Уйдем куда-нибудь с этого холода, простучал зубами Карелла. Что с тобой, Дэнни? Я помню времена, когда мы встречались, как цивилизованные люди, в ресторанах и барах. К чему вдруг эта насквозь промерзшая тундра?
Тебе холодно? удивился Дэнни.
Я стою здесь на углу уже пятнадцать минут. Послушай, как гудит ветер. Прямо как на Северном полюсе.
Смотри-ка, а мне тепло, сказал Дэнни.
Вон там подальше кафетерий. Пойдем туда, предложил Карелла. И уже на ходу спросил:
Разузнал что-нибудь для меня?
Разузнал насчет игры. Не знаю, какая тебе от этого польза, но кое-какие подробности прорезались.
Выкладывай.
Во-первых, игра ведется нерегулярно, как ты считал. Играют, когда охота. Иногда два-три раза в неделю, а порой и раз в месяц, понятно?
Понятно, отозвался Карелла. Входи.
Он вошел в кафетерий сквозь вращающиеся двери. Дэнни последовал за ним.
Я всю жизнь боюсь вращающихся дверей, заметил Дэнни.
Почему?
Ребенком меня один раз прищемило.
Кофе будешь?
Конечно.
Они подошли к стойке, взяли две чашки кофе и нашли пустой столик в глубине зала. Прежде чем сесть, Дэнни внимательно огляделся.
В этих открытых круглые сутки кафетериях обычно гужуются наркоманы, сказал он. Не хватало, чтобы кто-нибудь из знакомых увидел меня с тобой.
Давай, сказал Карелла, рассказывай про игру.
Я уже сказал тебе, что ты ошибаешься: игра там ведется нерегулярно, так?
Да. Что еще?
Во-вторых, ты прав насчет того, что играют они в одном и том же месте. Но, Стив, размах этой игры не заслуживает внимания.
Ты имеешь в виду число игроков или ставки?
И то и другое. Если каждый раз набирается десять человек, считай, что им повезло.
Это не так уж мало, заметил Карелла.
Да нет, ерунда. Я видел, как вокруг стола сидит двадцать человек.
Ладно, а как насчет ставок?
По малой. Лимита нет, но ставка не больше доллара-двух, от силы пятерки.
А что насчет Лассера? Имел он что-нибудь с этого?
Нет.
Тогда зачем рисковать, позволяя у себя в подвале играть?
Не знаю, Стив.
Да, не очень понятно.
Непонятно и насчет игроков.
А кто там играл, Дэнни?
Каждый раз другие, большей частью мелочь всякая. Постоянных было только двое, насколько мне удалось выяснить.
И кто это?
ОдинАкула Эли Спедино, слыхал про такого?
Что про него известно?
Почти ничего, ответил Дэнни. По-моему, он сидел, и не раз, в Каслвью. За чтоне знаю.
А кто второй?
Его зовут Зигги Рер. Слыхал про такого?
Нет.
Я тоже. Во всяком случае, игра была на уровне детсадовской. Деньги небольшие, да и про игроков никто ничего не знает.
Были такие, кто выиграл порядочно?
Как можно выиграть порядочно, если ставят по мелочи? Кроме того, если Лассер не был банкометом, с чего это кому-то затаить против него злобу, выиграл ты или проиграл?
Да, верно. Я ничего что-то не понимаю, Дэнни.
Одно я понимаю, ответил Дэнни. По какой бы причине Лассер ни позволял им пользоваться его подвалом, во всяком случае, не потому, что ему за это платили.
А он сам вкладывал деньги?
Ты о чем?
Сам он играл? спросил Карелла.
Нет. Иногда смотрел, как играют. Но большую часть времени сидел в другой стороне подвала, читал газету или раскладывал пасьянс.
Кто тебе об этом рассказал, Дэнни?
Малый, который участвовал в нескольких играх, а потом понял, что зря теряет время.
Не понимаю, покачал головой Карелла. Ей-богу, не понимаю.
Чего ты не понимаешь?
Лассер должен был зарабатывать на этих играх. Так, по крайней мере, объяснили мне его приятели.
Приятели не всегда знают, пожал плечами Дэнни. Я говорю тебе то, что узнал, Стив. Играли по маленькой. Лассер с того ничего не имел.
Может, кто-то из них платил ему постоянно за право играть? Сотни две долларов, как ты думаешь?
Стив, это же не игра, а слезы, понятно? Доллар-два, вот и все. Кто же будет платить Лассеру за это две сотни, можешь ты объяснить? Банк-то у них был пустяковым.
Ладно, не две сотни, а четвертную или что-то вроде этого.
Это ближе к истине, только я не пойму зачем.
За меньшие деньги он не стал бы рисковать, отозвался Карелла.
Рисковать? Послушай, Стив, из того, что мне стало известно, я понял, что об этой игре знают все патрульные на том участке. А это значит, что им платили, верно? Поэтому чем рисковал Лассер? Никакого риска не было. Он позволял им пользоваться подвалом, а сам оставался чистым.
Значит, просто делал одолжение? спросил Карелла.
Почему бы и нет? Давал ребятам возможность поиграть. Почему в это так трудно поверить?
Ни почему, ответил Карелла. Я верю.
Тогда в чем проблема?
Мне хотелось бы знать, каким образом Джордж Лассер, который жил на такой респектабельной улице в Нью-Эссексе, познакомился с подонками, которым захотелось поиграть в кости в его подвале.
Почему бы не спросить об этом самих подонков? усмехнулся Дэнни.
Именно это я и собираюсь сделать, ответил Карелла.
Глава 7
Акула Эли Спедино явился в сыскной отдел по собственному почину в десять утра в понедельник 13 января. Весь уик-энд его в городе не было, объяснил он, а когда вернулся, узнал кое от кого по соседству, что двое ле... два детектива его разыскивают. Поскольку скрывать ему было нечего, он рассудил, что лучше самому прийти к ним прежде, чем они объявят розыск по всей стране, ха-ха-ха.
Карелла и Хейз предоставили Спедино возможность немного похохотать, а затем попросили его присесть. Спедино недаром прозвали Акулой. Голова у него по форме напоминала акулью голову, а когда он улыбался, у человека замирала душа при виде его острых мелких зубов. Он обладал подвижностью и грацией танцовщика, и поэтому казалось, будто он, не прилагая никаких усилий, способен скользить в водах Карибского моря, охотясь среди коралловых рифов за аквалангистами. И кроме того, он был не то чтобы бесстрашным, а каким-то непредсказуемым. Невозможно было понять, что он предпримет, если брызнуть ему в лицо водой: уплывет ли в страхе или начнет кровожадную атаку? Акула не понравился Карелле еще тогда, когда он перечитывал имеющееся на Акулу досье, и вызвал у него еще меньше симпатии, когда расположился перед ним за столом в следственном отделе.
Так зачем я вам понадобился? переспросил Спедино, усевшись на стул в понедельник утром.
Доводилось отбывать срок, Спедино? решил проверить его Карелла.
Если вы меня искали, значит, уже видели мое досье и прекрасно знаете, что я делал и чего не делал, верно? улыбнулся Спедино своей акульей улыбкой, обнажив мелкие острые зубы.
Предположим, что не видели и ничего о тебе не знаем. Расскажи-ка лучше сам.
Я засыпался дважды, сказал Спедино, и улыбка исчезла с его лица, сделав взгляд еще более напряженным. В 1930 году подделал кое-какие бумаги и отсидел пять летвесь срокв Каслвью.
Впервые нарушив закон? спросил Карелла.
Да.
И отсидел весь срок?
Да. Мне в ту пору было всего восемнадцать, норовом я был горяч, поэтому освобождения условно, честно говоря, не заслужил.
Значит, тебя выпустили в 1935 году, верно?
Да. А в 1936-м я снова сидел, только уже не в Каслвью.
Где и за что?
Шесть месяцев на Уокер Айленде за подстрекательство к преступлению.
И кого же ты подстрекал?
Я пытался убедить одного малого из банка изготовить на мое имя несколько чеков.
И каким манером ты его пытался убедить?
Сказал, что порежу, если он этого не сделает.
И чем это кончилось?
Он пошел в полицию, пожал плечами Спедино. Чеков я так и не получил, зато заработал шесть месяцев на Уокере.
А с тех пор? спросил Хейз.
Чист, как снег.
А кто играл на деньги в подвале у Лассера? Выражение лица у Спедино не изменилось ни на йоту.
Какие игры? спросил он. И кто такой Лассер?
Джордж Лассер.
Первый раз слышу.
Пятая Южная, 4111.
А где это?
Мы знаем, что ты там бывал, Спедино.
Когда шла игра? спросил Спедино.
А что? Решил рассказать все как на духу?
Нет. Просто думаю, может, вы меня с кем-то спутали. Поэтому и спросил, когда играли.
Спедино, медленно сказал Карелла, тымешок дерьма.
Может, и так, не стал возражать Спедино, улыбнувшись своей хищной улыбкой, но я и вправду ни в чем не замешан с тех пор, как вышел из тюрьмы, и надеюсь никогда больше туда не возвращаться.
Хочешь сказать, надеешься, что тебя никогда больше не поймают, а, Спедино?
Нет, сэр, я хочу сказать, что больше ни в каких противоправных действиях я не участвую.
Начиная с 1936 года, так?
Да, сэр, с ноября 1936 года, так будет вернее.
А когда ты познакомился с Лассером? Приблизительно в ту пору?
Не знаю я никакого Лассера, упорствовал Спедино. Его речь, равно как и поведение, резко изменились, как только Карелла упомянул об игре в кости. Он старательно выговаривал каждое слово на манер преподавателя ораторского искусства, чем еще больше стал похож на мелкого мошенника, который один раз сел за попытку подделать чеки, а второйза угрозу применить насилие в ответ на отказ оказать ему помощь на выбранной им стезе, заключавшейся снова в подделке документов. И в то же время сидел он на стуле прямо и пытался держаться с достоинством, но тем не менее напоминал выбравшуюся каким-то образом из вод морских акулу в темно-синем костюме с серым галстуком и серой шляпой, что лежала у него на коленях.
Лассерэто тот, кто позволил вам играть в кости в своем подвале, объяснил Карелла. Тебе и твоему приятелю Зигги Реру, игравшим постоянно. Кстати, кто он такой, Спедино? У нас за ним ничего не числится.
Первый раз в жизни о нем слышу, сказал Спедино.
Спедино, меня ты слышишь? спросил Карелла.
Слышу.
Спедино, мы имеем дело с убийством.
Что значит «с убийством»?
Речь идет не об игре и даже не о подделке чеков. Речь идет о человеке, которого зарубили топором.
Я и муху-то убить не способен, возмутился Спедино. Куда уж мне взяться за топор, попробовал пошутить он, но детективы продолжали смотреть на него без улыбки.
Убийство, сказал Хейз.
Убийство, подтвердил Карелла.
Убийство? вдруг рассердился Спедино. Чего это вы вдруг решили мне пришить? Сроду не слыхал ни о Джордже Лассере, ни о Зигмунде Фрейде.
О Зигги Рере, поправил Карелла.
Ага, о нем. Что это с вами, ребята? Вы что, взялись теперь за тех, кто завязал? Ну, промазал я дважды еще в тридцатые годы, так какое это имеет отношение к нынешнему дню? Оставьте меня в покое, а? У вас что, есть против меня какие-то факты? А если нет, то либо я ухожу, либо дайте мне вызвать моего адвоката.
Смотри-ка какую птицу мы сюда заполучили, заметил Хейз. Настоящий гангстер. У него, оказывается, и свой адвокат имеется! Ну-ка, Спедино, давай покажем, как это делается в кино! Ты вызовешь своего адвоката, а мы будем стоять перед ним навытяжку и величать его «сэром», верно?
Ха-ха, очень смешно, угрюмо отозвался Спедино.
Расскажи нам про игру в кости, сказал Карелла.
Не знаю я ни про какие игры. Сказать по правде, я и счет-то вести не умею. Семь или одиннадцатьмне все едино.
Еще бы! отозвался Карелла.
Именно так.
Нам хотелось бы знать про твои связи с Джорджем Лассером или, верней, какими они были, сказал Карелла. Может, все-таки соизволишь поведать нам то, что нас интересует, Спедино, пока мы сами не отыскали, и тогда уж обязательно все повесим на тебя.
А что это вы собираетесь отыскать? Кого вы берете на пушку? Я чист, как снег.
Чем ты зарабатываешь себе на жизнь, Спедино?
Я работаю в книжном магазине.
В каком магазине?
Не верите, а? Вам кажется, что если отсидел в тюрьме, то в книжном магазине уже и работать нельзя? Вот представьте себе, что именно там я и работаю.
В каком книжном магазине?
На Хэмптон-авеню в Риверхеде, где торгуют остатками нераспроданных книг.
Как зовут твоего босса?
Мэтью Хикс.
И сколько он тебе платит?
Сто семнадцать долларов в неделю за вычетом налогов.
И ты стараешься их спустить в игре в кости?
Я нигде не стараюсь их спустить, с достоинством ответил Спедино. Я женат, у меня двое детей, и с 1936 года я ни разу не нарушил закона. Послушайте, я ведь уже не молод, мне пятьдесят два года. А Джорджу Лассеру было восемьдесят семь, заметил Хейз.
Прекрасный возраст, отозвался Спедино, и тем не менее я с ним знаком не был.
Значит, нас неверно информировали, да? спросил Карелла.
Вероятно.
Ты никогда не был возле дома 4111 на Пятой Южной, ничего не знаешь об игре в кости, которая шла в подвале этого дома, и не знаком ни с Джорджем Лассером, ни с Зигги Рером, так?
Совершенно верно, кивнул Спедино. Вы правильно меня поняли.
Мы еще вернемся к тебе, Спедино, пригрозил Карелла.
А сейчас я могу идти?
Где ты провел этот уик-энд?
За городом, я вам уже сказал.
Где?
Я возил семью в Джерси на несколько дней.
А почему сегодня ты не на работе?
Мы открываемся только в одиннадцать.
А когда закрываетесь?
В семь вечера. Это ведь книжный магазин. Люди не заходят в книжный магазин в восемь утра.
Кто написал «Мы чужие при встрече»? вдруг спросил Хейз.
Не задавайте мне вопросов про книги, сказал Спедино. Моя работа состоит в том, чтобы сидеть за кассой да смотреть, чтобы кто ненароком не утащил книгу.
Ладно, наконец сжалился Карелла, спасибо, что зашел, Спедино. Иди лучше на работу, не то опоздаешь.
Спедино встал, держа шляпу в руках. Посмотрев сначала на Кареллу, а потом на Хейза, он сказал:
Вы все-таки считаете, что я замешан в этом деле, да?
Мы тебя известим, Спедино.
Тогда у меня к вам одна просьба.
Какая?
Когда будете звонить моему боссу, мистеру Хиксу, скажите ему, что это просто очередная проверка, ладно? Не говорите, что вы меня в чем-то подозреваете.
Ладно, ответил Карелла.
Спедино с той же присущей ему акульей улыбкой обратился к Хейзу, словно призывая его в сообщники:
Он мне не верит, твой партнер.
Хейз ответил не менее хищной улыбкой:
Я тоже.
Пожав плечами, Спедино вышел из следовательского отдела.
Самое забавное в истории Спедино оказалось то, что в ней не было ни капли лжи. Он действительно работал в книжном магазине в Риверхеде, владелец которого, мистер Мэтью Хикс, сказал Карелле, что Спедино сидит за кассой и следит за мелкими воришками, очень умело их замечая. За выполнение его обязанностей Хикс платил ему сто семнадцать долларов в неделю за вычетом налогов, и Спедино, по-видимому, был вполне доволен своей работой, доволен своей женой и двумя дочерьми, одна из которых была замужем за бухгалтером, а вторая ходила в колледж, где изучала фармацевтику.
Положив трубку, Карелла изложил все эти сведения Хейзу, который, мрачно кивнув, вытащил из ящика стола телефонный справочник. Они отыскали в справочнике Зигмунда Рера, проживающего на Бартлетт-стрит, и, вызвав служебную машину, отправились по этому адресу. По дороге Хейз опять принялся рассуждать на тот счет, каким образом Джордж Лассер на скудное жалованье управляющего был в состоянии в 1939 году оплачивать учебу сына в частной школе и содержать жену в частной психиатрической лечебнице.
Так где, черт побери, он брал деньги? несколько раздраженно отозвался Карелла.
А я-то тут при чем? удивился Хейз.
Ни при чем, ни при чем, поспешил заверить его Карелла. Просто это дело начинает действовать мне на нервы, вот и все. Не выношу загадок.
Может, мистер Рер сумеет помочь нам решить все загадки, улыбнулся Хейз.
Надеюсь, вздохнул Карелла. Только и остается, что уповать на других.
Но мистер Рер, как выяснилось, был не в состоянии помочь им разрешить загадку. Мистер Рер, человек лет шестидесяти пяти, худощавый и жилистый, с лысой головой и острым взглядом карих глаз, одетый в коричневый свитер на пуговицах и клетчатую шерстяную рубашку без галстука, впустил их к себе в квартиру только после того, как они предъявили свои удостоверения, и затем спросил, чем может быть им полезен.