Эйдан думал о своем отце, который находился где-то далеко, и чувствовал себя так, словно подвел его. Если ему суждено умереть, Эйдан хотел, чтобы это случилось, по крайней мере, рядом с отцом, сражаясь за какое-то великое дело, или дома, в уютном Волисе, а не здесь, одному, посреди неизвестности. Казалось, каждый шаг приближал его к смерти.
Эйдан задумался о своей короткой жизни, обо всех тех людях, которых он знал и любил, о своем отце и братьях, но больше всего о своей сестре Кире. Он задавался вопросами о том, где она сейчас, пересекла ли она Эскалон, выжила ли в своем путешествии в Ур. Ему было интересно, думала ли Кира о нем хоть немного, гордилась бы она им сейчас из-за того, что он пытается идти по ее следам и тоже хочет самостоятельно пересечь Эскалон, чтобы помочь их отцу и его делу. Эйдан не знал, выживет ли он, чтобы стать великим воином, и ему было невероятно грустно от того, что он может больше никогда не увидеть свою сестру.
С каждым пройденным шагом Эйдана не покидало дурное предчувствие, он ничего не мог поделать, кроме как уступить своим ранам и усталости. Он шел все медленнее и медленнее и, оглянувшись на Снежка, увидел, что пес тоже еле волочит лапы. Вскоре им придется лечь и провести ночь прямо на этой дороге, во что бы то ни стало. Это была пугающая перспектива.
Эйдану показалось, что он услышал какой-то звуксначала слабый. Он остановился и напряженно прислушался. Снежок тоже остановился и удивленно посмотрел на него. Эйдан надеялся и молился. Неужели ему померещилось?
Затем звук раздался снова. В этот раз Эйдан был уверенскрип колес, дерева, железа. Это была повозка.
Эйдан развернулся с колотящимся сердце и прищурился от тускнеющего света. Сначала он ничего не увидел, но постепенно что-то начало представать перед его глазами. Повозка. Несколько повозок.
Сердце Эйдана подскочило к горлу, он едва мог сдержать свое волнение, когда ощутил грохот, услышал лошадей и увидел впереди караван. Но в следующую минуту его волнение утихло, стоило ему задаться вопросом, не враждебны ли эти люди. В конце концов, кто еще может путешествовать по этому длинному отрезку пустынной дороги, так далеко от цивилизации? Эйдан не мог бороться, да и рычащий вполсилы Снежок тоже не обладал достаточной для этого силой. Они зависели от милости того, кто к ним приближался. Эта мысль была пугающей.
Звук стал оглушающим, когда повозки приблизились, а Эйдан храбро стоял посреди дороги, осознавая, что он не может прятаться. Он должен воспользоваться шансом. Когда повозки приблизились, Эйдану показалось, что он услышал музыку, и это только усилило его любопытство. Они поехали быстрее, и на какое-то мгновение мальчику показалось, что они его переедут.
Затем вдруг весь караван сбавил скорость и остановился перед ним, поскольку он преградил путь. Они посмотрели на Эйдана, вокруг них оседала пыль. Это была большая группа, состоящая из пятидесяти человек, и Эйдан моргнул от удивления, увидев, что перед ним не солдаты. Он с облегчением осознал, что они также не казались враждебными. Эйдан заметил, что их повозки заполнены различными людьмимужчинами и женщинами разных возрастов. В одной повозке, казалось, находились музыканты, сжимающие в руках различные музыкальные инструменты; в другойжонглеры и комедианты, чьи лица были раскрашены яркими красками, на них были яркие разноцветные трико и туники; в третьейактеры, мужчины в драматических костюмах со свитками в руках, которые, очевидно, были сценариями, а в четвертой находились женщиныполуобнаженные, на чьих лицах было слишком много косметики.
Эйдан покраснел и отвернулся, зная, что он еще слишком юн, чтобы глазеть на них.
«Эй, мальчишка!» - крикнул голос. Это был мужчина с очень длинной, ярко-рыжей бородой до пояса, своеобразный человек с дружелюбной улыбкой.
«Это твоя дорогая?» - спросил он в шутку.
Со всех повозок донесся смех, и Эйдан покраснел.
«Кто вы?» - спросил сбитый с толку мальчик.
«У меня есть вопрос получше», - ответил мужчина.«Кто ты?» - Они со страхом посмотрели на Снежка, который зарычал.«И что с тобой делает лесной пес? Разве ты не знаешь, что он убьет тебя?» - спросили люди со страхом в голосе.
«Не этот», - сказал Эйдан.«А вы... артисты?» - спросил он, охваченный любопытством, не понимая, что они здесь делают.
«Вроде того!» - крикнул кто-то из повозки, хрипло рассмеявшись.
«Мыактеры, игроки, жонглеры, картежники, музыканты и клоуны!» - крикнул другой мужчина.
«А еще лжецы, мерзавцы и шлюхи!» - крикнула женщина, после чего все снова рассмеялись.
Кто-то забренчал на арфе, когда смех усилился, и Эйдан покраснел. На него нахлынули воспоминания о том, что однажды он встретил таких людей, когда был младше и жил в Андросе. Он вспомнил, как наблюдал за потоком артистов в столице, которые развлекали Короля: их разноцветные лица; ножи для жонглирования; человека, который ел мех; женщин, поющих песни; и барда, читающего стихи по памяти, которые, казалось, длились вечно. Он помнил, как растерялся, не понимая, почему кто-то может выбрать такой жизненный путь, вместо того чтобы быть воином.
Его глаза зажглись, когда он вдруг осознал.
«Андрос!» - крикнул Эйдан.«Вы едете в Андрос!»
Один из мужчин спрыгнул с повозки и подошел к нему. Это был крупный мужчина лет сорока, с большим животом, неопрятной коричневой бородой, лохматыми волосами ей в пору, и теплой, дружелюбной улыбкой. Он приблизился к Эйдану и по-отечески положил руку ему на плечо.
«Ты слишком юн, чтобы находиться здесь», - сказал мужчина.«Я бы сказал, что ты заблудился, судя по твоим ранам и ранам твоего пса. Полагаю, за этим кроется нечто большее. Кажется, ты попал в неприятности и глубоко погряз в них. И, полагаю», - заключил он, с опаской рассматривая Снежка.«Что это как-то связано с твоей помощью этому зверю».
Эйдан продолжал хранить молчание, не зная, что сказать, в то время как Снежок подошел к мужчине и, к удивлению мальчика, лизнул ему руку.
«Я называю себя Мотли», - добавил мужчина, протянув руку.
Эйдан с опаской смотрел на него, не пожимая его руку, вместо этого кивнув в ответ.
«Меня зовут Эйдан», - ответил он.
«Вы оба можете остаться здесь и умереть от голода», - продолжал Мотли.«Но это не очень приятный способ умереть. Лично я хотел бы, по крайней мере, сначала хорошо поужинать, а потом умереть как-то иначе».
Группа артистов рассмеялась, в то время как Мотли продолжать держать свою руку протянутой, глядя на Эйдана с добротой и состраданием.
«Думаю, вам обоим, учитывая ваши раны, нужна помощь», - добавил он.
Эйдан гордо стоял, не желая показывать свою слабость, как учил его отец.
«С нами все в порядке», - сказал он.
Группа Мотли снова рассмеялась.
«Ну, разумеется», - ответил он.
Эйдан бросил подозрительный взгляд на руку мужчины.
«Я иду в Андрос», - сообщил он.
Мотли улыбнулся.
«Как и мы», - ответил он.«И, к счастью, город достаточно большой для того, чтобы вместить не только нас».
Эйдан колебался.
«Ты окажешь нам услугу», - добавил Мотли.«Мы можем использоваться дополнительный вес».
«И дополнительный рот, который нужно кормить!» - выкрикнул какой-то шут из другой толпы, рассмеявшись.
Эйдан смотрел на Мотли с опаскойслишком гордый, чтобы принять его предложение, но нашедший возможность сохранить лицо.
«Что ж», - сказал он.«Если я окажу вам услугу...»
Эйдан взял Мотли за руку и почувствовал, как его подняли на повозку. Этот человек был сильнее, чем Эйдан ожидал, учитывая то, как он одевался, и то, что он производил впечатление придворного шута. Его рука, мускулистая и теплая, была вдвое больше руки Эйдана.
Затем Мотли потянулся, поднял Снежка и осторожно посадил его в заднюю часть повозки, рядом с Эйданом. Снежок свернулся клубком в соломе возле мальчика, положив морду ему на колени, и прикрыл глаза от усталости и боли. Эйдан очень хорошо понимал, что он чувствует.
Мотли запрыгнул в повозку, извозчик взмахнул кнутом и караван тронулся в путь. Все артисты радостно заголосили, когда снова заиграла музыка. Это была веселая песня, мужчины и женщины играли на арфах, флейтах и цимбалах, а некоторые из них, к удивлению Эйдана, начали танцевать в двигающихся повозках.
Эйдан никогда не видел такую счастливую группу людей в своей жизни. Всю жизнь он провел в унынии и тишине форта, наполненного воинами, и не знал, как к этому относиться. Как кто-то может быть таким счастливым? Отец всегда учил его тому, что жизньштука серьезная. Разве все это не является пустым?
Пока они ехали по ухабистой дороге, Снежок скулил от боли, в то время как Эйдан гладил его по голове. Мотли подошел к ним и, к удивлению Эйдана, опустился на колени рядом с псом и приложил компресс к его ранам, наложив зеленую мазь. Постепенно Снежок притих, и Эйдан почувствовал благодарность за помощь Мотли.
«Кто ты?» - спросил мальчик.
«Ну, у меня много имен», - ответил Мотли.«Лучшее из нихактер. Затем плут, шут, балагур... список бесконечный. Называй меня, как хочешь».
«Значит, ты не воин», - не без разочарования осознал Эйдан.
Мотли откинул назад голову и расхохотался, по его щекам потекли слезы. Эйдан не понимал, что такого смешного было в его словах.
«Воин», - повторил Мотли, удивленно качая головой.«Это единственное слово, которым меня никогда не называли. Да я никогда и не хотел так называться».
Эйдан нахмурился, не понимая.
«Я происхожу из рода воинов», - гордо сказал он, выпятив вперед грудь, несмотря на боль.«Мой отецвеликий воин».
«Что ж, тогда мне искренне тебя жаль», - ответил Мотли, продолжая смеяться.
Эйдан растерялся.
«Жаль? Почему?»
«Это приговор», - ответил Мотли.
«Приговор?» - переспросил Эйдан.«Нет ничего лучше в жизни, чем быть воином. Это все, о чем я когда-либо мечтал».
«Неужели?» - спросил Мотли. Казалось, его это забавляет.«Тогда мне вдвойне тебя жаль. Я считаю, что пировать, смеяться и спать с красивыми женщинами намного лучше, чем шествовать из места в место в надежде проткнуть живот другого человека».
Разочарованный Эйдан покраснел. Он никогда не слышал, чтобы мужчина говорил о сражении в таком тоне, и его это обидело. Он никогда не встречал никого, даже отдаленно похожего на этого человека.
«Где же в твоей жизни честь?» - растерянно спросил Эйдан.
«Честь?» - переспросил Мотли. Он казался искренне удивленным.«Я не слышал это слово многие годы, и оно слишком велико для такого юного мальчика».Мотли вздохнул.«Я не думаю, что честь существуетпо крайней мере, я ее никогда не видел. Однажды я думал о том, чтобы стать благородным, но это ни к чему меня не привело. Кроме того, я слишком много раз видел, как благородные мужчины становились жертвами коварных женщин», - заключил он, и остальные в повозке рассмеялись.
Эйдан оглянулся по сторонам, увидел всех этих танцующих, поющих и пьющих людей, и на него нахлынули смешанные чувства о том, что он отправился в путь с этой толпой. Они были добрыми людьми, но не стремились к жизни воинов, они не посвятили себя доблести. Эйдан знал, что он должен быть благодарен им, и он на самом деле испытывал благодарность, но он не знал, как относиться к тому, что едет вместе с ними. Они совершенно точно не были теми людьми, с которыми стал бы связываться его отец.
«Я поеду с вами», - наконец, пришел к выводу Эйдан.«Мы будет спутниками, но я не могу считать себя вашим братом по оружию».
Мотли широко распахнул глаза от удивления. Он молчал добрых десять секунд, не зная, что ответить.
Затем, в конце концов, он расхохотался и слишком долго не мог остановиться, и его друзья рассмеялись вместе с ним.
«Думаю, я получу удовольствие в твоей компании, парень», - наконец, сказал Мотли, вытирая слезу.«Да, думаю, я отлично повеселюсь».
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В окружении своих людей Дункан шел через столицу Андрос. За ним шагали тысячи его солдатпобедивших, торжествующихчья броня звенела, когда они проходили через освобожденный город. Повсюду, где бы они ни прошли, их встречали триумфальные крики жителей города: мужчин и женщин, юных и старых, облаченных в модные наряды столицы. Они все выбежали на мощеные улицы, бросая цветы и лакомства на его пути. Все гордо размахивали флагами Эскалона. Дункан торжествовал, снова видя перед собой развевающиеся цвета своей родины, всех этих людей, которые еще вчера были угнетены, а сейчас ликовали и радовались своей свободе. Он никогда не забудет эту картину, которая стоила всех их усилий.
