За нанесение тяжких телесных повреждений, приведших пострадавшего к длительной нетрудоспособности, Коваль Борис Сергеевич приговаривается к двум годам лишения свободы, с отбыванием
Автобус остановился Борис вышел на остановке и направился в сторону своего родного дома. Затем вдруг остановился, подумал развернулся и пошел обратно. Метров на триста вернулся, к тому месту где раньше стоял овощной павильон, к тому месту, где много лет назад и произошел поединок с Бессарабом, к тому месту, от которого жизнь сделала крутой поворот и теперь несла его неизвестно в какую сторону, так случилось, и уже ничего не изменишь. А может, не тогда, так в другой раз произошло бы что-то подобное, и загремел бы он на нары при любых стечениях обстоятельств. Как ни банально звучало, но это называют судьбой.
А время течет, все меняет, и даже здесь, возле детского садика, как-то все выглядело уже не так, как раньше, хотя те же кусты, деревья, но не такие, и сетка забора, может, сильнее пожелтела от ржавчины, да дыр в ней стало значительно больше, а деревянные домики, скамеечки, песочницы от пожухлой облезлой краски выглядели неухоженно и старо: все меняет время, что-то вытесняет и чем-то другим заполняет, где-то лечит, а где-то убивает.
Дверь открыл своим ключомдомой ведь пришел. Целовались, обнимались, словно сто лет не виделись, хотя всего месяц, как дома не был, скорее оттого, что очень надеялись и верили в то, что все же завязал Борис с прошлым. Мать с Варей на кухню ушли стол готовить, они с отцом на балкон. Отец закурил.
Батя, не бросишь никак?
Да вот, сын, никак. Пить завязать куда проще оказалось, а курить не получается, понимаю, что надо, что вред большой, а тянет, и все, так тянет, не передать.
Борис смотрел во двор, в котором прошло его детство: словно все, как вчера. Вон тамсадик, в который мальцом его водили, чуть дальше, за девятиэтажкамишкола, в которой рос и взрослел от года к году, в которую с такой неохотой по утрам тащился и радостный галопом мчался после занятий домой. Потом чуть постарше сталуроки прогуливал, задания не выполнял, потом драться стал и всех побеждал, даже старшеклассники его уважали и конфликтов с ним избегали.
На работе как, батя?
Нормально на работе. Тележки собираю, не спеша, до кучи. Работа не сложная, правда, и платят соответственно, зато для здоровья не вредная.
Курить, конечно, бросай.
В этом вопросе ты в мать пошел, отец усмехнулся. Курить не любитель, да и к спиртному особо никогда ты не тянулся. А вот силушкой в меня, правда, не тот я уже, что прежде.
Молодец ты батя, молодец, выкарабкался, уважаю.
Да, нелегко было, думалконец. Пронесло, значит, нужен пока я тут.
Нужен, конечно. Все мы друг другу нужны.
Потом сидели за столом, обедали, и без спиртного. Соскучился Борис по домашней еде, почти всухомятку каждый день, а тут на первое суп с галушками, на второе вареники с картошкой и луком в масле! Он только ел да вздыхал от удовольствия. Он ел, родные тоже, но больше ждали. Борис вздохнул опять, положил вилку, выпрямился и расправил плечи:
Все, больше не могу. Ну накормили, ну спасибо. На месяц вперед.
Мать с Варей только благодарно улыбались, смотрели на него и ждали. Борис понимал, достал из кармана небольшой сверточек, положил на стол:
Это деньги, спасибо, очень помогли, возвращаю, и, видя, что напряжение не спадает, продолжил: На работу устроился.
Наконец-то они услышали то, чего ждали, и облегченно, чуть ли не хором, вздохнули. Варя вспорхнула со стула, обошла вокруг стола и сзади обняла брата:
Мы так рады, Боря. Ну, говори, рассказывай.
Небольшая фирма по изготовлению металлоконструкций. Я занимаюсь продажей металла: уголок, арматура, у них и склад есть тоже. Вроде как менеджер по продажам я. Уже недели две, как работаю. Вот вроде как получается. Зарплату дали, ну и аванса взял немного наперед, вам вернуть, не хочу на шее сидеть, да и так, купить себе кое-что надо.
В Киеве? отец понимающе кивнул головой.
Да. На Куреневке, за Подолом.
Значит, нормальная жизнь налаживается, вот как надо понимать, и отец посмотрел на родных так, словно чудные предсказания его начали сбываться. Квартиру снимает, работа есть, а там, глядишь, и женится. А? Борька?
