«Ты готова уйти», - заметил Альва голосом ребенка, он все еще улыбался.«Ты напряжена. Твои руки крепко сжимают жезл и ты думаешь о луке за спиной, о волке и Андоре, которые находятся рядом с тобой. Ты думаешь о возвращении в башню, возможно, даже о возвращении к своему отцу».
Кира покраснела, когда он безошибочно прочитал ее мысли. Она почувствовала себя оскверненнойничего подобного ей прежде не приходилось испытывать. Над ними повисло долгое молчание.
«Я не хотела тебя обидеть», - наконец, произнесла девушка.«Но я пересекла Эскалон, чтобы тренироваться. Ты двое младше и вдвое меньше меня».
Кира думала, что Альва обидится, но вместо этого он, к ее удивлению, по-прежнему улыбался.
«Тем не менее», - сказал он, сидя на ветке, скрестив ноги и глядя на нее сверху.«Я прожил на несколько веков больше тебя».
Кира нахмурилась, сбитая с толку.
«Веков?» - переспросила она.«Я не понимаю. Ты кажешься юным. И ты не похож на меня».
Кольва стоял на краю поляны, терпеливо ожидая приказа Альвы, а Кира переводила взгляд с него на Альву и наоборот, с одного дяди на другого. Она видела различие в их внешнем виде, удивляясь тому, как в их венах может течь одна и та же кровь.
«Мы не выбираем своих родственников», - ответил Альва.«Иногда семья может разочаровать нас. Мы ищем гордость в своих предках, в своих родственниках. Но эта гордость бессмысленна. Гордость, которую ты ищешь, должна идти изнутри».
Кира покачала головой, она была слишком потрясена. Ей не хотелось принимать в расчет этого мальчика, но девушка вынуждена была признать, что она ощущала исходящую от него огромную энергию, силу, которую она не до конца понимала.
«Я должна вернуться к своему отцу и помочь ему», - сказала Кира.
«Может быть, ты помогаешь ему», - ответил Альва.«Прямо сейчас. Стоя здесь».
Кира недоумевала. Ей не хватало терпения для загадок.
«У меня нет для этого времени», - сказала она.«Я должна учиться».
«Ты учишься прямо сейчас», - ответил Альва.
Брови девушки приподнялись.
«Учусь?» - спросила она, подозревая, что он издевается над ней.«Я стою в лесу, далеко от сражения, и разговариваю с мальчиком на дереве. Разве это обучение? Можешь ли ты научить меня владеть жезлом, стрелять из лука, стать великим воином?»
Альва невозмутимо улыбался.
«Это все, чему ты хочешь обучиться?» - спросил он.«Я могу научить тебя намного большему».
Кира удивленно смотрела на него.
«Вещи, о которых ты говоришь, являются незначительными», - продолжал Альва.«Они мало связаны с настоящей силой. Любой воин может владеть жезлом. Я могу научить тебя намного большему: источнику, который кроется за оружием; руке, которая держит меч; духу, который направляет руку».
Кира смотрела на него, не понимая, что он имеет в виду. Она не знала, что сказать или чувствовать.
«Я думала...», - начала девушка, после чего замолчала.«Я думала... ты приведешь меня к моей матери, что, если ты мой дядя, ты расскажешь мне кто она, кто я».
Альва закрыл глаза и покачал головой, улыбка на его губах начала таять.
«Слишком много вопросов», - ответил он.«Вопросов, которые затуманивают твой разум. Ты полна вопросовот самой себя и от вселенной. Иногда вселенная не готова давать ответы. Твоя мать это понимает».
Кира напряглась при упоминании о своей матери.
«Значит, ты ее знал?» - спросила она.
Альва кивнул.
«На самом деле, очень хорошо», - ответил он.«Мы оба ее знали».
Кира посмотрела на Кольву, который кивнул в ответ.
«Какая она?» - спросила девушка, сгорая от желания узнать.
«Такая же, как и ты»
Киру охватило волнение при этой мысли, она хотела узнать еще кое-что.
«Расскажи мне больше».
Альва закрыл глаза и покачал головой.
«Отпусти все вопросы и ответы, иначе ты не сможешь тренироваться. Отпусти все, что у тебя есть, все, что ты есть».
Кира неуверенно посмотрела на него.
«Я рассчитывала на то, что окажусь в месте с большим тренировочным полигоном», - ответила она.«На котором обучаются великие воины».
Альва покачал головой.
«Ты все еще одержима иллюзиями», - ответил он.«Я предлагаю тебе намного больше. Я предлагаю тебе это», - сказал Альва и широко раскинул руки.
Кира оглянулась по сторонам и не увидела ничего, кроме деревьев.
«Что это?» - уточнила она.
«Ты не видишь деревья перед собой», - грустно ответил Альва.
Кира больше не могла сдерживать свое нетерпение. Она была уверена в том, что ее обманывают, проверяют, что это какая-то часть ее испытания.
«Я не хочу обижать тебя», - повторила девушка.«Но у меня мало времени. Я не могу позволить своему отцу умереть в то время, пока я стою здесь, теряя время».
Кира развернулась, поспешила через поляну и оседлала Андора. Она направила его в лес, собралась пнуть его и поскакать прочь, не зная, куда направитьсякуда угодно, лишь бы не оставаться здесь.
Но, когда она собралась уехать, то была потрясена, увидев лес перед собой. Вместо деревьев Кира увидела покатые холмы, сияющие на солнце, золотые и серебряные замки, фантастический ландшафт водопадов, рек и озер, место, подобно которому она никогда не видела.
За ним она увидела огромную армию в черном, формирующуюся на горизонте.
Затем ландшафт изменился, и перед ней снова появился лес.
С колотящимся сердцем Кира развернулась, не понимая, что только что произошло. Альва поднял руку и в эту минуту Андор, к удивлению девушки, вдруг сел.
Кира с благоговением смотрела на Альву, наконец, начав осознавать, насколько он могущественный. Она, в конце концов, поняла, что встретила своего настоящего учителя.
«Что это было за видение?» - спросила Кира. Она нерешительно прошептала свой вопрос.
Альва широко улыбнулся.
«Скоро, племянница», - ответил он.«Ты все узнаешь».
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Диердре гордо сидела верхом на своем коне, ведя группу освобожденных девушек по знакомым улицам Ура. Ее переполняла гордость за возвращение домой. Было приятно вернуться в знакомое место, в крепость ее отца и, больше всего, быть способной помочь этим девушкам, разделить с ними страдание, которое она познала и сама.
Но Диердре ощущала прилив смешанных чувств, проезжая по этим переполненным знакомым улицам, каждый угол которых был полон воспоминаний, но вместе с тем и грусти. В конце концов, именно отсюда пандезианцы увели ее; именно здесь ее отец и его люди ничего не сделали для того, чтобы их остановить, позволили увезти ее, словно товар в торговле скотом. А все из-за того, что какой-то лорд в некой далекой империи объявил, что женщины Эскалона являются собственностью мужчин. Именно здесь, в ее собственном городе, ее предали, именно здесь ее отец, которого она идеализировала больше всех, подвел ее.
Диердре решительно продолжала свой путь, предвидя противостояние со своим отцом, одновременно и с нетерпением предвкушая его, и опасаясь. Часть ее любила свой родной город с его сверкающими каналами, его мощеными улицами, шпилями, куполами и колокольнями, древними храмами, воздухом, наполненным звуками иностранных торговцев и видом иностранных флагов. Но вместе с тем часть ее хотела убежать от всего этого, начать все сначала в другом месте. Диердре проехала через арку древнего храма, и часть ее захотела увести этих девушек в другое место в Эскалоне.
Диердре знала, что она не сможет убежать от собственных страхов. Она должна посмотреть в лицо своему прошлому, встретиться с теми, кто ее предал, преподать им урок относительно того, каково это продавать свою жизнь. Этих мужчини в особенности ее отцаследует призвать к ответственности за их действия. Всю свою жизнь Диердре всегда избегала столкновения, но сейчас она понимала, что избежать этого означает проявить трусость. Если она не встретится с ним, не заставит их заплатить за то, что они сделали, это подвергнет опасности других дочерей, и другие девушки будут страдать так же, как она.
Когда они свернули на переполненный рынок, люди остановились и удивленно посмотрели на группу девушек, гордо скачущих в центр улиц. Ур был городом, который видел все, учитывая экзотических посетителей из разных уголков мира, но это зрелище поразило людей. В конце концов, это была группа молодых, красивых девушек, уставших после долгого путешествия, но, тем не менее, они гордо ехали по улицам, словно группа воинов. Диердре хотелось помочь всем девушкам и она была решительно настроена найти дом каждой из них или позволить им бороться рядом с собой, что бы они ни выбрали.
