Ночные гости?
Ирис несказанно удивилась.
Но, поскольку, за собственной защитой, которую она чувствовала и могла усилить в любую минуту, можно было не страшиться нападений, она отправила Али глянуть, кто это там пришёл в неурочное время. Даже ей, не слишком сведущей в столичных обычаях, показалось, что слишком уж поздний час для визитов. Но вот нубиец вернулсяи почтительно доложил, что прибыла её подруга, маркиза де Клематис, и не одна, а в сопровождении герцога Эстрейского-старшего. Впрочем, господин Арман, убедившись, что его спутницу встретили, как полагается, сослался на назначенную ему важную встречу и откланялся, пообещав навестить хозяйку на следующий день.
Аннет! радостно вскрикнула Ирис, обнимая подругу. Но тотчас отстранилась в недоумении. Несмотря на тёплую июньскую ночь, молодая женщина куталась в меховую накидку. И не оттого, что её знобило, нет! Пушистый холодный мех сверкал капельками подтаявшего инея. Да и руки подруги оказались ледяными.
Перчатки забыла, виновато пробормотала Аннет. Кто ж знал!.. Арман предупредил, что в полёте будет холодно, а я вот не сообразила.
Ирис округлила глаза.
Не очень-то она верила слухам о второй ипостаси Старого Герцога, но теперь волей-неволей пришлось поверить.
Вы прилетели вместе? восторженно уточнила. О-о! Расскажи! Нет, постой Мэгги, готовь немедленно горячий чай, нашей гостье надо согреться! Сейчас, Аннет, мы разожжём камин
Домашнее волшебство, установленное ею заранее, повинуясь щелчку пальцев, объяло пламенем заготовленные в каминном проёме дрова.
Садись ближе, Ирис подтянула кресло к разгорающемуся огню. Я так тебе рада! Но почему ты здесь? Случилось что-нибудь?
Аннет с наслаждением рухнула в кресло, обложенное подушками. Протянула озябшие руки к огню.
Надоело сидеть в клетке. Решила: хватит. Пора ехать домой и приниматься за дела, там без меня Хью и Джон с ног сбились. Да вот напоследок загорелось тебя навестить, посмотреть, как ты тут устроилась, да рассказать кое-чтотак, о нашем, о женском
Она помолчала. Дождалась, когда Мэгги наскоро накроет на столблаго, чайник с кипятком у хлопотливой ирландки, пристрастившейся к травяным чаям, был всегда наготове. Сомкнула ладони вокруг горячей пиалы, помедлила. Обвела взглядом уютную гостиную.
К бледным щекам её постепенно возвращался румянец.
Хорошо у тебя, мило Настоящий дом. Ты и впрямь волшебница: только заселиласьа уже всё обжитое, будто с младенчества. У меня долго такого не было. Гостиница первого мужа так и не стала мне родной, трактир он и есть трактир, одно словопроходной двор. А Шато-Клер пришлось долго приводить в порядок, по комнатушкам, по кусочкам, но уж в него я вложила не только деньги Хорошо у тебя.
Энн Ирис заботливо укутала ей ноги шалью. Я счастлива, что ты здесь. Но я же вижуу тебя сердце не на месте. Ты ведь сбежала тайком, да? Иначе чинно-мирно приехала бы в карете, как знатная госпожа, и белым днём. Ну, давай, рассказывай.
Что с тобой поделать
Маркиза со вздохом осушила пиалу, сбросила, наконец, меховую накидку и отстегнула пелерину с платья.
Теперь жарко Слушай же. Ты так восторгалась Генрихом, и всё не верила, когда я тебе говорила, что корольне мужчина. Она смешалась. Я хотела сказатьв первую очередь он государь, а потом уже рыцарь, кавалер, и прочая, и прочая. Такие, как онлюди особого вида, они и на мир, и на остальных людей смотрят по-другому. Не сказать, что плохо, просто иначе. Для страны это, может, и хорошо, а вот для нас с тобой
Ирис переполошилась.
Он тебя оскорбил? Унизил?
Ах, нет. Почти нет, если не считать унижением разговоры о предстоящей женитьбе на Бриттании и этой рыжей Бесс. Но с этим я давно смирилась, и знаю, как жить дальше. Речь сейчас не обо мне.
И вот, собравшись с духом, Аннет выложила подруге все подробности разговора в Лабиринте, подслушанного ими со Старым Герцогом.
Я подумала: ты должна это знать, добавила после паузы. Ужасно быть куклой, за которую всё решают. Да, случается, что женщине порой просто некуда деваться; тут-то и выходят за того, кого предложили, будь он даже старый, больной и горбатый. Смиряются, и терпят, и живут. Но мы-то с тобой свободны! По какому праву эти мужчины решают за нас? Мы свободны, Ирис!
Вот и матушка Камилла говорит о том же, пробормотала феечка и спрятала лицо в ладонях. Ох, как это всё
Щёки горели, и не из-за тепла камина.
Так вот для чего, вернее, для кого обихаживалось женское крыло в доме де Камилле! Не для гостьиа для будущей жены.
А ведь она было совсем простила Филиппу его бестактность, решив, что он приглашает её в свой столичный особняк всего лишь от избытка гостеприимства! Возможно, даже набравшись восточных обычаев, где для почётного гостя не жалели самого лучшего А оно вот как, оказывается. И его постоянное, хоть и ненавязчивое, внимание, и прогулки по Роану, и интересные беседы
И странное нежелание стать её крёстным Разумеется, ведь тогда он не смог бы на ней жениться!
Ну почему они все начала с горечью. Все думают о себе, будто настолько неотразимы, что женщины сами на них виснут и за счастье почитают быть им подаренным Аннет, неужели они всепавлины? И даже твой Генрих? Ой, прости!
Маркиза фыркнула.
А чтоГенрих? Он и есть главный павлин среди всех. Наверняка возле каждой цыпочки хвост распускает.
Не скажи. Говорят, у него уже давно нет фаворитки.
А-а, не верю. Возможно, он слишком хорошо её прячет. Аннет дёрнула плечом. Не хочу больше о нём Но тыты не удивлена? Я-то думала, моя очередь отпаивать тебя чаем и чем-нибудь покрепче.
Я не привыкла к вину, да и не хочу привыкать, слабо улыбнулась Ирис. Печально, конечно, что всё так складывается, неприятно, но Да, не удивлена. Было бы странно, если бы меня не попытались использовать в политических целях. А я-то удивлялась, почему султан разрешил мне, наконец, называться настоящим именем
Задумавшись, повертела в руках фарфоровую чашку.
А ведь Филипп, в сущности, неплохой человек. И очень сильный. Столько лет сопротивляться привороту, да ещё постоянно подпитываемому, не каждый сможет. Я лишь недавно понялаили мне показалось, что понялаотчего он такой бесстрастный. Он настолько привык держать в узде чувства, что теперь, когда сбросил оковы чужой воли, остаётся таким же по привычке. Это уже часть натуры. Но он оттаивает, правда, Аннет, я вижу!
Она смешалась, опустила глаза.
Он тебе нравится? прямо спросила подруга.
Ирис покачала головой.
Не более остальных. Мне нравится и маршал Винсент, и герцог Жильбертвот прекрасные образчики мужчин; отчего-то кажется, что уж они никогда и никому не позволят распоряжаться женским сердцем и судьбой. Я, должно быть, наивна, да?
Так, самую малость. Помнишь, я рассказывала, что, по приказу Генриха, мне должны были подчистить память, а затем выдать за достойного человека? Так вот, этим «достойным» назначили Винсента, и он уже чуть было не посватался Она фыркнула. Матушку Аглаю сразил бы удар! К счастью, ни до первого, ни до второго не дошло.
Ирис вздохнула.
Что это мы всё чай да чай пьём? Ты, наверное, проголодалась. Давай, попросим Мэг принести что-нибудь на ужин. Должно быть, лететь от Эстре до Лютеции долго и утомительно
Ей удалось сохранить лицо и не расплакаться при Аннет. Давно её так не обижали. И даже то обстоятельство, что Филипп в конце концов отказался от навязанной женитьбы, мало тогорискнул головой, переча королю, не утешало. Согласился же он изначально с приказом государя, и был готов жениться на безродной вдове, хоть и небеднойно ведь она прекрасно помнит, каков он сноб! Ага, значит, стоило ей стать признанной принцессой, дочерью Баязедаи сиятельный граф тотчас воспылал к ней великой любовью, не побоявшись заговорить о её свободе выбора!
Теперь она понимала, что значитбыть пешкой в чужой игре.
Она ещё выплачется. Но не сейчас. Позже.
Отправляясь в тайное путешествие со Старым Герцогом, но стараясь скрыть своё отсутствие втайне от возможных соглядатаев короля Аннет разыграла недомогание. Анри с двумя верными горничными поддержат видимость, будто мама-маркиза занемогла, слегка простудилась, и желает провести в постели два-три дня, никого не принимая: причуда, вполне естественная для благородной дамы. Поэтому ничто не помешает ей побыть здесь с Ирис подольше и дождаться Армана дЭстре, отбывшего на какую-то важную встречу. Правда, есть у неё в Лютеции ещё одно небольшое дельце
Упоминая о деле, она отвела глаза. Ирис женским чутьём понялалучше не спрашивать.
Конечно, для маркизы нашлась в этом доме чудесная маленькая спальня, такая же уютная, как и хозяйская. Но почти до рассвета подруги секретничалито за очередным чайничком зелёного чая, то за крошечными рюмками травяного ликёраподарка матушки Констанции; и говорили, говорили О негодяях мужчинах и о том, что глупые женщины им всё прощают; о женской гордости и о вещах, которые всё-таки прощать нельзя, о несправедливости судьбы, сводящей не тех, не там и в не то время. Конечно же, плакали. И утешались, говоря себе: может, не такие уж они и павлины? Есть в них что-то хорошее
Такова уж женская дружба, редкая, но на века. Выговоришьсяи исцелишься сердцем и душой. И вновь прекрасна и безмятежна
Заснула Ирис лишь под утро. И снились ей на новом месте три прощальных письма эфенди, в которых, как казалось, она упустила что-то важное, дикий, заросший буйной зеленью остров в океане, и суровый разноглазый взгляд Хромца.
Глава 4
Назар шёл по бесконечно длинному тоннелю, сжимая в одной руке, подрагивающей от усталости, фонарь, другую не снимая с рукоятки хозяйкиного кинжала, отчего-то заткнутого за пояс. Выходит, так и не отдал наставнику
Впереди по кое-как обтёсанному каменному полу прыгало нечто круглое, с торчащими обрывками ниток, призывно крутилосьи словно манило, звало за собой Тусклый свет ложился на неровные стены, сквозь клочья мха и плесени кое-где проглядывали белёсо-жёлтые неровности известняка. Пахло сыростью и подвалом. Впереди, там, куда уводил подпрыгивающий мячик, царил мрак, отступающий с каждым новым шагом, но открывалось при этом немногоевсё те же стены узкого коридора, вырубленного, казалось, в нескончаемой горе. А за спинойНазар это знал так же ясно, как то, что бродят они в этом месте уже не первый чассмыкалась темнота.
Даже хорошо, что фонарь оттягивает руку. Значит, масла в нём пока достаточно. Вот если бы он был ещё и зачарован! Но вряд ли братья-монахи или правильнее их называтьбратья-инквизиторы? Нет, как-то не очень благозвучно. В общем, вряд ли они разменивали драгоценную святость на освящение простых фонарей, в которые достаточно залить нужное количество горючей жидкости. Да и не так много её нужно, чтобы брату Петру успеть обойти погреб, выбрать нужную бочку и нацедить вина, да отнести в трапезную
Какой брат Петр? Какие бочки?
Мысль промелькнулаи растаяла. Всё шло должным образом, по задуманному плану
Какому плану?
Впрочем, и это недоумение как-то быстро растворилось, словно утянутое остающейся за спиной тьмой.
Возможно, одному в этом месте пришлось бы страшно. Однако рядом, плечом к плечу, уверенно шагал побратим, и нёс бурдюк с масломзаправлять лампу, и запасные фитили, и сухари с водой. А ещёприхваченный из кладовки тяжёлый тесак. Уж с ним-то, не то, что с благородным кинжалом, Пьер привык иметь дело, даром, что с виду хлипкий: приходилось разрубать свиные да бараньи туши на хозяйской кухне. Лакей на побегушкахон у всего дома на подхвате
И ещё, скосив глаза вниз, Назар увидал крутящегося возле ног пса. Явно из господского домавысокого, статного, как конь, с длинной вьющейся шестью. Псу было не по себе. Назар чувствовал его страх и неуверенностьно в то же время и готовность вести их за собой, защищать Этот-то как сюда попал, под землю? Зачем увязался?
Откуда-то явственно потянуло сквозняком. Лохматый мячик прыгнул вбокпрямо в раззявленную пасть новый прохода, побратимы дружно шагнули за ним и упёрлись в решётку, закрывающую вход. Чугунные прутья с палец толщиной казались непреодолимы, но Пьер пробормотал:
Где-то оно здесь, я по сну помню
Пошарил на стене, нажал на какой-то выступи литая решётка легко, без скрежета и шороха скользнула вверх. Похоже, за подъёмным механизмом тщательно следили. Но кто? Однако сейчас Назара куда больше озаботили острые, и, кажется, даже заточенные, так характерно они поблёскивалинижние концы прутьев, мелькнувшие при подъёме перед глазами. Вот обрушится вся эта махина внизи пришпилит к полу, аж косточки захрустят
Пёс шагнул было вперёдно заворчал, отпрянув, с поднятой лапой, как бы отстраняясь.
Идите, пока держу, пропыхтел Пьер. Судя по всему, приходилось прилагать усилия, чтобы придерживать нужный камень утопленным в стене. Как выйдешь, братсделай один шаг вперёд, один влево, и наступи на булыжник на полу, он чуть выше других. Тогда я тоже пройду.
Ты откуда знаешь? растерянно отозвался Назар.
Оттуда, буркнул товарищ.
И почему-то Назар всё понял. Из того же сна он помнит. Того самого, что сейчас видит.
Мысль мелькнула и канула. Он шагнул вперёд, затем влево, как и велено, наступил на нужный камень. Пришлось навалиться как следует, тот не сразу поддался. Над головой что-то щёлкнуло.
Теперь не сорвётся. Пьер бесстрашно шагнул в проход, и даже, дурачина, задрал голову, высматривая скрывшуюся в обширной щели над головой хищные острия. И кто это всё придумал?
Пёс настойчиво подтолкнул его под колени.
Иди уж, буркнул Назар, озвучив то же самое по-человечески. Смотрелец нашёлся.
Здесь оказалось суше, просторнее, светлеебелели стены без следов плесени и наростов мха и из-за этого просматривались дальше, чем в предыдущем тоннеле. А главноегде-то там, впереди, ход расширялся, переходя в пещеру.
Откуда сейчас явственно донёсся стон
Голосок был тоненький, девичий.
Лохматый мячик устремился прямёхонько туда. Собакавслед, не раздумывая.
Шагнули вперёд и побратимы. Но тут над входом в пещеру мелькнули жутким зелёным светом глазницы вмурованного в каменный козырёк черепа, нехорошо так засветились, словно угрожая Отчего-то Назар знал, что тот опасен; и, вместе с тем, помнил, что делать: сунул руку в карман, выкрикнул какое-то словои мяч, скакнув на этот раз особенно сильно, залепил одну из глазниц. Во вторую парень запустил надкушенным яблоком, оказавшимся в кармане. И попал. Как-то обиженно треснув, череп поехал трещинами и рассыпался прахом.
А у Назара вдруг знакомо закружилась голова. Мир подёрнулся дымкой, поплыл
И воссиял солнцем, льющимся в оконце кельи.
Святые небеса! Будто и впрямь из подземелья только что выполз, до того глаза ломит!
Проморгавшись, они с Пьером очумело уставились друг на друга.
Судя по солнцу, день был в разгаре. А они, два оболтуса, до сих пор валялись на полу без чувств, сомлев после ритуала братания, словно какие-то неженки.
Да нет, не валялись. Вернее, не на полу
Чтобы посмотреть на него, друг свесил голову со своего топчана. А он, Назар, лежал на заботливо подстеленном кем-то тюфячке.
И совсем не истекший кровью. Присев и поднеся ладонь к глазам, Назар убедился, что она целёхонька. О братании напоминал лишь едва заметный шрам.
Я же говорил, начал он. Хотел сказать, что всё зажило, как на собаке, и осёкся, торопливо оглядываясь. Где кинжал-то?
Драгоценный клинок феи лежал неподалёку, на столике, поверх аккуратно свёрнутого куска синего бархата. Неподалёку исходили ароматом желтобокие яблоки в плетёной корзине, и манил запотевший кувшин. Назар сглотнул. Во ртубудто пустыня Иерихонская, как говаривал наставник, жалуясь иногда на жажду.
Кто-то о них позаботился.
Впрочем, забота не отменяет возможного наказания. Как знать, не влетит ли им ещё?
Ты как? обернулся он к Пьеру.
Глаза у того до сих пор были шальные.
Видел? Ты видел? лихорадочно забормотал он. Ты понял, куда мы попали?
Назар энергично закивал.
И тебе это место привиделось? Мы что же
Мы её нашли! Мы нашли Мари! Она жива! Это она стонала!
Пьер рванулся было с топчана, но едва не запутался в собственных ногах, внезапно ослабев. Глядя на него, Назар приподнялся осторожно, не торопясь. В голове шумело, временами накатывала слабость. Но, похоже, ему было легче. Машинально почесал в затылке.
Он-то хоть мало-мальски уже соображает в этих делах, магических да заумных, как-никак у большого учёного в слугах был, в монастыре да от наставника кое-что узнал. Значит, ему и верховодить.
Это что же мы с тобой тут сотворили, а? Слышь, побратим, а ведь мы, кажись, не только кровью обменялись. Ты не спеши вскакивать-то. На что-то у нас с тобой силушка ушла; может, на то самое видение, где мы вместе были?