Да, вы говорили об этом, когда мы виделись с вами в прошлый раз.
Совершенно верно, и нам опять приходится вас беспокоить.
Да, я вас слушаю.
Вы знали, что ваша жена собиралась возбудить дело о разводе? опять резко спросил Клинг.
Тейер удивился.
Нет, сказал он и, помолчав, спросил:Откуда вам это известно?
Мы разговаривали с ее адвокатом, пояснил Хейз.
Ее адвокатом? Вы имеете в виду Арта Патерсона?
Да, сэр.
Он мне ничего об этом не говорил.
Мы знаем. Она просила его об этом.
Но почему?
Она так хотела, мистер Тейер.
Мистер Тейер, не унимался Клинг, вы уверены, что не подозревали о намерениях жены развестись с вами?
Абсолютно нет.
Несколько странно. Вам не кажется? Женщина собирается уйти от вас в следующем месяце, а вы не имеете даже ни малейшего подозрения, что что-то назревает?
Мне казалось, что она счастлива со мной, пояснил Тейер.
А ее мать говорит другое.
Что именно?
Если мне память не изменяет, в рапорте говорится, что миссис Томлинсон называет вас грубияном, считает что вы любите командовать. А вы часто ссорились с вашей женой?
Вообще никогда.
Вы когда-нибудь били ее?
Что?
Ну били или ударили? Когда-нибудь?
Никогда. Конечно, нет!
Берт...
Секундочку, Коттон, пожалуйста! Только одну секунду!
Он с нетерпением взглянул на Хейза, а затем снова обратился к Тейеру:
Мистер Тейер, вы хотите, чтобы мы поверили в то, что между вами и вашей женой не было никаких трений, тогда как все это время она крутила...
Я не говорил, что между нами не было трений!
...с другим мужчиной и планировала развестись с вами! Значит, либо вам было на нее совсем наплевать, либо...
Я любил ее!
Либо вы были настолько слепы, что не видели, что творится у вас под самым носом! Так что же это, мистер Тейер?
Я любил ее. Доверял ей!
А она вас любила? выпалил Клинг.
Я думаю, что да.
Тогда почему же она собралась разводиться?
Не знаю. Я только что от вас узнал об этом. Я даже не знаю, правда ли это. Откуда мне знать, что это не ложь?
Мы говорим вам, что это чистая правда. Она планировала уехать в Рено шестнадцатого мая. Это число вам о чем-нибудь говорит, мистер Тейер?
Нет.
Вы знали, что она регулярно встречается с Томми Барлоу?
Но Берт... Хейз опять сделал попытку вмешаться.
Так знал или нет?
Нет, прошептал Тейер.
Так куда же, вы думали, она ходит каждую неделю или раз в две? поинтересовался Клинг.
Повидаться с матерью.
А почему ее мать называет вас грубияном?
Не знаю! Я ей не нравлюсь. Она могла наговорить вам обо мне все, что угодно.
Сколько вам лет, мистер Тейер?
Тридцать три.
А сколько было вашей жене, когда она умерла?
Двадцать. Ну, почти двадцать один.
И сколько лет вы были женаты?
Почти три года.
Ей было восемнадцать, когда вы поженились?
Да, всего восемнадцать.
А вам?
Тридцать.
Довольно большая разница. Верно, мистер Тейер?
Да нет, если вы оба были влюблены.
А вы были влюблены?
Да.
И вы продолжаете утверждать, что ничего не знали о дружке вашей жены и о том, что она собиралась бросить вас в следующем месяце?
Да. Если бы я знал...
Очень интересно! И что бы вы сделали, если бы знали, мистер Тейер?
Я бы поговорил с ней.
И это все?
Я бы попытался отговорить ее от этого.
Ну а если бы не помогло?
Я бы отпустил ее.
И вы бы не грубили ей и не кричали бы на нее?
Я никогда не был с ней груб, никогда... Я всегда к ней хорошо относился. Я... знал, что она намного моложе меня. Я очень ее любил... Очень...
А что вы теперь к ней чувствуете? Теперь, когда вы все знаете?
Тейер долго молчал и наконец сказал:
Жаль, что она не обсудила все это со мной, он скорбно покачал головой. То, что она сделалане выход. Ей нужно было переговорить со мной.
Вы любитель выпить, мистер Тейер? неожиданно поинтересовался Клинг.
Да нет... Видите ли... иногда могу выпить немного. Не сказать, чтобы пьющий.
А жена ваша выпивала?
Только в обществе. Иногда мартини.
А виски?
Очень редко.
В комнате, где она была, найдены две бутылки из-под шотландского виски. Обе пустые. Одна перевернута, другая, по всей вероятности, выпита. Сколько, самое большое, могла выпить ваша жена?
Ну, может быть, четыре рюмки. От силы пять, за вечер. Я имею в виду, где-нибудь на вечеринке.
А как она реагировала на выпивку?
В основном, немного пьянела после двух-трех рюмок.
А от полбутылки скотча как бы она себя чувствовала?
Думаю, такое количество свалило бы ее с ног, довело бы до бесчувствия.
Ей стало бы плохо?
Наверняка.
Ей когда-либо было плохо от спиртного?
Пару раз. Она вообще-то так много никогда не пила. Так что трудно сказать что-то определенное.
Вскрытие показало, что ваша жена не была пьяна, мистер Тейер. И тем не менее, полная бутылка виски, а может быть, и больше, была выпита в квартире, в день ее смерти. Либо выпита, либо вылита в помойку. Что вы думаете по этому поводу?
Не знаю, что и думать, откликнулся Тейер.
Вы только что сказали, что ваша жена мало пила. Как по-вашему, могла бы она выпить целую бутылку виски?
Право, не знаю. Он слегка отрицательно покачал головой. В моем представлении Ирэн не из тех, кто способен на самоубийство, и на прелюбодеяние, и на развод тоже. Откуда мне знать, что она могла или не могла бы сделать? Я не знаю эту женщину, которая, как вы предполагаете, убила себя и у которой был любовник, и которая собиралась в Рено. Такую я не знаю, понимаете? Зачем вы меня о ней спрашиваете? Это не Ирэн. Это какая-то... какая-то... какая-то...
Кто, мистер Тейер?
Какая-то незнакомка, сказал он едва слышно. Это не моя жена. Чужая. Он опять сокрушенно покачал головой и повторил:Чужая...
* * *
В коридоре Брио Билдинг толпились музыканты, певицы, танцовщицы, композиторы, сочинители куплетов, распорядители и посредники, в воздухе звучал музыкальный жаргон «хиппи».
Вот что, мужик, сказала я ему, плати две банкноты за уик-энд или адью, донеслось из гула голосов до ушей обоих полицейских, как только они вышли из лифта. Ну, дурак пошел и заложил свой инструмент. Ну я и говорю, мужик, как ты собираешься дуть, если спустил свою трубу. Ну а он мне и говорит, все равно не могу дуть, пока не достану травки. Ну вот и загнал инструмент, чтобы купить ее. Но и играть не может, не на чем.
Тут были девушкикрашеные блондинки с веселыми глазами в небрежно-развязной позе танцовщиц «хиппи», игроки на тромбоне с длинными руками и короткими козлиными бородками, посредники с пронзительным взглядом карих глаз за стильными очками в черной оправе, певички с зачесанными на одну сторону, свободно спадающими волосами. И опять тот же голос: "А я ему и говорю, с чего это я должна ради тебя выкладываться, если я ни для кого в джазе не стараюсь, а он что-то вроде того, что у нас все по-другому, детка. А я ему, что по-другому? А он мне руку под юбку засунул и говорит: «Этолюбовь, детка». У края толпыодинокий уличный торговец; человек, ожидавший встречи с пианистом, который, видимо, принимал наркотики с четырнадцатилетнего возраста; семнадцатилетняя девушка с прической в стиле «Клеопатра» в ожидании трубача, организовавшего для нее прослушивание в своей группе. Клинг не слышал всей этой несмолкающей болтовни, доносившейся отовсюду, не видел хорошеньких, хотя и слишком накрашенных девушек с задорным блеском в глазах, в легких платьях, обтягивающих пышные бедра. Они миновали запруженные толпой переходы, газетный киоск, где продавались мини-газетки, жирные черные заголовки которых уже не сообщали больше о смерти Ирэн Тейер и Томми Барлоус первой полосы их вытеснили сенсационные сообщения об очередной сумасбродной выходке Хрущева. Они с трудом пробрались сквозь толпу, как два бизнесмена, которые только что нанесли деловой визит и вышли к исходу апрельского дня на сумеречный свет.
Ты был с ним слишком груб, внезапно резко произнес Хейз, даже не повернувшись к Клингу.
А может быть, это он убил их, бесстрастно возразил Клинг.
А может, и нет. Кто ты, черт возьми? Великий инквизитор?
Ты ищешь со мной ссоры, Коттон? заметил Клинг.
Нет, просто говорю.
Что именно?
Говорю, что есть хорошие полицейские и есть дерьмо. Мне противно смотреть, как ты становишься таким.
Благодарю!
Какое-то мгновение они еще молча стояли на тротуаре, мимо них спешили домой служащие. Казалось, им больше нечего сказать друг другу. Они стояли, как чужие, пальто нараспашку, руки в карманах.
Ты возвращаешься в участок? спросил наконец Клинг.
Я полагаю, ты захочешь напечатать рапорт, заметил Хейз и, помолчав, добавил язвительно:Ведь это ты задавал все вопросы.
Ну и что?
Ну вот и пиши.
Злишься?
Да.
Ну и катись! Клинг выругался и исчез в толпе.
Какое-то мгновение Хейз еще смотрел ему вслед, сокрушенно качая головой, затем вынул руки из кармана, помедлил, засунул их обратно и решительно направился к станции метро на углу.
* * *
Он был рад отдохнуть от Клинга, от полицейского участка; рад, что с ним сейчас Кристин Максвел. Она вышла из кухни своей квартиры, держа в руках поднос с миксером для мартини и двумя бокалами со льдом. Когда она шла к нему, он не спускал с нее глаз. С тех пор как они познакомились, она отрастила длинные волосы и теперь они свободными, светлыми прядями обрамляли овал ее лица. На гладких волосах отражались отблески света предзакатного солнца, проникающего в комнату через окно. Она сняла туфли, как только пришла с работы, но на ней все еще были чулки, в них она бесшумно передвигалась по комнате с прирожденной женской грацией. Все в ней было женственно: прямая черная юбка при каждом движении плотно облегала бедра и ноги, поднос для коктейля плавно покачивался в длинной и тонкой руке, другой она смахивала упавшую на щеку ресничку. На ней была голубая шелковая блузка, под цвет сиреневатой голубизны ее глаз, которая свободно прилегала к мягкому изгибу ее груди. Она поставила поднос, почувствовав на себе его взгляд, улыбнулась и сказала:
Перестань! Ты меня заставляешь нервничать.
Что перестать?
Так смотреть на меня.
Она быстро, до краев, наполнила оба бокала.
Как так?
Ты меня раздеваешь.
Кристин подала ему один бокал и поспешила добавить:
Взглядом!
Это самый непрактичный способ тебя раздевать, произнес Хейз, взглядом.
Да, но тем не менее ты это делаешь.
Я просто смотрю на тебя. С удовольствием, он поднял бокал и сказал:За тебя, за то, чтобы смотреть на тебя, и отпил большой глоток джина с вермутом.
Кристин села напротив него в кресло, поджав под себя ноги, и стала потягивать напиток. Поглядывая на него из-за края своей рюмки, проронила:
Думаю, тебе следует на мне жениться. Тогда ты сможешь на меня смотреть целыми днями.
Не могу, возразил Хейз.
Почему?
Потому, что хорошие полицейские умирают молодыми.
Тогда тебе не о чем беспокоиться.
Ты хочешь сказать, что я плохой полицейский?
Совсем наоборот. Думаю, что ты просто великолепный, но ты уже не очень-то молод.
Ты права. У меня уже и суставы начинают хрустеть. Помолчав, он добавил:Но хорошие полицейские и старыми умирают тоже. Собственно, рано или поздно все полицейские умирают: хорошие ли, плохие, честные или мошенники.
Мошенники, это те, которые берут взятки?
Да, они тоже умирают.
Кристин, не согласившись, покачала головой и с озорной улыбкой на губах произнесла:
Мошенники никогда не умирают!
Не умирают?
Нет. Им просто платят, чтобы они убрались.
Хейза передернуло. Он осушил стакан.
Полагаю, ты хватила через край.
А я полагаю, ты просто избегаешь разговоров о нашей скорой свадьбе.
Ты, наверное, хотела сказать замечательной!
Я говорила о том, чтобы она была поскорее, но она, конечно же, будет и замечательной тоже.
Ты знаешь, у меня такое чувство, что я пьян. А ведь я выпил всего лишь одну рюмку.
Это я тебя опьяняю. Уж такая я женщина, пояснила Кристин.
Иди сюда и опьяни меня немножко.
Кристин отрицательно покачала головой.
Нет. Я еще хочу выпить!
Она осушила свою рюмку и снова налила мартини им обоим.
К тому же мы говорили о женитьбе. А ты ведь честный полицейский?!
Абсолютно, подметил Хейз и взял свой бокал.
А тебе не кажется, что честные полицейские должны искать честных женщин?
Точно!
Так почему тебе не сделать из меня честную женщину?
Ты и так честная. Только честная женщина смогла бы так смешать коктейль.
В чем дело? Ты опять меняешь тему разговора?
Я просто подумал о твоих ногах, пояснил Хейз.
А мне казалось, что ты думаешь о моем мартини.
Поэтому тебе и показалось, что я сменил тему разговора.
Теперь я чувствую, что немного пьяна, она тряхнула головой, будто хотела, чтобы она стала ясной. Ну и как!
В чем дело, не понял Хейз, ты на что-то намекаешь?
Не только намекаю, но и не понимаю.
Иди ко мне на тахту. И я все объясню.
Нет, отказалась Кристин, ты будешь приставать.
Конечно!
Полагаю, мужчина и женщина сначала должны пожениться, а потом ему можно все разрешать.
Ты так считаешь? Да?
А ты что думал?
Точно!
А что ты там говорил о моих ногах? вспомнила Кристин.
Какие они хорошие.
Хорошие? Кто же так говорит о женских ногах!
Ну, стройные.
Да?
Красивой формы!
Ну, ну. Продолжай.
Великолепные.
Великолепные?
Мм-м... Мне бы хотелось снять с тебя чулки, промолвил Хейз.
Зачем?
Чтобы потрогать великолепные ноги.
Никаких приставаний. Забыл? напомнила Кристин.
Да, совсем забыл. Мне бы хотелось снять с тебя чулки, чтобы лучше разглядеть твои великолепные ноги.
Тебе хочется снять с меня чулки, настаивала Кристин, но тогда ты сможешь залезть мне под юбку и расстегнуть их.
Я об этом и не думал. Но теперь, когда ты говоришь об этом...
Это ты говоришь об этом.
А на тебе грация?
Нет.
Пояс с резинками?
Да.
Мне нравится пояс с резинками.
Всем мужчинам нравится.
Почему всем мужчинам должен нравиться пояс с резинками? И откуда ты это знаешь?
Ты ревнуешь?
Нет, сказал Хейз.
Если бы мы были женаты, у меня не было бы возможности знать, что нравится всем мужчинам, пояснила Кристин, ты был бы единственным в моей жизни!
Ты хочешь сказать, что в твоей жизни есть другие мужчины?
Кристин пожала плечами.
И кто они? потребовал Хейз. Я их арестую.
На каком основании?
На том, что мешают настоящей любви.
А ты действительно меня любишь? спросила она.
Подойди ко мне и я скажу тебе.
Кристин улыбнулась.
Ну иди же.
Она снова улыбнулась.
Ты знаешь, сколько лет мы уже знакомы, Коттон?
О, дай вспомнить! Четыре года?
Верно. Как ты думаешь, сколько раз за это время мы были вместе?
Два, сказал Хейз.
Но я серьезно!
Ну конечно, серьезно. Серьезно... мы были вместе... ну умножь триста шестьдесят пять на четыре.
Не правда же. Серьезно!
Да, ладно. Я не знаю, Кристин. Почему ты спрашиваешь?
Мне кажется, нам уже следует пожениться.
А! Вот в чем дело? протянул Хейз с таким видом, будто сделал открытие. Ты к этому вела! Теперь понятно.
А разве я тебе не нравлюсь в постели?
Очень нравишься.
Так почему же ты на мне не женишься?!
Ну, иди ко мне, и обо всем поговорим.
Кристин вдруг встала. Резкое движение поразило его: лицо ее неожиданно стало серьезным и задумчивым. Она все так же, без туфель, подошла к окну. И стояла там неподвижно какое-то мгновение. Сумрачное небо осветило ее лицо последними лучами заходящего солнца. Она опустила занавеску и повернулась к Хейзу лицом, все такая же задумчивая, готовая расплакаться. Он наблюдал за ней и размышлял о том, что это все вдруг между ними стало таким серьезным. А может быть, всегда их отношения такими и были? Наверное, так оно и было! Она шагнула было к нему, остановилась и посмотрела на него глубоким, долгим взглядом, будто пыталась сама для себя решить какой-то важный вопрос, вздохнула, легко и едва слышно расстегнула блузку. В сгущающихся сумерках комнаты он наблюдал за ней, пока она раздевалась. Она повесила блузку на прямую спинку стула, расстегнула лифчик и положила его на сиденье, стянула юбку и принялась за чулки. Он любовался ее ногами, когда она снимала чулки с икр и лодыжек, повесила их на спинку стула и встала к нему в трусах и поясе, а затем сняла трусы и положила их на сиденье.