Гордо проезжая через центр улиц, Диердре знала, что небезопасно настолько бросаться в глаза, поскольку пандезианцы находятся повсюду, и скоро пройдет слух о ее прибытия, если они до сих пор ни о чем не узнали. Они придут искать ее в форт отца. Но Диердре отказывалась прятаться в своем родном городе. Она опустила руку и крепко сжала рукоять своего меча. Если они придут за ней, она готова.
В пути Диердре думала о своей новой подруге Кире, которая в одиночестве направлялась в Башню Ур, и ей хотелось знать, удалось ли ей сделать это. Она поклялась себе, что как только устроит этих девушек, как только получит оружие и необходимую поддержку, то каким-то образом найдет Киру и они объединят свои силы. Диердре считала Киру своей сестрой, которой у нее никогда не было, они обе очень сильно пострадали от рук пандезианцев.
Диердре свернула за угол и ощутила прилив волнения, когда увидела крепость своего отцадревний каменный форт, разумеется, безоружный, низкий, увенчанный парапетами, на вершине которого находилось большое количество людей отца. Разумеется, учитывая присутствие пандезианцев в городе и закон, запрещающий мужчинам Эскалона иметь оружие, они были безоружны. Тем не менее, им все еще позволяли, по крайней мере, жить в форте, ее отец сохранил видимость силы, которой он когда-то обладал здесь как военачальник. Но Диердре знала, что это всего лишь видимость. Из-за того, что их оккупировали пандезианцы, они уже не были прежними свободными и гордыми воинами. И это скоро изменится, в чем она была уверена.
Диердре рассматривала знакомые стены форта, его толстые древние дубовые двери, шипованные железом, она увидела людей своего отца, стоящих снаружи, облаченных в кольчуги воинов Эскалона, и почувствовала себя дома. Когда Диердре приблизилась к форту вместе со своими подругами, они все остановились и потрясенно посмотрели на них. Девушка холодно и напряженно смотрела на них, осознавая, что она больше не так юная, невинная девочка, которая жила здесь. Теперь она была женщинойженщиной, которая видела слишком много, которая побывала в аду и вернулась. Она больше не хотела преклонять голову перед правами мужчин.
«Диердре?» - удивленно воскликнул один из солдат, сделав шаг вперед.«Почему ты вернулась? Разве твой отец не выдал тебя замуж?»
«Замуж», - плюнула девушка с отвращением, в ее голосе слышался гнев.«Удобное слово».
Солдат удивленно смотрел на девушек рядом с ней.
«А кто эти девушки?» - спросил он.
Диердре спешилась, подала знак девушкам и те последовали ее примеру, в то время как вокруг собиралось все большее количество потрясенных людей ее отца.
«Это освобожденные женщины Эскалона», - ответила Диердре.«Они находятся под моей защитой».
«Защитой?» - спросил с ухмылкой стражник.
Выражение лица Диердре омрачилось.
«Я хочу немедленно увидеть своего отца. Откройте эти двери», - приказала она.
Мужчины удивленно переглянулись между собойбольше из-за новоприобретенной властности в ее голосе, что не ускользнуло от девушки.
«Он тебя ждет?» - спросил солдат.
Диердре смотрела на него стальными глазами.
«Я не прошу тебя открыть двери», - ответила она.«Я тебе приказываю».
Мужчины колебались, глядя друг на друга, после чего, наконец, один из них кивнул и остальные, сделав шаг назад, широко распахнули двери. Они скрипнули, медленно открывшись.
«Значит, пусть отец имеет с тобой дело», - строго сказал один из стражников, прогоняя ее от себя, когда она проходила мимо.
Диердре не обратила на него никакого внимания. Она гордо прошла через дверь впереди остальных девушек.
В нос ей ударил старинный, затхлый запах этого места, когда она вошла внутрь. Диердре хорошо помнила этот запах, запах настоящего форта. Насколько она помнила, здесь было тускло, помещение освещалось только через редкие конические окна, которые впускали внутрь узкие полосы света.
Они шли по пустым, каменным коридорам. Подняв голову вверх, Диердре увидела на стенах следы от трофеев, которые когда-то вешал ее отец, следы его лучшего оружия, щитов, доспехов, флагов тех кланов, которых он поразил в бою. Но теперь они исчезли, что было еще одним оскорблением от Пандезии.
Диердре продолжала свой путь по длинным коридорам, пока не заметила знакомый ряд арочных дверей, ведущих в Большой Зал. С другой стороны раздавались приглушенные звуки. У дверей стоял солдат на страже, но, стоило ему увидеть решимость на лице Диердре, как он, не колеблясь, сделал шаг в сторону и открыл для нее дверь. В следующую минуту ее поразила волна шума.
Диердре собралась в духом, войдя внутрь. Девушки последовали за ней.
По залу, в котором находился только длинный, квадратный деревянный стол, открытый посредине, слонялись десятки людей ее отца. По обе стороны горел большой огонь, возле стола лежали собаки, сражающиеся за объедки. Мужчины пили и ели, очевидно, обсуждая вопросы войны. Это была группа воинов без войны, без дела, праздные, безоружные, представляющие собой лишь оболочку того, чем они когда-то были.
Ее отец сидел во главе большого квадратного стола, который служил местом для пира, для встреч и для обсуждения важных вопросов и вопросов войнывопросов, которые они не обсуждали слишком много лет.
Когда в зал вошли Диердре и ее подруги, вскоре мужчины заметили их, и в помещении повисла тишина. Диердре никогда не думала, что увидит такое потрясенное выражение на их лицах, как в эту минуту, когда они обернулись и увидели, как она вошла. Казалось, что они увидели призрак.
Диердре направилась прямо к центру стола, к своему отцу. Он прекратил разговор с воином рядом с собой и посмотрел на дочь. Его челюсть упала от потрясения. Он поднялся во весь свой рост.
«Диердре», - слабо произнес он с потрясением в голосе.«Что ты здесь делаешь?»
Диердре заметила, что на лице ее отца появилась тревога, и девушку утешило хотя бы то, что отцу, как ей показалось, было не безразлично. Страдания закалили ее, она больше не была прежней, и ее отец, очевидно, это осознал, даже если эти мужчины рядом с ним не смогли. На его лице читались тревога и вина, когда он оставил свое место и вышел вперед, чтобы обнять дочь.
Но, когда отец подошел к ней, Диердре протянула ладонь и остановила его.
Он удивленно посмотрел на дочь, и его лицо исказилось от боли.
«Ты не заслуживаешь объятий дочери», - холодно произнесла Диердре глубоким голосом, полным властности, которая удивила даже ее саму.«Дочери, которую ты отдал».
Лицо отца потемнело от чувства вины, но вместе с тем на нем появилось упрямство, что иногда с ним случалось.
«У меня не было выбора», - возразил он в свою защиту.«Я был обязан сделать это по закону».
«По чьему закону?» - спросила Диердре.
Отец нахмурился, очевидно, ему не понравился этот вопрос. Он не привык, чтобы она так ему противостояла.
«Закон, навязанный всем нам, всему Эскалону», - ответил он.
«Закон, которому ты позволил быть навязанным тебе», - возразила Диердре, не желая отступать.
Лицо отца покраснело от гнева и стыда.
«Диердре, дочь моя», - сказал он надломленным голосом.«Почему ты вернулась? Как ты уехала? Как ты пересекла Эскалон одна? Что с тобой произошло? Я не узнаю голос этой женщины, которая говорит со мной».
Диердре смотрела на него, испытывая смесь печали и неповиновения, вспомнив, как сильно она когда-то любила этого человека и как жестоко он ее предал.
«Это верно, Отец. Ты больше меня не знаешь. Я уже не так девочка, которая оставила тебя. Не после того, как ты отдал меня как предмет собственности. Не после того, как я страдала. Сейчас яженщина. Скажи мне, Отец, ты бы отдал одного из своих сыновей так же легко, как и меня? Или ты стал бы сражаться не на жизнь, а на смерть, если бы они пришли за ними?»
Они смотрели друг другу в глаза. Впервые в жизни Диердре больше не ощущала потребность молчать и отступать, как поступала всегда. Она впервые осознала, что обладает такой же силой, такой же свирепостью, что и ее отец. Диердре больше не боялась смотреть в его стальные карие глазате же глаза, что достались ей от него.
И в следующую минуту случилась самая удивительная вещь. Впервые в жизни выражение вызова на лице ее отца сменилось выражением вины, печали, и его глаза наполнились слезами.