Алдия же, прохаживаясь между деревьями, наблюдал, как первые лучи зари золотят резные кроны, слушал, как просыпаются птицы, которые как ни в чём не бывало вили гнёзда и выводили птенцов на телах умерших гигантов. Серебрилась роса на траве у подножий стволов. И было тихо. Тихо и мирно, но не как на кладбище, а как в саду родительского дома. И эти тишина и умиротворенность просто выворачивали душу наизнанкусильнее, чем самые отвратительные кошмары.
«Мыубийцы. Это мы в ответе за всё.
Почему я не попытался помешать?
Нашандра, кто же ты?..»
Всевозможных душ теперь было в избытке. Опыты продолжались, но результаты по-прежнему не радовали. Зато между делом Алдия и Лекс разработали для армии Вендрика несколько смертоносных заклинаний порчи. Известные техники боевой магии оказались не очень эффективными против гигантов, но, имея в распоряжении их души, архимаг и его помощник быстро обнаружили у противника несколько фатальных уязвимостей и подобрали подходящие заклинания.
Шли годы. Лес вокруг крепости на побережье разрастался, войско Вендрика постепенно ределосолдаты продолжали обращаться в полых, а новых наёмников уже почти не прибываловсе близлежащие государства уже отдали всех солдат, что у них были. Алдия торопился, Вендрик мрачнел. Рейме и Вельстадт злились и от усталости выглядели не лучше опустошённых. И только Нашандра не менялась. Нисколько.
А потом, когда она, казалось, в одночасье изменилась, всё покатилось под откос.
Началось с того, что королева вызвала архимага на беседу, как в старые добрые времена, ещё до похода Вендрика за море. Алдия удивился, но отказать не посмел. Он понимал, что Нашандра отнюдь не глупа и не может не понимать, что деверь не питает к ней доверия. Это означало, что она вызвала его, чтобы исследовать: прощупать, найти уязвимые места, как сам Алдия поступал, изучая души гигантов. И задачей Алдии было попытаться переиграть королеву и самому выудить побольше информации.
Это оказалась неимоверно сложная партия.
Нашандра продемонстрировала поразительную осведомлённость в происходящем в лабораториях и дала понять, что ей прекрасно известны и безрезультатность экспериментов, и жуткая цена этого нулевого результата. Алдия отделывался общими фразамион уже понимал, к чему она ведёт, и только надеялся, что его брат сохранил достаточно разума, чтобы разгадать игру супруги.
Надеялся он напрасно.
Когда Вендрик вызвал архимага к себене пришёл сам, как чаще всего делал в последние годы, желая хотя бы полчаса отдохнуть от государственных забот в компании брата и с кубком вина, а официально приказал тому явиться в кабинет, у Алдии упало сердце. Он понял, что проиграл. Что он снова проиграл этому непонятному существу, которое имело форму жены его брата.
Это был не просто тяжёлый разговор. Там было много крика с одной стороны и обречённое молчаниес другой. Алдия смотрел на Вендрика и вспоминал того трёхлетним мальчишкой, который всюду ковылял за старшим братом, старательно и смешно копируя и его походку, и интонации. Сколько лет прошло с тех пор? И где они теперь, эти братья?..
Потом был поспешный переезд в отдалённую цитадель, который оба брата старались не называть тем, чем он на самом деле являлсяизгнанием. Алдия не возражал против уединения, только вот оставлять брата без присмотра ему не хотелось. Накануне отъезда он нашёл Рейме, перехватив того между вечерним разводом стражи и собственным заступлением в караул у входа в королевские покои.
Ты всё знаешь, только и сказал он. Рейме кивнул.
Она постаралась на славу, сказал капитан еле слышно. Боюсь, что следующий на очередия.
Если чтоприходи ко мне в цитадель, усмехнулся Алдия. Но, надеюсь, до этого не дойдёт. Кто-то же должен Присмотреть за ним.
Не беспокойся, Рейме жестко улыбнулся. Я глаз с него не спущу. Да и Вельстадт, хоть и предан Нашандре, но Это всё же только до тех пор, пока он не поймёт, что она опасна для короля. А я уж постараюсь его убедитьхотя бы быть повнимательнее.
Спасибо тебе за всё, Алдия протянул руку, и капитан крепко пожал её. Если и есть у меня в этой жизни друг, то это ты, Рейме.
Я рад быть твоим другом, отозвался капитан. Тыхороший человек, что бы там ни говорили. Держись там. Я постараюсь как-нибудь наведаться, если Ну, сам понимаешь.
Понимаю, Алдия невесело усмехнулся. Ну ладно, тебе пора. Да и мне Утром я уеду с рассветом. До встречи.
Да осветит Пламя твой путь, и Рейме, развернувшись, мгновенно растворился в полумраке коридора.
В собственной цитадели Алдии понравилось. Замок был старым и требовал ремонта, но это только придавало ему больше мрачного очарования. Выделенные Вендриком слуги молниеносно привели часть помещений в жилой вид, потому что ни минуты лишней не хотели оставаться в жилище безумного архимага. Алдия отпустил их с миром, оставив при себе только десяток своих личных слуг, состоявших при нём в Дранглике и уже достаточно привыкших к нему.
Лекс был в полном восторге от переезда, как мальчишка, которого впервые в жизни отпустили переночевать на чердаке. Он с воодушевлением рассуждал о том, как можно переоборудовать древние казематы на трёх уровнях подземелий цитадели под лаборатории и склады опасных реактивов и магических артефактов, собственноручно рисовал какие-то схемы и показывал их Алдии, потом выбрасывал и чертил новые.
Архимаг же всё больше погружался в тяжелую задумчивость.
Подземелья
Нашандра превосходно разыграла свою партию. Ссылка в цитадель нисколько не мешала Алдии продолжать свои эксперименты с душами и искать исцеление от Проклятия Нежити.
Нашандра добилась только одногои именно это было по-настоящему важным.
Она лишила Алдию возможности исследовать артефакт гигантов, спрятанный в подземельях глубоко под Дрангликом.
А это означало, что этот артефакт и есть ключ ко всему.
Алдия понимал, что пока война с гигантами не завершится, шансов получить доступ в подземелья королевского замка у него не будет. Хорошо, что хотя бы Сердце Пепельного Тумана осталось в его распоряжении. Некоторые свойства этого предмета заставляли сомневаться в том, что в нем заключена всего лишь магия гигантов. От него веяло чем-то гораздо более древним и могущественным.
Алдия даже в мыслях боялся сформулировать свою догадку. Чтобы не спугнуть удачу, если она наконец-то решила почтить его своим визитом.
Древние Драконы?..
Сожженный дневник Алдии
Драконы живут вне времени. Время для нихне река, текущая из прошлого в будущее и лишь на мгновение сверкающая перед нами бликом «настоящего»; для них времячто-то вроде бескрайнего поля, по которому можно спокойно и без помех идти в любую сторонуили просто упасть в траву, лежать и смотреть в небо.
13
Шаналотта. Сейчас
Мир рушился. Казалось быкуда уж хуже, куда уж глубже падать: Проклятие Нежити опустошает Дранглик, и без того обескровленный многолетней войной. Король слабеет, королева творит что-то странное и явно опасное, королевский архимаг изгнан из замка по какой-то надуманной причине. Что может быть страшнее?
Страшнеето, что не у кого больше искать защиты. Нет у Шаналотты больше отца. Тот, кто смотрит на неё глазами архимага Алдиибольше не Алдия, а какой-то чужой и недобрый человек. Он старается вернуть себя прежнего, Шаналотта видит, как он старается Но нетТьма наконец заметила того, кто так долго домогался её внимания. И теперь уж не отпустит свою добычу Или новую марионетку?
Шаналотта почти не появлялась в своих покояхбоялась лишний раз столкнуться с Алдией или Навлааном, которому отвели комнаты на том же этаже, но в другом крыле. Ночевала в комнатушке у Петры, засыпала под её негромкий голос, рассказывающий о старых временах, о древних героях и о славных победах. И дракон успокаивался от этого голоса.
Дракон Шаналотте всё сложнее становилось контролировать свою вторую сущность. Дракон не просто беспокоилсяпорой он неистовствовал, бесновался внутри, и испуганной девушке казалось, что хрупкая человеческая оболочка вот-вот разлетится в клочья, и развернутся в серое низкое небо четыре исполинских крыла
Шаналотта боялась, что однажды не справится с драконом. Она боялась Навлаана, боялась Нашандру, теперь она боялась и отца. И как же её ужасало то, что, возможно, больше всего ей следует бояться саму себя
Воля дракона давила, просто пригибала к земле.
«Ты должна помешать им! То, что они делаютпротив мирового порядка! Сила душ должна быть возвращена Пламени! Ты не должна допустить, чтобы»
Чего именно не должна допустить Шаналотта, дракон пояснять не желал. Неудивительно: он прекрасно понимал, что она была бы рада получить такую подсказкуи передать всё Алдии: несмотря ни на что, она по-прежнему оставалась на его стороне. Пока хрупкая надежда ещё не растаяла
«Как? Как я могу им помешать? Меня ведь даже в лаборатории не пускают!»
«Ты можешь проникнуть куда угодно если захочешь. Ты просто не хочешь».
«Да, не хочу! А вот ты мог бы объяснить, чего ты хочешь от меня! Чем опасен Навлаан? В каком направлении они не должны двигаться?»
«Ты всё понимаешь! Не притворяйся такой чувствительной, слабой, глупой Не притворяйся ЧЕЛОВЕКОМ!»
«Ячеловек! А тывымершее сотни веков назад чудовище!»
«Ячудовище? Да как ты смеешь! Чудовищаэто они! Боги, люди, гиганты! Все, кто отнял у нас наш мир, нашу вечность!»
«Что я слышу Ты злишься? Вы, драконылишены эмоций. Или я не права? Так ты дракон или нет?..»
«Замолчи, дерзкое порождение ошибки больного разума!»
«А я, похоже, права»
Все эти споры приводили только к одномуу Шаналотты начинали колотиться сердце и болеть голова, трясло как в лихорадке и бросало в жар. Петра поила её какими-то горькими снадобьями, бормотала что-то неразборчивое и успокаивающее. И дракон словно бы засыпал. Ненадолго, но замолкал. Но вскоре возобновлял атаки на человеческий разум, своего «соседа» в теле девушки.
Время шло, эксперименты Алдии продолжались, Шаналотта пряталась у Петры, уже почти перестав горько недоумевать по поводу того, что отец даже не пытается разыскать её, выяснить, что происходит, почему она избегает его Дни были заняты постижением древнего искусства Насыщения Огня, ночиборьбой с драконом и с новыми страхами.
Теперь Шаналотта окончательно поняла, от чего она столько лет спасала Алдию, забирая и отводя в серый туманный мир его кошмары. Она впервые в жизни заглянула на изнанку собственных снов.
Там её ждал дракон.
Его угрозы и туманные посулы неведомых бед преследовали ее наяву, заставляя сердце колотиться как от быстрого бега. А когда она всё же забывалась тяжёлым сном, убаюканная мерным бормотанием старой Хранительницы Огня, дракон приходил в её сны, как к себе домой. А впрочем, сновидения Шаналотты и были его домом. Сны уносили её в пространство, где время течет в ту сторону, в которую его направляет сновидец. Серый и бесформенный мир до Эры Огня.
Человеческой душе было невыносимо холодно там, в этом неживом месте. Будто застывала в жилах кровь, и кожа трескалась и покрывалась изморозью. А сердце продолжало биться, тщетно пытаясь донести холодную, густеющую кровь до побелевших, скрюченных в последней судороге пальцев
Шаналотта почти никогда не страдала от холода. Вторая сущность словно бы согревала её каким-то отголоском драконьего пламени. И вот теперь она узнала, каково этозамерзать почти насмерть. Балансировать на грани между ощущениями невыносимой боли и ломоты во всём телеи обманчивого тепла объятий вечного сна. И никогда не переходитьи не надеяться перейти! за эту грань.
Теперь она была обречена стоять в одиночестве посреди продуваемой свирепыми ледяными ветрами пустоши, глядя почти уже ослепшими, белеющими от инея, но почему-то всё ещё живыми глазами в холодное чёрное небо. Пустое мёртвое небо без звёзд.
Такой холод чувствует душа, поглощаемая Тьмой. Шаналотта была уверенаона поняла всё правильно, она не ошибается.
Так вот что уже много лет ощущает Навлаан. Так вот как живёт теперь Алдия
Как же согреть их? Как согреться самой?
Пламя
Да осветит Пламя ваш путь Да согреет оно ваши сердца.
Шаналотта с одержимостью приговоренного, надеющегося вымолить помилование или хотя бы отсрочку, обучалась Насыщению Огня.
Стараясь не думать о том, что служит Костру топливом.
Алдия. Сейчас
Архимаг, сгорбившись и опустив голову, стоял перед большим зеркалом, вцепившись в его раму, будто собирался пробить своим телом стеклянную преграду и спрятаться в мире по ту сторону.
В камине пылал огонь, но Алдию сотрясала дрожь. Он дышал тяжело и рвано, со всхлипами и коротким хриплым кашлем. Слипшиеся от пота наполовину седые волосы падали на лицо, хотя бы отчасти заслоняя самое отвратительное зрелище, которое только могло привидеться архимагу в кошмарах, а теперь во всей беспощадной материальности явившееся ему в старинном зеркале.
Его собственное обнаженное тело. Старческое, покрытое морщинистой пергаментной кожей с темной сеткой сосудов. Омерзительное свидетельство проигранного сражения.
Почти умирающее человеческое телобез малейших признаков Тёмной Метки.
«Нет больше сил. Нет больше надежды. Не могу. Не могу больше»
Мир будто бы скрыла горячечная пелена тумана или удушливого дыма, и из этого марева только изредка выглядывали отдельные предметы и силуэты людей. Поначалу в минуты просветления Алдия не решался покидать лаборатории: его преследовало ощущение, что за время своего беспамятства он натворил каких-то ужасных вещейужасных даже по меркам безумного архимага. И он до содрогания боялся, поднявшись по лестнице из подземелий, где-нибудь наткнуться на последствия этих своих деяний.
Например, на труп Шаналотты.
Он уже давно не видел дочьили думал, что не видел; а скорее, надеялся, что у девушки хватает ума держаться от него как можно дальше. Вспышки прояснений в сознании, тусклые, как отражения догорающих свечей в запотевших зеркалах, не высвечивали в поле зрения стройную фигурку с медно-рыжими волосами, и Алдия мог только радоватьсяи надеяться, что даже Тьма не заставит его причинить вред Шаналоттеединственному существу, чей внутренний свет до сих пор не давал кошмарам полностью поглотить разум архимага, удерживая их на границе бодрствования.
А сейчас эту границу неумолимо размывало безумие.
Снов больше не было. Кошмары стали самой явью.
После неопределенного промежутка беспамятства, погружения в горячий туман Алдия осознавал себя склоненным над прозекторским столом, со скальпелем или магическим катализатором в руке, с забрызганным кровью лицом, с саднящим от крика горлом. Что он только что делал? Ктоили что? только что возникло и тут же исчезло под его руками? И куда оно исчезло?
И всё, что осталось
«Я должен продолжать эксперименты. Я должен продолжать».
Алдия уже не понималкто и с какой целью двигает его руки, смешивающие ингредиенты для зелий, кто и для чего выталкивает воздух из его груди, рождая в горле звуки заклинаний; он понимал лишь, что это не его воля. Он пытался бороться, вспоминая все известные ему техники защиты от Тьмы, но не мог произнести ни одной формулы: мгновенно горло словно забивал плотный дым, заставляя давиться, кашлять и едва не терять сознание от недостатка воздуха. Алдия не оставлял попыток, и с каждым разом приступы удушья становились всё более продолжительными и жестокими. Это выглядело как попытка подразнить смерть, но архимаг прекрасно понимал: умереть ему всё равно не дадут.
Тьма так просто не позволит своему новому инструменту выйти из строя.
Ненадолго возвращая себе контроль над телом и сознанием, Алдия иногда заглядывал в свой дневник. И видел там записи, сделанные его собственным, удивительно чётким почерком. Записи, полные безысходности, но в то же время пронзительно логичные и разумные. Будто не в беспамятстве они были сделаны, а напротивбезумием является это краткое просветление, когда архимаг осознает себя.
Планы экспериментов, которые Алдия находил в дневнике, отличались смелостью, оригинальностью. Некоторыебольшей, чем обычно, жестокостью. Но точно так же не приносили никаких заметных результатов.
Тьма, похоже, тоже не знала, в каком направлении двигаться