Пошел! рыкнул один из вампиров-сопровождающих.
Сардата толкнули вперед, он едва успел выставить руки. Врезался в стальной бок фургона. Торопливо ощупалнашел скобы.
Вверх, подтвердил догадку вампир. Поживей, слепошарый.
Слабые, бесконечно слабые. Ни один сильный не будет вымещать столько злобы на беспомощном слепце.
Сардат полез на крышу. Рядом что-то пролетело, по лицу скользнул порыв ветраодин из вампиров взлетел на крышу. Грохнуло, брякнуло.
Эй, там! Голос вампира отдавался гуломон говорил внутрь фургона. Принимайте ещё одного.
Снизу ответили. Сардат разобрал только бранное слово. Он уже взобрался на крышу и стоял, покачиваясь, в ожидании дальнейших распоряжений.
Старший приказал, пояснил вампир. Ему претензии. С новичком аккуратнее, он опасен. Как увидит чего не тогосразу убьет.
Вампир заржал над собственной шуткой и обратился к Сардату:
Чего встал? Полезай в дыру, обалдуй.
Сардат опустился на колени, пополз, ощупывая стальную крышу фургона.
Да сюда, Река тебя утопи! простонал вампир и дернул его за рукав. Ну? Лестницу чуешь? Ой, молодец, порадовал. Давай, ступенечка, ещё одна, спокойной ночи!
Грохнуло над головойзакрылась крышка, брякнула щеколда. Сардат попал внутрь и перевел дыхание.
Воздух здесь был спертым, но дышать было можно. Сардат слышал сопение пары десятков носов. Он стоял на полу, одной рукой держась за лестницу.
Здравствуйте, други, тихо сказал, когда тронулся фургон. Яслепец. Укажите мне, прошу, куда сесть, чтобы я ненароком кого не задел.
Тишина. Потом кто-то откашлялся. Не потому, что в горле запершило, а чтобы привлечь внимание.
И на кой эта шутка? спросил глухой голос, сопровождаемый звоном цепей. Эй, начальник, отпусти человека. Не доводи до беды.
Ты мне бедой грозишь? рыкнул сильный бас в ответ. Пасть закрыл и сидеть. Я, вроде, велел тебе прочесть тысячу молитв к Реке за спасение своей бесполезной жизни. Сколько сделал?
Две, признался глухой голос. После сбился.
Шорохи, движения, негромкое дыхание. Сардат представил фургон, заполненный всеми этими людьми. Пожалуй, единственное место, куда он мог сесть, было там, где он стоял. Сиера плавным движением опустилась на пол, подобрав под себя ноги. Сардат повторил за ней. Положил ладони на колени и задумался.
С ним не стали говорить. Почему? Неужели все люди, сидящие здесь, такие равнодушные? Странно. Кто-нибудь бы проворчал что-то, протянул папироску, или хотя бы попытался отобрать мешок. Но эти будто вовсе не воспринимали его. Люди, которых вот-вот освободят. Люди, которым вот-вот придется доверить нечто большее, чем жизнь. Времени все меньше, надо бы в них разобраться. А может, лучше будет их убить?
Сардат вновь услышал звяканье цепи и ухватился за этот звук.
Круто вас спеленали, сказал он в темноту. Чего натворили-то? Неужто графу на стене дома матное слово написали?
Тишина. Кто-то фыркнул. Наконец, один голос, словно бы нехотя, ответил:
Два слова. После сбились. Так-то тысячу хотели.
А начал было Сардат, ободренный услышанной шуткой, но его оборвал все тот же обладатель глухого голоса:
Ты б заткнулся. Здоровье побереги. Которое осталось.
Зачем его вообще сюда скинули? проворчал ещё один, новый голос. Может, мы хорошо себя вели и заслужили?
В несколько глоток грянул смех. Сиера нахмурилась, и её настороженность передалась Сардату.
Башкой подумай, прорычал тот, который приказывал читать молитвы. Откуда в такое время в этом месте слепой бродяга на дороге?
Тишина.
Что за люди высокомерно молчат, когда к ним обращается беспомощный слепой?
Наверное, не случайно он там оказался, как думаешь?
Что за люди называют слепого человека наградой за хорошее поведение?
Так это нерешительно начал обладатель глухого голоса.
Вампиры!
Сардат вскочил.
Вампир! ахнули сзади.
На горло легла цепь, звенья вдавились в кожу. Сардат, не пытаясь избавиться от удавки, прыгнул назад, надеясь повалить соперника, но ударился спиной в лестницу. Враг стоял за ней, просунув руки меж прутьями.
Сидеть! прорычал надсмотрщик, и ребра Сардата захрустели под его ударами. Все сидеть!
Цепь пропала. Сардат опустился на пол, хрипло дыша. Нет, он никак не выдал себя, ещё не все потеряно.
Вы просипел он. Вы чего, братья? Какой я вам вампир?
Поглядим, как запоет, когда его друзья подыхать начнут, сказал надсмотрщик. К Сардату снова никто не обращался, но он чувствовал тупую враждебность, направленную на него с разных сторон.
Ловушка. Они ждали нападения.
Начальник, снова глухой голос, ты бы кандалы снял? Мы ж с понятием. Самим подыхать неохота. Отобьемсязамкнешь сызнова. Ну сам суди, куда нам бежать? Во всем мире ни капли крови, так и так в Кармаигс. А там его величество помилует.
Надейся, фыркнул кто-то.
Помилует! повторил глухой. Ему воины-то нужны. Зачем нас убивать, а? Мы ж с понятием.
Обождешь, бросил надсмотрщик. Пока фургон вскрывать не начнут, посидите в кандалах. Наши, глядишь, и так справятся.
Ратканон и Аммит будут вскрывать фургон. А оттуда на них бросится сама смерть.
Брякнуло стекло, стукнуло дерево.
Дойдет но наскаждый выпьет по пробирке, сказал надсмотрщик. Тамкровь графа Кэлпота. Мы даже целую армию порвем с ней, если надо будет.
Ну да. Были уж такие, с пробирками, видел их Сардат, прежде чем лишить себя глаз.
Спокойно. Обдумай всё. Они считают его вампиром, но не уверены. Они ждут нападения. Что можно сделать? Можно продолжать изображать беспомощного слепца. Когда они отвлекутся на звуки снаружи, он начнет их убивать. И плевать на предостережение Аммита. Он, Сардат, один, а этих тутдвадцать могучих, которые к тому же насосутся крови графа. От одного монстра проще убежать, чем от двух десятков.
Есть и другой вариантперебить их уже сейчас. А чего ждать-то? Потом, когда снаружи начнется веселье, выйти, помочь добить оставшихся, прикончить капризного ублюдка и объяснить Аммиту, что всё это было ловушкой.
Или, как говорил тот же Аммит, попытаться мыслить по-человечески? Например, прыгнуть, выбить крышку исбежать. Свои увидят, что он бежит, и не бросятся в атаку. Караван пойдет своей дорогой, онисвоей, и все довольны.
Но можно, конечно, рассудить и по-другому. Не все так просто в этом фургоне. Пока одни сидят в цепях, а другие ими помыкают, великой дружбы между ними не будет.
Вот оно как, значит, тихо сказал Сардат, усаживаясь в прежнее положение. Вампиры своих же в цепях возят.
Заткнулся, пока жив, рыкнул надзиратель, но Сардат не обратил на него внимания.
И чего вас ждет, ребята? Выставят впереди армии, чтоб скорее передохли, заслужив прощение и благодарность короля?
Надзиратель, шумно сопя, поднялся на ноги. Остальные молча слушали.
Будете сражаться за эту драгоценную возможность? Или перейдете в другую армию, ту, что победит? У нас не носят цепей, братья.
Удар Сардат почувствовал ещё до того, как надзиратель как следует замахнулся. Перехватил ногу в тяжелом ботинке и, остановив сердце, мгновенно переломил её в двух местах, дернул на себя. Надзиратель подавился криком, а Сардат пробил его плоть. Рука, царапаясь о ребра, проникла в горячее, мокрое. Пальцы сжали бешено пульсирующий комок.
Сардат вырвал сердце из груди надзирателя на глазах у двух десятков пленных вампиров. Подержал его в руке, прислушиваясь к последним биениям, и швырнул на пол.
Что, больше никто не станет душить меня цепью? тихо сказал он. Хорошо. Значит, вы меня услышали. Кто скажет, где у этого ублюдка ключи?
Ответил ему всё тот же глухой голос, уже казавшийся старым знакомым:
А нет у него ключей. Ключ у Паскара, крысы этой скулящей.
Прежде чем Сардат успел обдумать услышанное, снаружи послышался крик. Лязг. И крик ещё более страшныйтот, с которым умирает человек.
2
Паскар медленно протер платком лезвие меча. Бросил испорченную тряпицу, и она алой кляксой упала на грязную землю. Меч блестел. Минуту назад он пронзил брюхо слепого, который всерьез собрался отобрать у Паскара ключи, а то и убить. Наивный глупец. Хотя, вот, например, Сотур мертв. Эту груду дымящегося мяса не стоит даже пытаться оживлять. Уйдет ведро крови, а получится тупо мычащее животное. Паскар уже видел такое. Он много чего повидал за свою невеселую жизнь.
Сотур был молод и глуп, когда ему предложили поиграть командира, он с восторгом согласился. Не знал, что главных стараются убить в первую очередь. Так и получилось. Аммит превратил его в фарш за пару секунд, вызвав у Паскара восхищение.
Аммит! После всех этих лет увидеть егоэто было нечто большее, чем исполнение детской мечты. Паскар вплотную подошел к утолению своей страсти, и сейчас руки его слегка дрожали. Что будет, когда Аммит умрет? Что будет с ним, Паскаром? Не почувствует ли он себя вновь перепуганным мальчишкой, бегущим через лес, несущим за плечами шум погони? Его предупреждали, что нельзя иметь такую страсть, которая утоляется. Как будто бы он мог выбирать
Стоны и ругань из перевернутого фургона. Да, этот великан-Ратканон действительно могучий человек. Страшно представить, что будет, если обратить его. Но всем известна его ненависть к вампирам. Он скорее умрет, чем согласится принять дар. И умрет он сегодня же.
Поднять фургон, приказал Паскар. Теперь его голос звучал не так, как запомнил его Сардат. В нем остались женственные нотки, но не было и следа манерности.
Шестеро оставшихся в живых вампиров бросились исполнять приказ. Из фургона что-то гневно завопили, и наружу вышвырнули труп надсмотрщика.
И скажите, там, чтобы наши выходили, добавил Паскар.
Представление закончилось. Пора было начинать то, ради чего и затеяли этот караван.
Внутри поставленного на колеса фургона зазвенели цепи. Послышался чей-то задыхающийся, изумленный вопль. Да, жизнь научила Паскара, что этоодин из самых тяжелых ударов для человека или вампира. Что-то, сопоставимое с предательством: узнать, что твой собрат по несчастью, не просто притворялся таковым, но что онтвой враг.
Наружу выбрались десять вампиров, потирая запястья. Спрыгнули на грязную землю. Им тут же поднесли оружие, подвели конейиз тех, что вели за фургоном, в запасе.
Итак, семнадцать вампиров, отборных бойцов. У одного в рукахсаквояж с кровью. Слепой, вероятно, сейчас рассказывает своим о крови графа Кэлпота. Что ж, пускай он в это верит. Только в пробиркахкровь Эрлота. Весь этот караван вообще не имел к графу никакого отношения, разве что заключенные былис Юга, но о них можно и вовсе забыть.
Паскар нахмурился, увидев пробоину в стене фургона. Там, внутри, мелькнуло чье-то лицо. Когда и как это получилось? Должно быть, когда та девица саданула копьем и промахнулась. Пробила сталь на крови. Значит, копьетоже кровавое. Но даже на копье всего не спишешь. Нужны силы. Значит, девица тоже вампир.
Аммит, тот слепец, и эта дамочка с копьем, наверняка недавняя партизанка. И такой человек, как Ратканон. Вот и вся армия
Паскар остановился у перерубленного пополам тела мужчины. Глаза безжизненно смотрели в небо, рука всё ещё сжимала копье. Он, наверное, и удивиться не успел, когда из-под днища фургона с бешеным лязгом вылетели широкие лезвия. Девица успела прыгнуть, слепец был в фургоне, Аммиту перерубило икроножную мышцу, а Ратканон, кажется, отделался царапиной. Одному лишь не повезло. И зачем они его потащили в атаку? Да уж, нашли великого бойца.
Фургон готов, доложили Паскару. Тот кивнул, все ещё глядя на труп. Наклонился, разжал мертвые пальцы, поднял и осмотрел копье. Так и есть, наконечник на крови, хоть и слабенькой. Должно быть, того барона, о котором ему говорили. Модора.
Великолепно, сказал Паскар. Я хочу, чтобы вы подожгли лес вокруг деревни, в которой они укрылись. Пусть поймут, что бежать некуда.
Лес? озадачился вампир. Но как мы остановим пожар?..
Я что-то говорил насчет того, что пожар нужно останавливать?
Молчание.
Я велел поджечь. Исполняй приказ. Запеки для меня этих цыплят.
И Паскар, бросив, наконец, в ножны меч, подошел к своей лошади.
3
«Ты всё сделал правильно», сказал этот голосок, обладательницу которого хотелось придушить.
Нет, не хотелось. Это тьма говорила в нем, алая тьма, багровая тьма. Тьма всех оттенков красногои черного.
Вдох-выдох. Спокойно. Несмотря ни на чтоспокойно.
«Что сделал? заговорил мысленно Сардат. Я ничего не сделал».
«Ты сдержался ради меня».
«И из-за этого погиб человек».
Она промолчала. Кажется, это была умная девчонка, она не отвечала на глупые речи. Саспий погиб в первые же секунды нападения, потому что, переполненный верой в собственные силы, полетел в атаку, очертя голову. Вампиры казались такими неопасными. А вот механизм, выбрасывающий лезвия, что неизвестные мастера прикрепили под днищем фургона, оказался смертоносным.
Сардат ничего бы не смог поделать. Он мог лишь отомстить. Когда он выбрался наружу, месть казалась спасением. Какая разница, жив Саспий или мёртв, если можно уничтожить всех. Всех вампиров, всех людей, весь мир!
Багровая тьма поднималась со дна души, готовая затопить Сардата, сделать его чудовищем во второй раз. Но он не позволил ей этого. Он смотрел на Сиеру, которая, сделав несколько шагов в темноте, присела и призывно глянула на него. Сардат спрыгнул с крыши фургона, подбежал к ней. Когда положил руку туда, где лежала её ладонь, ощутил эфес меча.
«В фургоневампиры!»сказал он, вступая в битву.
Вспышки, лязг, скрежет, крик, удары.
«Отступаем!»прогудел Ратканон.
И они убежали, поджав хвосты, будто бездомные псы.
Теперь они вновь в той же избенке, в которой планировали атаку, только вчетвером. Кажется, плакала Ринайна. Ни единого звука не издавая, сидела в одиночестве, в дальнем углу, и лила слезы. Сардат чувствовал их, будто собственные, которым уж не суждено никогда показаться.
Это я тебе и пытался объяснить. Голос Аммита. Вампирыне то же самое, что люди. Мы не были созданы для великих войн. Для нас каждая стычкаэто что-то личное, иначе мы стоим в стороне. Всё замешено на страсти, тупая твоя голова. Победить в войне было бы проще, чем отбить этот фургон. Мы однажды сделали невозможное благодаря этому парню и заплатили полусотней жизней. В этот раз обошлись одной. А теперь я бы, на твоем месте, думал о том, как быть, когда эти твари придут сюда.
Сардат встал и, неслышно ступая следом за Сиерой, прошел в дальний угол. Ринайна сидела на сундуке. Сиера опустилась рядом с ней, посмотрела на Сардата, кивнула и исчезла. Сардат занял её место.
Уйди, процедила сквозь зубы Ринайна. Я знаю, что ты не мог помочь, не сможешь и теперь.
Сардат молча сидел. Видел он и горе, и слезы, и смерть. Теперь его окружала тьма, но в самом мире ничто не изменилось. Надо лишь немного подождать, прежде чем вскрыть гнойный нарыв.
С чего бы им за нами гоняться? ворчал непривычно тихий Ратканон.
С чего бы им везти два десятка вампиров в фургоне? возразил Аммит. Если это не ловушка, то я готов переспать со свиньёй. А если это ловушка, то ловили нас. И теперь знают, где мы. Когда мы бежали, лес следил за нами.
Лес?
Волки. Летучие мыши. Обычные мыши. Я не знаю, сколько из нихвампиры, тайком сопровождавшие караван, а сколькозвери, подчиненные их воле. Важно не это. Если сюда придет порядка тридцати вампировчто мы им противопоставим? Мы ведь даже сбежать не захотим, потому что на насцелая деревня женщин, детей и беспомощных стариков.
Сардат вздрогнул. Завеса тьмы отступила на мгновение, освободив память. Тогда, в тот бой в ущелье, пошли не все. Самых слабых оставили в лесу, а потом за ними вернулись, впятером. Выслушали крики, плач и проклятия. А потом повели их дальше через лес, даже не пытаясь тешить надеждой.
Я должна была обратить его, прошептала Ринайна. Аммита она будто не слышала.
Он этого хотел? спросил Сардат.
Едва ощутимое колебание воздухаРинайна качнула головой.
Значит, не надо было. Сама-то чуешь? Человеком бытьиначе. Не хотелось ему меняться. И не принял бы он дар, тем более от тебя.
С шумом поднялся на ноги Ратканон. Что-то Аммит ему сказал такое
Да ты рехнулся, кровосос?! От баса великана затряслась хлипкая избенка. Ты мне такое предлагаешь? Мне?!
Прости, как всегда спокойно заговорил Аммит. Ты меня не совсем правильно понял. Я не предлагаю, а показываю единственный выход. Пока ты человек, тыразменная монета, не более. Если мы хотим выйти из этой ситуации с гордо поднятыми головами, надо чем-то очень сильно удивить врага.