Его лицо было тревожно и одновременно печально. Он тяжело дышал.
Мистер Тривз вспомнил, как кто-то сказал о Невиле «этот счастливчик Стрэнджв этом мире у него есть все, о чем только можно мечтать». И тем не менее сейчас Невил не производил впечатления такого человека.
С появлением Стрэнджа Томас Ройд счел свои обязанности хозяина исчерпанными. Он покинул комнату, даже не удосужившись пожелать всем спокойной ночи, и его походка была более торопливой, чем обычно. Это напоминало побег.
Восхитительный вечер, вежливо сказал мистер Тривз, ставя свой бокал на столик. Очень, э-э, поучительный.
Поучительный? Невил вскинул брови.
Информация относительно Малайзиипредположил Тэд, широко улыбаясь. Да, нелегкое это деловытягивать ответы из молчаливого Томаса.
Необычный парень, этот Ройд, добавил Невил. И, по-моему, ничуть не меняется с годами. Вечно курит эту свою ужасную старую трубку, много слушает и время от времени роняет только «угу» и «гм»; с видумудрый, как сова.
Может быть, в голове у него больше, чем на языке, предположил мистер Тривз. Ну а теперь мне и в самом деле пора.
Непременно приходите проведать леди Трессилиан, любезно пригласил его Невил, провожая в холл. Она в таком восторге от общения с вами. У нее теперь так мало контактов с внешним миром. Она удивительная, не правда ли?
О, несомненно. В высшей степени интересная собеседница.
Мистер Тривз не спеша, аккуратно надел пальто и кашне и, после нового обмена прощальными фразами, вышел вместе с Тэдом Латимером на улицу.
«Бэлморал Корт» стоял в каких-нибудь ста ярдах за поворотом дороги. Суровый и мрачный, он маячил в темнотеаванпост кривой сельской улочки. До парома, куда направлялся Тэд Латимер, нужно было пройти еще две-три сотни шагов; там река была уже всего.
Мистер Тривз остановился перед дверью отеля и протянул руку.
Спокойной ночи, мистер Латимер. Вы еще надолго задержитесь в этих краях?
Тэд улыбнулся, в темноте блеснули его ровные белые зубы.
Трудно сказать, мистер Тривз. Мне здесь еще не успело надоестьпока
Конечно, нет. Я так и подумал. Я полагаю, как и большинство молодых людей в наши дни, вы больше всего на свете боитесь скуки. Хотя, смею вас уверить, есть вещи похуже.
Например?
Тон голоса Тэда Латимера оставался мягким и любезным, но теперь в нем появилось нечто новое, чему было трудно подыскать название.
О, я предоставляю поиск ответа вашему воображению, мистер Латимер. Я не взял бы на себя смелость давать вам советы. Советы таких старых чудаков, как я, неизменно вызывают у молодых раздражение. Может быть, и справедливое, кто знает? Но мы, старые хрычи, привыкли верить, что опыт нас кое-чему научил. Многое, знаете ли, пришлось на своем веку повидать.
Набежавшее облако скрыло диск луны. Улица погрузилась во мрак. Снизу из темноты к ним поднималась мужская фигура.
Это был Томас Ройд.
Прогулялся до парома, размял ноги, произнес он, не вынимая трубки изо рта, отчего слова прозвучали по обыкновению невнятно.
Так вы здесь живете? спросил он мистера Тривза. А дверь-то, похоже, заперта.
О, нет, отозвался мистер Тривз, не думаю. Он повернул массивную бронзовую ручку, и дверь поддалась.
Мы вас проводим внутрь, сказал Ройд. Втроем они вошли в холл. Он был тускло освещен всего одной электрической лампой. В холле не было ни души; в нос им ударили запахи недавнего ужина, пыльного бархата и добротной мебельной полировки.
Вдруг мистер Тривз издал восклицание досады.
На двери лифта, прямо перед ними висела табличка:
ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ
Боже мой, сказал мистер Тривз с отчаянием в голосе. Придется мне теперь пешком подниматься наверх.
