одним желаниемвцепиться в глотку своему создателю.
Создатель, однако, ничуть не обеспокоен происходящим. Он возвышается над лабораторным столом, наблюдая за ходом эксперимента. В мерцающем свете лицо тёмного мага кажется то восковым, как посмертная маска, то почти чёрным, будто вырезанным из вулканического камня. Руки находятся в непрерывном движении, мелькают, окрашиваясь то белым, то алым в переменчивом свете, и кажется, что у столане человек, а какое-то жуткое многорукое существо, порождение того хаоса, что торжествует вокруг, хотя на самом деле сам этот хаос вызван к жизни тем, в ком Алдия сейчас с трудом узнавал своего старого знакомого.