Так в чем же именно заключается теперешняя проблема?
Вы знаете, на поверку я не могу сказать вам ничего конкретного. Это-то и странно. Разумеется, мы прежде всего посоветовались с Одри. И было похоже, что она совсем не против встретиться с Кэй. Она так мило ко всему этому отнеслась. И все время здесь она была просто очаровательна. Трудно представить себе человека, который вел бы себя милее и доброжелательнее. Конечно. Одри во всем, что делает, являет собой образец. Ее манеры в отношении Невила и его жены безукоризненны. Она, как вы знаете, очень замкнута, и никто не может с уверенностью сказать, что у нее на уме, но, честно, я считаю, что к происходящему она действительно относится спокойно.
А почему должно быть иначе? сказал Ройд. Потом, словно спохватившись, он добавил:
В конце концов, прошло уже три года.
Разве такие люди, как Одри, забывают? Она ведь очень любила Невила.
Томас Ройд беспокойно задвигался на своем сидении.
Ей всего тридцать два года. Перед ней вся жизнь!
О конечно, конечно. Но для нее эта история была таким потрясением! Она ведь пережила очень сильный нервный срыв.
Я знаю. Родительница мне писала.
Я думаю, сказала Мэри, что по-своему это даже хорошо, что вашей матушке пришлось присматривать за Одри. Это отвлекло ее от собственного горяя имею в виду смерть вашего брата. Мы все были так опечалены.
Да. Бедняга Адриан. Всегда любил слишком быструю езду.
Наступило молчание. Мэри вытянула руку в сторону, показывая, что повернет на дорогу, которая спускалась к Солткрику.
Когда «форд» заскользил вниз по этой узкой, петляющей дороге, она возобновила разговор.
Томас, вы хорошо знаете Одри?
Так себе. Я нечасто видел ее последние десять лет.
Да, но вы же знали ее с детства. Для вас с Адрианом она была как сестра.
Он кивнул.
Была ли она не казалась ли она вам порой какой-то странной? О, получилось совсем не то, что я хотела сказать. Видите ли, меня не оставляет чувство, что сейчас с ней что-то не так. Она как-то слишком выдержана, ее поведение безукоризненно до неестественного, и я иногда задаю себе вопрос, что же скрывается за этим фасадом. Время от времени я подмечаю в ней какие-то по-настоящему сильные эмоции. Я понятия не имею, что это может быть! Но я чувствую, что ее душевное равновесие нарушено. Что-то она скрывает! Это так беспокоит меня. С одной стороны, я понимаю, что атмосфера в доме сейчас влияет на всех. Мы все стали какие-то издерганные и чересчур нервные. Но что происходит с ней, я не знаю. И иногда, Томас, это пугает меня.
Пугает вас? его ровный спокойный голос заставил ее прийти в себя. Она нервно рассмеялась.
Я понимаю, звучит абсурдно Но именно это я имела в виду, когда говорила, что ваш приезд нам всей поможетон отвлечет всех. Ну вот мы и приехали.
Они только что сделали последний поворот. Галлз Пойнт был построен на плоской вершине скалы, нависав шей над рекой. С двух сторон скала отвесно уходила в воду. Сады и теннисный корт размещались слева от здания. Гаражболее поздняя пристройканаходился дальше по дороге, на противоположной стороне.
Я сейчас поставлю машину и вернусь, сказала Мэри. Хэрстл поможет вам.
Хэрстл, пожилой дворецкий, приветствовал Томаса с радушием старого друга.
Очень рад видеть вас, мистер Ройд. Столько, лет прошло. И миледи тоже будет рада. Ваша комната в восточном крыле, сэр. Думаю, вы найдете всех в саду, если только не захотите сначала пройти к себе.
Томас покачал головой. Через гостиную он прошел к стеклянной двери, которая открывалась на террасу. Здесь он задержался на некоторое время и стал наблюдать, невидимый снаружи.
На террасе не было никого, кроме двух женщин. Одна сидела на углу балюстрады и смотрела куда-то за реку. Вторая смотрела на нее.
Первой женщиной была Одри; второй, как догадывался Томас, была Кэй Стрэндж. Кэй не знала, что они с Одри не одни, и поэтому не считала нужным следить за выражением своего лица. Томас Ройд, наверное, не был самым проницательным человеком, когда дело касалось женщин, но и он не мог не заметить, что Кэй Стрэндж очень сильно не любила Одри Стрэндж.
Что же касается Одри, то она смотрела за реку и, казалось, не замечала или не обращала внимания на присутствие другой.
Прошло семь лет с тех пор, как Томас видел Одри в последний раз. Теперь он очень внимательно ее рассматривал. Изменилась ли она, и если да, то в чем?
Изменилась, решил он. Она похудела, стала бледнее, весь ее облик стал как-то прозрачнее, но было еще что-то, чему он не мог найти названия. Она словно крепко держала себя в узде. Каждый прожитый миг, казалось, давался ей огромным напряжением сил, она ни на минуту не ослабляла настороженного отношения ко всему, что происходило вокруг. Она выглядит, подумал Томас, как человек, который скрывает тайну. Но какую? Он знал немного о том, что выпало на ее долю за последние несколько лет. Он был готов увидеть на ее лице следы печали и потерь, но увидел нечто иное. Она была похожа на ребенка, который, стиснув в кулачке свое сокровище, привлекает этим самым внимание всех к тому, что хочет спрятать.
Томас перевел взгляд на другую женщинуту, которая теперь была женой Невила Стрэнджа. Прекрасна, да. Мэри Олдин была права. И, как ему показалось, опасна тоже. Он подумал, что не хотел бы видеть ее около Одри, будь у нее нож в руке
И все же за что ей ненавидеть первую жену Невила? Ведь все уже в прошлом и забыто. Одри никакой стороной не касалась их нынешней жизни Здесь его размышления прервал звук шагов на террасе. Из-за угла дома вышел Невил. Он выглядел оживленным, в руке он держал иллюстрированный журнал.
Вот и «Иллюстрированное обозрение», сказал он. Не смог достать второго
В следующий момент произошли две непредвиденные вещи.
Кэй сказала: «О, прекрасно, дай его мне», а Одри, не поворачивая головы, почти рассеянно, протянула руку.
Невил в замешательстве остановился между двумя женщинами. Смущенное выражение появилось на его лице. Но прежде чем он успел что-либо ответить, Кэй, повысив голос, в котором зазвучали истеричные нотки, потребовала:
Я хочу его. Дай его мне! Дай его мне, Невил! Одри Стрэндж вздрогнула, повернула голову и тут же убрала руку, произнеся при этом с едва уловимым оттенком замешательства:
О, простите. Я думала, ты обращался ко мне, Невил.
Томас Ройд заметил, как над воротником рубашки Невила Стрэнджа медленно проступила красная полоса. Невил сделал три быстрых шага к Одри и протянул ей журнал.
Она, должно быть, почувствовала себя еще более неловко и неуверенно начала:
О, но
Резким движением Кэй отодвинула стул. Она встала и, повернувшись, направилась к двери в гостиную. Ройд не успел посторониться, и она с размаху налетела на него.
Ее отбросило назад, она непонимающе, слепо смотрела на него, пока он извинялся. Тут он увидел, почему она его не заметила, ее глаза были полны слез. Слез ярости, как ему показалось.
Хэллоу, сказала она. Вы кто? А, ну конечно, человек из Малайзии.
Да, ответил Томас, я человек из Малайзии.
Господи, почему я не в Малайзии? воскликнула Кэй. Где угодно, но только не здесь! Я ненавижу этот мерзкий дом! Я всех в нем ненавижу!
Проявления сильных эмоций всегда выбивали Томаса из колеи. Он удрученно посмотрел на Кэй и нервно произнес:
А-гхум.
Если они не поберегутся, пригрозила Кэй, я убью кого-нибудь! Или Невила, или вон ту бледнорожую кошку.
И она гневно вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Томас Ройд словно окаменел. Он не вполне представлял себе, что ему делать дальше, но чувствовал огромное облегчение, что миссис Стрэндж ушла. Он стоял и смотрел на дверь, которую она с такой силой захлопнула за собой. Сущая тигрица, эта новая миссис Стрэндж.
В проеме балконных дверей потемнело, когда между ними возникла фигура Невила Стрэнджа. По взволнованному дыханию и рассеянному приветствию было видно, что он тоже не в себе.
Привет, Ройд, не знал, что вы приехали. Послушайте, вы не видели здесь мою жену?
Она прошла с минуту назад, отвечал Томас. Невил вышел следом за женой. Вид у него был раздраженный.
Томас медленно ступил на террасу. Бывалый охотник, он двигался совершенно бесшумно. Лишь когда он был уже в двух-трех шагах от Одри, она повернула голову.
Тогда он увидел, как распахнулись ему навстречу ее широко поставленные глаза, разомкнулись губы. Она соскользнула с перил и поспешила к нему, вытянув руки.
О, Томас, проговорила она. Дорогой Томас! Как я рада, что ты приехал!
Когда он взял ее маленькие ладони в своими наклонился к ней, Мэри Олдин в свою очередь появилась в балконных дверях. Увидев их вдвоем на террасе, она остановилась, посмотрела на них несколько мгновений, медленно повернулась и вошла в дом.
II
Невил нашел Кэй наверху, в ее спальне. Единственная в доме большая спальня для двоих принадлежала леди Трессилиан. Супружеской паре всегда отводились две комнаты, сообщающиеся через дверь и имеющие общую ванную, в западной части дома. Это был как бы небольшой отдельный номер.
Невил прошел через свою комнату и потом через общую дверь вошел в спальню жены. Кэй лежала ничком на кровати. Подняв заплаканное лицо, она воскликнула со злостью:
Пришел! Ну что ж, самое время!
По какому поводу весь этот шум? Ты с ума сошла, Кэй?
Невил говорил спокойно, но на лице его, у крыла носа, обозначилась ямка, выдававшая в нем сдерживаемую злость.
Почему ты отдал «Иллюстрированное обозрение» ей, а не мне?
Кэй, ты в самом деле ребенок! Такой шум из-за какой-то несчастной газетенки с картинками.
Ты отдал его ей, а не мне! упрямо повторила Кэй.
Ну и что, почему бы и нет! Какое это имеет значение?
Для меня имеет.
Господи, да что это на тебя нашло? Нельзя же закатывать подобные истерики, когда гостишь у кого-то в доме. Ты что, не знаешь, как вести себя в обществе?
Почему ты отдал его Одри?
Потому что ей захотелось посмотреть.
Но и мне тоже хотелось, а я же твоя жена.
Тем больше причин в таком случае отдать его женщине, которая и старше, и, строго говоря, не родственница.
Она обыграла меня! Просто взяла и обыграла! Ты был с ней заодно!
Ты разговариваешь, как глупый ревнивый ребенок. Ради всех святых, держи себя в руках и старайся вести себя на людях как положено.
Как она себя ведет, я так понимаю?
Невил холодно заметил:
Во всяком случае, Одри умеет себя вести как леди. Она не выставляет себя напоказ.
Она настраивает тебя против меня. Она меня ненавидит и мстит теперь.
Послушай, Кэй, может быть, ты прекратишь наконец эту мелодраматическую и совершенно идиотскую болтовню. Я сыт по горло!
Тогда давай уедем отсюда! Давай уедем завтра же. Я ненавижу этот дом!
Мы здесь всего четыре дня.
Вполне достаточно! Ну, пожалуйста, Невил, давай уедем.
Кэй, послушай, что я скажу. С меня довольно твоих капризов. Мы приехали сюда на две недели, и я не уеду отсюда ни днем раньше.
Если не уедешь, в голосе Кэй появились жесткие нотки, пожалеешь. Ты и твоя Одри! Ты думаешь, она такая чудесная?
Я не думаю, что Одри чудесная. Я думаю, что она очень милый и очень добрый человек, которому я причинил много горя и который, несмотря на это, был с нами так великодушен и снисходителен.
Вот здесь-то ты как раз и ошибаешься, сказала Кэй.
Она поднялась с кровати. Ее гнев улегся. Она заговорила серьезно, почти трезво.
Одри не простила тебя, Невил. Раз или два я замечала, как она на тебя смотрит Не знаю, что происходит у нее в голове, но что-то определенно происходит. Она не из тех людей, кто позволяет другим читать свои мысли.
Было бы замечательно, сказал Невил, если бы таких людей было побольше.
Ты меня имеешь в виду? спросила Кэй, побледнев. В ее голосе появилась пугающая надрывность.
Видишь ли, ты ведь пока не проявила особой терпимости. Всякий раз, когда тебя хоть что-то задевает, когда ты воображаешь, что тебе нанесена хотя бы малейшая обида, ты тут же выплескиваешь все в самых несдержанных выражениях. Ты выставляешь дурочкой себя, а заодно и дураком меня!
Хочешь сказать еще что-нибудь?
Ее тон был холоднее льда.
Он ответил ей так же холодно:
Мне жаль, если ты думаешь, что я несправедлив к тебе. Но это сущая правда. Ты можешь управлять своими поступками не больше, чем ребенок.
Зато ты никогда не теряешь хладнокровия, не так ли? Всегда такой сдержанный, такой обходительный, вылитый саиб из сказки. Да у тебя и чувств-то, наверное, нет. Ты же рыба, дурацкая хладнокровная рыба! Почему ты постоянно держишь себя в узде? Почему не кричишь на меня, не ругаешься, не говоришь, чтобы я шла к черту?
Невил вздохнул и сник.
О господи, прошептал он и, круто повернувшись, вышел из комнаты.
III
Ты выглядишь точно так же, как и в семнадцать лет, Томас Ройд, сказала леди Трессилиан. Все тот же совиный взгляд. И разговорчив не больше, чем тогда. Почему?
Томас ответил неопределенно:
А бог его знает. Никогда не был боек на язык.
Совсем не как Адриан. Адриан был глубоким я остроумным собеседником.
Может быть, как раз поэтому. Всегда оставлял разговоры на его долю.
Бедный Адриан.
Такое многообещающее начала Томас кивнул.
Леди Трессилиан переменила тему. Она давала Томасу аудиенцию. Своих гостей она предпочитала принимать по одному. Это ее не так утомляло, и она могла сконцентрировать свое внимание на каждом из них.
Ты здесь уже сутки, сказала она. Что ты думаешь о нашей ситуации?
Ситуации?
Не старайся казаться глупым. У тебя это очень неестественно получается. Ты меня прекрасно понял: извечный треугольник, который образовался под моей крышей.
Томас осторожно произнес:
Похоже, не все гладко.
Улыбка леди Трессилиан была прямо-таки демонической.
Я признаюсь тебе, Томас, что я испытываю немалое удовлетворение. Все это произошло помимо моей волия сделала все, что могла, чтобы не допустить этого. Но Невил был так упрям. Он просто настаивал на том, чтобы эти две женщины встретились. Вот теперь он и пожинает плоды своих трудов!
Томас Ройд едва заметно шевельнулся на стуле.
Непонятно как-то, сказал он.
Поясни, потребовала леди Трессилиан.
Никогда бы не подумал, что Стрэндж такой человек.
Удивительно, что ты так говоришь. Потому что я чувствовала то же самое. Это совсем не похоже на Невила. Невил, как и большинство мужчин, стремится избегать неловких или чреватых неприятностями ситуаций. Я с самого начала подозревала, что это не его идея, но тогда я теряюсь в догадках, чья же она.
Леди Трессилиан помолчала, потом с интонацией, которая лишь чуть заметно отличает вопрос от утверждения, произнесла:
Это не Одри?
Нет, сразу же ответил Томас. Не Одри.
И я едва ли могу поверить, что идея принадлежала этой несчастной юной женщине Кэй. Разве что она действительно выдающаяся актриса. Ты знаешь, последнее время мне ее почти жаль.
Вы ведь ее не любите? Или я ошибаюсь?
Нет, не люблю. Она мне представляется пустышкой, которая совершенно не умеет держать себя. Но, как я сказала, я начинаю жалеть ее. Она тычется повсюду, как долгоножка при свете лампы. И абсолютно не представляет, каким оружием ей воспользоваться. Капризы, дурные манеры, детская грубостьвсе это производит как раз обратный эффект на таких мужчин, как Невил.
Томас спокойно заметил:
А я считаю, что в трудном положении находится Одри.
Леди Трессилиан пристально на него посмотрела.
Ты всегда был влюблен в Одри, не правда ли, Томас?
Ответ прозвучал совершенно невозмутимо:
Предположим, что так.
Практически с того времени, когда вы вместе играли детьми?
Томас молча кивнул.
А потом появился Невил и увел ее прямо у тебя из-под носа.
Ну вообще-то я всегда знал, что шансов у меня никаких.
Пораженец, с укором выговорила леди Трессилиан.
Со мной всегда бывает скучно.
Старая кляча!
«Добрый старый Томас»вот что Одри думает обо мне.
Верный Томас, поправила его старая леди. Ведь именно так она звала тебя раньше.
Он улыбнулся. Эти слова напомнили ему дни детства.
Забавно! Я этого уже много лет не слышал.
Теперь это может серьезно укрепить твои позиции, заметила леди Трессилиан. Она прямо и выразительно посмотрела ему в глаза. Верность, сказала она, как раз то качество, которое люди, прошедшие через все, что выпало на долю Одри, учатся ценить. Слепая преданность, которой хватает на всю жизнь, Томас, иногда бывает вознаграждена.
Томас опустил глаза. Его пальцы вертели трубку.
В надежде на это я и приехал, признался он.
IV
Хэрстл, престаревший дворецкий, отер платком лоб. Когда он появился в кухне, кухарка, миссис Спайсер, едва взглянув на него, спросила, что это с ним случилось.
Выносить все это и оставаться спокойным я не в силах, и это сущая правда, сказал Хэрстл. Смею заметить, у меня такое чувство, что все, что говорится и делается в этом доме в последнее время, на самом деле означает совсем не то, что кажется на первый взгляд, если вы понимаете, что я имею в виду.
Миссис Спайсер, видимо, не понимала, что он имеет в виду, поэтому Хэрстл продолжал:
Мисс Олдин вот сейчас, когда они сели за стол, сказала: «Вот мы все и собрались наконец», и от этих слов у меня все похолодело внутри! Будто дрессировщик собрал диких животных в клетке, и дверцаклац! захлопнулась. Вдруг ни с того ни с сего мне почудилось, что мы все оказались в ловушке.
Скажете тоже, мистер Хэрстл, отмахнулась от его слов миссис Спайсер. Вы, наверное, просто съели чего-нибудь.
Пищеварение тут ни при чем. А вот то, что все как на иголках, при чем. Входная дверь стукнула, так миссис Стрэнджнаша миссис Стрэндж, мисс Одри, вздрогнула так, словно ее подстрелили. Опять же эти молчания. Что-то в них есть не то. Будто все вдруг ни с того ни с сего боятся слово вымолвить. А потом всех словно прорветразом начинают говорить первое, что придет в голову.
Да, так ведь и есть отчего смутиться.
Две миссис Стрэндж в доме. Это неприлично, вот что я вам скажу!
Тем временем в столовой установилось то самое молчание, о котором только что говорил кухарке Хэрстл.
С видимым усилием над собой Мэри Олдин повернулась к Кэй и сказала:
Я пригласила вашего друга, мистера Латимера, пообедать с нами завтра вечером.
О, спасибо, ответила Кэй. Невил переспросил:
Латимер? Он разве здесь?
Он остановился в отеле «Истерхед Бэй», сказала ему Кэй.
Мы могли бы все вместе съездить туда как-нибудь на днях и пообедать, предложил Невил. До которого часа ходит паром?
До половины второго, ответила Мэри.
Я полагаю, по вечерам там танцы?
Большинству отдыхающих уже лет по сто.
Не очень-то весело твоему приятелю, заметил Невил, обращаясь к Кэй.
Мэри поспешила вмешаться:
Мы могли бы как-нибудь выбраться в Истерхед Бэй купаться. Вода еще совсем теплая, и там чудесный песчаный пляж.
Томас, наклонившись к Одри, вполголоса предложил ей:
Я собирался завтра прокатиться на яхте. Хочешь поехать со мной?
Да, с удовольствием.
А почему бы нам не поехать всем вместе? сказал на это услышавший их разговор Невил.
Если не ошибаюсь, ты говорил, что собираешься играть в гольф, заметила Кэй.
Я и правда подумывал выйти на поле. Третьего дня игра у меня совсем расклеилась.
Какая трагедия! съязвила Кэй. Невил ответил добродушно:
Что ж, гольфигра трагическая. Мэри спросила Кэй, играет ли она в гольф.
Да, теперь все играют.
Невил добавил:
У Кэй дело бы пошло просто замечательно, приложи она хоть каплю старания. Задатки у нее превосходные.
Кэй повернулась к Одри:
А вы спортом не увлекаетесь, не так ли?
Практически нет. Разве что немного играю в теннис, но я такая трусиха.
Ты по-прежнему играешь на фортепиано, Одри? спросил Томас.
Она отрицательно покачала головой.
Нет, последнее время нет.
У тебя раньше неплохо получалось, похвалил ее Невил.
Я всегда думала, что ты не любишь музыки, Невил, заметила Кэй.
Просто я в ней совсем не разбираюсь, небрежно ответил он. Меня всегда удивляло, как Одри могла взять октаву: у нее такие маленькие руки.
Он как раз смотрел на них, когда она клала на стол свой десертный ножичек и вилку.
Одри слегка покраснела и быстро проговорила:
У меня очень длинный мизинец. Наверное, поэтому.
Значит, вы самолюбивая, сказала Кэй. У тех, кто больше думает о других, мизинец всегда короткий.
В самом деле? спросила Мэри Олдин. Тогда я не самолюбивая. Посмотрите, мизинцы у меня совсем короткие.
Я уверен, вы очень много думаете о ближних, сказал Томас Ройд, смотря на нее долгим внимательным взглядом.
Мэри покраснела, потом торопливо продолжила:
Ну-ка, кто из нас самый несамолюбивый? Давайте все сравним мизинцы. Мои короче, чем у вас, Кэй, но с Томасом, я вижу, мне не тягаться.
Вам обоим далеко до меня, поддержал игру Невил. Посмотрите-ка.
Он вытянул руку.
Это только на одной руке, отметила Кэй. Левый мизинец у тебя короткий, зато правыйгораздо длиннее. Левая рука означает то, что вам дано от рождения, а праваято, что вы сами делаете со своей жизнью. Вот и получается, что родился ты несамолюбивым, но со временем стал эгоистом.
Вы умеете гадать, Кэй? заинтересовалась Мэри Олдин. Она протянула свою руку ладонью вверх. Гадалка однажды предсказала мне, что у меня будет два мужа и трое детей. Придется мне поторопиться! Кэй пояснила:
Эти маленькие перекрестьяне дети, а путешествия. Это значит, что вам предстоят три путешествия по воде.
Тоже маловероятно, заметила Мэри Олдин.
Томас Ройд спросил ее:
А вы много путешествовали?
Нет. Можно сказать, совсем не путешествовала.
А вам бы хотелось?
Больше всего на свете.
С присущей ему несуетливой обстоятельностью Томас представил себе ее жизнь. Все время у постели старой женщины. Спокойная, тактичная, прекрасная хозяйка. Он с любопытством спросил:
Давно вы живете с леди Трессилиан?
Почти пятнадцать лет. Я переехала сюда, когда умер мой отец. Несколько лет перед смертью он был совсем беспомощным инвалидом.
Затем, догадавшись, что именно хотел бы знать Томас, она добавила:
Мне тридцать шесть лет. Вам ведь об этом хотелось спросить, не так ли?
Верно, об этом я и думал, признался он. Видите ли, вам можно дать сколько угодно лет.
Весьма двусмысленное замечание!
Пожалуй, да. Но я не хотел вас обидеть.
Его задумчивый взгляд опять задержался на лице мисс Олдин. Она нимало не смутилась: этот взгляд был лишен какой-либо нарочитостион выражал подлинный глубокий интерес. Заметив, что глаза Томаса разглядывают ее волосы, она коснулась рукой седого локона.
Это у меня с самой молодости, просто сказала она.
Мне нравится, сказал Томас Ройд так же просто.
Он продолжал смотреть на нее. Наконец она спросила с несколько деланной веселостью:
Ну и каков же вердикт?
О, простите, с моей стороны, наверное, было бестактно так смотреть. Я размышлял о васкакая вы на самом деле.
Ради бога, оставим это, она поспешно поднялась из-за стола. Взяв под руку Одри и направляясь в гостиную, сообщила на ходу:
Старый мистер Тривз тоже придет завтра обедать.
Кто он? спросил Невил.
Он привез рекомендательное письмо от Руфуса Лорда. Чрезвычайно почтенный джентльмен. Он остановился в «Бэлморал Корте». У него больное сердце, и на вид он очень слаб, но голова у него совершенно светлая. Кроме того, среди его знакомых есть множество интересных людей. Он был адвокатом или барристеромуже не помню точно кем.
Все здесь такие ужасно старые, пожаловалась Кэй.
Она стояла прямо под торшером. Томас взглянул в том направлении и с тем же неторопливым, заинтересованным вниманием, которое уделял всему, что попадало в поле его зрения, принялся рассматривать ее.
Он неожиданно был поражен ее пронзительной, чувственной красотой. Красотой живых красок, брызжущего через край торжествующего жизнелюбия. Он перевел взгляд с нее на Одрибледную, похожую на ночную бабочку в своем серебристо-сером платье.
Томас улыбнулся про себя и пробормотал:
Белоснежка и Алая Роза.
Что? У его локтя появилась Мэри Олдин. Он повторил свои слова.
Как в старой сказке, помните?
Мэри кивнула:
Очень удачно вы это подметили
V
Мистер Тривз с удовлетворением потягивал портвейн из своего бокала. Превосходное винцо. И обед приготовлен и подан безукоризненно. Совершенно очевидно, что у леди Трессилиан никаких трений со слугами не возникает.
Да и дом содержится превосходно, несмотря на то, что хозяйка прикована к постели.
Разве что вот дамы остались за столом, когда подали портвейн. Он предпочитал старомодные порядки. Но эта молодежь все делает по-своему.
Его глаза задумчиво рассматривали яркую, необыкновенно красивую женщину, которая была супругой Невила Стрэнджа.
Сегодняшний вечер был вечером Кэй. Ее жизнерадостная красота светилась и сияла, затмевая мягкое пламя свечей, которыми освещалась комната. Рядом, склонив к ней гладкую темноволосую голову, расположился Тэд Латимер. Он подыгрывал ей. Кэй чувствовала себя победительницей и смотрела вокруг с торжеством во взоре.
Один только вид этого сияющего жизнелюбия согревал старые кости мистера Тривза.