Да, скверно, посочувствовал ему Ройд. А нет здесь служебного лифта, какого-нибудь грузового или в этом роде?
Боюсь, что нет. Этот используется для всех целей. Ну что ж, буду подниматься не спеша, только и всего. Спокойной ночи вам обоим.
И мистер Тривз начал медленно одолевать первые ступени широкой лестницы.
Ройд и Латимер, попрощавшись с ним, вышли на темную улицу.
Здесь, после минутного молчания, Ройд первым коротко попрощался с Тэдом Латимером. Тэд ответил таким же лаконичным «до завтра» и легкой походкой направился вниз к парому. Томас Ройд какое-то время еще неподвижно стоял, глядя ему вслед, потом повернулся и пошел в противоположную сторону, к Галлз Пойнту.
Луна вышла из-за облака и вновь залила Солткрик серебристым светом.
VII
Совсем как летом, тихо произнесла Мэри Олдин.
Она и Одри загорали на пляже прямо напротив высящегося над ними отеля «Истерхед Бэй». В белом купальнике Одри казалась еще более изящной и была похожа на фигурку из слоновой кости. Мэри не купалась. Неподалеку от них лицом вниз лежала Кэй, подставив солнцу свои загорелые руки, спину и ноги.
Услышав слова Мэри, Кэй со вздохом поднялась и села.
Вода ужасно холодная, сказала она с упреком.
Что поделаешь, все-таки сентябрь, напомнила Мери.
В Англии всегда холодно, недовольно продолжала Кэй. Как жаль, что мы не на юге Франции. Вот уж где жарко так жарко.
Тэд Латимер поддержал ее, добавив вполголоса из-за ее спины:
Здешнее солнце словно и не солнце вовсе.
Вы что же, совсем не будете купаться, мистер Латимер? спросила Мэри.
Кэй рассмеялась.
Тэд никогда не заходит в воду. Только загорает, словно ящерица.
Она кокетливо вытянула длинную, стройную ногу и ткнула его большим пальцем. Тэд ловко вскочил и зябко поежился.
Пойдем прогуляемся, Кэй. Я замерз.
Они не спеша направились вдоль пляжа.
Словно ящерица? Довольно неудачное сравнение, по-моему, сказала Мэри Олдин, глядя им вслед.
Ты его не таким себе представляешь? спросила Одри.
Мэри задумалась.
Нет, не совсем. Ящерица для меня означает нечто вполне ручное. А он, по-моему, отнюдь не ручной.
Да, подумав, согласилась Одри, мне кажется, ты права.
Как чудесно они смотрятся вместе, заметила Мэри, наблюдая удаляющуюся пару. Они подходят друг другу, не правда ли?
Наверное, подходят.
Им нравятся одни и те же вещи, продолжала Мэри. У них одинаковые взгляды, и даже даже говорят они одинаково. До чего же жалко, чтоОна вдруг замолчала.
Одри, не повернув головы, спросила:
Что-что? Тон ее сразу стал жестким, холодным.
Мэри медлила с ответом.
Наверное, я хотела сказать, как жаль, что Невил и она вообще встретились, решилась она наконец.
Одри поднялась и села очень прямо. На ее лице появилось выражение, которое Мэри про себя называла «замороженный взгляд Одри». Мэри добавила, совсем смешавшись:
Извини, Одри. Не следовало мне этого говорить.
Я бы очень не хотела касаться этой темы, если ты не возражаешь.
Конечно, конечно. Так глупо с моей стороны. Я я почему-то думала, что это для тебя уже неважно.
Одри медленно обернулась к ней. Ее лицо было совершенно спокойно.
Уверяю тебя, это и не было важно. То, что ты имеешь в виду, меня нисколько не волнует. Я надеюсь, я всем сердцем надеюсь, что Невил и Кэй будут счастливы вместе.
Что ж, это очень мило с твоей стороны, Одри.
