Разом, как по команде, мужчины посмотрели на часы.
В сухом остатке мы имеем наблюдательный пост на Новый год и незакрытый график дежурства. Есть желающие поработать?
На часы никто не смотрел. И в глазу друг другу старались не заглядывать, боясь прочитать в них правду.
Я могу подежурить в новогоднюю ночь! подала голос Алина.
Все, включая Батанова, повернулись в ее сторону. Они смотрели на неё сверху вниз, как на собачку, просящую еды. В какой-то миг Алина и впрямь ощутила себя маленькой таксочкой, чихуахуа и ещё кем-то, но, постепенно уменьшаясь, превратилась почему-то из собачки в крохотную птичку.
А ты знаешь, что такоеосмотр места происшествия? спросил Воронцов каким-то замогильным голосом.
Да! гордо тряхнула головой Алина, отчего её дивные волосы взметнулись и опали, как прошлогоднее сено.
Да, Кузина, слава богу, знала, что такое осмотр места происшествия. Именно на этой лекции она присутствовала и тщательно её записала. Впрочем, она ещё ни разу не осматривала места совершения преступлений. Её никогда не направляли на происшествия. И сейчас боялись доверить столь важное занятие симпатичной блондинке. Мужчины считают коллег женского пола легкомысленными и недоразвитыми существами. Алина тяжело вздохнула. Несправедливо считать глупой девушку, толком не зная её. Вполне возможно, что в данную минуту она превратилась в птичку, но не легкомысленную, а вполне себе сообразительную. Алина сжалась в комок, чтобы стать ещё меньше и невесомее. Так легче выдержать испытующие взгляды оперативников во главе с руководством. И вдруг пружина разжалась. Копна белокурых волос взметнулась к потолку.
Знаю! провозгласила Алина достаточно твёрдым тоном. Она вернулась в своё нормальное состояние. Птичка выросла в орлицу.
Да уж! воскликнул Воронцов, явно не поверивший Алине.
Отставить! рявкнул Батанов. Внеси её в график.
Константин Петрович кивнул Дорошенко. Слава послушно застрочил в спецтетради. Кузина ошеломлённо озиралась, в кабинете стало подозрительно тихо. Никто не смеялся, не подшучивал. Всем стало как-то не по себе. Воронцов исподволь сверлил глазами Батанова: мол, ты что, совсем охренел? Константин Петрович будто не замечал направленных на него, острых, как шпаги, взглядов взбешённых мужчин.
Всё, шеф, Кузина в графике, сказал Дорошенко, и все шумно выдохнули.
Затем посмотрели на часы и заулыбались, мигом забыв про Алину. Она уже сидела на диванчике и тихо грустила. Добилась своего, а что дальше делать? Делать-то что теперь?
Опера шумно задвигали стульями, вставая из-за стола, зашуршали бумагами, защёлкали и затренькали телефонами. Алина с трудом поднялась с низкого дивана; колени затекли, мышцы онемели и молча вышла, оставив на столе начальства кусок пластмассового дерьма. Когда Кузина вышла, Батанов выругался и сказал, обращаясь к оперсоставу:
Дерьма больше не подбрасывать. Увижуубью!
Сотрудники недовольно запыхтели, мол, что, уже и пошутить нельзя?
В Новый год не расслабляться! Пост будет работать, продолжал Батанов. Придётся подстраховаться. На телефонах Дорошенко. На задержании Воронцов.
А вы? спросил Слава. На его лице читалось явное недоумение.
Я тоже на задержании.
Батанов беззвучно выругался. Оперсостав молча выразил ему сочувствие. Ворон ворону глаз не выклюет.
* * *
Зеркало нагло отблескивало серебряной гладью. Алина отворачивалась от него, стараясь не видеть пушок на щеках. Нет, пушок есть, и в большом количестве. Мама сказала, что пушокк лицу Алине, что она выглядит, как персик, но от маминых слов стало ещё хуже. Алина всхлипнула. Почему изъяны на теле и душе выползают в самые неподходящие моменты жизни? Этот пушок на щеках и шее был всегда. Раньше он вызывал у Алины умиление. Ей нравилось быть «пэрсиком», но розовый период жизни безвозвратно прошёл. Настали суровые будни. Куда теперь с этим пушком? Опера засмеют. Алина Юрьевна стала боевым офицером. Она в группе по борьбе с угонами. Кузина отвернулась от наглого зеркала. Выкинуть его на помойку! Купить новое. От хорошего зеркала зависит будущее девушки. Какое отражение, такая и судьба.
С этими мыслями Алина выскочила на улицу и просквозила мимо потерпевших, мёрзших на крыльце. Пусть помёрзнут. Не до них тут. Кузина попрыгала на одной ножке, пытаясь вспомнить, где она видела парфюмерный магазин. Поблизости ничего подходящего не былонадо бежать до станции метро. Погоня за красотой до тундры доведёт. Лишь бы прок был. А то от зеркала тошнить стало. Алина помчалась в магазин со скоростью северного усиленного ветра, дующего, кажется, восемнадцать метров в секунду.
В небольшом помещении толпились женщины разных возрастных групп, начиная от двенадцати лет и заканчивая девяноста семью годами. Женщины покупали себе новогоднюю радость в виде духов, кремов и помад различных оттенков. Воздух настолько пропитался божественными ароматами, что у Алины закружилась голова.
«Как бы в обморок не грохнуться, подумала она, а то, не дай бог, вызовут скорую, а у меня на щеках пушок. Позор-то какой!»
Девушка-девушка-девушка! Я спешу, какой крем-депилятор мне подойдёт?
А я откуда знаю? вопросом на вопрос нахамила продавщица.
А кто мне поможет? расстроилась Алина.
Господь Бог вам поможет!
В магазине стало потише. Покупательницы невольно прислушивались к странному диалогу. Вместе с тишиной ушла праздничная атмосфера. Духи, кремы и депиляторы утратили своё значение. Бликующая фольга и сверкающая люстра приглушили огни. Кассы прекратили отстукивать проценты со скидок.
Ладно, прошептала Алина, я сама посмотрю.
Она долго выбирала крем-депилятор, пока хамоватая продавщица не сжалилась над ней.
Вот этот самый лучший, она протянула Алине небольшой разноцветный тюбик, фито-крем.
А для лица он подходит?
Конечно! Он же с полынью.
Хорошо, что не с марихуаной, съязвила Алина, кося взглядом на ценник.
Цена нормальная. Триста рублей нынче не деньги.
Продавщица оцепенела от язвительной реплики. Вжалась в витрину всем телом, словно желая лечь на неё, чтобы слиться с тюбиками и баночками, лишь бы не нахамить в ответ. Ей до такой степени хотелось отчитать наглую покупательницу, что сдерживаться не было сил, но нарваться на жалобу перед Новым годом? Лишиться премии? И порыв хамства был подавлен в зародыше.
Кузина мгновенно оценила ситуацию. Она победила. Хамство отступило на два шага назад. Кажется, Алина Кузина постепенно вырабатывает привычку побеждать. Только так можно выжить в этом безумном мире. Сунув крем в сумочку и оставив триста рублей на кассе, Алина гордой походкой вышла из магазина. Надо забежать домой, пообедать, убрать пушок и вернуться в отдел. Замётано! Алина на ходу вскочила в убегавший троллейбус и уже через пятнадцать минут была дома. Сначала убедилась, что в квартире никогослава богу, мама на работе; затем бросилась к зеркалу и принялась натирать кремом щёки и подбородок. Результат порадовал. Через пять минут на лице не осталось ни одной пушинки, из чего Алина сделала вывод, что крем-депилятор можно использовать как средство для мелиорации сельскохозяйственных угодий. Впрочем, лучше всего он сгодится для уничтожения расплодившегося на территории всей страны странного и страшного растения под названием «борщевик». Алина похлопала по щекам, проверяя качество депилятора. Получилось неплохо, под пальцами ощущалась гладкая и нежная кожа, прелестная, как у ребёнка, правда, щёки слегка горят, но это лишь украшает лицо, делая его ещё более тонким и привлекательным. На скулах огненный румянец, губы в пол-лица, свежий тон; да, сегодня можно обойтись без макияжа. Алина нашла в холодильнике кусок холодного мяса и съела его стоя, закусывая огурцом. Если бы мама увидела столь поэтическую картину, семейный скандал совершенно точно вышел бы за пределы не только квартиры, но и микрорайона. Мама Алины на дух не переносила, когда принимали пищу стоя. Есть нужно только сидя за столом, с салфетками и приборами, не путая очередность блюд.
Всё, мама, обед закончен! вслух произнесла Алина и бросилась к выходу.
На улице она вспомнила, что не посмотрелась в зеркало, но не возвращаться же? Она побежала на остановку, каждую секунду взглядывая на часы. В этот раз незаметно просочиться в отдел не удалось. На крыльце Кузину перехватил потерпевший с гордым профилем.
Это вылейтенант Кузина? жёстким тоном спросил обладатель римского носа.
Нет! крикнула Алина, деревенея от страха.
Она ещё никогда не разговаривала с потерпевшими. Алина даже не знала, о чём нужно говорить с жертвами преступлений.
Да, прошептала она после недолгого размышления, видимо, когда-то придётся начинать. Час «Х» настал. Роковая минута подобралась неожиданно и с разбегу.
Так «да» или «нет»? Пройдёмте! зловеще произнёс гордый римлянин и, схватив Алину под локоть, провёл её в дежурную часть. Она попыталась вырваться, но безуспешно.
Товарищ дежурный, это лейтенант Кузина? проорал мужчина дежурному за перегородкой.
Лейтенант-лейтенант, пробормотал утомлённый дежурный. Кузина это, Кузина!
А-а, обрадовался потерпевший, так вы и есть лейтенант Кузина! А я вас уже видел. Видел и не однажды. Вы часто пробегали мимо меня.
И что? нахмурилась Алина.
А то, что вы обязаны держать меня в курсе дела! вскричал мужчина с римским профилем. Я должен знать, как идёт расследование.
Должны, уныло согласилась Алина. Должны.
Пройдёмте! не отступал от своего мужчина. Где у вас помещение?
Какое помещение?
Ну, этот, офис, что ли? Место, где вы ведёте дознание?
Кузина тяжело вздохнула. Придётся вести этого наглеца в кабинет, точнее, в каморку.
Пройдёмте. Она вытащила локоть из цепкой хватки и прошла вперёд, готовясь к трудному испытанию.
* * *
Константин Петрович разложил на столе бумаги по делу «угонщиков». Степаныч, развалившись в кресле, наблюдал за ним из-под насупленных бровей.
Чего надулся-то?
Батанов сосредоточенно разглядывал план района, истыканный вдоль и поперёк кнопками с разноцветными шляпками.
Чего молчишь-то? Руководство зад начистило? хихикнул Степаныч. Оно умеет чистить. С золой и щёлоком. Не переживай. Зато чистый всегда будешь. Чисткаона всегда на пользу.
Степаныч! продудел Батанов. Заткнись!
Эх, Константин Петрович, Константин Петрович, вечно ты недовольный, а как чуть что, сразу ко мне бежишь, мол, помоги, Степаныч. А я ведь тоже живой человек. Мне доброе слово приятно, а не эти твои «заткнись».
Не ворчи, Степаныч, лучше скажи, что будем делать с аналитичкой? Она в график записалась, какашку мне на стол кинула прямо на совещании и у Иваныча рапорт на пост подписала.
Степаныч, услышав новость, только присвистнул:
Ох и ни хрена себе! Ну, даёт девка стране угля, мелкого, но много. А как же Иваныч-то, он же кремень! Он за свою подпись всю душу вынет, но не подпишет. Как же так?
А вот так, Степаныч! невесело рассмеялся Батанов. Взял и подписал. Ирина Александровна пропустила. Народ спрашивал, проглядела, говорит
Эх, Ирка, совсем старая стала, нюх потеряла, вздохнул Степаныч, в молодости она весь главк в кулаке держала. Одним мизинцем генералов давила. Блондинок на дух не переносила. А тут
Оба погрузились в невесёлые размышления.
Ты, Петрович, не переживай, встрепенулся Степаныч, она всё равно маху даст. Не там, так здесь проколется. Ты посмотри на неё, дура дурой!
Дура-то дура, а свои три копейки имеет. Должность тёплая, не хлопотная, девушка пробивная, как ты уже убедился
И ты тоже убедился, не только я, вскочил Степаныч, мне-то что? Я тут прихлебатель, пенсионер на полставки, а ты начальник. Целой группой командуешь. Тебе и отвечать за девкины проколы.
Батанов промолчал, продолжая втыкать в план района новые кнопки.
И сама уходить не хочет, и другим не даёт работать, взяли бы на её должность парня толкового, проворчал Степаныч, усаживаясь поудобнее. Послышался хруст костей.
Эх, если бы не мои кости, я бы вам дал жару! пригрозил кому-то Степаныч, вкладывая в угрозу всю еще не усмирившуюся страсть к делу.
Степаныч, здесь яглавный дирижёр! А ты в пристяжных ходишь, примирительным тоном заговорил Батанов.
Пристяжной-пристяжной, а ты дубинкой дирижируешь! разозлился Степаныч. У тебя вся музыка из-под палки.
Ты ещё вспомни, как вы за идею горбатились, скривился Батанов. Угомонись! Давай лучше подумаем, как мы Новый год отработаем?
Не мы, а ты. Тебе надо, ты и думай! отрезал Степаныч. Я привык встречать Новый год в кругу семьи.
План района зашевелился и чуть не упал со стола, но Константин Петрович удержал его, успев перехватить в полёте.
Угомонись, Степаныч, я не предлагаю тебе работу под Новый год, знаю, что ты уже отпахал своё. Мы с тобой должны покумекать, как расставить силы 30, 31 декабря и 1 января. Усёк?
Усёк, кивнул Степаныч. Боишься, что влетит тебе за девицу? Я бы тоже боялся Дура! Я знал, что она такая, но не знал, что до такой степени.
Какая? навострил уши Батанов.
Пробивная. Её в дверь гонятона в форточку норовит пролезть. Она не из этих, она из тех.
Прекрати, Степаныч, тех, этих, таких Угомонись!
Оба насторожились. Кто-то безуспешно боролся с дверью, а та никак не хотела открываться. Борьба принимала всё более напряжённые обороты, наконец дверь распахнулась. Алина с торжествующим возгласом влетела в кабинет.
В другую сторону открывается! воскликнула Алина, щерясь счастливой улыбкой.
«Вот дура!» одновременно подумали мужчины.
Здравствуйте, Виктор Степанович! Константин Петрович, потерпевший спрашивает, когда мы вернём ему машину? Что ему сказать?
Что хочешь, покачал головой Батанов. Что хочешь, то и говори. Хоть анекдоты рассказывай. Басни. Песни пой. Ты же опер. Или ты не опер?
Опер! насупилась Алина. Опер. А кто же ещё?
Ну, раз опер, вот и выкручивайся, говори потерпевшему, что считаешь нужным. Так, Степаныч?
Так-так, буркнул Виктор Степанович.
А он кричит, цепляется к словам, ругается, ябедничала Алина.
Ещё бы ему не цепляться, когда у него тачку за шесть лимонов угнали. Ему что за такие деньги, хвалить тебя надо?
Нет, зачем же. Хвалить не нужно, но и ругаться не стоит, посетовала Алина, от ругани тачка не реанимируется.
Что? округлил глаза Батанов. Не реанимируется? Иди, Кузина, иди, работай! Не пей мне кровь, пожалуйста, а то я жене пожалуюсь. Ей не понравится, что кто-то ещё жаждет моей крови. Она не отдаст другой ни капли из моего организма. Кстати, что у тебя с лицом?
Ничего, обиделась Кузина, обычное лицо. Щёки горят немного.
И не только щёки, у тебя сплошной пожар на лице.
Алина окончательно обиделась и отправилась рассказывать байки и анекдоты обладателю римского профиля. Тот бесновался в каморке: бегал взад-вперёд по тесной комнате и что-то бормотал сквозь зубы.
А-а, это опять вы! набросился он на Алину, как изголодавшийся пёс. Где вы ходите?
У начальства была, а что?
Мужчина задохнулся от негодования. Мотал головой, не в силах произнести что-либо членораздельное. В каморке потемнело, как перед грозой.
Я только хочу, чтобы исполнилось моё единственное желание, чтобы исполнялось всё, что я хочу! выпалил мужчина, справившийся с внезапным онемением.
Вы хоть поняли, что сказали? вежливо осведомилась Кузина.
Потерпевший замолчал и присмотрелся к Алине:
А что у вас с лицом?
Ничего, щёки только горят.
А-а, замотал головой мужчина, скажите, когда вы займётесь моим делом. У меня машину угнали? Я хочу знать, кто это сделал!
Я тоже.
А-а, махнул рукой мужчина с римским носом, когда вы наконец начнете расследовать моё дело?
Я и сейчас этим занимаюсь.
Каким образом?
Вас слушаю.
После разговора с вами у меня появился полноценный комплекс неполноценности! крикнул мужчина, застонал, рывком открыл дверь и исчез в недрах уголовного розыска 133-го отдела полиции.
Алина посмотрела на себя в зеркало. Огромные красные и розовые пятна испещрили добрую половину лица.
«Аллергия! ужаснулась Алина. Проклятый чудо-крем. Проклятая продавщица! Она подсунула эту гадость мне назло! Что делать? Делать-то что?»
Алина посидела некоторое время перед зеркалом, затем вспомнила, как мама говорила, что нельзя долго смотреть на своё отражение. Это опасно. От зеркала исходит угроза всяких мистических осложнений. Алина побегала по комнате, мысленно ругая себя и продавщицу. Она напоминала себе потерпевшего с классическим профилем, который только что как оглашенный носился по каморке, пытаясь найти справедливость в самом несправедливом из миров.