Борис, только пожал плечами:
Другое сказать хочу.
Все вдруг, настороженно затихли.
Посмотрите на Варю. Посмотрите, он лукаво усмехнулся. А ведь красивая какая она у нас. Из себя вся ладная. И по дому хозяюшка. Вот такую найду, женюсь. Мам, что не так разве?
Мать только бросила на дочь беглый взгляд да на сына:
Красавица Боря, мы знаем, только не вылезает из-за своей машинки, как прикованная, сколько лет кряду подряд. Мы уже отчаялись.
Вот и я об этом. Спасать Варю надо.
У Вари удивленно округлились глаза, слегка смутилась она, но не растерялась:
Вот у кого не знаю, а у меня как раз все как надо, и не хочу я ничего другого, привыкла я уже так, и нравится мне все, как есть. И к чему эти все разговоры? Мы о тебе, Боря, сейчас.
Мы о всех нас, Варя. У меня предложение.
Она вернулся и села на свой стул:
Какое?
Давай в следующие выходные как-то культурно проведем время с тобой, не дома. Например, кафе, магазины, кино?
Варя, конечно, не ожидала подобного поворота, ну не о ней сегодня речь, другие в центре внимания, за него, за Борю все переживают, о нем мысли у всех, и покоя не дают, причем уже более десяти лет. И так все надеются, так хотят верить, что изменилась у него жизнь, наладилась, и теперь заживут они одной большой и дружной семьей. Об этом хотелось думать, но она боялась, боялась спугнуть то крошечное и, казалось, такое уязвимое и хрупкое верование в ту новость, которую принес он сегодня, потому что это было важно, это было главнее. А что кафе, кино, так это неожиданно и необычно, конечно, приятно, конечно, радует, хотя, если честно, и дожилась, и досиделась.
Например, в субботу, созвонимся и встретимся. Хочешь, давай в «Дрим Таун», Борис посмотрел на мать.
Она поедет, сынок, и положила свою маленькую и очень теплую ладошку на его огромный кулак. Обещаю.
МамаВаря возразила в голосе, но как-то не совсем твердо.
5
Они сидели в кафе японской кухни, безнадежно неумело оперируя палочками. Варя сдалась первая, отложила в сторону деревянный инструмент и жалобно проныла:
Я есть хочу.
Борис пытался не сдаваться, смотрел по сторонам на соседей, экспериментируя, по-всякому меняя положение и хват непослушных деревяшек. Вот у других получалось, у них нет, и хотя ничего там мудреного не было, но не давались, как ни крути, как ни вставляй их между пальцами, не слушались они. Оставался последний вариант: в каждую руку Борис взял по палочке и опять только приподнял, ролл выскользнул и шмякнулся в соус, развалившись на куски и разбрызгав темно-бурую жидкость по столу.
Все, сдаюсь, он тоже отложил в сторону палочки и посмотрел на пробегающую мимо официантку.
Варя только усмехнулась:
А вдруг вилок здесь не дают?
Тогда будем есть руками, и Борис прицелился пальцами.
Через минуту подошла официантка с вилками, она по опыту знала, с какими трудностями иногда сталкивались клиенты в их заведении, и поинтересовалась, когда нести кофе и пирожное.
Вот теперь они облегченно вздохнули, привычный инструмент позволил оценить все достоинства японского блюда, правда, не хватало еще хлеба, но просить уже не стали. Когда с роллами было покончено, Борис достал телефон, включил камеру и навел на сестру.
Хочу тебя сфотографировать. Ты сегодня обалденно выглядишь.
Думаешь?
Просто сияешь.
Борис сделал несколько кадров, отложил телефон в сторону:
Хочу, чтобы фотка твоя всегда со мной была.
Варя достала из сумочки и свой телефон:
Я тоже хочу, чтобы ты со мной был.
Борис отрицательно покачал головой:
Давай потом, позже, пусть волосы немного отрастут, а то как зек.
Они почему-то рассмеялись и продолжали смеяться, глупо и беспричинно, а Варя потрепала его по коротко стриженным волосам:
Ну не болтай, не болтай
Они шли по «Дрим Тауну» в направлении выхода ближе к станции метро «Оболонь». Вечер удался. Купили много. Костюм Варе, джинсы, кроссовки, туфли, босоножки, платье, юбку, кофточки самые различные, и духи не забыли, много разного накупили. Борис шел обвешанный, как Дед Мороз, пакетами и коробками. Вот как желал он, так и получилось, шопинг удался, а Варяона осталась не то что довольна, пожалуй, даже была немного потрясена! Правда, устала, заметно, но это была приятная усталость, и даже кухню японскую, несмотря на некоторые трудности, с удовольствием они отведали, особенно когда в руках вилки оказались. А кофене пил Борис такой кофе никогда раньше! Какой аромат! А какой вкуснасыщенный, изысканный, может, потому, что дорогойБорис так официантке и сказал: самый дорогой и со сливками.
Он нес покупки и вертел головой по сторонам, если честно, то от магазинчиков и нескончаемого холла между ними в глазах уже рябило, ноги у Вари ныли от усталости, а примерять что-либо уже не то что не хотелось, одна мысль об этом приводила в уныние, Варя устала, наверно, никогда в жизни за один раз она так много не проводила времени в магазинах и не перемеряла такого количества одеяний.
И все же у сувенирной лавочки Борис остановился, сложил пакеты у двери, попросил Варю постоять рядом, а сам вошел в магазин. Он не знал, что хотел, ощущение было, что чего-то не хватает, но чего именно, даже какой категории, не понимал. Пробежал взглядом по прилавкам, полкамтовара много было разного, но все не то, уже собрался уходить, когда на столике, накрытом золотистым бархатом, среди костяных шахматных фигурок, латунных кубков и прочей мелочевки и побрякушек бросилась в глаза небольшая композиция величиной с пол-ладони, из двух фигурок. Борис попросил посмотреть. Две фигурки, девушка в цветастом длинном испанском платье, причем из натуральной материи и парень в костюме тореро с гордо поднятыми головами застыли в танце, плотно прижавшись спина к спине.
Варя, это тебе, небольшой сувенир, Борис показал ей испанскую композицию. Я хочу, чтобы у тебя было такое же платье. Ну как?
Мне нравится, Варя повертела в руках фигурки. Какой гордый. Такой же широкоплечий, как ты.
И такая же хрупкая, как ты, добавил он. Это брат и сестра.
Да ну?
Правда брат и сестра, посмотри, как похожи.
Варя только усмехнулась и добавила:
Как мы с тобой. А платье не сегодня будем покупать?
Нет, ну если ты скажешь
О нет, если мы сейчас не уберемся отсюда, будешь нести меня на руках, ноги просто отваливаются, Варя вставила фигурки в коробочку и спрятала в своей сумочке. А по большому счету, Боря, я потрясена. Ты мне устроил праздник! Нет, это просто карнавал! Ну а что, столько нарядов! Спасибо, братик.
Ей не хотелось говорить на эту тему, болезненно острую, неприятную, но понимала, что не удержится, особенно сейчас. Не удержалась и сказала:
Борь, ты такой хороший! Мы тебя так любим, так ждали. Не оставляй нас. Держись! Пожалуйста. Забудь и не возвращайся туда никогда. Не оставляй нас больше. Не оставляй меня. Обещаешь?
Варя, ну что ты. Я ведь работаю уже, как самый нормальный и обыкновенный человек. Конечно, обещаю, сестричка.
Такси подъехало чуть ли не мгновенно, видимо, дежурил неподалеку. Боря усадил Варю на заднее сиденье, разместил покупки в багажнике, дал таксисту четыреста гривен и наказал пакеты девушке до квартиры помочь донести.
«Форд» стоял почти у самой станции метро «Оболонь», забравшись правыми колесами на тротуар, у киоска по ремонту часов. О машине Варя не знала, и правильно сделал он, что не сказал, она и так в то, что на работу устроился, где-то там, на каком-то подсознательном уровне под сомнением оставляла, а потому и была эта вера хрупкой такой, он это чувствовал, просто на грани. И перевалить за грань, на ту сторону, очень просто было малейшим неосторожным словом, действием или поступком. Автомобиль пока оставался в тайне, как и многое другое тоже было скрыто от родных, да и как им можно было объяснить, что другого уже быть не может и никогда не будет. Десять лет тюрьмы вот так вот просто не проходят, тем более строгача. Возврата в этот простой и обыденный мир у него не было. И это правда.
Он сел за руль, запустил мотор, соскочил с тротуара, за вторым «Дрим Тауном» развернулся и поехал через Оболонь в сторону Московского проспекта. К себе на Соломенскую можно было добраться несколькими путями. Решил по набережной. Домой не торопился, а там и с ветерком прокатиться можно было вдоль Днепра, и свежего воздуха глоток вдохнуть, простор речной глади охватить, ну, и подумать. А подумать было о чем.
Деньги таяли, оставалось после всех расходов покупок и возврата долгов примерно если в долларах, то чуть больше пяти тысяч. Где взять деньги, что провернуть, он пока не знал, и Студебеккер молчал. Как с зоны он вернулся, так от него ничего и не было, хотя одно сообщение все же прислал, интересовался как Кова обустроился, велел ждать. С оружием тоже проблема, ствол ненадежный, сильно изношенный, патронов всего четыре осталось, ехать в Херсон не хотелось. Вариант на Маяковскогок продавцу Сереже по рекомендации Олега неплохой: этоне просто с улицы. Тогда на Воздухофлотской, да и на Святошинском рынке просто в лоб пошел, повезло, прокатило, а ведь могли и стукануть. Хотя тоже не так уж и гладко там все сложилось, вспоминать не хотелось: четыре трупа, и свидетель официант нерешенным остался. Ханыга тот из кафе, ведь рубль за сто, велели ему босы ствол продать, а он, дурила, решил Бориса обидеть и пару сотен за просто так срубить. А может, не случайно прокатило и там, и там, не стуканули на него, может, действительно в связи с событиями на Донбассе полно оружия сейчас гуляет по стране, и товар в избытке, а значит, и покупатель каждый ценен и не лишний? Может, следовало рискнуть еще раз и подъехать в оружейный магазин на Маяковского?
6
Лейтенант Кордыбака Валентин ехал на своем «сузуки SХ4» по проспекту Перемоги в сторону Святошинского рынка. Общение со следователем районного РОВД ничего ему не дало. Нового ничего не узнал и не услышал.
После того как выяснилось, что на вещевом рынке Петровки двойное убийство было совершено предположительно из того же оружия, что и на Святошинском, Аранский отправил его в Святошино, потоптаться там на месте, носом повертеть по ветру, с людьми потолковать тамошними. Ни Аранский, ни Кордыбака связать между собой эти убийства не могли. Идентичность мотивов не просматривалась. Если на Петровке как-то еще понять можно быловооруженное ограбление частного менялы валюты, то на Святошинскомполная непонятка. Два трупа в электрощитовой и два на самом рынке в оружейной лавке. Связать там эти два объекта не получалось, ничего общего как по содержанию, так и по положению. Ну ничего общего, кроме оружия. Если брать по убитым, то ситуация аналогичная, в электрощитовойскользкие личности, босота, пьянчужки, в киоскемастера оружейники, причем один из них владелиц павильона, другой его работник, специалист своего дела. Деньги и ценные вещи остались нетронутыми на местах преступлений как в одном, так и в другом случае.
Валентин понимал, что его появление на рынке ситуацию не прояснит, с другой стороны, если приказанонужно выполнять. А то, что оружие в преступлениях этих одно фигурировало, так тоже с большой натяжкой определялось. Пятьдесят на пятьдесят давали криминалисты по исследованиям пуль. Гильзы на Петровском рынке не нашли, забрал их преступник, позаботился об уликах. Грамотно сработал, если можно так сказать, не только гильзы, убрал за собой все, кроме деформированных пуль в жертвах, ни пальчиков, ни следов оружия, даже телефоны убитых с собой забрал. А ведь в тех телефонах мог быть и его собственный номер, сукин сын. Да и по действиям преступника лично он, Кордыбака, не очень-то связывал эти преступления. На Святошинском, в электрощитовой, сначала избил жертвы, затем застрелил. Почему избил? Так поступают, когда хотят наказать. А кого наказывают? Провинившегося. Обычно подобная босота в чем-то да провинившаяся и ходит, но интересно другое, выходило так, что знал их преступник раньше, избил за дела какие-то прошлые, а затем застрелил. Ну и последнее, был ли преступник один? Говорят, что один. Кто говорит? Реально свидетелей нет. А как говорят? Примерно так: «Вот если бы чужой кто болтался здесь, а тем более группа, уж точно обратили бы внимание». Но это же рынок, кто тут только не шляется.
В оружейной мастерской оружейников, можно сказать, просто уничтожил, с ходу вошел и застрелил, они как сидели на своих местах, так там и легли. Гильзы остались на месте, из одного оружия были стреляны, что в электрощитовой, что в оружейной мастерской, тут уж факт стопроцентный, а вот на Петровском рынке ситуация была иная: вооруженное ограбление там было спланировано, причем заранее и подробно, с подготовкой, после чего преступник устранил все следы, гильзы в том числе, и ушел, тихо, никем не замеченный. Вот только одна общая идентичность у всех этих преступлений и присутствовала: все жертвы были застрелены в голову, и одним выстрелом. Случайность, совпадение или правило у него такое, шаблон.