Когда над столицей повисло раннее утреннее солнце, Дункану показалось, словно он идет во сне. Это было место, в котороев чем он был уверенбольше никогда не ступит его нога, пока он жив и, разумеется, не при таких условиях. Андрос, столица. Жемчужина Эскалона, место королей на протяжении тысячелетий, теперь находилась под его контролем. Гарнизон Пандезии пал. Его люди контролируют ворота, дороги и улицы. Это было больше, чем он смел надеться.
Дункан удивлялся тому, что еще несколько дней назад он по-прежнему находился в Волисе, и весь Эскалон был под железным колпаком Пандезии. Теперь же весь северо-западный Эскалон был свободен от правления Пандезии. Вместе со своей столицей, его сердцем и душой. Дункан осознавал, что, конечно же, они победили только благодаря скорости и элементу неожиданности. Это была блестящая победа, но вместе с тем, вероятно, и мимолетная. Как только слух дойдет до Пандезианской Империи, они придут за нимне с несколькими гарнизонами, а с мощью мира. Мир наполнится паническим бегством слонов, небо почернеет от стрел, а небо покроют корабли. Но это не могло послужить причиной для того, чтобы бросить то, что он начал, то, что требовалось от воина. По крайней мере, сейчас они победили. По крайней мере, сейчас они были свободны.
Дункан услышал грохот и, обернувшись, увидел, что огромная мраморная статуя Его Святейшества Ра, верховного правителя Пандезии, свергнута, сдернута вниз веревками десятков граждан. Она разбилась на тысячу осколков, ударившись о землю, и люди одобрительно закричали, начав их топтать. Еще большее количество жителей города бросились вперед и сорвали огромные желто-голубые флаги Пандезии со стен, зданий и шпилей.
Дункан не мог сдержать улыбку, наблюдая за происходящим, он очень хорошо понимал чувство гордости, которое они ощутили, получив свободу. Он оглянулся на Кавоса, Брамтоса, Энвина, Артфаэля, Сивига и на всех их людей и увидел, что они тоже сияют, ликуя, наслаждаясь этим днем, который будет записан в учебники истории. Это будет воспоминание, которое они возьмут с собой на всю оставшуюся жизнь.
Они все шли через столицу, проходя мимо площадей и дворов, сворачивая на улицы, которые Дункан очень хорошо знал благодаря проведенным здесь годам. Они обогнули изгиб и, когда Дункан поднял голову вверх, его сердце учащенно забилось, стоило ему увидеть Капитолий Андроса, чей золотой купол сиял на солнце, чьи огромные арочные золотые двери по-прежнему производили сильное впечатление, а на сверкающем белом мраморном фасаде, насколько он помнил, были выгравированы древние надписи философов Эскалона.
Но вместе с тем у Дункана засосало под ложечкой. Он знал, что внутри его ждут дворяне, политики, выступающий совет Эскалона, люди, плетущие интриги, люди, которых он не понимал. Это были не солдаты и не военачальники, а люди благосостояния, власти и влияния, унаследованные ими от предков. Они были людьми, которые не заслуживали власти, но, тем не менее, каким-то образом они все еще держали Эскалон железной хваткой.
Хуже всего то, что с ними несомненно будет Тарнис собственной персоной.
Дункан собрался с духом и, сделав глубокий вдох, поднялся по сотне мраморных ступенек, его люди последовали за ним, когда королевская стража открыла для него большие двери. Он глубоко дышал, зная, что должен ликовать, но понимая, что он заходит в логово змей, место, где честь уступила компромиссам и предательству. Дункан предпочел бы сразиться со всей Пандезией, чем провести один час с этими людьми непостоянного компромисса, которые никого не поддерживали, которые настолько погрязли в своей лжи, что не понимали даже самих себя.
Королевская стража, облаченная в ярко-красную броню с заостренными шлемами, которую Дункан не видел многие годы, с формальными алебардами в руках, широко распахнула двери перед Дунканом в знак уважения. Они, по крайней мере, были настоящими воинами, представляя собой древнюю силу, преданную только служению Королю Эскалона. Они были единственной силой солдат, оставленной здесь, готовой служить любому правящему королю. Это были остатки былой силы. Дункан вспомнил о своей клятве Кавосу, о мысли стать Королем и у него засосало под ложечкой. Это было последнее, чего он хотел.
Дункан повел своих людей через двери в священные коридоры Капитолия, как всегда, испытывая благоговение перед его огромными парящими потолками, на которых были выгравированы символы кланов Эскалона, перед его бело-голубыми мраморными полами с выгравированным на них огромным драконом со львом в пасти. Это место вернуло ему воспоминания. Сколько бы раз Дункан ни заходил сюда, он всегда благоговел перед этим местом.