Я... собственно... не припоминаю.
У него было смутное ощущение, что кто-товероятно, Хэл,говорил ему об этом, вскоре после Крефельда, но он был тяжело ранен и не в том состоянии, чтобы думать об армейских делах, а уж тем более радоваться чину, полученному за боевые заслуги. А потом...
Там ведь с этим была какая-то неразбериха, нет?Грей взял спой офицерский патент и, хмурясь, распечатал его.Я решил, что они передумали.
Ага, помнишь, стало быть,сказал Хэл, снова вскинув бровь.Генерал Вильдман присвоил тебе этот чин сразу после битвы. Однако с подтверждением вышла заминка: сперва расследование взрыва пушки, а потом... потом вся эта заваруха с Адамсом.
Ах да!Грей еще не вполне пришел в себя после известия о смерти Николса, однако имя Адамса заставило его разум очнуться.Адамс... Ты имеешь в виду, что Твелвтрис ставил препоны?
Полковник Реджинальд Твелвтрис, служивший в артиллерии, был братом того самого Натаниэля и кузеном Бернарда Адамса, изменника, который теперь ожидал суда в Тауэре благодаря усилиям Грея, предпринятым прошлой осенью.
Ну да. Ублюдок,бесстрастно ответил Хэл.Он, кстати, должен завтракать у меня на днях.
Не из-за меня, надеюсь,сухо сказал Грей.
Нет-нет,заверил его Хэл, слегка укачивая дочурку, чтобы та не хныкала. Исключительно для собственного удовольствия.
Грей улыбнулся, невзирая на снедавшую его тревогу, и отложил патент.
Ну ладно,сказал он, переведя взгляд на четвертое письмо, которое все еще лежало на столе. Оно выглядело как официальный документ, и его уже вскрывали: печать была сломана.Значит, предложение вступить в брак, осуждение за убийство, новый чин а тут что, черт возьми? Неужели счет от портного?
Ах, это! Это я тебе, вообще-то, показывать не собирался,сказал Хэл и осторожно передал его Грею, стараясь не потревожить Дотти.Но, принимая во внимание обстоятельства...
Он не договорил, молча дожидаясь, пока Грей развернет письмо и прочтет его. В письме майору лорду Джону Грею предлагалосьили, точнее, приказывалось,прибыть на военный суд над неким капитаном Чарльзом Каррузерсом, чтобы засвидетельствовать добропорядочность означенного лица, каковой суд состоится в...
В Акадии?!возглас Джона напугал Дотти, та наморщила личико и явно собралась разреветься.
Тс-с, тише, ласточка моя,Хэл принялся энергично укачивать ее, поглаживая по спинке.Все в порядке, это просто твой дядя Джон дурит.
Грей пропустил эту реплику мимо ушей и помахал письмом перед носом у брата.
Это что за дьявольщина? За что Чарли Каррузерса отдали под трибунал? И за каким чертом меня вызывают отсюда туда засвидетельствовать его добропорядочность?
За то, что не сумел подавить мятеж,ответил Хэл. Что касается тебяну, видимо, потому, что он так попросил. Офицер, которому предъявлено обвинение, имеет право вызван» свидетелей по своему выбору. Ты что, не знал?
Знал, наверное, но так, отвлеченно. Самому ему никогда не приходилось присутствовать на военном судеэто не такое уж частое событие,и он плохо представлял себе, как это происходит.
Он покосился на Хэла.
Так говоришь, ты не собирался мне это показывать?
Хэл пожал плечами и легонько подул на макушку дочки. Светлые волосики заколыхались, как колосья на ветру.
Не было смысла. Я собирался им отписать, что мне, как твоему командиру, ты нужен здесь. Для чего, спрашивается, отправлять тебя в канадские дебри? Однако, учитывая твой дар влипать в неловкие ситуации... кстати, как ощущения?с любопытством осведомился он.
Какие о... а, ты про угря?Грей был привычен к манере своего брата молниеносно менять тему беседы и без труда подстраивался под нее.Ну, надо сказать, я был изрядно потрясен.
Он рассмеялсянемного нервно,видя сердитый взгляд Хэла, и Дотти принялась выворачиваться из отцовских рук, умоляюще протягивая пухлые ручонки к дяде.
Ах ты, кокетка!сказал ей Грей, взяв ее у Хэла.Нет, в самом деле, ощущения впечатляющие. Ты когда-нибудь ломал себе кость? Помнишь этот толчок, еще до того, как почувствуешь боль, который пронзает тебя насквозь, в глазах темнеет, и кажется, как будто тебе и брюхо вонзили гвоздь? Ну вот, нечто вроде этого, только куда сильнee, и длилось это куда дольше. У меня дыхание перехватило, признался он.Причем буквально. И, по-моему, сердце тоже остановилось. Доктор Хантерну знаешь, этот, анатом?был рядом, и ему пришлось ударить меня в грудь, чтобы оно забилось снова.
Xэл слушал его очень внимательно и задал несколько вопросов, на которые Грей отвечал машинально. Его разум был поглощен последней прочитанной бумагой.
Чарли Каррузерс. В юности они одновременно вступили в армию, хотя и в разные полки. Сражались плечом к плечу в Шотландии, вместе резвились в Лондоне во время отпуска. Между ними было... ну, связью это не назовешь. Так, три-четыре коротких встречи, мимолетные жаркие и потные объятия в темных углах, которые так легко забыть поутру, списать на то, что вчера оба были пьяны, и никогда не обсуждать между собой.
Это были его «дурные времена», как называл он их про себя, те годы после смерти Гектора, когда он искал забвения везде, где только моги частенько находил его,прежде чем наконец пришел в себя.
Скорее всего, сейчас бы он Каррузерса и не вспомнил, если бы не одно обстоятельство.
Каррузерс был наделен любопытным уродством: он родился с двойной рукой. Правая рука у него была вполне обычная на вид и работала нормально, но у него была еще одна миниатюрная кисть, растущая из запястья рядом с большой. Грей подумал, что доктор Хантер, поди, заплатил бы не одну сотню фунтов, чтобы заполучить эту руку, и ощутил легкий приступ тошноты.
На этой лишней руке было всего три пальца, однако Каррузерс мог шевелить ими и сжимать их в кулак, правда, при этом пальцы на нормальной руке тоже сжимались. Когда он однажды сомкнул их все на члене Грея, тот испытал не меньший шок, чем от электрического угря.
Николса ведь еще не похоронили, нет?внезапно осведомился он: мысли о вечеринке с угрем и докторе Хантере заставили его перебить Хэла, который что-то говорил.
Хэл, похоже, удивился.
Нет, конечно. А что?
Он пристально взглянул на Грея.
Ты ведь не собираешься явиться на похороны?
Нет-нет, что ты!поспешно ответил Грей.Я просто подумал о докторе Хантере. Он... э-э... пользуется определенной репутацией... и он увез Николса с собой. После дуэли.
Господи, какой еще репутацией?раздраженно уточнил Хэл.
Похитителя трупов,пояснил Грей.
Воцарилось молчание. На лице Хэла постепенно проступало понимание. Он побледнел.
Ты что думаешь... Нет! Ну как он мог такое сделать?
Ну... э-э... насколько я знаю, обычно перед тем, как заколотить гроб, вместо тела подбрасывают в него сотню фунтов камней. По крайней мере, так мне говорили,ответил Грей насколько мог внятно: Дотти изо всех сил старалась ему помешать, тыкая его кулачком в нос.
Хэл сглотнул. Грей увидел, как волоски у него на руке встали дыбом.
Ну, я спрошу у Гарри,сказал Хэл, немного помолчав. Не думаю, что подготовка к похоронам уже закончена. И если...
Братья инстинктивно содрогнулись, словно наяву представив себе, как взбудораженное семейство приказывает вскрыть гроб, а там...
Может, лучше не надо?сказал Грей, сглотнув. Дотти уже не пыталась оторвать ему носвместо этого она шлепала его ладошкой по губам. Прикосновения крошечной ручки...
Он бережно отцепил девочку от себя и вернул ее Хэлу.
Ума не приложу, какую пользу надеется извлечь из меня Чарли Каррузерсно так и быть, поеду.
Он взглянул на письмо лорда Эндерби, на мятое послание Каролины...
В конце концов, есть на свете вещи и похуже, чем остаться без скальпа!
Хэл кивнул с серьезным видом.
Я уже договорился с капитаном корабля. Ты отплываешь завтра.
Он встал и поднял Дотти.
Иди, лапушка. Поцелуй на прощание дядю Джона.
Месяц спустя Грей вместе с Томом Бердом спустился с борта «Харвуда» в одну из шлюпок, которым предстояло отвезти на берег его и батальон луисбургских гренадеров, прибывших на большой остров близ устья реки Святого Лаврентия.
Лорд Джон никогда еще не видел ничего подобного. Сама река была больше любой другой, какую он когда-либо видел: не меньше полумили в ширину, глубокая и полноводная, она отливала иссиня-черным под лучами солнца. По обоим берегам реки вздымались высокие утесы и пологие холмы, столь густо поросшие лесом, что самих холмов было практически не видно. Было жарко, над головой сияло ослепительно-голубое небо, и небо тоже было куда ярче и выше, чем ему когда-либо доводилось видеть. В пышной растительности слышалось громкое гудение: наверное, насекомые, птицы и шум воды, но ощущение было такое, как будто это сама дикая природа поет и голос ее отдается в крови. Стоящий рядом Том буквально вибрировал от возбуждения, и глаза у него были на стебельках, как у рака, от старания ничего не упустить.
Бог мой, вот это и есть краснокожий индеец, да?шепнул он, подавшись к Грею.
Ну а кто бы еще это мог быть?ответил Грей: джентльмен, ошивавшийся у места высадки, был совершенно гол, если не считать набедренной повязки, через плечо у него было перекинуто полосатое одеяло, а его тело, судя по тому, как оно блестело на солнце, было вымазано каким-то салом.
А я думал, они совсем красные,сказал Том, повторяя мысли Грея. Кожа индейца была, конечно, значительно смуглее, чем у самого Грея, но отнюдь не красной, а довольно приятного светло-коричневого оттенка, вроде сухих дубовых листьев. Индеец, похоже, находил их такими же занятными, как они его. Особенно пристально он рассматривал Грея.
Это все из-за наших волос, милорд!прошипел Том на ухо Грею.Говорил я вам, надо было парик надеть!
Глупости, Том!
И тем не менее Грей ощутил странное покалывание в затылке, отчего кожу на голове как будто стянуло. Он гордился своими волосами, пышными и белокурыми, и обычно не носил парика, предпочитая вместо этого в торжественных случаях пудрить и заплетать свои собственные волосы. Ну, а сегодняшний день ничего особо торжественного не сулил. Утром, когда на борт доставили свежую пресную воду, Том настоял на том, чтобы помыть ему голову, и волосы Грея до сих пор были распущены и падали на плечи, хотя давно уже высохли.
Дно шлюпки заскрежетало по гальке, индеец сбросил одеяло и стал помогать гребцам вытаскивать ее на берег. Грей очутился рядом с индейцем и почувствовал его запах. Запах индейца не был похож на запах обычных людей, каких Грею доводилось встречать прежде: от него несло диким зверемуж не медвежьим ли жиром мажется этот человек?травами, и запах его пота был похож па запах свежеразрезанной меди.
Выпрямившись, индеец перехватил взгляд Грея и улыбнулся.
Будь осторожен, англичанин,сказал он с заметным французским акцентом и, протянув руку, довольно небрежно провел пальцами по волосам Грея.Твой скальп будет хорошо смотреться на поясе гурона!
Сидевшие в лодке солдаты расхохотались, и индеец, не переставая улыбаться, обернулся к ним.
Они не особенно разборчивы, абенаки, которые служат французам. Скальп есть скальп, и французы хорошо платят за них, неважно, какого они цвета.
Он добродушно кивнул гренадерамсмех утих.
Идите за мной!
На острове уже имелся небольшой лагерь: там стоял отряд пехоты под командованием капитана Вудфорда. Услышав это имя,
Грей насторожился, но, слава богу, этот человек был не в родстве с семейством лорда Эндерби.
На этой стороне острова мы, считай, в безопасности,сказал капитан Грею, предлагая ему свою фляжку с бренди. Они поужинали и теперь сидели рядом с палаткой капитана.А вот на противоположный берег индейцы регулярно совершают набегина прошлой неделе я потерял четверых, троих убили и одного уволокли с собой.
Но ведь вы высылаете разведку?спросил Грей, отбиваясь от комаров, которые буквально кишели вокруг с наступлением темноты. Индейца, который привел их в лагерь, он больше не видел, но в лагере их было еще несколько: они в основном держались у своего костра, но один или двое сидели на корточках среди луисбургских гренадеров, которые сошли с «Харвуда» вместе с Греем, и бдительно сверкали глазами.
Высылаем, и она по большей части достойна доверия,сказал Вудфорд, отвечая на незаданный вопрос Грея.По крайней мере, мы на это надеемся.
И он невесело рассмеялся.
Вудфорд накормил его ужином, они перекинулись в карты, Грей поделился новостями из дома в обмен на сплетни о текущей кампании.
Генерал Вольф провел немало времени в Монморанси, под городом Квебеком, но его попытки взять город не принесли ничего, кроме разочарования, и он прекратил осаду и собрал основную часть своих войск в нескольких милях выше квебекской крепости. Доселе неприступная цитадель стояла на крутых утесах над рекой, ее пушки контролировали как самое реку, так и равнину к западу от реки, так что английским военным кораблям приходилось пробираться мимо нее под покровом ночи, и не всегда успешно.
Теперь, когда прибыли его гренадеры, Вольф закусит удила,предрек Вудфорд.Он очень рассчитывает на этих парней, они ведь сражались вместе с ним под Луисбургом. Эй, полковник, да ведь вас сейчас живьем сожрутнате, попробуйте намазаться вот этим.
Он порылся в своем походном сундучке и добыл жестянку с вонючим салом.
Медвежий жир с мятой,пояснил он.Индейцы все время этим мажутсялибо этим, либо глиной.
Грей старательно намазал лицо и руки. Запах был не совсем тот, что исходил от сегодняшнего разведчика, однако очень похожий, и Грей ощутил странное волнение. Однако насекомых эта мазь действительно отпугивала.
Он не скрывал цели своего прибытия и теперь напрямик спросил о Каррузерсе.
Вы не знаете, где его держат?
Вудфорд нахмурился и налил еще бренди.
Нигде его не держат. Отпустили под честное слово, он сейчас в городке Гареон, где находится штаб Вольфа.
Вот как?Грей был слегка удивленно, с другой стороны, Каррузерса ведь обвиняют не в мятеже, а всего лишь в неспособности подавить оный. Довольно нечастое обвинение, кстати.Вы, случайно, не знаете подробностей этого дела?
Вудфорд открыл было рот, словно собираясь заговорить, но потом выдохнул, покачал головой и выпил свое бренди. Из чего Грей сделал вывод, что подробности, вероятно, известны всем и каждому, но в этом деле есть нечто скользкое. Ну ничего, времени у него довольно. Он успеет выслушать подробности от самого Каррузерса.
Разговор перешел на общие темы, и вскоре Грей откланялся. Гренадеры даром времени не теряли: на краю существующего лагеря уже успел вырасти новый городок парусиновых палаток и в воздухе витали аппетитные запахи жареного мяса и свежезаваренного чая.
Том, несомненно, успел установить свою палатку где-нибудь в гуще прочих. Однако Грей не торопился ее разыскивать: после недель, проведенных на переполненном корабле, ему были по душе непривычные ощущения твердой земли под ногами и одиночества. Он миновал ровные ряды новых палаток и пошел вдоль них, держась там, куда не достигал свет костров, наслаждаясь собственной невидимостью и при этом оставаясь в безопасностипо крайней мере, он на это надеялся. Всего в нескольких ярдах от него возвышался лес, очертания деревьев и кустарников были еще различимы тьма пока не сгустилась по-настоящему.
Его внимание привлекла пролетевшая мимо зеленая искорка. Грей ощутил прилив восторга. Еще... еще одна... десяток, дюжинаи внезапно весь воздух вокруг наполнился светлячками, вспыхивающими и угасающими зелеными искорками, мерцающими, точно далекие свечки, видимые сквозь колышущуюся листву. Грею пару раз уже доводилось видеть светляков в Германии, но никогда преждев таком количестве. Это была простая, незамысловатая магия, чистая, как лунный свет.
Он не знал, сколько времени он наблюдал за ними, медленно бродя вдоль края лагеря, но наконец он вздохнул и свернул в проход между палатками. Он был сыт, испытывал приятную усталость и прямо сейчас ни за что не отвечал. Никаких тебе подчиненных, никаких отчетов... короче, пока он не доберется до этого Гареона и Чарли Каррузерса, беспокоиться ему решительно не о чем.
Он блаженно вздохнул, опустил полог палатки и сбросил с себя верхнюю одежду.
Из забытья его вырвали крики и вопли. Он резко сел. Том, спавший на своем тюфяке в ногах у Грея, подскочил на четвереньках, как лягушка, и принялся рыться в сундучке, разыскивая пистолеты.