Марков потягивал предобеденный аперитив не один, а вместе с Рауфом Агаларовичем Алиевым. Это был высокий представительный мужчина, даже в старости сохранивший превосходную осанку и замечательную шевелюру, всегда тщательно зачесанную назад. Человек редкого обаяния и интеллигентности, он происходил из бакинской семьи, в которой неприемлемы были ни национальные, ни конфессиональные, ни какие-либо иные предрассудки. Рауф окончил знаменитый Азербайджанский нефтяной институт, затем отучился в московской аспирантуре, защитил кандидатскую диссертацию и на многие годы уехал работать в Сибирь. Когда его называли морозоустойчивым азербайджанцем, это доставляло ему несказанное удовольствие. При этом, однако, он любил поправлять собеседника и уточнял, что он не азербайджанец, а бакинец. Хороший ученый классической школы, Рауф сразу подружился с новатором Вертом, и их научный симбиоз давал прекрасные результаты. Но была у Рауфа Агаларовича еще и тайная страсть. Он безумно любил русский язык. Во всем окружении блестящего профессора Верта никто так не владел этим предметом в его письменной и устной форме, не вникал в тонкости грамматических и синтаксических построений, как он. И это при том, что в Россию Алиев приехал в 23 года.
Как-то все-таки нехорошо без Коли, сказал Рауф Агаларович.
Ничего, прокряхтел Соломон Давидович, приедет Серебровский, он наверстает свое, только бы не сглазить. Да ладно! Уверен, что все будет в порядке. Может быть, стоило рюмку предложить Чернокозову? Обидится еще чего! мурлыча, произнес Марков.
Да что ты, Соломон, ответил Алиев, чтобы он перед приездом Серебровского Чтобы был запашок?!
Но дверь кабинета распахнулась илегок на поминев кабинет вошел Евгений Петрович. Алиев подумалвот что значит, когда говорят: на человеке нет лица. Крупный красавец лет пятидесяти часто моргал, рот у него был открыт, руки дрожали.
Что случилось, Женя?
Чернокозов с трудом владел собой:
Только что позвонили. «Юнгфрау» с треском проиграла аукцион. Победила компания «Беаройл», черт бы ее побрал! Подробности мне не сказали. Но Серебровский уже в курсе дела. Похоже, эта новость застала его в машине. Я не знаю, что будет. Он вне себя. Похоже, там есть что-то еще, о чем не следует говорить по телефону.
Слушай, Женя, нужно срочно рассказать об этом Верту, предложил обеспокоенный Марков.
Уверен, он уже знает.
Все равно пойдем, поговорим, сказал Алиев. Он первым решительно вышел из кабинета и направился к дверям кабинета Верта. Соломон Давидович заглянул в приемнуюсекретарша развела руки. Подергав ручку двери, он убедился, что дверь заперта.
Чернокозову позвонили из приемной Серебровского, его помощник с придыханием сообщил, что шеф никак не может дозвониться до Верта даже по приватному телефону. Дело принимало дурной оборот.
Трое взрослых мужчин нерешительно топтались перед запертой дверью кабинета директора.
Теперь-то все ясно, сказал Чернокозов. Переваривает плохие новости. Он, конечно, все знает. Но кто ему сообщил?
Все вернулись в кабинет Алиева. Марков задумчиво смотрел на расположенную во дворе парковку, где стоял синий «Фольксваген Пассат».
Ладно, все в порядке, ребята, машина Лики на стоянке, давайте ее найдем и попросим воспользоваться своими ключами. На нее Верт никогда не орет. А нам нужно помочь ему прожевать неприятность.
Для Чернокозова, как и для всего окружения Верта, Лика Мирошина была официальной любовницей Верта и, как модно выражаться, его гражданской женой. Только Марков и Алиев знали, что Лика была не гражданской, а именно законной женой Верта. Два месяца тому назад они присутствовали на церемонии их бракосочетания. По не вполне понятным старикам причинам молодожены держали свой брак втайне. Вроде бы Лика хотела сменить место работы и после этого оповестить своих коллег о произошедших в ее жизни изменениях.
Чернокозов первым бросился к жене друга и начал сбивчиво описывать ситуацию. Его взволнованный рассказ прервал всегда спокойный, выдержанный Алиев, который объяснил Лике, в чем заключалась проблема. Нужно было войти в кабинет Николая Константиновича, вернуть его к реальности с минимальными затратами нервной энергии и при этом избежать Вертовских вспышек гнева.
Вся компания прошла к кабинету. Лика достала из сумочки ключ, подошла к двери, отперла замок и сказала ожидавшим ее мужчинам:
Простите, я на минуточку загляну к нему одна.
Лика проскользнула в кабинет директора, и через несколько секунд оттуда раздался какой-то животный, душераздирающий крик. Мужчины буквально ворвались в директорский кабинет и увидели страшную картину. Точнееони не сразу поняли, что картина страшная. Верт сидел в кресле за письменным столом, откинув голову на подголовник. Глаза его были широко открыты. На лице застыла удивленная улыбка. На Верте была строгая белая рубашка с застегнутым воротником. И все бы ничего. Но на левой стороне груди расплылось большое красное пятно. Постепенно к вошедшим приходило понимание того, что близкий им человек мертв. Все были в остолбенении. Как всегда, присутствие духа сохранил Алиев. Он не дал Лике приблизиться к мертвому мужу. Проверять, действительно ли это смерть, не имело никакого смысла. Но все-таки он подошел к Верту, приложил пальцы к его шее и негромко, но четко сказал:
Всем выйти. Ничего не трогать.
Мужчины помогли выйти еле стоявшей на ногах Лике, и Марков запер дверь на ключ, который тут же положил в карман. Алиев посмотрел на часы: было 14 часов 23 минуты.
Марков сказал Алиеву:
Старик, не отойдем от этой двери, пока не приедет милиция. Сделаем все, чтобы найти мерзавца.
После этого он крикнул старшему охраннику, чтобы из помещений «РИНО» никого не выпускали.
Через пять минут к старикам подошел взволнованный старший охранник и сказал о том, что он не знает причин поднятой тревоги, но за последние два часа из помещений «РИНО» никто не выходил.
Хорошо, выдавил из себя Марков, милиционеры будут смотреть записи с камер. Камеры-то работают?
А как же! сказал охранник. Все в порядке. Камеры и видеонаблюдение функционируют исправно.
Сквозь слезы Лика Мирошина прошептала:
Значит, кто-то из своих.
Ошеломленный Чернокозов, проявив завидную настойчивость, связался с Матвеем Серебровским. После того как Матвей Борисович услышал страшную новость, на линии повисло тяжелое молчание.
Евгений Петрович, вымолвил наконец магнат. Немедленно приезжай к нам в офис. Дело не терпит отлагательства.
Матвей Борисович, осмелился возразить Чернокозов, очень быстро не получится. Я должен дождаться милиционеров, переговорить с ними, дать какие-то показания, хотя показывать мне особенно нечего. В противном случае мой поспешный уход из офиса «РИНО» может быть воспринят как-то не так.
Ты, конечно, прав. Дожидайся начала расследования, а потом как можно скорее добирайся в офис.
* * *
Милиция приехала быстро. Случай был из ряда вон. Заслуженных деятелей науки в Москве среди бела дня убивают не так уж часто. В бригаду входили старший оперуполномоченный МУРа майор Измайлов, криминалист Сидорова, следователь капитан Рогожин и судмедэксперт Танеев.
Майор Федор Петрович Измайлов, руководитель оперативной бригады, производил на окружающих сильное впечатление. Это был двухметровый исполин с огромными руками, крупной головой и простецким, но очень приятным лицом, на котором выдавались мощный подбородок и высокие хорошо очерченные скулы. Его побитые уши и слегка свернутый в сторону нос не оставляли сомнения в том, что Федор Петрович в свое время отдал должное благородному искусству бокса. Вообще, он производил странное впечатление: напускная строгость не могла скрыть природную доброту и расположенность к людям. Майор слыл прекрасным опером, на счету которого числилось раскрытие множества запутанных дел и несколько сложных операций по силовому задержанию опасных преступников. При этом у Измайлова не было высшего образования, в свое время после армии он окончил московскую специальную среднюю школу милиции и в те годы даже не задумывался о получении вышки. В свои 43 года он четко понимал, что перспектив карьерного роста у него никаких. Но это не слишком огорчало великана-майора.
Картина преступления была очевидной. После всех протокольных действийпервичного опроса свидетелей, фотографирования, дактилоскопирования, получалось следующее.
Преступник выстрелил в сердце Верту, по-видимому, из пистолета ПСМ, который валялся под тумбочкой для телевизора. Пуля застряла в районе сердца. Это было ясно из того, что выходного отверстия не было, входное читалось достаточно ясно. Конечно, предстояли баллистические экспертизы, но было очень похоже, что Верта убили одним выстрелом из найденного пистолета.
Со следами дело было хуже. Нужно было тщательно исследовать толстый мягкий ковер, который закрывал пол в кабинете Верта. Не лучше обстояли дела и в комнате отдыха.
Майор Измайлов обратил внимание на интересную деталь. Входная дверь в приватные покои со стороны коридора была оснащена современным замком, который работал по типу английского. Стоило плотно прикрыть за собой дверь, замок защелкивался и дверь нельзя было открыть снаружи. Но изнутри сколько угодно. В противоположность этому дверь кабинета запиралась добротным замком со специальным круглым запорным устройством. Это означало, что если дверь была заперта, ее в любой момент можно было открыть ключом, или же находящийся в кабинете человек должен был открыть ее с помощью запорного устройства. Немного подумав, Измайлов сказал:
Схема отхода убийцы очевидна. Как он проник в кабинет директора нам неясно, но отход мог быть через дверь интимных покоев, которая выходит в коридор. Он вышел из кабинета в комнату отдыха, тщательно помыл руки в туалете Верта, аккуратненько прикрыл дверь и все. Обе двери заперты, а убийца благополучно выбирается на свободу. Ручки протерты. Или другой варианту убийцы был ключ от кабинета. Люба, как бы ты определила время убийства?
Эксперт задумалась:
Тело обнаружено в 14:23. Думаю, что убийство произошло часа за полтора до этого плюс-минус 15 минут. Хотя тут есть вопросы. В кабинете профессора собачий холод, так что обычные временные нормы остывания и окоченения при комнатной температуре требуют корректировки. Ты согласен, Саша? обратилась она к Танееву. Тот согласно кивнул головой и добавил, что дополнительная информация появится после вскрытия.
В общем, так, подытожил Измайлов. Труп в морг, а я начинаю предварительный опрос свидетелей. Все должно быть по уставу, хотя устав в таком дрянном деле несильный помощник. Итак, кто обнаружил тело убитого?
* * *
В конце рабочего дня Матвей Серебровский пригласил к себе начальника службы безопасности компании «Юнгфрау» Кирилла Дунаева. Кирилл Дунаев, полковник МВД в отставке, много лет проработал в МУРе и ГСУ, считался одним из лучших специалистов. В перспективе была хорошая карьера. Но времена были тяжелые. Дунаев откровенно говорил, что перейти в «Юнгфрау» его побудила, как он выражался, зарплата, «которую не стыдно отдать жене».
Серебровский начал обсуждение сложившейся ситуации. Потом президент компании выругался и сказал:
Ты не знаешь главного. Когда аукцион по Рожкам закончился, представитель «Беаройл» случайно или умышленно вывалил на стол экспертное заключение по Рожкам. Сделал он это таким образом, чтобы хорошо была видна последняя страница с характерной подписью Верта и голубая печать. Наш Кошеваров, увидев это, чуть не упал в обморок. Кстати, он уже прилетел в Москву и был у меня. По его словам, «Беаройл» с ходу объявил сумму в 5 раз большую, чем наш предполагаемый лимит.
Пойми, Кирилл, против нас разыграли дьявольскую комбинацию. Посмотри на ее составляющие. Во-первых, убит наш многолетний партнер, и я могу сказать, мой друг, дружба у нас была деловая, но это тоже дружба. Во-вторых, ты знаешь, как Верт не любил бандитские компании. Кроме того, что он не желал с ними работать, он несколько раз давал отрицательные заключения по, казалось бы, очень выгодным для них проектам. Когда не самые честные чиновники хотели отказать очередному проходимцу, они часто кивали на Верта. Не дай бог этот деятель начнет «бороться за правду» и мобилизует свои связи наверху. Ненавидели его многие. Но решил разделаться с ним кто-то один. По совпадению дат и событий все указывает на «Беаройл». Но может быть, это такая хитрая подстава. Надо разбираться. В-третьих, мы потеряли великолепный лицензионный участок, на котором через 5 лет раскочегарили бы добычу не менее 5 миллионов тонн в год. А наши враги создали впечатление, что мы проиграли аукцион по Рожкам из-за предательства Коли Верта. Ты сам знаешь, что в нашем деле такое бывает. Хотя сразу тебе скажу, что в предательство Николая не верю ни минуты. И наконец. Злодеи обставили смерь Верта таким образом, будто бы это наша импульсивная месть за якобы имевшее место предательство. Ты знаешь, что 30% акций нашей компании принадлежат швейцарским банкам. Они редко вкладываются в нефтяные проекты, но нам они поверили. Их капиталхорошая база для развития компании «Юнгфрау». Сейчас швейцарцев активно прессингуют по проблеме золота Холокоста. А тут пойдет волна, что банки имеют дело с компаниями, которые в лучших традициях коза ностра убивают своих «предателей». Конечно, никто ничего не докажет, но наши добрые западные партнеры организуют такую бурю в СМИ, что швейцарцы могут дрогнуть. В общем, Кирилл, задача, и прежде всего твоя задача, найти злодеев, изобличить их и, самое главное, отдать под суд. Никакие другие способы наказания негодяев и мести за смерть профессора Верта нам не подходят.
В кабинете повисла густая недобрая тишина.
Наконец Дунаев выдавил из себя следующую фразу:
Матвей Борисович, все еще гораздо хуже, чем вы себе представляете. Для следственных органов будет существовать дело об убийстве профессора Верта. Если будет работать хороший следователь, он будет тянуть за разные ниточки. Но вряд ли в центре его внимания, окажется Рожковская экспертиза. Прежде всего будут изучаться мотивы самые стандартные: женщины, ревность, месть, зависть. Все, вплоть до картежных долгов. Вы только что обрисовали логичный замысел преступления, но для следователя это дальний свет, иной мир.
Вот ты, Кирилл, и подсказал бы своим бывшим коллегам реальную подоплеку этого дела. Ввел бы их в реальный мир этого преступления.
Матвей Борисович! Все будет зависеть от уровня руководителя следственной группы и от того, насколько я с ним пересекался в прошлой жизни.
Но вот что я тебе скажу, нам может помочь то, что Верт был достаточно крупной фигурой. Заслуженный деятель науки, награжден двумя орденами. Он оказывал определенные услуги администрации президента и правительству. Постараюсь поговорить наверху, чтобы оттуда подсказали товарищам из прокуратуры и МВД отнестись к расследованию убийства крупнейшего ученого со всей серьезностью. Думаю, что в этом случае следствие охотнее пойдет на контакт с нами, и тогда вместо зависти и ревности на передний план выйдут реальные мотивы этого мерзкого преступления.
Дунаев встал, но Серебровский властным жестом задержал его.
Кирилл, сказал Серебровский, понизив голос. Сотрудничество с властьюсвятое дело, но нам нужно и внутренне расследование. У нас крыса. Окажется эта крыса убийцей или нет, мы не знаем.
Дунаев нахохлился:
Допустим, найду я эту крысу. Что дальше?
Холодные серые глаза Серебровского превратились в тонкие щелочки. Он сломал дорогой паркер, который вертел в руках, и ответил:
Посмотрим.
* * *
13 апреля 2006 года. Четверг
На следующий день ближе к полудню Анна Германовна Захарьина, старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре, государственный советник юстиции третьего класса, ехала в служебной машине по Садовому кольцу в сторону Сухаревской площади и предавалась невеселым размышлениям. К сложным, а иногда опасным расследованиям ей было не привыкать. Собственно, если бы их не былоона никогда бы не смогла в свои 39 лет достичь такого положения.
Жизненный путь молодой красивой женщины складывался с какими-то удивительными поворотами. Аня училась в математической школе, когда вдруг директору учебного заведения в соответствии с духом времени захотелось создать юридическое направление. И надо же было случиться такому, чтобы введение в юриспруденцию вела очень интересная женщинадействующий полковник МВД Ирина Степановна, совмещавшая практическую работу с научно-исследовательской деятельностью. Она преподавала в этой школе, потому что ее сын по своим способностям мало соответствовал высоким требованиям учебного заведения. Преподаванием и просветительской работой в школе Ирина Степановна во многом «отрабатывала» за сына.