Молодостьрешительно ничто на свете не сравнится с молодостью! Не удивительно, что ее муж потерял голову и оставил ради нее свою первую жену. Одри сидела рядом со стариком. Очаровательное создание и настоящая леди, но опыт говорил мистеру Тривзу, что именно таких женщин мужья неизменно бросают. Он искоса взглянул на нее. Голова опущена, взгляд застыл на тарелке. Что-то в полной неподвижности ее позы поразило мистера Тривза. Он взглянул на нее более пристально. Интересно, о чем она думает. Просто очаровательно, как у нее пробиваются волоски из маленького, похожего на раковину ушка.
Чуть заметно шевельнувшись, мистер Тривз вернулся от своих мыслей к действительности: все вставали из-за стола. Он тоже поспешил подняться.
В гостиной Кэй Стрэндж направилась прямо к граммофону и поставила пластинку с танцевальной музыкой.
Мэри Олдин извиняющимся тоном обратилась к мистеру Тривзу:
Я уверена, что вы не выносите джаза.
Что вы, совсем нет, из вежливости неискренно ответил ей мистер Тривз.
Может быть, позже мы сыграем партию в бридж? предложила Мэри. Сейчас начинать роббер нет смысла, мне известно, что леди Трессилиан сгорает от нетерпения поболтать с вами.
О, я предвкушаю большое удовольствие от этой беседы. Леди Трессилиан никогда не спускается вниз обедать вместе со всеми?
Нет. Когда-то спускалась в инвалидном кресле. Для этого у нас здесь и был устроен лифт. Но в последнее время она предпочитает не покидать своей комнаты. Там она может поговорить с кем пожелает, вызывая собеседника своего рода Королевским Приказом.
Очень удачное сравнение, мисс Олдин. Я всегда подмечал нечто величественное в манерах леди Трессилиан.
Через середину комнаты медленной танцующей походкой двигалась Кэй.
Убери-ка столик, Невил, он будет мешать, не повернув головы, обронила она.
Невил послушно отодвинул столик. Затем он шагнул к ней, но она нарочито повернулась к Тэду Латимеру.
Ее голос звучал глубоко и властно, глаза сияли, чувственный рот приоткрывался в улыбке.
Пойдем, Тэд, потанцуем.
Рука Тэда мгновенно скользнула вокруг ее талии. Они закружились в танце, раскачиваясь, склоняясь, их шаг совпадал идеально. Это было восхитительное зрелище.
Мистер Тривз пробормотал:
М-да, вполне профессионально.
Мэри Олдин слегка поморщилась при этом слове, но мистер Тривз, конечно, просто выразил свое восхищение.
Она пристально взглянула в его умное лицо щелкунчика. Выражение этого лица показалось ей несколько рассеянным, словно адвокат следил за ходом каких-то своих мыслей.
Невил мгновение раздумывал в нерешительности, потом направился к окну, где стояла Одри.
Ты танцуешь, Одри?
Его голос прозвучал почти холодно. Можно было подумать, что приглашение сделано из простой вежливости. Одри Стрэндж колебалась минуту, потом кивнула и шагнула навстречу.
Мэри Олдин, поддерживая светскую беседу, произнесла несколько ничего не значащих фраз о погоде, но мистер Тривз, обычно столь вежливый и внимательный к своей собеседнице, на этот раз молчал с отрешенным видом. До сих пор ничто не указывало на слабость его слуха, и Мэри приписала это проявление невнимания к ней его увлеченности собственными мыслями. Взгляд мистера Тривза был обращен в сторону танцующих, но Мэри не могла сказать с определенностью, кто так заинтересовал его: они или Томас Ройд, одиноко стоявший в противоположном конце комнаты:
Извините меня, моя дорогая, вы что-то сказали? проговорил он наконец, несколько смешавшись.
Нет, ничего особенного. Просто сентябрь в этом году выдался удивительно ясный.
Да, действительно. Здесь теперь все очень ждут дождя, как мне сказали в отеле.
Я надеюсь, вам там вполне удобно?
О да. Хотя, должен признаться, по приезде мне было неприятно узнать, что
Мистер Тривз не договорил.
Одри отстранилась от Невила. Смущенно улыбаясь, она сказала извиняющимся тоном: