«Борщ обалденный. Ты мой любимый повар».
А затем взял «очищенный» мобильный и позвонил Александре.
Глава 35
Листы множились, стопки росли. Слова превращались в символы, а имена окрашивались то одним, то другим оттенком. Обычно Александра выбирала цвета, основываясь на половой принадлежности указанного человека, но сейчас каждый нюанс палитры был шагом к разгадке. Пока ещё неуловимой неясной разгадке, но, однозначно, скрытой под ворохом информации.
Разобраться в водовороте событий и множества совпадений помогали как всегда любимая космическая кружка, наполненная ароматным чаем, и пачка с курабье. Последняя вот-вот должна была смениться упаковкой эклеров. Детектив ждала Гольцева, а тот пообещал завезти сладкое к чаю. Что именно покупать она сказала ему сама. И сейчас, закопавшись в бумагах, очень надеялась, что пирожные помогут собрать мысли воедино, потому что пока они разбегались, путались, кружились в странном танце и никак не желали связывать вместе ниточки дела о ВРАЧЕ.
Спасительный звонок домофона, грустная улыбка. Александра хотела бы работать с Бризом, но друг встретил её предложение невнятным «я сейчас не могу, прости». Гольцев же позвонил сам, сам же намекнул на встречу. Она обрадовалась.
Привет. Взял разных, потому что с клубникой не было, Андрей прошёл на кухню, поставил коробку на стол.
Александра взяла ножницы, разрезала ленту. Под крышкой прятались эклеры, точь-в-точь такие же, как ей когда-то привозил Дима. Отличались лишь упаковки.
Сердце тревожно сжалось. Лавина воспоминаний едва не снесла со скалы, на которой, несмотря на скользкую поверхность, всё ещё стояла детектив.
«Нельзя о нём думать. Не сейчас. Отбрасывала она прочь кусочки той, счастливой жизни. Уходи. Прочь!»
Тряхнула головой. Застыла в нерешительности.
«Я взял каждого вида по одному. Красный»сказал Дима.
«Малиновый».
«Красный, упрямо повторил Соколов, с клубничным джемом. Оранжевый с апельсиновым кремом. Белый с ванилью, коричневый с «Нутеллой».
«Я буду первый».
На этот раз эклера было три. Без клубничного. Александра потянулась к среднему, с ванилью.
Ты не сказала, важно ли тебе, где брать пирожные, поэтому я поехал в любимую пекарню брата. Там лучшая выпечка, так что должно быть очень вкусно.
Гольцев улыбался широко и искренне, а Селивёрстова боролась с болью, лживо радуясь угощению. Как же невовремя он вспомнил о пекарне. Как же она надеялась, что это лишь дурацкое совпадение.
Эклер лёг обратно в коробку.
Не хочешь? Или ты из-за Димы? Прости. Я не подумал. Сейчас сбегаю за чем-ни
Остановила его движением руки.
Я уже наелась печеньем.
Честно?
Александра кивнула.
Он не поверил, но лезть в душу не стал.
Я тоже на самом деле сыт. Давай к делу, и снова улыбка. Пирожные в холодильник?
На нижнюю полку. Когда соберёшься домой, заберёшь.
Ладно. Мама обрадуется. Она любит сладкое. Хотя, какая женщина не любит? Сестра тоже обожает. Особенно всё шоколадное.
Не доверяю людям, которые не любят сладости.
Шутишь?
Нисколько. Семьдесят процентов мужей или жён, ворочающих нос от шоколада, да, Андрей, и такие женщины встречаются, с удовольствием врут своим партнёрам годами, десятилетиями. И не только в мелочах, но и в чувствах.
Гольцев смотрел на детектива с недоверием. Об особенном процентном соотношении разных факторов он был наслышан. В статистику особо не верил в принципе, а какие бы то ни было параллели перестал проводить ещё в тринадцать лет, когда узнал, что его замечательная сестрёнка фанатеет от группы «Король и Шут». По его мнению, группы мрачной и даже депрессивной, мало подходящей такой милой и тонкой девушке.
Гольцев бросил взгляд на серьёзную Александру и, не желая спорить, перевёл тему. Ого! Сколько записей! Кивнул на стопки листов. Удалось найти что-то новое?
Нескончаемые вопросы.
С правильного вопроса начинается ответ.
Селивёрстова взглянула на него с интересом.
Не моя мысль. Брат как-то обронил. А я запомнил.
Хорошая мысль.
А что обозначают треугольники? Андрей взял верхушку, повертел в руках. Один большой плюс тринадцать маленьких. Какая-то формула?
Нет. Разложила участников дела.
Гольцев изумлённо приподнял брови.
Александра взяла у него лист и начала разъяснение.
Всё просто. Большой фиолетовый треугольникэто Снежана Римская. Она тем или иным образом взаимодействует с остальными героями. Возьмём
Ты, словно, историю рассказываешь, позволил себе ухмылку Гольцев.
Не перебивай. В некотором роде каждое расследованиеэто книга. В данном случае, уверена, сюжет распланированный и чётко выстроенный. Мы идём по страницам, довольно медленно, к сожалению, преследуя с убийцей одну и ту же цельдойти до финала. Для насэто разгадка его основного замысла, и, как следствие, поимка. Для него некая высшая идея, по-прежнему нам непонятная.
Ясно. Но почему нельзя просто расписать по именам? К чему усложнять?
К тому, что мне не удаётся найти взаимосвязь между действующими лицами. Я не понимаю, чего хочет ВРАЧ, и кто его следующая жертва. А она будет, не сомневайся.
Значит, все эти треугольники нужны, чтобы взглянуть на дело иначе?
Ты догадливый, подбодрила кивком Александра. Мне это нравится. Не придётся разжёвывать по сто раз.
«Возможно, я нашла нового помощника», произнесла уже мысленно и сразу подумала о Бризе.
Его ей всё равно не хватало.
Гольцев вытащил из кармана рубашки маленький икеевский карандаш. Можно? Потянулся за чистым листом.
Александра кивнула. Парочка лежала на подоконнике. На всякий случай и для такой вот внезапной своей или чужой идеи. Последняя мигом приняла форму на бумаге.
Художник я ужасный, признался Андрей, но неплохо владею цифрами. Предлагаю каждому герою дать своё число.
Любопытно. Цифры я почти не использую.
Это скорее лично моя теория, чем что-то действительно стоящее, но раз тебе нужен необычный подход, почему бы не попробовать.
Александра ждала продолжения.
Гольцев говорил воодушевлённо:
Всю нашу жизнь, все действия можно разложить на числа, взяв за основу единицу. «1»это ты. Задать конечное числофаталь.
Фаталь? рассмеялась детектив.
Андрей смутился:
Я в детстве так назвал эту конечную цифру, на которой заканчивается мой личный счёт. Вернее, назвала сестра, это она любительница всяких таких названий. Она, вообще, любительница выдумывать или скорее коверкать слова.
И так часто мелькает в наших разговорах, что пора бы уже с ней и познакомиться.
Гольцев покраснел, затараторил:
Она очень занята, сильно устаёт и очень стеснительная. Она наслышана о вас, прости, что это я Она наслышана о тебе и хочет познакомиться, но ей духу не хватит.
Я в её глазах монстр? усмехнулась Александра.
Вы, ты в её глазах идеал, после нашей мамы, конечно. Она знает твои расследования. Она следит за твоими успехами. Она немножко фанатеет. Андрей окончательно впал в краску и опустил глаза.
Селивёрстова, не привыкшая к подобным признаниям, смутилась. Когда-то, ещё в детстве и долгие годы после, она мечтала, что кто-нибудь станет ею восхищаться, а сама она станет живой легендой. Но, по правде говоря, этот кто-то был конкретным человеком, точнее, людьми. И это были её родители. Для них она хотела стать легендой, особенной. Их восторг желала ощущать во взгляде, в словах и действиях. Но этого не случилось.
Столь сильная заинтересованность со стороны незнакомой девушки казалась странной и ничуть не радовала. Скорее, настораживала. Александра так и не стала самым крутым следователем или детективом, хотя, славой всё же обзавелась. Сомнительной. Так, откуда же взялась поклонница?
Прости, ты сейчас не так подумаешь о сестре, всполошился Андрей. Она не безумная какая-нибудь. Ты для неёсовременный пример Шерлока Холмса или парня из «Элементарно». Она вас ставит на одну ступень из-за любви к делу. Она ведь тоже обожает свою работу. Живёт ею. И поэтому ты ей близка. К тому же ты реальный человек, а не персонаж, она тебя уважает. А ещё ей нравятся твои взаимоотношения с цветом.
А? теперь детектив удивилась.
Гольцев не смел поднять глаз.
Мы часто болтаем, и я ей рассказывал о тебе то, что слышал и то, что
Что?
Что рассказывал Резников, Андрей выдохнул. Сжал пальцы в замок.
Александра не знала, то ли радоваться, то ли злиться. По всему выходило, что Бризу она была до сих пор небезразлична, несмотря на его скрытность и даже некую отчуждённость. Но разве их встречи, беседы, обсужденияне личное? Разве она не была с ним откровенна? И тут же поймала саму себя на вранье. Была откровенна, но далеко не всегда. А что он рассказывал о ней другим? Чем делился?
Захотелось срочно сменить сиреневые на серые носки, а лучше графитовые.
Саш, Андрей всё-таки поднял глаза, Ваня ничего такого не рассказывал. Только о специфике вашей работы. Тыглавная, а он на подхвате. Ты раскрываешь дело, а он помогает по возможности. Ты учишь, он учится. Знаешь, он говорил, ты хороший учитель.
Селивёрстова вздохнула. Роль учителясовсем не то, с чем можно поздравить.
Саш. Ты на него сердишься? На сестру сердишься?
На себя сержусь.
Гольцев захлопал ресницами, и Александра вновь подумала, как же сильно он похож на большого ребёнка. Как до боли напоминает Диму.
На себя, Андрей. У нас труп не за горами, а мы болтаем. Так не работают специалисты, запомни.
Запомню. Так ты в норме?
Я всегда в норме. Это тоже запомни.
Ладно.
Наивный.
Почему?
Потому, что веришь всему, что тебе говорят.
Так ты злишься?
Ты купился на незнакомого соседа. Из-за этого я злюсь. А мужские сплетни меня не волнуют. И интерес твоей сестры тоже. Но познакомиться с ней стоит.
Не понимаю.
Она много обо мне знает, и ВРАЧ, похоже, тоже.
Андрей побледнел:
Не-е-т, Машка никак не может быть связана с маньяком. Это полный бред.
Наконец-то познакомились. Маша, значит.
Подожди, вскочил Гольцев. Ты же сейчас не серьёзно? Причём здесь моя сестра?
Притом, что я проверяю всех, Андрей. И если Маше нечего скрывать, она обрадуется встрече, не так ли?
Неуверенно кивнул.
Можешь прямо сейчас написать ей.
Сейчас?
Проблема?
Нет. Конечно, нет. Я я ей напишу прямо при тебе. Машка, она хорошая. Ты ошибаешься. Ты
Разочаровываю? подсказала детектив. Раздражаю подозрениями? Несу чушь?
Андрей не стал отвечать. Молча вытащил мобильный и набрал сестру.
Гольцев не сомневался в Маше.
Александра смотрела на Андрея и ловила себя на том, что сравнивает его с Димой.
И она злилась. Очень сильно злилась.
Она хотела бы сидеть рядом с Димой, обсуждать, спорить. Хотела бы любоваться им, а не его сводным братом.
Маша не берёт. Но она сразу перезвонит или напишет, когда освободится. Зря ты о ней плохо. Андрей отложил телефон.
Ладно. Ждём. Вернёмся к работе? Или ты поедешь домой?
А ты думаешь, я брошу дело из-за твоих подозрений?
Я тебя не обидела?
Она видела, что обидела, но в его упрямстве и попытке быть сильнее, чем он есть, вновь улавливала схожесть с Димой. Чёртов Соколов Он бы сейчас сказал гадость или раздул скандал, или сжал в объятьях до тошноты.
Она скучала.
Мне неприятны твои выводы о сестре, честно признался Гольцев. Но ты скоро изменишь своё мнение. А маньяк не ждёт. Пробуем числа?
Андрей явно был не из робкого десятка, и ей это нравилось в людях, и в мужчинах, особенно. Это же ей нравилось в Диме.
Братья
Давай числа. Но сестре тоже достанется роль. Согласен?
Хоть меня вписывай, махнул рукой. Мы оба ни причём.
Глава 36
Рукавица настоял на встрече с матерью Лилии, но не выяснил ничего стоящего. Та же информация, то же восприятие трагедии. Только, если Власов топил горе в стакане, его жена давила отчаяние сигаретами. Окурок за окурком. И ни единой слезы. Лишь дрожащие пальцы с идеальным маникюромна ногти его Лиза приучила обращать внимание, а также тихий голос и потухший взгляд.
Сильная женщина держалась до последнего.
Но когда Рукавица упомянул Александра Бурина, её самообладание взорвалось тысячей матных слов, так не идущих женщине с холёной внешностью и сотнями тысяч долларов на банковском счёту.
Это он виноват! Он её испортил! Он лишил жизни, света, ума! Она же ничего не видела рядом с ним! Совершенно ничего! Он на неё смотрел, как на расходный материал, а она Очередная затяжка. Долгая утомительная.
Рукавица вздохнул, придвинул кресло поближе. Коснулся руки, державшей сигарету. Этому трюку его тоже научила Лиза. Проявить понимание. Показать участие.
Холодная кожа.
Власова вздрогнула, отняла руку.
Я не нуждаюсь в сочувствии, солгала, поднимаясь из-за стола. Подошла к шкафу. Они находились в кабинете, в её загородном доме, расположенном в посёлке поскромнее и не с такой дурной славой.
Владимир Андреевич смотрел на Лизаветту Евгеньевну и ловил себя на мысли, что она ни капли не похожа на его Лизу. И тем не менее, женщину хотелось обнять. Утешить. Сбить маску сильной личности.
Увидеть мать, не скрывавшую горе.
Но он так её и не увидел.
Несколько минут жена Власова стояла у шкафа. Перебирала книги, переставляла. Какие-то отложила прямо на пол. Наклонилась, пошатнулась, выдавая трагедию. Мигом взяла себя в руки, взяла ещё один том.
Это Лиличкины книги, фэнтези, произнесла, отвечая на незаданный вопрос. Не оборачиваясь. Натянутая, как струна. Раздам их её подругам. Пусть, у них останется хоть что-то на память. Надеюсь, не выбросят. Они перестали общаться, как только Лиля встретила Бурина. Чтоб его разнесло на куски Мразь.
Рукавица понял, что больше ему здесь нечего делать и тоже поднялся. Шагнул к двери.
Подождите, остановила жестом руки, не глядя. Для вас у меня тоже кое-что есть. Власова вытащила тонкую тетрадь. Возьмите и уходите, пожалуйста. У меня скоро встреча.
Могу узнать с кем? взглянул на обложку с наклеенным мультяшным котёнком.
С любовником. Вы же знаете, у нас с Георгием давно нет чувств. У него есть Лиза. Помощница. У меня Анатолий. Помощник.
А здесь что?
Лилин дневник. Надеюсь, она простит, что я взяла его без разрешения. Возможно, дневник поможет найти убийцу. А если нет, то его найдём мы.
Это не лучший вариант.
Всего доброго.
Позвольте последний вопрос. Как давно вы с Анатолием?
Два года. И не вздумайте меня осуждать. Георгий завёл другую гораздо раньше. Лилечке тогда едва исполнилось пятнадцать. Больше никаких вопросов. Уходите. Власова принялась поправлять идеальный пучок платиновых волос.
Рукавица покинул кабинет.
К чтению приступил сразу, едва оказался в машине. За окнами валил густой снег, норовя сделать путь домой по-плохому незабываемым, а Владимир Андреевич медленно перелистывал страницы, всматривался в текст, изучал рисунки.
Ужасался.
На восемнадцати листах в клетку излагались все страхи, опасения, надежды Лили. Её тонкий мелкий почерк заполнял почти всё пространство, оставляя совсем немного места для картинок внизу страницы.
Сломанные человеческие фигуры, и человеческие ли, смотрели лицами без ртов. Смотрели провалами совершено чёрных глаз. Фигуры были везде одинаковые. Менялись лишь позы: кто-то стоял, кто-то лежал, смотрел, шёл. Но каждая тянула скрюченные безобразные руки с торчащими костями в сторону одного и того же изображениярыбы, повторяющейся картинки. Единственной большой, единственной, которую обтекал текст.
Некоторые слова рыба как будто выплёвывала: «детство», «соседка», «страх». Они же шли последней записью, а дальше последний лист. Чистый.
Зазвонил телефон. Это был судмедэксперт Павел.
Владимир Андреевич, кое-что есть. Вскрытие показало яд.
Какой? закрыл тетрадь Рукавица.
Цианид.
Даже так? потёр подбородок. Очень интересно.
Больше ничего. Смерть наступила из-за отравления. Яд был добавлен в вино.
Спасибо, Паша, Рукавица отключил вызов и начал спешно перелистывать страницы. Цианид встречался на одной из них. Совпадение? Он не верил в такие совпадения. С заметным волнением прочёл: