Сердце билось. Он не мог позволить себе такой расточительности, как кровь. Пусть пробирок было и предостаточно, но для них найдётся лучшее применение, чем утоление жажды неудачника, не умеющего управляться с собственными чувствами.
Кастилос остановился, когда дом скрылся из виду. Оперся рукой о тополь, закрыл глаза.
«Забери, забери всю мою боль, все мои черные мысли, все страхи и сожаления Сделай меня вновь лёгким и беззаботным, верни простую жизнь, где было добро и было зло, и я точно знал, на чьей стороне и против кого сражаюсь. Ту жизнь, где я ещё сражался, а не сидел бесполезным сторожем при двух подростках, презирая сам себя».
Когда Кастилос открыл глаза, он обнаружил, что тополь был сухим, мёртвым. Был ли он таким сразу, или послушался, попытался забрать боль и чёрные мысли?
Хм озадачился Кастилос. Прости, друг Ежели чего.
Да замяли, бывает, чего там, перекрыло маленько, послышалось из-за спины.
Кастилос резко развернулся. Роткир стоял перед ним, задумчиво и как бы смущённо ковыряя ноготь большого пальца на правой руке.
Я, это Поговорить хотел. В смысле, ты бы мне объяснил кой-чего, только словами, так, чтоб железками друг дружку не пырять. Или так не принято? Я просто новичок тут, в вампирстве, многого не знаю.
Кастилос сложил руки на груди. Знал прекрасно, что тон Роткиранапускной, что он специально старается вызвать у него чувство вины. Но виниться было за что. Кастилос понимал, что, покинув Варготос, нередко вёл себя отвратительным образом. Себе он мог признаться, но этому Надо ли?
По главной теме, начал Роткир, ободрённый молчанием и неподвижностью Кастилоса. В зеркало твоя принцесса случайно провалилась, я не знал, что так бывает. Сколь живузеркала твёрдые, и всё одну и ту же рожу кажут. Так что я прибалдел, конечно, но сориентировалсяследом пошёл. Как выяснилось, правильно сделал. На нас там волколаки напали.
Где«там»? переспросил Кастилос.
Ну, в Варготосе. На его развалинах, точнее. Сначала двоемы их кое-как одолели. Потом ещёкровь почуяли, видать. Но от этих мы только вой слышалислинять успели. И я чего спросить-то хотелони какого тут забыли? Вроде испокон веку только в сказках и жили, чего вдруг нарисовались-то?
Кастилос опустил руки, закрыл глаза. Он вспоминал одного единственного волколака, которого довелось видеть и даже убить. Эмкири помогала ему, направляла его руку, и тогда это значило куда больше, чем какое-то чудовище.
Алая Река выходит из берегов, негромко произнес Кастилос. Она ведь предупреждала нас, сразу. А мы поняли так, как нам хотелось. Просто Алая Река, наконец, собралась затопить весь мир. И Варготос был лишь началом.
А, кивнул Роткир с умным видом. Ну, я как-то так и думал. Ладно, низкий тебе поклон за объяснения. Ещё одну тему уточню: ничего у нас не было. Ну, с рыжей.
Кастилос вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Роткир безошибочно угадал причину его злости. То, как сближаются они с принцессой, не заметил бы только слепой.
Но вечно так не будет, предупредил Роткир.
Именно так вечно и будет.
Не, мужик, покачал головой Роткир. Так не бывает. Нас с тобой тут двоеи она промеж нас мечется. Так что надо решать, и решатьнам. Она-то решить мало что может, ей бы сейчас наоборотпокориться, даром что принцесса.
Она не твоя и не моя, отрезал Кастилос и двинулся к дому. Не нам с тобой решать такие вещи, и не ей даже.
А кому тогда? Роткир пошел следом. Алой Речке, что ли?
Нет.
Кастилос остановился и посмотрел на Роткира впервые совершенно открытым взглядом.
Не знаю, кому. Знаю, что так должно быть. Наверное, есть что-то, чего я не понимаю, не вижу, не знаю, ночувствую. Она должна быть с ним. Почему-то так надо. И если ты сделаешь лишнее движение Глаза Кастилоса полыхнули красным. Я тебя убью.
XVВторой урок
1
Всё было как в прошлый раз. Точно так же Эрлот сидел на троне, а по левую руку от него, на таком же троне развалилась Атсама. Они являли собой власть. Силу, обузданную и направленную волей. Жестокость, усмиренную разумом. Добросердечие, закованное в цепи долга.
И точно так же в зале стояли графы. Точно так же среди них не хватало одного Ливирро, теперь уже навсегда. Конечно, подтверждения смерти бунтаря Эрлот так и не дождался, поэтому вполне возможно, что мятежный граф забился в какую-нибудь нору и оплакивает свой драгоценный Варготос. Но вряд ли у него получится потревожить короля и, тем более, он никогда не встанет рядом с теми, что сейчас преклоняют колена, подтверждая принесенную присягу.
Благодарю вас, встаньте, молвил король и, когда графы поднялись, поочередно взглянул в лицо каждому. Я рад приветствовать вас в Кармаигсе. Понимаю, что обстоятельства нашей встречи могли быть и лучше. Понимаю, что путь сюда вряд ли был легким и приятным. Но вы здесь. И это значит, что каждый из вас почувствовал то, что почувствовал я. А некоторые, возможно, даже сделали выводы.
Река неспокойна, мелодичным голосом произнес граф Масгиарл. Она тревожится и набирает силу. И наши силы растут вместе с её. Что-то похожее было в Первую Великую Войну. Нас ждёт повторение?
Эрлот кивнул:
Ты мудр, Масгиарл, и я мог бы ничего не добавлять к твоим словам. Но всё же вам следует знать. То, что уже долетело до вас в виде непроверенных слухов. Люди Востока движутся на нас войной.
Смех пролетел по залу. Людивойной Какой бы ни была та армия, собравшиеся в зале графы могли расправиться с ней без чьей-либо помощи, пусть это и заняло бы годы. Вампирыони не были привязаны ни к чему. Сами себевеличайшая драгоценность и страшнейшее оружие. Придется оставить города? Подумаешь. Лишиться удобств? Вампир способен сладко выспаться в сырой земле. Весь мирарена битвы и дом для вампира, чья жизнь не знает срока. Сама природа на стороне вампира, она даст приют волкам и летучим мышам, если дойдет до такого. Люди, идущие войной на вампиров, глупцы или безумцы, или и те, и другие сразу.
Как бы весть эта вас ни забавляла, повысил голос Эрлот, вы помните, кто здесь воин, вынесший эту страсть из Алой Реки. И я говорю вам: битва будет жаркой. Возможно, нам придется вспомнить не только Первую, но и Вторую Великую Войну.
Говоря, Эрлот испытывал странное, совсем не подходящее к случаю чувство гордости. Ещё бы, это ведь он, он устроил эту войну! Выносил и бережно взлелеял, будто слабенького младенца. И Алая Река шептала ему слова благодарности.
Наконец-то кто-то вспомнил, чего она хочет, зачем она создавала все свои творения, венцом которых стали вампиры.
Поэтому вы здесь, сухо сказал Эрлот и, мельком глянув на чопорно молчащую герцогиню, перешел к следующей вести:Когда закончится война, мы оставим это место с теми немногими из людей, кто выживет. Сами уйдём на восток, туда, откуда пришли когда-то. Там будет наш новый дом на ближайшее тысячелетие.
И снова заговорил Масгиарл, выражая мысли всех графов:
Что ж, пора вспомнить вкус крови восточных смуглянок. Признаюсь, я по нему скучал.
Графы улыбались. Эрлот вглядывался в их лица и не находил признаков бунта. Хотя Они ведь пришли сюда, покинув насиженные места. Пришли со всем своим скарбом. Со своими воинами. Последнее и было самым опасным. Воины. Нет, Эрлот не боялся, что его убьют, не боялся переворота. Но не вовремя предпринятая попытка такого переворота могла серьезно помешать войне. Меньше всего хотелось бы встретить армию людей, грызя друг другу глотки. В конце концов, это попросту недостойно вампиров.
Мы с вами ещё не раз сойдемся, обсуждая тонкости предстоящего. Поэтому не буду вас утомлять сейчас, время есть, и его, хвала Реке, предостаточно. Некоторые из вас уже пользуются моим гостеприимством, для других готовы покои в этой крепости
Эй, Эрлот! с панибратской насмешкой выкрикнул граф Кэлпот. А отчего ты не живешь летом во дворце? Там куда удобнее.
Эрлот позволил себе тепло улыбнуться, и тон его сделался едва ли не извиняющимся:
Я не привык к роскоши, мне бесконечно чужды все эти красоты, которые создаются руками людей по эскизам выживающих из ума вампиров. Крепость мне понятна, и здесь я чувствую себя дома. А дворец Эрлот развел руками всё с той же виноватой улыбкой. Он несколько лет простоял в запустении. Впрочем, сейчас его подготавливают к торжеству, на которое все вы приглашены.
Слева пошевелилась Атсама, принимая более величественное положение. Эрлот, не глядя, протянул руку к ней и ощутил холодное пожатие.
Мы заключим Союз. Перед вами будущая королева Атсама. Та, что разделит со мной бремя власти, тяготы ответственности. Та, что доказала свой ум и свою беззаветную преданность. Если вы принимаете мою власть, то склонитесь и перед нею, потому что уже скоро мы с ней станем единым целым.
Графы молча склонились, приветствуя будущую королеву
Мне кажется, ты счастлив, заметила Атсама, когда графы покинули зал. Это пугает.
Эрлот вздрогнул, что напугало Атсаму ещё больше. Она никогда не видела, чтобы он задумался так сильно. Так, чтобы забыть о реальности. И никогда не видела у него такого взглядамечтательного, отрешенного.
Эрлот быстро взял себя в руки, постарался отчасти вернуть на лицо обычное, бесстрастное выражение. И уже с высоты этого выражения улыбнулся своей будущей жене.
Ты видела, как они восприняли новости? сказал он. Великолепно, не правда ли? Графы помнят. Они никогда не забудут ни Великие Войны, ни то, кто мы есть на самом деле. В отличие от наших бестолковых лордов, которые если и отличаются от людей, то не так уж сильно.
Атсама улыбнулась в ответ. Не потому, что того требовали обстоятельства, но потому, что поняла Эрлота. Ей тоже было приятно увидеть в глазах графов спокойствие и уверенность. Они не впадали в истерику, не ломали головы, как бы сохранить нажитую роскошь. Они, как и подобает вампирам, знали: времяРека, и она течет. Лучшее, что ты можешь сделать, это выучиться плыть по её течению. Иногда можно встать на дно, но противиться течению воды вечноне выйдет.
Надо отдать Эмарису должное, сказала герцогиня. Он знал, как распределить власть. Наиболее достойные получили графства. А те, кого нельзя было обойти, но и не стоило баловать доверием, сидели здесь, под присмотром.
Эрлот молча смотрел на нее, и улыбка его становилась другой. Атсама забеспокоилась. Мысленно повторила то, что произнесла только что, и у нее потемнело в глазах.
Как и мы с тобой, Атсама, подтвердил её опасения Эрлот. Будь у меня графство подальше отсюда, я бы уже давно устроил войну. Меня нужно было держать на цепи, что Эмарис и делал.
А я? Атсама вдруг почувствовала себя неуютно на троне покойной королевы. Как думаешь, почему графства не дали мне?
Потому что великая ненависть и великая любовь не так сильно отличаются друг от друга, как принято думать. Любовь может уничтожить миркак и ненависть.
Не понимаю тебя.
Возможно, поймешь, когда выскажешь просьбу, с которой пришла сюда сегодня.
Атсама отвернулась, стараясь не скрежетать зубами. Откуда он знает о просьбе? Что этоочередной соглядатай в её доме? Или просто Эрлот настолько проницателен? Однако не стоило долго думать. Атсама попыталась высказать просьбу как можно более небрежно:
У девчонки возникли проблемы в школе.
Я знаю, удивил её Эрлот. Никто не хочет учиться у вампирской подстилки. Поверь, это не такая уж проблема. Я, конечно, не человек, но мне кажется, когда-то я слышал такую человеческую поговорку: глупо красить забор перед тем как сносить. Объясни ей, что ждёт детей. Пусть это успокоит её амбиции.
Она знает. Атсама решительно вступила в новую игру, в которой не понимала и половины правил. Но ей хочется развлечений. Обидно, когда игрушки ведут себя не так, как полагается.
Эрлот откинулся назад, прикрыл глаза. Атсама внимательно изучала его бледное лицо. Сейчас, полностью расслабленное, оно казалось красивым. Хм А ведь раньше Атсама не задавалась таким вопросом, даже не думала о том, что Эрлоткрасив. Его окружало столько тьмы и грубой, не знающей преград, силы, что безупречные черты лица казались не столь важной деталью.
«Хочется развлечений», повторил Эрлот. Да, она уже ведёт себя как вампир. Возможно, из нее получится кто-то вроде Освика, или этогоКастилоса. Но с твоим воспитанием она будет правильнее смотреть на свои потуги. Но давай покончим с делами. О чем ты хотела просить? Чтобы я приказал детишкам слушаться мою фаворитку?
Я, конечно, понимаю, что время сложное, готовится война, и
Всегда можно найти время на развлечение. Иначе зачем жить? Я исполню твою просьбу, Атсама. Но ты прямо сейчас дашь мне ответ насчет Ареки. Я говорил, что передам её тебе при соблюдении одного условия. Вот оно
Атсама вышла из зала, и только тут позволила себе запустить сердце.
Тварь, прошептала она одними губами, не колыхнув воздуха. Сука.
Кровь ударила в голову, запылало лицо, хотелось выть и молотить кулаками безучастные стены. Но слово было дано, и всё, чему до́лжно, исполнится.
Вашему высочеству нехорошо?
Атсама чуть не подпрыгнула. Развернулась на каблуках туфель, подняв полами платья целый вихрь, и уставилась на привратника, застывшего у двери. С его извечной наглой ухмылкой.
А, да, пробормотала герцогиня. Забыла про новую мебель. У Эрлота совершенно отсутствует вкус. Когда стану здесь хозяйкой, велю вышвырнуть на помойку это уродство.
Она пошла к выходу, с удовольствием отметив беспокойство, сверкнувшее в глазах вампира.
2
За три дня дворец отмыли до блеска, расставили столы и стулья и украсили все помещения, в которых должны будут присутствовать гости. Натащили столько цветов, что от их аромата кружилась голова.
И зачем они сейчас? недоумевала Сагда. Завянут же. Свадьба ещё когда
Новые принесём, заявила упрямая Унтиди.
Так сейчас-то зачем?..
Пусть привыкает!
Иногда Унтиди было невозможно понять. Она как будто выпадала из реальности и принималась вещать из какого-то таинственного мира, куда никому, кроме неё, хода не было. Даже Сагде.
«Пусть привыкает!». Кто? Дворец, что ли? Сагда понимала, что так и есть. Найдя пару каких-то волосков на расческе, Унтиди переменилась в мгновение ока. Теперь дворец был для неё домом этой самой И, сочиняющей сказки. Унтиди превратилась в самую ревностную на свете работницу. Впервые распространив свою смешную детскую власть за пределы привычного детского круга, она подчинила себе и взрослых. Те сначала с улыбкой подыгрывали, когда маленькая девчонка принялась раздавать команды и тыкать пальцем в пыльные углы. Но прошел час, и никто уже не сомневался в её праве приказывать.
Сагда хотела крикнуть: «Да что с вами? Опомнитесь! Сколько можно ей потакать!». Сагда хотела разрушить, растоптать их дружбу. Ради чего? Почему? Толком и сама не могла понять. Знала лишь, что была счастливее всех, когда Унтиди, маленькая и беззащитная, сидела на полу в бараке и, заливаясь слезами, прижимала к груди изжульканые листы. Тогда Унтиди была её подопечной; Сагда держала её за руку и вела за собой, показывая страшный мир, ставший им новым домом. А теперь Унтиди показывала ей мир. Огромный, непонятный. Мир, в котором есть какая-то И«вампир, но хорошая, потому что принцесса!». И ладно бы она показывала этот мир только ей. Но ведь Унтиди тащила за собой всех! Всех, без разбору. В её новом выдуманном мире для каждого находилось местечко.
Сагда чувствовала себя одинокой, и в этом одиночестве её неожиданно поддержал Никкир.
Сагда ускользнула из дворца на третий день, укрылась в зарослях парка, куда не добрались ещё садовые ножницы. Там обнаружились качели. Сагда смахнула пыль и почерневшую листву с мягкого сиденья, уселась и попробовала покачаться. Сверху чуть скрипнуло, и Сагда поморщилась. Не хотелось привлекать внимание кого бы то ни было. Особенно не хотелось объяснять Унтиди, почему она сидит тут одна, вместо того чтобы украшать Распрекрасный Вампирский Дворец Принцессы И.
Тоже коробит со всего этого? послышался голос.
Сагда вздрогнула. Из кустов вышел Никкир и, позёвывая, подошел к качелям. Сагда недовольно фыркнула и отвернулась, принялась считать облака. В раздражении она оттолкнулась ногой от земли, и качели заскрипели. Да и плевать, всё равно уже этот притащился, от него запросто не отделаешься.
Жалко мне её, вздохнул Никкир. Так обрадовалась, будто саму эту принцессу встретила. А мне так в той комнате аж жутко было. Стоишьи будто кто смотрит на тебя. А вокруг всё старое, мёртвое какое-то.