Что ж, уверен, пожал плечами Хюрем, мои пелёнки отличались от тех, в какие заворачивают ваших младенцев, взял он небольшую паузу и продолжил, уже не прерываясь: Я родился в Диких землях, тех, что лежат к северу от Барабата. Отца своего я не знал, а папа умер, когда мне не было и пяти. Я его почти не помню. Меня воспитывал дядя. В семье нас было шестеро, так что рассиживаться не приходилось. Как только смог, сбежал. Искать меня, понятно, не стали. Отправился странствовать. Скитался лет десять или больше. Доля бродяги не самая лучшая, так что я искал крышу над головой да кусок хлеба три раза в день, вот и явился, Хюрем закончил свой рассказ и в ожидании уставился на Карафуследующий ход был за ним.
Где успел побывать?
Почти везде, наверное, без всякого выражения откликнулся Хюрем. Около года шатался с разбойничьей шайкой в Обманчивом лесу. Комары заели, так что двинул к морю. Прибился к пиратам, грабил, пока от рыбы не стало тошнить, да и зубы постоянно зудели. В общем, сошёл на берег, и стал ходить дозорным с караванами, предупреждая о налётчиках. Потом сообразил, что налётчиком быть выгоднее и махнул на другую сторону. Было неплохо, но добычу удержать удавалось не всегда. Этот народ считает, что отобратьвсё равно что заработать, и неважно у кого. Немного пожил с контрабандистами. Возили через горы шелка, тайно, чтоб не платить Касте податей, не смущаясь, говорил омега о прошлом, словно случайному собутыльнику в таверне, а не старшему субедару той самой Касты, законы которой нарушал. Пробовал мыть самородки, да только скука смертнаясогнувшись с ситом стоять в реке с утра до ночи. Да и вода ледяная, так что кости пробирает. Когда устал прозябать, спустился к западным рубежам. В Эльголе как раз вспыхнуло восстание. Раджаны набирали добровольцев, и я пошёл. Тогда и подумал, что вроде работёнка у вас не пыльная. Жить можно.
«Работёнка у вас не пыльная»повторил про себя Карафа. За такие речи его бы любой раджан отходил ножнами по спине.
С кем плавал? В каких морях? вместо этого спросил альфа.
В Обманчивом лесу старший субедар никогда не бывал, только слышал. Спрашивать о местных шайках было пустым делом. Они собирались и так же шустро разбредались. Ходили даже слухи, что они, позабыв однажды об осторожности и углубившись в лес, больше не могли найти дороги обратно. Глупости, конечно. В любом случае, эту часть истории Карафа проверить не мог, моредругое дело.
Носило от Гиблого предела до Солёных морей. С Западным Ветром ходил с полгода, может, дольше. Потом на бриге Чёрного Ворона.
Чего от Ветра ушёл?
Старый Кроут не любил проигрывать в карты, но за стол со мной садился регулярно. Я подслушал, как он решил продать меня работорговцам на Сиере Содуок, и сошёл раньше.
Карафа прекрасно знал обе пиратские банды. Ничего серьёзного, так, мелочь, не стоившая внимания, и всё же продержавшаяся достаточно, чтобы и он слышал о них от старшего субедара Кастора Дусат, докладывавшего жрецу раз в три месяца. Старый друг отвечал за юго-восточную береговую линию и любил поболтать о делах за кружкой хмельного. Слышал Карафа и о Сиера Содуок, небольшом островке, облюбованном пиратским отродьем и работорговцами, закупавшими там живой товар.
Ну, а что караваны? Далеко заносило?
Хюрему было выгодно подтвердить, что путешествовал он вдали от Барабата; проверить это было сложно, но омега ответил иначе:
Отправлялись из Уливады и шли через Дорюшок в Меккию или Суливар.
Действительно, караваны этими дорогами ходили превеликим множеством, связывая главные торговые города южных земель вблизи столицы. Хюрем тем временем продолжил:
Тогда-то я и столкнулся с контрабандистами.
По Узкому хребту, значит, шёлк таскали? кивая собственным мыслям, спросил Карафа.
Нет, через Кривое Седло, спокойно поправил Хюрем, оставив без внимания ошибку субедараУзкий хребет находился гораздо дальше к северу, и шёлк, как, впрочем, и контрабандисты, там отродясь не водился.
Ты говорил о Эльголе, попал к началу?
Попал бы к началу, давно бы душу отдал. Резня тогда, говорят была знатная. Неплохой они там заговор против Касты сплели. Ваши ближайшие отряды в неделях пути оказались. Я присоединился после сражения на Пришне. Думаю, ваши уже теснили Грязного Радавана. Через месяц всё, считай, было кончено. Можно было и быстрее, но старший субедар Нефа Глиоб только и делал, что на молоко дул.
Хюрем точно знал, что происходило в Эльголе. Либо он действительно был там и сражался, как говорил, либо узнал всё в мельчайших подробностях, складывая свой во всех отношениях убедительный рассказ.
Что ж, Карафа, в отличие от Герлеса, не собирался недооценивать противника и потому не удивился тому, как гладко поёт Хюремне придерёшься. Получается, что причина у омеги была, было и прошлое, и, конечно, одно подкрепляло другое.
Почему ты не признал в Лето пару? спросил в лоб Карафа, вцепившись взглядом в лицо напротив.
Он что, всем эту байку разнёс? ответил омега, и голос его, хоть и по-прежнему спокойный, выдал лёгкие ноты напряжения.
Карафа не упустил продолжительную паузу, отметившую миг удивления, и сбившуюся на несколько мгновений манеру Хюрема отзываться на любые вопросы с привычным безразличием. Эту манеру он успел немного изучить, заводя разговор с омегой каждый день, спрашивая как о пустяках, так и серьёзных делах. Эта ежедневная обязанность требовалась Карафе только для того, чтобы лучше узнать Хюрема, проникнуть в его мысли и понять, что из скрытого внутри проскальзывает на поверхность, пуская едва заметные круги волнения.
Знаю только я, быстро ответил Карафа и продолжил свою атаку: Значит, он не твой альфа?
Нет, с холодным презрением ответил Хюрем, уже без промедления. Мальчишка серьёзно ошибся. Пусть побережёт свою гордость и перестанет нести чушь.
Хюрем имел в виду, что ошибочно признать пару означало опозориться прилюдно. И омега явно был не рад тому, что Лето поделился этим со старшим субедаром, как если бы был уверен, что альфа этого не сделает, осторожничая и не спеша осрамиться в глазах других. И на этоКарафа вдруг понялможно было рассчитывать, ведь раджаны, тем более высшие, кичились понятиями чести, гордости и достоинства. На это ли рассчитывал Хюрем? Но зачем ему было это нужно? Если только, если только
С завтрашнего дня ты станешь подручным Лето.
Подручным? переспросил Хюрем, явно не ожидав таких новостей. Меня что, назначили нянькой одного из ваших сопляков?
Тебя назначили подручным, давя зародыш готового вспыхнуть гнева, произнёс старший субедар. И не сопляка, а наследника верховного жреца, Лето Лиадро Кюшем Нитэо Аум.
Взгляд Хюрема застыл, как если бы раньше был оживлён. Карафа не мог поручитьсяв комнату уже проникли тени, но ему показалось что зрачки омеги, эти мелкие чёрные точки, подёрнулись в тёмной радужке, словно слова Карафы не остались без внимания и даже получили отклик, беспощадно и молниеносно подавленный омегой.
И Карафа убедился в том, что Хюрем не знал, кем является Лето, и в этом, как ни странно, не было ничего удивительного.
Лето был таким же воином-раджаном, как и остальные. Никакого особого отношения к нему не проявляли. Единственное исключение состояло в том, что ночи Лето проводил не в казармах, а за толстыми стенами анаки, под охраной стражи. В дневное время он был среди своих и на виду, занимаясь тем же, чем и остальные воины-раджаны его круга. Хюрем, ни с кем не общавшийся и уходивший на ночь к себе, не мог об этом знать. По крайней мере, не должен был.
Может, теперь ты передумаешь и признаешь Лето истинным? усмешка обозначилась в тоне старшего субедара; впрочем, он не терял бдительности ни на миг. Тогда тебе не нужно будет ударять палец о палец до конца своих дней.
Хюрем, вернув себе невозмутимость, резонно ответил:
Может и признаю.
Как только ты это сделаешь, твоей жизни будет грозить смертельная опасность, изменившимся тоном произнёс Карафа. Законным омегой будущего жреца может стать только чистокровный раджан. Если кто-нибудь решит, что ты истинный Лето и могут возникнуть осложнения, ты исчезнешь без следа.
Он вдруг подумал, что Хюрем мог отречься от пары, потому что знал, кем на самом деле являлся Лето и чем грозит истинность с ним. Отказом он бы спас свою жизнь. Но тогда это бы противоречило его легенде, в которую так и не удалось поверить старшему субедару. В тот момент, когда Хюрем отказал Лето, он был в городе не более суток и никак не мог знать наследника в лицо. Все высшие раджаны были одинаковы на вид, да и имя сына жреца не было таким уж редким. Указать ему было некому, гостем он был залётным.
Нет, Хюрем не знал, кем являлся Лето. Об этом ясно говорило просквозившее во взгляде ошеломление от новости, что Лето наследник и однажды станет жрецом. И Карафу, конечно, не ввела в заблуждение та лёгкость, с которой Хюрем неожиданно согласился подумать над тем, чтобы признать Лето, стоило всплыть высокому титулу. Хюрем дал такой ответ, на который можно было бы рассчитывать, ищи он лёгкой жизни любой ценой, ведь за этим, по его собственным словам, он и явился в Касту. Хюрем поступил так, как можно было бы ожидать, снова умудрившись сохранить истинные мотивы своих поступков при себе.
И всё же Лето не ошибсяХюрем был его парой.
Разгадать омегу оказалось непросто, не с первого раза получилось у Карафы и не со второго. Сегодня Хюрем впервые потерял самообладание, чего не делал ни разу! Ни выходя на поле амфитеатра за верной гибелью, ни оказавшись в анаке и сражаясь день за днём с Герлесом. Но самым главным было, что, искоса наблюдая за всем и всеми вокруг, Хюрем никогда не смотрел в сторону Лето. И вот тут-то Карафа его и поймал, явившись только за тем, чтобы убедиться в собственных подозрениях.
Старший субедар поднялся и приблизился к омеге вплотную.
То, что ты не признаешь истинность, хорошо и для тебя, и для Лето, хотя я пока и не знаю, в чём твоя выгода. Карафа заглядывал в глаза омеги, продолжая пытаться понять чужака. И всё же, если сумел разобраться я, существует вероятность, что и другие догадаются. Не дай этому случиться. Тебя раскусить сложно, но возможно. Что же касается Лето Лето так молод, и может, сам того не желая, выдать вас обоих. Если он станет причиной твоей смерти, то никогда себе не простит. Это, как ты понимаешь, плохо скажется на мальчике, сухо закончил Карафа, расставляя приоритеты своей заботы; ему было плевать, что станет с Хюремом, но Летодругое дело.
Не лучше ли вам тогда держать его подальше от меня? Переубедите его в том, что мы пара, а не подкладывайте в постель? произнёс омега так тихо, что Карафа едва расслышал, а когда расслышал, тут же фыркнул с отчётливой досадой:
Я наставник Лето, но наследный жрецон. Он решил, что ты будешь рядом. Переубедить этого мальчишку невозможно. Он упрям как осёл. И это было правдой. Лето желал видеть омегу подле себя, и Карафе стоило огромных трудов убедить его повременить с должностью подручного, чтобы лучше обезопасить омегу от всяких подозрений. Его отцу я сказал, что инициатива приставить тебя к Лето моя. Сказал, что хочу от тебя как-нибудь избавиться, чтобы ты не мешался под ногами. К тому же, будет неплохо дать Лето возможность потренировать свои собственные навыки наставника на ком-то. Бесполезном. Карафа окинул взглядом омегу, но никакой реакции не последовало. А заодно ты мог бы стать удобной подстилкой. Видишь ли, Лето любит бегать в город, в Дома радости, не предупредив никого и не взяв с собой охрану, чем создаёт немало проблем. Наказания и запреты его не останавливают. Я сказал жрецу, что ты ему нравишься, и, возможно, с тобой, забот у моей ночной стражи поубавится.
Хюрем кисло ухмыльнулся:
Значит, у меня будет не совсем та работа, на которую я рассчитывал. Это станут дополнительно оплачивать?
Я почти жалею, что ты не сдох тогда на арене, честно признался Карафа в мыслях, которые успели посетить его уже не раз.
Омега смотрел с насмешкой.
И последнее, пора было заканчивать этот разговор. Если с Лето что-нибудь случится по твоей вине, или я решу, что ты причастен к чему-либо, что идёт ему во вред, я живьём сдеру с тебя шкуру. Начну с пальцев. Обрублю концы и почищу, как перезревший фрукт. Ты станешь умирать долго и мучительно. Попрощаться с жизнью быстро я тебе не позволю, обещал Карафа тоном человека, нисколько не сомневавшегося в своих возможностях. Ты станешь молить о смерти, но я только буду отрезать новый кусочек и кормить тебя твоей собственной плотью, поить кровью из твоих же ран.
Карафа потянулся рукой к волосам омеги и убрал выбившийся пучок за ухо, словно уже присматривал, как приступить к своему кровавому обещанию. Хюрем молчал, но, вопреки надежде, не дрожал осиновым листом, тараща свои пустые глаза на старшего субедара, будто ему не было никакого дела до того, что именно с ним может произойти. И тогда, беззвучно выругавшись, старший субедар наконец покинул комнату омеги.
Всё важное прозвучало. В том, что Хюрем был парой Лето, Карафа больше не сомневался, иначе никогда бы не позволил Лето взять омегу в подручные, ведь это означало, что омегаэта тёмная лошадкаполучит возможность находиться с наследным жрецом Касты один на один. Не будь Карафа уверен в истинности, придушил бы его собственными руками. И всё же, судьба связала эти две ниточки.
Если субедар Карафа хоть что-то понимал в этой жизни, то надеялся, что, как и Герлесу, омега может сослужить свою службу и Лето. Хюрем умел многое, и как бы хорошо было, если бы он не просто остановил ночные вылазки альфы, но и стал его невидимым щитом перед лицом надвигавшейся бури, чей фантом неотступно преследовал старшего субедара. Он надеялся, что Лето, пусть и такой юный, сумеет покорить сердце своей странной пары, как бы холодно оно ни было и чего бы не искало в жизни. Истинность была великой силой, создававшей империи и низвергавшей их в пучину забвения. Истинность могла стать залогом бесконечной преданности. Могла.
Именно с таким далёким прицелом старший субедар решил не ставить омегу против воинов своего отряда, кроме Герлеса. Карафа не желал выставлять скрытые умения Хюрема перед другими. Хотя ему было очень интересно, где прячется та вершина мастерства и насколько ценным псом для Лето мог оказаться чужак.
Глава 5 Подручный
Следующего дня Лето дожидался с нетерпением. Он уже знал, что Карафа разговаривал с Хюремом и сообщил тому про новые обязанности. Отныне омега его подручный, а значит, должен следовать за ним по пятам и слушаться указаний, если такие последуют. Однако, утром Хюрем привычно не обратил на Лето никакого внимания, стоило им собраться для пробежки. Не оглянулся он в его сторону и позже. Ни разу.
Об этом и размышлял альфа, сидя за столом и медленно работая ложкой, пока взгляд его то и дело цеплялся за тёмную, такую необычную среди привычной белизны шапку волос, появившуюся в обеденной с недавних пор. Причина терзаний Лето, по обыкновению, заняла край самого дальнего стола, похоже, нисколько не собираясь следовать за своим господином.
Что, запал? спросил Толедо, сидевший напротив, и обернулся, заглядывая в тот же угол, что и Лето. Прозеваешь. Этот Герлес вроде тоже не прочь.
Без тебя разберусь, рявкнул альфа на сердобольного родственника.
Если что, обращайся. Ты же знаешь, на меня можно положиться, многозначительно подмигнул Толедо, и Лето прекрасно понял, что именно тот имел в виду.
Будучи на два года старше самого Лето, Толедо был тем, кто помог тринадцатилетнему подростку распрощаться с девственностью, распахнув двери в Дом радости, где уже очень скоро Лето стал завсегдатаем. С тех пор Толедо позволял себе пропускать покровительственные нотки в общении с наследником, неимоверно раздражая Лето. Особенно сейчас, когда альфа мог думать только о том, как наладить дела с Хюремом и заставить того признать истинность.
И всё же, кое-что в словах Толедо задело. Этот Герлес, нужный исключительно для того, чтобы стоять в спаррингах с омегой, вёл себя сегодня не совсем обычно. Лето мог за это поручиться, ведь все последние недели он пристально наблюдал за Хюремом и тем, что происходило вокруг.
Герлес, позволявший себе понукать чужой парой, тем не менее, никак не проявлял личной заинтересованности, благодаря чему, сам того не ведая, давал Лето силы мириться с почти постоянным присутствием постороннего рядом с Его омегой. О причинах отсутствия должного внимания Лето вполне догадывался. Хюрем, такой слабый, что едва отбивал чужие атаки, всё же не поддавался напору Герлеса. Ни разу альфе не удалось одержать верх над омегойсбить с ног или поймать в захват. Поначалу Лето даже решил, что попросту пропускает такие моменты; но сколько бы ни смотрел в их сторону, так ни разу и не увидел Хюрема побеждённым, втайне начав гордиться парой. Герлеса должно было задевать то, что он не мог справиться с необученным противником, к тому же омегой. Где это видано, чтобы омега, пусть и старше возрастом, давал отпор воину-раджану?