Повезло пацанам!
Оба помолчали, мечтая о сытой и здоровой жизни. Выходить из квартиры не хотелось.
Таких дедковраз-два и обчёлся. Неделю пасти надо, чтобы навариться на таком.
Снова наступило молчание. От входной двери потянуло сквозняком. Послышались шаги.
Это, наверное, моя пришла, сказал Олежка, она в магазин ушла и пропала. Должна жрачку принести.
В комнату ввалились четверо, все одного роста, с сумасшедшинкой в глазах, чем-то озабоченные. У одного в руках два шильдика.
У вас застой?
А у вас отстой!
Все засмеялись. Толян и Олежка поднялись с пола, почуяв в воздухе перемены к лучшему.
Пацаны, есть новость! В ментовке на угоны деваху посадили, дура дурой!
Х-х-хэ!
Реально! Блондинка. Длинноногая. Дура.
Дураэто диагноз!
И что?
Как что? Надо ловить момент. У нас всё готово.
Все четверо принялись обсуждать план угона машины. Она стояла припаркованная в соседнем с отделом полиции дворе. Гениальный план был прост, как всё сложное в жизни. Для угона была выбрана новогодняя ночь. Остальные детали славного предприятия ложились ровной строкой, почти, как в книге, буква к букве.
А менты?
Какие там менты? Новый год встречать будут. Они уверены, что в Новый год все за стаканом сидят и в телик пялятся. А девка в погонах нам не помешает. Она же д-д-дура!
* * *
От этих слов Алина очнулась, как от хлопка. Словно над её ухом лопнул резиновый шар.
Это нечестно, прошептала она. Кинули пенсионера и радуются, гады!
Кузина обвела взглядом тесное помещение комнаты учёта. В голове всё путалось и мешалось, и невозможно было понять: присутствовала ли она на бандитской сходке или всё это лишь привиделось? Если привиделосьфиниш! Значит, крыша потекла окончательно. Придётся искать оперативное прикрытие. Надо бы позвонить Батанову. Константин Петрович умеет ставить крыши на место. Как заорёт своё закадычное: «Отставить!», так все дурные мысли как ветром сдует.
Кузина помотала головой, стряхивая остатки сна. Это всё из-за того, что она внимательно и скрупулезно изучила оперативное дело. Имена, фамилии, клички, адреса съёмных квартир сплелись в одно кружево и предстали перед глазами. Из фактического материала родился вымысел. Всё просто объясняется. Крыша на месте. Рассудок не помутился. Алина отлично запомнила, как выглядят персонажи из фантастического сна. Все шестеро стояли перед глазами как живые. Алина перебирала в памяти мельчайшие детали разговора. Особенно запомнились последние слова, те самые, которые её и разбудили. Ужасные уголовники называют её дурой! С этим нужно что-то делать. Этот комплекс живёт внутри и порождает страхи и чудовищные сны. Не пристало образованной девушке быть дурой. Впрочем, и оперативники, и уголовники ошибаются. Алина посмотрела на себя в зеркало: нормальное лицо, без аллергических пятен и корост. Симпатичное. Кузина содрала пластырь с шеи. На ранке остался след от пиявочного укуса. Если кому рассказатьне поверят. Современная девушка, продвинутая, с высшим образованием, взяла и намазала лицо дешёвым кремом, чтобы избавиться от лишних волос, а потом налепила пиявок. Кузина поморщилась от обиды на весь мир. Не хочет он признавать очевидное. Если не хочет, нужно его уговорить. Мирная передышка не помешает. Алина Кузина не дура, а чрезвычайно милая девушка. Алина покопалась в себе, но не нашла ни одного человека, для которого она была милой девушкой. Даже мама относится к ней свысока, несмотря на то, что все недостатки достались Алине от родителей. Как наследство. Как дар. Носи, дескать, в себе все наши неполадки, доченька, используй, только нас не упрекай. Алина отмахнулась от дурных мыслей. Пусть люди думают о ней, что угодно, лишь бы подножки не ставили. Девушки всякие нужны. Невозможно представить мир, состоящий исключительно из умных и порядочных девушек. Мужчины обожают глупых женщин.
Алина вскочила и понеслась по просторам уголовного розыска отдела полиции 133. Надо было срочно отыскать Костяна. В этот раз она хорошо подготовилась и знала всех подозреваемых по приметам и кличкам. Банда опытная, угонами занимается давно, все четверо ранее судимые. В коридоре она увидела зеркало. Не удержалась. Хороша! Лейтенант Кузина горделиво осмотрела себя в зеркале. Сегодня отражение радовало. Она прикрыла глаза, пытаясь понять, в каком мире находится. Через секунду понялав реальном. Она стоит прямо, руки не дрожат, под мышкой папка с уголовным делом. Хоть сейчасна доклад. Алина ещё немного пофорсила перед зеркалом и зацокала каблуками по коридору. Сначала она отыщет Батанова, потом задержит шестёрку уголовников и лишь после этого поздравит маму с Новым годом. Главное, всё рассчитать по минутам и не перепутать очерёдность. А то получится так: поздравила маму, погналась за бандитами, вместо них выловила Батанова. Тогда уж точно придётся уволиться.
Линок! Ты куда?
Дима Воронцов неожиданно вынырнул из-за угла, словно караулил момент, когда появится Кузина.
Напоминаю! Я Алина Юрьевна Кузина. Лейтенант полиции. И никакой тебе не «Линок».
Алина Юрьевна, а ты можешь обращаться ко мне запросто, как к родному, засмеялся Воронцов.
Почему?
А мы с тобой вместе работаем. И эта ночь будет наша!
Воронцов долго и смачно ржал, пока не насмеялся вволю. У Алины чесался язык, чтобы отбрить коллегу, но она не решилась. Ещё нахамит в ответ.
А почему ты?
А тебе кто-то другой нравится? Ты скажи, я поменяюсь с Дорошенко.
Алина вспомнила сердитую физиономию Дорошенко и замахала руками, дескать, нет, не меняйся.
Что там у нас с делом? сказал Воронцов, кивнув на папку, зажатую под мышкой у Кузиной.
С делом всё хорошо. Алина обрадовалась, что беседа плавно перешла в профессиональное русло, теперь-то она покажет своё лицо, испещрённое тончайшим психологизмом. Нераскрытых угонов за неделютри. Исходя из полученной информации, в банде угонщиков прибыло. Освободился Минаев, лидер формирования. Посидел немного. Всего полтора года.
Эх, малышка! Минаеву и полтора много, хмыкнул Воронцов. Где он на учёт встал?
Пока нигде, отрапортовала Кузина, нарушает. Не явился к участковому по месту регистрации материвидимо, живёт у сожительницы.
Ух, как бойко ты расправляешься с ним, удивился Воронцов и поплёлся по коридору, забыв обо всём.
А как же я? крикнула вслед ему Алина.
Жди сигнала, махнул рукой Дима и исчез в лабиринтах отдела.
Кузина вздохнула. Дима хороший, симпатичный человек. Надо быть ближе к нему. Уж он не бросит её в беде. С ним можно сидеть в засаде. У него на лице написано всё, что он думает и о чём знает. Ещё бы знал, когда материализуется из небытия Константин Петрович.
Предпраздничный день превратился в суетливую гонку по кругу. Сотрудники словно не видели друг друга. Они возились с какими-то пакетами, мешками, сумками, что-то выворачивали, упаковывали, завязывали. Все спешили, боялись опоздать на Новый год, как на поезд. На Алину никто не обращал внимания. Она шла мимо чужих забот. Так, в глубокой задумчивости, проходят иногда по восточному базару иноземные туристы, не замечая коловорота ярких и пёстрых красок. Кузина не хотела признаваться себе, что испугалась. Она боялась. Заранее начала трусить, а после разговора с Воронцовым окончательно погрузилась в страх. Перед глазами всплывали обрывки сна, персонажи из которого важно обсуждали план угона чужой собственности. Они разговаривали и вели себя так, словно весь мир им задолжал и теперь не хочет возвращать долги. Пацаны решили восстановить справедливость.
* * *
А в это время Дима Воронцов выворачивал правду-матку Батанову.
Как с ней работать? Её засекут в два счёта. Срубят мигом, горячился Воронцов.
Пусть переоденется, посоветовал чем-то озабоченный Батанов.
Костян, да она такая длинная, как горбыль, вечно падает, спотыкается. С мозгами у неё что-то не так.
А мозги при чём? Зачем они тебе? удивился Константин Петрович, забыв о своих заботах.
Как этопри чём? Они в нашем деле играют первостепенную роль, терпеливо объяснял Воронцов. И рост у неё неподходящий для оперативной работы. Ей бы в следствие
В следствии она уже была, вздохнул Батанов, но не прижилась. К нам вот сплавили. Терпи, одну ночь потерпеть можно. Я же сказал, что подстрахую.
А с женой договорился? всполошился Воронцов.
Да нет, пока ни в какую не соглашается, мол, Новый год только дома. Никаких выездов. Угрожает!
Как угрожает?
Говорит, мол, детей заберуи к маме, а ты иди дежурить с чистой совестью. И дежурь хоть до пенсии, но без нас. На том и остановились. Я пообещал, конечно, что буду дома. Короче, как получится. Дима, но ты можешь рассчитывать на меня.
Ты хоть веришь, что мы Минаева задержим? с кислотной улыбкой поинтересовался Воронцов.
Нет, не верю. Но пост отработать надо. Кто ж знал, что ей рапорт подпишут. Что-то нашло на Игорь Иваныча. А мы теперь расплачивайся, посетовал Батанов.
Сам же игру затеял с этим рапортом, проворчал Воронцов, а меня крайним назначил.
Да не крайний ты, не крайний, я мигом выберусь из дома, как только найду предлог. Не трусь, Дима!
Помолчали. Воронцов потихоньку наливался злостью. Всегда так! У всех жёны, дети, семьи, как будто у него девушки нет. Есть девушка. Есть. Соня. Студентка. Тоже шантажирует, дескать, если в Новый год не вместе, то разбежимся. Они молчали и каждый думал о своём, потом заметили, что к ним приближается Кузина. Она бежала на высоких каблуках, держа папку с уголовным делом под мышкой. Вдруг зацепилась за что-то каблуком, хотя пол был ровный, как стёклышко, и упала, неловко растянувшись всем телом. Мужчины вздрогнули, но продолжали хранить молчание.
«Хорошо, что меня никто не видит, а то бы решили, что я дурочка, вечно падаю и спотыкаюсь на ровном месте», подумала Алина, поднимаясь с колен.
«Вот дура, одновременно подумали мужчины, вечно она спотыкается и падает на ровном месте. Зачем ей каблуки? Она и так длинная, как горбылина».
Батанов скривился и резко рванул в сторону, Воронцов в другую. Они не хотели, чтобы Алина их увидела. Она никого и не видела. Подобрала с пола папку, прижала локтем и помчалась искать Батанова, но вместо Константина Петровича натолкнулась на Кочетова.
С наступающим вас, Виктор Степанович! Вы что, Новый год в отделе будете встречать?
В кругу семьи, вежливо пояснил Степаныч, а тебе придётся побегать по району. Обувь сменить надо. В твоих черевичках не набегаешься.
У меня других нету, простодушно пояснила Алина, все сапоги на высоком каблуке. Мода такая, Степаныч, стиль!
Ох, уж эта мода! Все ноги искалечишь, неожиданно пожалел Алину Степаныч, ты бы кроссовки у оперов попросила, что ли. В такой обуви за преступниками не бегают. Это ж тебе не шоу-бизнес! Смотри, как бы тебя по «скорой» не отвезли.
Ничего, отмахнулась Алина, всё будет нормально!
Ну, смотри, я тебя предупредил. У Батанова от тебя уже крышу сносит. Каким ветром тебя принесло в уголовный розыск? У нас же не дом моделей, а суровая мужская работа.
Виктор Степанович, не расстраивайтесь! воскликнула Алина. Всё будет! Не сегодня. Может, завтра. И необязательно у меня. Возможно, в другом месте и у другого человека.
Вредная ты, Кузина! Вредная, обозлился Степаныч, ходишь хвостом за всеми, ноешь, помощи просишь, а как рот откроешь, оттуда змеи прыгают. Язык у тебя, как помело. Метёт-метёт, а что метёт, сам не знает. Увижу Батанова, скажу ему, чтобы отменил твоё дежурство. Нельзя тебя доверять. Нельзя! Всех под монастырь подведёшь. Потом не отмыться будет.
Это несправедливо! Я всё сделаю правильно, прошептала Алина, испепеляя взглядом смурного Степаныча.
Не верю!
С этими словами Кочетов удалился. Кузина долго смотрела в его спину. В обеих руках по пакету, видимо, принёс канцелярским женщинам подарки на Новый год. Они сегодня дань собирают, как в Международный женский день. Забыли, что до весны ещё долгих два месяца. Женская память короткая. Одной Алине не до подарков. И почему ей никто не верит? Ни Батанов, ни Кочетов, ни Дорошенко. Один Дима верит. Алина прониклась нежностью к Воронцову. Хороший парень, хороший. От Димы исходит аура настоящего мужчины. Такой не станет смеяться над упавшей девушкой. И Кузина побежала на второй этаж. Кто-то сказал, что Батанов уже в отделе. Сейчас она прочитает ему доклад. Ведь Алина основательно, от корки до корки изучила уголовное дело по угонам. Константин Петрович будет приятно изумлён оперативными способностями лейтенанта Кузиной.