Это не мило. Это это правда, голос Одри звучал очень искренно. К тому же я действительно считаю, что копание в прошлом никому ничего хорошего не принесет. «Ах, как жаль, что все так случилось» и тому подобный вздор О господи! Ведь все уже в прошлом. Зачем же его ворошить? Жизнь продолжается, нам нужно учиться жить днем сегодняшним.
Скорее всего, просто сказала Мэри, люди вроде Кэй и Тэда меня так волнуют потому, что ну они совсем не похожи на тех, кого я знала раньше. Все в них для меня так ново, так необычно.
Да, наверное, они такие и естьнеобычные.
Даже ты, произнесла Мэри с внезапной горечью, жила и чувствовала так, как мне, видно, никогда не жить и не чувствовать. Я знаю, тебе было тяжело, очень тяжело, но я не магу не думать, что даже это лучше, чем чем ничего. Пустота!
Последнее слово Мэри даже не сказала, а яростно выдохнула.
Одри с изумлением смотрела на нее.
Мне и в голову не приходило, что тебя тревожат такие мысли.
Не приходило? Мэри Олдин смущенно засмеялась. О, это всего лишь минутное настроение, дорогая. Все это совершенно несерьезно.
Живется тебе, конечно, не очень весело, задумчиво продолжала Одри. Все время с Камиллойкакой бы чудесной она ни была. Читаешь ей, управляешь слугами и ни на шаг от дома.
Меня хорошо кормят, и у меня есть крыша над головой, ответила Мэри. Тысячи женщин не имеют даже этого. И, знаешь, Одри, я в самом деле довольна. У меня есть, на ее губах появилась загадочная улыбка, свои собственные развлечения.
Тайные пороки? спросила Одри, улыбаясь в ответ.
О, я строю планы, небрежно сказала Мэри. Знаешь, в голове. И иногда люблю поэкспериментироватьнад людьми. Просто посмотреть, могу ли я заставить их реагировать на мои слова так, как мне хочется.
Тебя послушать, Мэри, так можно заподозрить в тебе прямо садистские наклонности. Как же мало я тебя в действительности знаю!
Ну что ты, все это вполне безобидно. Просто маленькое развлечение, совсем детское.
Одри с любопытством посмотрела на нее и спросила:
А со мной ты экспериментировала?
Нет. Тыединственный человек, который для меня всегда оставался загадкой. Видишь ли, я никогда не знаю, что происходит в твоей голове.
Возможно, сразу помрачнев, сказала Одри, это и к лучшему. Ее вдруг начал бить озноб.
Мэри заметила это.
Тебе холодно! воскликнула она.
Да. Пожалуй, надо пойти одеться. Все-таки сентябрь.
Оставшись одна, Мэри Олдин некоторое время рассматривала отражения в воде. Начинался отлив. Потом Мэри вытянулась во весь рост на песке и закрыла глаза
Они основательно пообедали в отеле. Сезон шел на убыль, но отель был еще почти полон. Странная, разношерстная публикаэти отдыхающие. Ну да ладно, все-таки какая-никакая смена обстановки. Хоть что-то нарушило тягучую череду дней, монотонно сменяющих друг друга. К тому же можно было немного расслабиться, стряхнуть с себя ощущение напряженности, которая в последние дни ни на минуту не ослабевала в Галлз Пойнте и становилась невыносимой. Одри в этом, конечно, не виновата, а вот Невил
Ее мысли были прерваны неожиданным появлением Тэда Латимера, который с размаху бросился на песок рядом с ней.
А что вы сделали с Кэй? спросила Мэри, приподнявшись с удивлением.
Востребована законным владельцем, коротко ответил Тэд.
Что-то в его голосе заставило Мэри Олдин сесть. Она посмотрела на полосу сверкающего золотого песка, туда где Невил и Кэй шли рядом вдоль самой кромки воды. Потом быстро перевела взгляд на Тэда, лежащего рядом. До этого момента она считала его невозмутимым, непредсказуемым, даже опасным. Теперь в первый раз она увидела в нем совсем молодого глубоко страдающего человека. «Он любил Кэй, по-настоящему любил, изумилась Мэри своему открытию, а потом появился Невил и увел ее!»
Я надеюсь, вам здесь нравится, мягко заговорила она с Тэдом.
Это была тривиальная фраза. Мэри Олдин вообще редко употребляла какие-нибудь иные фразы, кроме тривиальных, это был ее язык. Но сейчас в ее тонев первый разсодержалось предложение дружбы. И Тэд Латимер почувствовал это, но откликнуться на него не спешил.
Настолько, вероятно, насколько мне бы понравилось в любом другом месте.
Извините, расстроилась Мэри.
А, бросьте, взорвался Тэд. Вам же совершенно все равно, что я, не вижу! Ячужак, а какое значение могут иметь чувства и мысли чужака?
Она повернула голову, чтобы взглянуть в его красивое, разгневанное лицо. В ответ он с вызовом посмотрел на нее.
Понятно. Вы нас не любите, сказала Мэри с видом человека, который делает неожиданное для себя открытие.
Он издал короткий смешок.
А вы ожидали чего-то другого?
Видите ли, как раз другого я, наверное, и ожидала. Люди, конечно, слишком много воображают на свой счет. Человеку приличествует больше смирение. Мне бы вот, например, и в голову не пришло, что мы можем вам не понравиться. Мы делали все, чтобы вы почувствовали наше расположение к вам как к другу Кэй.
Дакак к другу Кэй! ядовито вставил Тэд. Мэри ответила с обезоруживающей откровенностью:
Мне бы очень хотелось знатьмне действительно этого хотелось бы, за что вы нас не любите? Что мы сделали? Что в нас не так?
Все чувства Тэда Латимера выплеснулись в одном слове:
Самодовольство!
Самодовольство? переспросила Мэри, пытаясь непредвзято оценить выдвинутое обвинение.
Да, подумав, признала она, мы и в самом деле можем показаться такими.
Вы такие и есть. Все стоящее в этой жизни вы забираете себе как принадлежащее вам по праву. Вы счастливы и ходите задрав нос в своем маленьком загоне, отгороженном от остального стада. На меня и подобных мне вы смотрите как на животных, которые ворвались к вам снаружи и тоже претендуют на исключительность, не имея на это никакого права.
Мне очень жаль, сказала Мэри.
Ведь я прав, не так ли?
Нет, не совсем. Мы, может быть, ограничены и лишены воображения, но не злобны. Я сама ужасно тривиальна и на поверхности, пожалуй, самодовольна, как вы выразились. Но на самом деле, поверьте, и в моей душе есть место вполне человеческим чувствам. Вот сейчас, например, мне больно, что вы так несчастливы, и я бы очень хотела сделать что-нибудь для вас.
Ну если это так, то то это очень мило с вашей стороны.
Они оба замолчали, потом Мэри мягко спросила:
Вы всегда были влюблены в Кэй?
Да, пожалуй.
А она?
Я думал, дапока Стрэндж не появился.
И вы все еще ее любите? так же мягко продолжала Мэри.
Мне казалось, что это очевидно.
После недолгого молчания она спокойно сказала:
А не лучше ли будет, если вы уедете?
Почему же я должен уезжать?
Потому что пребывание здесь доставляет вам все большие и большие страдания.
Он с интересом взглянул на нее и рассмеялся.
Вы очень милое создание, сказал он. Но вы так мало знает о нас, животных, бродящих вокруг вашего загончика. Столько всяких вещей может случиться в любую минуту
Каких вещей? встревожено спросила Мэри. Он со смехом ответил:
Поживемувидим.
VIII
Одевшись, Одри направилась вдоль пляжа и, дойдя до конца, поднялась и прошла вдоль скалистого мыса, выступающего в реку. Здесь она увидела Томаса, который сидел над самой водой с трубкой во рту. Мыс находился как раз напротив Галлз Пойнта; тот высился на другом берегу, белый и безмятежный.
При появлении Одри Томас повернул голову, но сам с места не двинулся. Не говоря ни слова, она опустилась рядом. Некоторое время они сидели молча. Это было молчание двух людей, которые хорошо знают и доверяют друг другу, и они не спешили его нарушать.
Отсюда кажется, что он совсем близко, сказала наконец Одри.
Томас поднял глаза и посмотрел на Галлз Пойнт.
Да, мы могли бы добраться туда вплавь.
Только не при таком отливе. Помнится, у Камиллы была горничнаястрастная купальщица. Она переплывала реку туда и обратно всякий раз, когда прилив позволял. Высоко стоит вода или низкозначения не имеет, но если она отходит, то сносит тебя к самому устью реки. Так с ней однажды и случилось, только она, по счастью, не растерялась и выбралась на берег у Истер Пойнта цела и невредимаправда, совсем обессиленная.
Странно. С виду тут вполне безопасно.
Это не здесь. Течение там, на другой стороне. Знаешь, под утесами ведь очень глубоко. В прошлом году один человек пытался там покончить с собой: бросился вниз с Лысой Головыно его задержало дерево, растущее прямо из середины скалы, и береговая охрана быстро до него добралась.
Бедняга, сказал Томас. Бьюсь об заклад, он не был им благодарен. Мерзкое, должно быть, состояние, когда решишься покончить со всем этим, а тебя вдруг спасают. Чувствуешь себя полным идиотом.
Возможно, теперь он и рад, с задумчивым видом предположила Одри. Она на минуту попыталась себе представить, где сейчас может быть этот человек и что он может делать
Томас попыхивал трубкой. Повернув чуть-чуть голову, он мог наблюдать за Одри, и он отметил про себя печальное выражение ее лица, когда она смотрела на другой берег. Он любовался ее длинными темными ресницами на чистой линии щеки, маленьким похожим на раковинку ушком.
Тут он вспомнил о ее вчерашней пропаже. Он порылся в кармане.
Кстати, я нашел твою сережкуту, что ты потеряла вчера вечером. Вот, держи.
О, чудесно. А где ты ее нашел? На террасе?
Нет. Она была рядом с лестницей. Ты, должно быть, обронила ее, когда спускалась к обеду. Я обратил внимание, что за столом ее у тебя не было.
Я рада, что она нашлась.
Одри взяла украшение. Томас подумал, что серьга слишком велика для такого нежного ушка. Те, что надела сегодня, тоже были большие.
Ты носишь серьги, даже когда купаешься, заметил он. Не боишься потерять их?
Эти? Нет. Эти очень дешевые. А вообще, я не люблю ходить без серег из-за этого. Она коснулась левого уха, и Томас вспомнил, что еще в детстве ее укусил старый пес Баунсер.
Они молчали, заново переживая памятную обоим картину далекого детства. Одри Стэндиш (так ее тогда звали), высокая тонконогая девочка, наклонилась к Баунсеру, который раскровавил себе лапу. А он вдруг жестоко укусил ее за ухо. Пришлось даже шов наложить. Хотя сейчас следов почти не осталосьтолько крохотный шрам.
Моя дорогая девочка, с нежностью заговорил Томас, отметину едва можно разглядеть. Почему ты не забудешь о ней?
Одри задумалась, подыскивая нужное слово, потом сказала с совершенной серьезностью:
Потому потому, что я не выношу пятен.
Томас понимающе кивнул. То, что Одри сейчас сказала, совпадало с его собственным представлением о ней, ее врожденном стремлении к совершенству. Она являла собой законченное произведение, выполненное без малейшего изъяна.
Он вдруг сказал, не удержавшись:
Ты гораздо, красивее, чем Кэй.
Одри быстро повернулась к нему.
О, Томас, ради бога. Кэй Кэй совершенно восхитительна.
Снаружи. Не внутри.
Так ты имеешь в виду, сказала Одри с усмешкой, красоту моей души?
Нет, сказал Томас и выколотил пепел из трубки. Я имею в виду основу. Твои кости, надо полагать.
Одри рассмеялась. А Томас опять набил трубку и стал курить, глядя на воду. После этого они довольно долго сидели молча. Время от времени Томас осторожно поднимал голову и поглядывал на Одри: погруженная в свои мысли, она ничего не замечала. Наконец он тихо спросил ее:
Что же тебя мучает, Одри?
Мучает? Что ты хочешь этим сказать?
Что-то мучает тебя. Я вижу. Есть что-то.
Да нет, ничего нет. Совсем ничего.
И все-таки есть. Я же вижу.
Она покачала головой.
Ты мне не скажешь?
Мне нечего говорить.
Я, наверное, веду себя, как бесчувственный чурбан, но я должен это сказатьОн остановился. Одри, неужели ты не можешь забыть все это? Не можешь выбросить все это из головы?
Ее тонкие пальцы судорожно сжали холодную поверхность скалы.
Ты не понимаешь ты не можешь начать понимать.
Но, Одри, дорогая, я как раз понимаю. Понимаю, потому что я знаю.
Она повернула к нему недоверчивое лицо.
Я все знаю о том, что ты пережила. И и чего это тебе стоило.
Теперь Одри сидела бледная как мел, побелели даже губы.
Ясно, сказала она. Я не думала, что кто-то знает.
Что ж, я знаю. И я не собираюсь говорить об этом. Единственное, в чем я хочу тебя убедить, так это в том, что все кончилосьпрошло навсегда.
Она сказала чуть слышно:
Есть вещи, которые не проходят.
Послушай, Одри, от этих раздумий и воспоминаний добра не жди. Понятно, что ты прошла через ад. Но нельзя же все время думать об одном и том же. Смотри вперед, не назад. Ты еще молода. Тебе нужно жизнь прожить, и большая ее часть сейчас лежит перед тобой. Думай о завтрашнем дне, а не о вчерашнем.
Она пристально посмотрела на него своими широко поставленными глазами. Именно этот ее взгляд ставил в тупик всех, кто пытался отгадать ее мысли.
А если предположить, сказала она, что я так не могу.
Но ты должна.
Я думала, ты не понимаешь, мягко проговорила Одри. Я я, видимо, не вполне нормальная в отношении некоторых вещей.
Томас грубо перебил ее.
Ерунда. ТыОн замолчал.
Чтоя?
Я думал о тебе, какой ты была еще до того, как вышла замуж за Невила. Почему ты вышла замуж за Невила?
Одри улыбнулась.
Потому что влюбилась в него.
Да, да, это я знаю. Но почему ты влюбилась в него? Что тебя в нем так привлекло?
Она прищурилась, словно пытаясь взглянуть на все глазами той девочки, которой уже давно не была.
Я думаю, сказала она, это произошло потому, что он был очень «положительный». В нем всегда было так много того, чего не было во мне. Я всегда чувствовала себя какой-то нереальной тенью, Невил же как раз очень реален. Такой счастливый, и уверенный в себе, и все, чем я не была. Она добавила с улыбкой:
И очень красивый.
Да, образец англичанина, сказал Томас Ройд с горечью, прекрасный спортсмен, скромный, красивый, всегда настоящий саиб, хозяинвсю дорогу получал, что хотел.
Одри выпрямилась и пристально посмотрела в глаза Томасу.
Ты ненавидишь его, медленно проговорила она. Ты очень сильно ненавидишь его, так?
Прячась от ее глаз, он отвернулся и прикрыл ладонью спичку, от которой прикуривал погасшую трубку.
А если бы и так, что в этом удивительного, пробормотал он. У него есть все, чего нет у меня. Он может заниматься спортом, плавать, танцевать, поддерживать разговор. А якосноязычный дуб, с покалеченной рукой. Он всегда ярок и удачлив, а я всю жизнь останусь темной лошадкой. И он женился на единственной девушке, которую я когда-либо любил.
Одри издала едва слышный звук. Он продолжал, уже не в силах сдержаться:
Ты ведь всегда это знала, разве не так? Ты знала, что я люблю тебя с тех пор, как тебе минуло пятнадцать. Ты знаешь, что я и теперь еще
Она оборвала его:
Нет. Не сейчас.
Что ты хочешь сказать этим «не сейчас»?
Одри поднялась. Спокойным голосом она сказала:
Потому что сейчас я другая.
Он тоже встал и теперь, растерянный, убитый, стоял перед ней.
Одри произнесла быстро, почти беззвучно:
Я не смогу тебе этого объяснить Я и сама не всегда уверена. Я знаю лишь
Она не договорила и, резко повернувшись, быстро зашагала по камням к отелю.
Обойдя утес, она наткнулась на Невила. Он лежал, растянувшись на камне и устремив взгляд в углубление в скале. Он поднял глаза и улыбнулся.
Привет, Одри.
Привет, Невил.
Я наблюдаю за крабом. Ужасно деятельный парень. Посмотри-ка, вон он.
Она опустилась на колени и заглянула туда, куда он показывал.
Видишь его?
Да.
Хочешь сигарету?
Она взяла, и Невил поднес спичку. Они сидели молча, Одри упорно не поднимала глаз. Наконец Невил произнес:
Послушай, Одри
Да.
Все в порядке, правда? Я имею в видумежду нами.
Да. Конечно.
Я хочу сказать, мы друзья и все такое.
Ну да, да, разумеется.
Я так хочу, чтобы мы были друзьями.
Он взволнованно посмотрел на нее. Одри ответила натянутой улыбкой.
Веселый денек провели, правда? уже обычным тоном продолжал Невил. Погода прекрасная и вообще
О да
Действительно очень жарко для сентября.
Одри не отвечала.
Одри
Она встала с колен.
Твоя жена зовет тебя. Она тебе машет.
Кто?.. А, Кэй.
Я сказала, твоя жена.
Он поднялся на ноги и стоял, не сводя с нее глаз. Потом произнес чуть слышно:
Ты моя жена, Одри
Она отвернулась. Невил бегом спустился на пляж, к Кэй.
IX
Когда все вернулись в Галлз Пойнт, Хэрстл вышел в холл и обратился к Мэри:
Пожалуйста, немедленно пройдите к миледи, мисс. Она очень расстроена и хотела видеть вас сразу же, как только вы появитесь.
Мэри заторопилась наверх. Она нашла леди Трессилиан бледной и совершенно потрясенной.
Мэри, дорогая, как я рада, что ты наконец вернулась. Я чувствую себя такой несчастной. Бедный мистер Тривз умер.
Умер?
Да, разве это не ужасно? Так неожиданно. Он, видимо, даже не успел раздеться вчера вечером. Все говорит о том, что приступ настиг его прямо на пороге комнаты.
Боже мой, какой ужас.
Совершенно невероятная история. Хотя, конечно, всем известно, что здоровье у него было слабое. Больное сердце. Я надеюсь, вчера во время его визита не случилось ничего такого, что могло бы его разволновать? К столу ничего несъедобного не подавали? Я слышала, он был очень требователен на этот счет.
Нет, не думаюда нет, уверена, что нет. Он выглядел абсолютно здоровым и ушел в хорошем настроении.
Я так расстроена. Я бы попросила тебя, Мэри, сходить в «Бэлморал Корт» и переговорить с миссис Роджерс. Спроси ее, не можем ли мы быть чем-нибудь полезны. И потом, похороны. Ради Мэтью я хотела бы сделать все возможное. Все эти вещи проходят в отелях так неуклюже.
Мэри уже успела взять себя в руки.
Дорогая Камилла, твердо сказала она, вы не должны слишком тревожиться обо всем. Для вас это и так большой удар.
О да, просто страшный.
Я немедленно отправлюсь в «Бэлморал Корт», а потом вернусь и подробно расскажу вам, как обстоят дела.
Спасибо, Мэри, дорогая, ты всегда такая внимательная и практичная.
Пожалуйста, постарайтесь, теперь отдохнуть. Потрясения такого рода очень вредны для вас.
Мэри Олдин вышла из комнаты и спустилась вниз. Войдя в гостиную, она объявила:
Старый мистер Тривз умер. Он скончался прошедшей ночью, когда вернулся домой.
Бедный старикан! воскликнул Невил. А что с ним случилось?
Видимо, сердце. Он упал, едва войдя к себе в комнату.
Интересно, уж не лестница ли его доконала, задумчиво произнес Томас Ройд.
Лестница? Мэри вопросительно взглянула на него.
Да. Когда мы с Латимером расстались с ним, он как раз поднимался на первую ступеньку. Мы еще посоветовали ему не очень торопиться.
Но это же просто глупо с его стороны не воспользоваться лифтом! воскликнула Мэри.
Лифт не работал.
Господи, какая нелепая случайность. Бедный старик Я сейчас как раз иду туда. Камилла хочет знать, можем ли мы чем-нибудь помочь.
Я пойду с вами, вызвался Томас.
Они вместе отправились по дороге, обогнули холм и вышли к «Бэлморал Корт». Весь недолгий путь они проделали молча. Каждый думал о своем.
Уже почти у самого отеля расстроенная Мэри спросила:
Интересно, есть ли у него кто-нибудь из родственников, кого следует известить.
Он никого не упоминал.
Действительно, хотя люди говорят о таких вещах довольно часто. Нет-нет да обронят «моя племянница» или «мой двоюродный брат».
Он был женат?
По-моему, нет.
Они уже входили в открытую дверь «Бэлморал Корта».
Хозяйка, миссис Роджерс, разговаривала с высоким, средних лет мужчиной, который, заметив Мэри, приветственно поднял руку:
Добрый день, мисс Олдин.
Добрый день, доктор Лазенби. Это мистер Ройд. Мы пришли с поручением от леди Трессилиан: она хочет знать, не можем ли мы быть чем-нибудь полезны.
Спасибо вам за вашу заботу, мисс Олдин, растрогалась хозяйка отеля. Прошу вас, пройдемте в мою комнату.
Все четверо прошли в небольшую уютную гостиную, и доктор Лазенби первым делом поинтересовался о вчерашнем вечере.
Мистер Тривз ужинал у вас, не так ли?
Да.
Как он выглядел? Вы не заметили каких-нибудь признаков озабоченности, волнения?
Нет, он был совершенно здоров и в прекрасном расположении духа.
Доктор кивнул.
Да, это самое скверное для всех страдающих болезнями сердца. Конец почти всегда наступает внезапно. Я посмотрел рецепты, которые нашел наверху, нет сомнения, что здоровье у него находилось в угрожающем состоянии. Разумеется, я снесусь с его врачом в Лондоне.
Он всегда так следил за своим здоровьем, сказала миссис Роджерс, и у нас ему для этого были предоставлены все условия.
Не сомневаюсь в этом, миссис Роджерс, вежливо согласился доктор. Бесспорно, виной всему какая-то небольшая дополнительная нагрузка.
Как, например, подъем по лестнице, неуверенно предположила Мэри.
Да, этого вполне могло бы хватить. То есть хватило бы навернякаконечно, если бы он попробовал преодолеть эти три пролета, но он, разумеется, ничего подобного не делал?
Нет-нет, что вы, поспешила заверить доктора миссис Роджерс. Он всегда пользовался лифтом. Всегда. Тут он не делал исключений.
Я хочу сказать, пояснила Мэри, что, поскольку вчера ночью лифт не работал
Миссис Роджерс с удивлением воззрилась на нее.
Но лифт вчера был в полном порядке, мисс Олдин. Томас Ройд прокашлялся, решив, что настала его очередь вступить в разговор.
Извините, сказал он. Вчера я провожал мистера Тривза до дома. На лифте висела табличка, и на ней было написано, что лифт не работает.
Миссис Роджерс смотрела на них в полном недоумении.
Да, все это очень странно. Я могу хоть под присягой заявить, что лифт был в порядке, я просто уверена, что он был в порядке. Мне бы тут же сообщили о любой неисправности, уж поверьте. У нас с этим лифтом ничего не случалось, она постучала по дереву, уже господи, да уже целых полтора года! Очень надежный лифт.