Дракон в её сознании, казалось, утомлённо вздохнул, подняв в воздух облако серого пепла, заворочался, поудобнее умещая огромные крылья внутри крошечной хрупкой человеческой оболочки.
«Наш разговор ещё не закончен, дитя»
Алдия. Давно.
Нашандра быстро училась быть королевой. Исчезли смущение, неловкость и едва заметные запинки в речи на приемах. Взгляд стал ещё более твёрдым и лучистым, осанкаещё более безупречной. И только король и его брат знали, чего ей это стоило.
На вид Нашандре было не больше тридцати, но её рассказов о пройденных дорогах и перенесённых испытаниях хватило бы как минимум на два полноценных человеческих века. Страны и континенты, моря и пустыни И маячащая впереди непонятная цель.
Нашандра не знала, что позвало ее в путь когда-то давноили просто не хотела раскрывать тайну. Однако у Алдии скорее сложилось впечатление о том, что несчастная женщина частичной потерей памяти неосознанно отгородилась от ужасов, с которыми ей пришлось столкнуться. В этом, кстати, он подсознательно завидовал ейон был бы рад утратить воспоминания об источниках своих кошмаров.
Алдия часто беседовал с Нашандрой: часто в том смысле, который применим к членам королевской семьираз в десять-двадцать дней. Королева, соблюдая приличия, обязательно просила супруга присутствовать при разговорах с деверем, но Вендрик, разумеется, далеко не всегда имел возможность даже на пару часов раз в десять дней вырваться из бесконечного круговорота монаршьих обязанностей. Однако примерно на каждой третьей встрече он всё же присутствовал, но обычно почти не принимал участия в разговоре, просто сидел, молча слушал и со странной, рассеянной улыбкой любовался женой. Алдия исподволь наблюдал за ним, снова и снова поражаясь произошедшим в брате переменам.
Вендрик стал намного спокойнее, рассудительнеехотя он и раньше не отличался легкомыслием; он рассказал брату, что стал намного дольше и лучше спатьпочти как в те времена, когда еще не был нежитью, и что даже поглощенная сила Душ Повелителей не так сильно тяготит его, как раньше.
Алдия радовался за брата И при этом не мог отделаться от тягостного предчувствия беды. Он не мог понять, с чем это связано. Он не видел в королеве признаков вынашивания коварных планов, направленных на то, чтобы причинить вред королевству или Вендрику; напротив, во всех словах, жестах и поступках Нашандры сквозила настоящая преданность своей новой роли и любовь к супругу. Но всё же
Архимаг чувствовал: что-то не так.
Он зарылся в книги, проверяя и перепроверяя полученные от Нашандры сведения о местах, людях и событиях, с которыми она, по её словам, сталкивалась в своих странствиях. Пока всё было гладко и именно это настораживало ещё больше. Как может человек, частично утративший какие-то одни воспоминания, так чётко и в таких подробностях сохранить другие?
Нашандра не помнила ни своего детства, ни семьи, ни дома. По её рассказам складывалось впечатление, что первые полтора десятка лет своей жизни она провела в беспамятстве, а потом вдруг внезапно осознала себя в какой-то рыбацкой деревушке, в хижине из почерневшего от воды плавника, с протекающей крышей и развешанными по стенам полуистлевшими мокрыми сетями. Рядом никого не было, но она отчетливо осознавала, что у неё есть близкиескорее всего, сёстры. Что они сейчас далеко, но когда-то были неразлучны.
И я должна их найти, прошептала Нашандра, и в серо-стальных глазах её вдруг загорелся тревожный фиолетовый огонёккак отражение взгляда Алдии.
Поиски, доказательства. Книги, документы. Летописи, рукописи. Достоверные, сомнительно достоверные источники. И заведомо недостоверныедля проверки, не воспользовалась ли Нашандра и ими, по неопытности или намеренно.
Всё было гладко. Всё было правдой. И Всё было ненастоящим.
Алдия окончательно потерял покой. В конце концов он поймал себя на том, что меньше внимания уделяет своим экспериментам, чем попыткам разоблачить Нашандру. И его изрядно смущало и настораживало то, что отсутствие подтверждений его подозрениям не радует его, а пугает еще сильнее.
Чем больше Алдия проверял полученные сведения, чем больше получал подтверждений тому, что королева не лжёттем тяжелее становилось у него на душе.
Он не мог ей поверить.
Он должен был ей поверить.
Он хотел ей поверить. И ради брата, и
Но не мог.
И это сводило его с ума.
Если предположить, что онда и все они! в то время ещё пребывали в своём уме.
Нашандра была нужна ДрангликуАлдия это чувствовал. Вот только не мог понять, для чего именно. Возможно, она принесла процветание. А возможносемя разрушения, которое уничтожит их всех и сравняет с землёй их королевствоно в будущем прорастёт чем-то новым, неизмеримо более прекрасным, чем тот порядок, который принёс на эти берега король-нежить, носитель силы Древних Повелителей.
Алдия. Сейчас.
После завтрака архимаг заперся в своём кабинете. На замок, цепочку и три заклинания. Посмеиваясь сам над собой: какой толк в этих предосторожностях, если стоит той, от кого он так тщательно заперся, едва слышно постучать-поскрестись в дверь, как он тут же отомкнёт все запоры?
Отказывать ей он так и не научился.
Жизнерадостный солнечный свет резал глаза и невыносимо контрастировал с мрачным настроением и тяжёлыми мыслями. Задёрнув тяжёлые занавеси, Алдия опустился в кресло, откинул голову на спинку и вцепился в гладкие резные подлокотники.
Что она предложила?.. О чём она говорила?!
«Я могла бы помогать тебе в лабораториях».
Девочка моя
Корчащиеся тела подопытных. Извивающиеся в нескончаемой агонии, которую даже предсмертной нельзя назватьизбавляющей смерти она за собой не несёт. Вернее, несётно далеко не всем. Не всем так везёт.
Тяжёлый запах крови. Шипение кислоты, чад горелок. Отвратительная вонь испарений всевозможных реагентов.
И звуки.
Шипение, бульканье. Хруст.
Крики. Нечеловеческие визг, вой, рычание и стоны. И человеческиетоже.
Архимаг отдёрнул ладони от внезапно раскалившихся подлокотников. В воздух поднялись две струйки дыма. Поднеся руки к лицу, он отстранённо отметил: пара новых ожогов поверх старых шрамов от кислоты и неудачного применения заклинаний. И, конечно, это не подлокотники раскалились. Это его, Алдии, внутренняя ярость рвётся наружу через рукиего единственное и смертоносное оружие.
От созерцания собственных ладоней и невесёлых подсчётов, сколько же на них крови, архимага отвлёк осторожный стук в дверь. Вскинувшись, Алдия недовольно скривилсяни с кем, особенно с той, кто предположительно стоял сейчас по ту сторону массивных двустворчатых дверей кабинета, разговаривать ему решительно не хотелось. Он ещё не был готов вернуться к миру. А миру, как обычно, было наплевать на желания какого-то жалкого человека, слабого и несовершенного существа.
Ваша светлость раздался за дверью робкий голос. Мужской.
Слава Свету, хоть не Шаналотта
Чего надо? Алдия не имел ни малейшего желания разыгрывать любезность перед собственным камердинером.
Вашей аудиенции просит некий странствующий маг,тихо, но твёрдо проговорил слуга. Он настаивает на срочности своего дела и велел передать, что прибыл в ответ на вашу невысказанную просьбу.
В полумраке комнаты словно сверкнула молния.
Чёрная молния.
Что? Алдия сам не заметил, как оказался возле двери, торопливо снимая заклинания и отмыкая механические запоры. Повтори! он распахнул створки, едва не сбив с ног съёжившегося от испуга камердинера. Он так и сказалв ответ на невысказанную просьбу?
Да, ваша светлость,бедный слуга попятился от грозного архимага и, казалось, от испуга стал вполовину меньше ростом, именно так он и сказал. И представился как
Навлаан, Алдия, отшвырнув тщедушного камердинера в сторону, буквально вылетел в коридор. Он здесь. Всё-таки он здесь
6
Сожженный дневник Алдии
Она предложила мне помощь в лабораториях. И вот тут мне стало по-настоящему страшно. А что если она знает, что делать? Лучше меня знаети прекрасно понимает, какова ее истинная цель?
Что если, создав Шаналотту моими руками, драконы позаботились о том, чтобы кто-то помог им возродиться? Но с какими целями? Ведь это не наша, не человеческая воля. Они уничтожат нас. Им не важно, прокляты люди или нет. Люди вообще не должны существовать в мире, хозяевами которого будут (были? всегда были и остаются?) Присносущие Драконы.
Но что если я ошибаюсь? И онапросто ребенок, который боги знают почему привязался ко мне и искренне желает помочьмне и всему человечеству?
Фиолетовый или золотой?
Я не знаю
И вот еще что меня всерьез пугает. Как же я теперь буду спать?
Алдия. Очень давно
Вряд ли большинство из тех, кто знал Алдию в нынешние времена, способны были вообразить, что когда-то он еще не являлся могущественным, внушающим трепет и даже ужас колдуном, жестоким экспериментатором, хладнокровным убийцейа ещё герцогом и магом на службе короны, вельможей с безупречными придворными манерами. Вряд ли те, кто начинал испуганно озираться лишь при одном упоминании его имени, узнали бы будущего архимага в щуплом, хмуром и сосредоточенном студенте Мельфийской академии. В студенческие годы Алдия был целеустремлённым и жадным до знаний, уже тогда предпочитал общество книг и рукописей развесёлому студенческому времяпрепровождению и быстро сделался объектом необидных, но всё же постоянных насмешек соучеников.
Впрочем, замечал он эти насмешки не чаще, чем опускающиеся ему на воротник пушинки отцветших растений. Он уже тогда был всецело поглощён своей задачей.
И что уж греха таитьтогдашнее «чудовище» было чудовищно наивно. Видимо, в силу недостаточно близкого знакомства с виднейшими представителями основных магических школ. Впоследствии от былой восторженной одержимости не осталось и следакак и должно было случиться. Работа есть работа. Идеалы тут совершенно ни при чём.
Итак, в самом начале своего пути мага Алдия искал то же, что и бесчисленные чародеи и алхимики до негои после него. И никто ведь так и не преуспел, но поиски всё же продолжались с одержимостью, о которой даже не скажешь, что она была достойна лучшего применения.
Все они жаждали подарить человечествуи себе, конечно же! бессмертие.
Истинное бессмертиебессмертие тела и души.
После того, как брат Алдии стал нежитью, то есть по сути своей бессмертным существом, для которого невозможно окончательное умирание, проблема смертности человеческого тела приобрела в глазах будущего архимага иную окраску. Он видел Тёмную Метку, видел, как от неё по всему телу расползаются щупальца тления и разложения, превращая человека в собственный ходячий труп. Обратить процесс было возможно, но лишь на короткое время и при помощи чрезвычайно редкого артефактасубстанции человечности, заключённой в некое подобие сосуда, сплетенного из тонких веточек или корешков. Субстанцию эту, по слухам, можно было добывать из умерщвлённых людей и не опустевшей нежити, но искусством изъятия человечности обладали только последователи самых жестоких и отвратительных магических культов, которые ныне были строжайше запрещены, а их адепты истреблены или изгнаны как можно дальше.
И всё же Алдия всерьёз заинтересовался практиками упомянутых культов. Он был уверен, что субстанция человечности определённо имеет самое прямое отношение к интересующей его проблеме. Вот только как её исследовать, учитывая, что её практически невозможно раздобыть?..
В университете имелся закрытый архив, где хранились запрещённые к прочтению труды тёмных магов. По-хорошему все они подлежали уничтожению, но, судя по всему, у учёных просто не поднималась рука сжигать книги и древние манускрипты, даже содержащие смертельно опасные заклинания и описания отвратительных и безумных ритуалов. Так что в подвале главной башни университета имелось одно запертое на десятки хитроумных замков и смертоубийственных заклинаний помещение, в которое Алдия положил своей целью пробраться.
И Алдия не был бы Алдией, если бы в конечном счёте ему это не удалось.
Толку, правда, с этого оказалось немного. Помимо того, что на вскрытие заклинаний начинающий маг истратил все силы и весь собственный и предусмотрительно наворованный у соучеников запас янтарной и сумеречной травы, так ещё и, проникнув в вожделенное хранилище, Алдия мгновенно понял, что для того, чтобы найти тут нужные ему книги, а в нихнужные заклинания, ему уже надо бы быть бессмертным.
Стеллажи хранилища тянулись в бесконечность.
Алдия тогда ещё успел подумать: как же много, оказывается, запретных знаний оставили после себя колдуны-еретики И ощутил на плече железную хватку чьих-то пальцев.
Инстинктивно рванувшись, он тут же сообразил, что этим только усугубит своё положение И замер, ожидая неминуемого возмездия за свой проступок. Ощущая, как внутри разливается ледяное оцепенениедыхание смерти, стоящей за спиной и крепко держащей его за плечо.
Проникновение в закрытый архив было не просто нарушением университетской дисциплины. Это было преступлениеми едва ли не самым серьёзным государственным преступлением по законам Мельфии.
И наказанием могла быть только смерть. Алдия был прекрасно осведомлён об этом. И сознательно пошёл на этот риск, рассуждая так: уж если хватит хитрости и умения, чтобы проникнуть внутрь, но при этомещё и глупости и невезения, чтобы попасться, значит, он всё равно недостоин этих запретных знаний.
И бессмертия как такового.
Страшно? вкрадчивый голос словно стряхнул с сознания колючую изморозь. Лёд в груди сменился пламенем.
Естественно, всё же удалось выговорить непослушными губами. Не боятся смерти только безумцы
А человек в здравом уме разве полезет в закрытый архив университета? в голосе зазвучало неподражаемое ехидство и сочувствие? Ты чем думал, скажи на милость?
Вот тут Алдия испугался по-настоящему.
Кто этот странный человек, поймавший нарушителя, преступникаи не спешащий приводить в исполнение заранее известный приговор?
Чего он потребует от Алдии в уплату за эту отсрочку?..
Рука надавила на плечо сильнее, вынуждая развернуться и наконец посмотреть в лицо тому, кто, судя по всему, вознамерился взять на себя роль судьи поступка глупого мальчишки-новичка.
Зачем ты здесь? спросил незнакомец. В полумраке архива Алдия разглядел только прямые спускающиеся на плечи волосывроде бы тёмные. Ростом собеседник был чуть ниже, чуть шире в плечах, одет в тёмный плащ Призрак казнённого колдуна, пришедший забрать свои труды из библиотеки.
А это имеет значение? дерзость можно попробовать выдать за храбрость.
Для меняда, собеседник отпустил плечо Алдии и сделал шаг назад. Посмотри на меня, приказал он негромко.
Алдия поднял взгляд. Лицо незнакомца теперь тускло освещала лампа с крохотным фитилём, забытая на столе меж рядов стеллажей. И лицо это казалось смутно знакомым.
Я ищу сведения о субстанции человечности, сказал Алдия. И я не понимаю, почему эти сведения у нас под запретом.
Не понимает он Собеседник усмехнулся. А ты считаешь, что, проучившись половину курса, уже должен был бы понимать абсолютно всё? Да, эта тема запретна для исследований. Думаю, тебе как минимум известно, что происходит с человеком, который полностью утрачивает человечность.
Известно. И именно поэтому я здесь.
Поясни. Глаза, кажущиеся в темноте абсолютно чёрными, едва заметно блеснули.
Я хочу найти способ сделать так, чтобы человека невозможно было лишить человечности полностью, Алдия выделил интонацией слова «невозможно» и «полностью» и замолчал. Ожидая новых вопросов.
Однако собеседник не спешил прерывать молчание. Он смотрел на Алдию спокойно и с лёгким оттенком любопытства, как смотрят на нечто хорошо знакомое, но давно не виденноевыискивая неуловимые изменения и невольно удивляясь их отсутствию.
Похвальное стремление, наконец произнёс он, и Алдия сообразил, что незнакомец не нуждается в дополнительных вопросахон легко и без усилий прочитал его мысли.
Или просто понял без слов?
Странное ощущение. Алдии тот же захотелось повторить его. И он почему-то сказал: