Вы же можете отменить решение Тессетена, Учитель. И пусть они возвращаются в Эйсетти с позором.
Паском потер лоб между бровями. Заметно успокоившись, он махнул рукой:
Посмотрим. Пока не стоит Что там с учеными и всем этим вашим научным скарбом?
Вещи из лаборатории погрузили на «Сэхо», люди в гостиницах. Сетен должен приехать завтра Может быть, утром У него что-то изменилось в планах, его задерживают какие-то чиновники Ведомства, а подробнее не знаю: он не говорил.
И отныне будет в жизни все прекрасно мрачновато пробубнил Паском слова известной песенки, всем своим видом выражая несогласие с нею. Что ж, тогда до его приезда ты заменяешь Сетена по всем вопросам.
Ал покорно поклонился.
И в конце концоврешите уже что-нибудь с этим сбродом, ради самой Природы! поморщившись, бросил советник. Можешь идти. Добрых снов.
Пожелал так пожелал
* * *
Саэти вдруг прервала начатую фразу и вгляделась в лицо Фирэ.
Ты почему такой? спросила она встревоженно.
Тот опустил глаза на затоптанный снег подтаявшего тротуара.
Сегодня Дрэян уплывает на Рэйсатру
Девушка вздохнула, потом ласково тронула его за руку и проговорила:
Но мы же приедем к нему, когда станем взрослее! Ты сам сколько раз говорил
Одно делоговорить это, когда он еще здесь, а совсем другоеесли человека уже нет рядом.
Ох, ты так говоришь, как будто с ним что-то случилось. Это нехорошо!
Знаешь, я ведь никогда не расставался с Дрэяном больше, чем на месяц. И всегда знал, что он вернется, куда бы ни уезжал. А сейчасне знаю, сможем ли мы увидеться еще
Сможете, не сомневайся.
Они достигли набережной реки Ассуриа, давно уже сбросившей лед зимы. Внезапно Саэти вздрогнула, развернулась к собеседнику и замерла. Глаза ее стали стеклянными, а на лице проступил ужас. Фирэ оглянулся, подумав, что она увидела что-то страшное в небе над городом, но все было по-прежнему, а взгляд девушки устремлялся в никуда.
Саэти? Что с тобой? он ухватил ее за руку, чувствуя, как волны неведомой опасности вырываются из ее груди, едва не разрывая агонизирующее сердце.
Нет, нет прошептала она посиневшими губами, и вот маска смерти сползла с ее лица.
Саэти словно очнулась и потрясла головой.
Что я делала? встревоженная его смятенным взглядом, девушка нахмурила лоб.
Ты куда-то исчезала
И только? Тогда ничего
Как ничего?
Со мной так бывает. Я вижу что-то и ума не приложу: было это уже или предстоит или это вообще игра воображения
Что ты видела? не отпуская ее руку, выспрашивал Фирэ.
Он помнил, что прежде его попутчица умела заглядывать в будущее, но не тогда, когда ей этого хотелось. Будущее приходило к ней само, если в нем содержалось важное послание. Но это всегда была лишь картинка, а интерпретировала увиденное сама Саэти. Сейчас она была слишком юна, чтобы уметь объяснить увиденное, и ее парализовал страх. Девушка расплакалась:
Я боюсь говорить. Боюсь, что если расскажу, то это сбудется
Расскажи. Если этому суждено быть, оно сбудется, скажешь ты или промолчишь.
Саэти закрыла глаза.
Небеса в огне. Ты смотришь в небо, и глаза твои пусты. Ты будто в двух местах сразу, тывзрослый и одновременно тытолько что родившийся младенец. Позади тебя горы, их вершины уходят под черные тучи, принесенные ураганом с Севера, а с Юга на сушу несется гора воды, ломая деревья, дома, сметая все Само море стало выше исказившейся земли, вспучилось и желает смыть все, что натворили люди. А на земле лежат десятки, сотни убитых ори И пылают небеса. И только смерть и страх кругом
А ты? Где при этом ты?
Я не знаю, где я Я везде Я с тобой Я в тебе Я вне тебя Я всюду
Фирэ не выдержал и накрыл ее губы ладонью:
Все, не нужно больше.
Я видела! Ты сам хотел слышать! оттолкнув его руку, возмутилась Саэти.
Идем! Мне тоже надо кое-что сказать тебе!
Он схватил ее за рукав, и они добежали до Самьенского моста. Фирэ сдернул с шеи шарф, повязал им глаза, а сам легко вскочил на парапет.
Иди рядом. Просто иди рядом и слушай! попросил он, уверенно шагая над пропастью. Когда-нибудь ты сделаешь то же самое на любом другом мосту на том, что когда-то было мостом где угоднолишь бы это соединяло берега! Когда-нибудь, когда тебе станет невмоготу терпеть, ты позовешь меня и вот так же пойдешь по мосту в никуда, чтобы заставить меня опомниться, чтобы заставить меня действовать. Это будет наш с тобой знак друг другу, Саэти! Пообещай, что ты дашь мне этот знак!
Я обещаю глухо проговорила девочка, забыв о промоченных слезами глазах.
Я обращаюсь к атмереро, я обращаюсь к душе Саэти, а не к ее «куарт», который к тому времени будет расколот! Фирэ твердо шагал по парапету. Ты услышала меня, атмереро?
Саэти медленно кивнула, похожая на сомнамбулу.
Если кого-то из нас не станет прежде времени, продолжал юноша, изумляя своим безрассудством водителей проезжавших машин, то мы должны обещать друг другу, мы должны поклясться здесь и сейчас, что вернемся, во что бы то ни стало! Вернемся так, чтобы второй смог отыскать!
Я клянусь именем небес и плотью Земли! прошептала она; высоко в небе зарокотало, а мост дрогнул. Если я уйду, то отыщу способ вернуться к тебе в этом же твоем воплощении!
И я клянусь в том жеименем небес и плотью Земли!
Фирэ спрыгнул к ней, срывая с глаз повязку. Шум в ушах стихал, и Саэти огляделась в недоумении.
Как мы сюда попали?
Мост соединяет то, что разъединила стихия, проговорил юноша, снова наматывая шарф на шею, и что-то, едва уловимое краем глаза, все еще клубилось вокруг него. Да сбудется сказанное ори в присутствии ори на языке ори!
В небе блеснула молния и тут же грохнуло. Горы вернули эхо таинственного грома, а по мосту пробежало семицветие полярного сияния, растворяясь на другом берегу, среди Самьенских Отрогов.
Ты слишком зациклен на чем-то окончательно очнувшись. Так нельзя. Нужно расслабиться и не думать все время об этом
Я просто хочу скорее попасть Домой, Фирэ взял ее холодную ладонь в свои руки, со своей попутчицей. Потому что только так попадают Домой и могут выбирать дальнейший Путь
Я сделаю, как ты хочешь. Я сделаю все. Но давай будем жить, пока живется?
Он развернул ее к себе, заглянул в лучистые глаза девушки по имени «Мечта» и нежно, едва коснувшись губ, поцеловал:
Так и будет. Все, что нужно, уже сказано
Глава девятая,где герои прощаются с Оританом, а Тессетен узнает кое-что для себя новое
В гостиничном номере было слишком натоплено, чтобы пушистый бедняга-Нат мог это перенести. Волк перевернулся брюхом кверху, разглядывая комнату в опрокинутом виде и мечтая погрузиться в ледяную воду бухты Коорэалатаны. Скорей бы уж объявили отбытие! Оритан уже распрощался с ними, и теперь его дети остались будто бы в пустоте: уже не здесь, но еще не там
Пес встал и вышел на веранду. Здесь куда прохладнее, но гостиничная обслуга, если увидит, прогонит его обратно в номер.
В небе кружилась орэмашина. Нат знал, что это Фирэ со своей попутчицей прилетели сюда прощаться с Дрэяном. Это их с братом он провожал той зимой к Можжевеловой Низменности, радуясь, что наконец-то тринадцатый ученик Ала встретит Саэти.
Без полярного «куарт» Восхождение невозможно, это интуитивно чувствуют даже те, кто уже ничего не помнит, а оттого и тянутся друг к другу за спасением. Ученые зовут это игрой гормонов, химическими реакциями мозга, животным инстинктом, стремлением продлить себя в потомках, поэты воспевают романтику любвино мало кто действительно понимает, как все есть на самом деле и зачем это нужно. Какой интерес «куарт» от физиологического клонирования плоти с заданными параметрами на уровне молекул? То же самое можно сделать на станкебыло бы желание, знания есть. «Куарт» ищут не этого, им нужно иное. Но мало кто понимает истину после Раскола
А Учитель должен содействовать ученикамно лишь так, чтобы им казалось, будто бы они всего достигают сами, страдая и перешагивая через собственные страхи. Да так оно и есть: они всего достигают сами. Дело Учителяне нарушить ход событий неверным поступком. Он может лишь направлять. Как кулаптр Паском. Только Паском успел сохранить свой «куарт» целостным, и теперь ему гораздо легче. На пороге Дома кулаптра сейчас держит только судьба последнего из учениковостальные Взошли. Несчастная, трудная судьба Ала и его попутчицы. Иначе Паском уже давно ушел бы на следующую ступень.
Фирэ фотографировал землю с высоты птичьего полета, Саэти что-то показывала ему в иллюминатор. Волк видел все это, закрывая глаза, и улыбался про себя, боясь вспугнуть их, чувствительных к постороннему присутствию, тем более что предстал бы он им совсем уж в неожиданном обличии. Но пока они так увлечены друг другом и своим занятием, что можно полюбоваться еще. Но кто же, кто же виноват в том, что тринадцатый ученик Ала одновременно был его родным сыном на протяжении всей истории, знакомой Помнящим? Не аллиец ли Тассатио и царица Танэ-Ра, изменившие привычное течение событий в незапамятные времена? Теперь не узнать
Кажется, в гостиницу вернулись хозяева. Надо встретить: уж так это заведено у прирученных волков. И Нат снова оказался в душной и жаркой комнате.
Хозяева упаковывали остатки вещей. Танрэй вытащила ножны и разглядывала наследный меч мужа. Она не знала, как выглядят подлинно аллийское изделие, и эта поздняя копия казалась ей верхом совершенства.
Почему я никогда не видела, чтобы ты упражнялся с ним? спросила хозяйка.
Солнышко, я тебя прошу: ты собирайся поскорее, не оборачиваясь, бросил ей Ал. У нас не так много времени.
Танрэй насупилась, немного обидевшись. Хозяин понял это, оставил свои коробки и сел возле жены. Та молча убрала меч в ножны, но Ал взял оружие из ее рук и обнажил клинок. Взгляд его пробежался по острию туда и обратно.
Настоящий аллийский меч одним своим присутствием будоражит кровь в жилах хозяина, сказал он, рассматривая зеркальную поверхность лезвия и слегка поворачивая его то вправо, то влево, чтобы отразившееся солнце скакало по комнате желтыми зайчиками. Это не столько оружие, сколько средоточие сил всех «куарт», когда-либо им владевших. Он безудержно притягивает к себе владельца, дарит ему волшебные сны, говорит с ним на своем особом языке
Ал полностью выхватил меч и отбросил в сторону пустые ножны. Несколько движений по комнате были им сделаны красиво, но технично и заученно. Их вбивал в него старший друг на протяжении многих лет, пока не понял, что без настоящего клинка воинский дух ори не разбудить никакими тренировками. А у Тессетена такой меч был с шестнадцати лет, да и прежде отец никогда не запрещал ему брать уроки у Паскома и других славных ори-Помнящих.
Это просто копия, Танрэй, остановившись на полувзмахе, признался хозяин. Очень хорошая, но подделка. В ней нет духа, и она не тянет к себе. Это обычное оружие. С ним можно нападать, им можно обороняться. Но ононе талисман. Талисман имеет свой характер и волю, а этовсего лишь исполнитель, не смеющий выбирать, подчиняться приказу владельца или поступить по-своему.
Хозяйка подняла и подала ему ножны. На лице ее было заметно огорчение.
В былые времена в семьях ори рождался только один сын и только одна дочь, и отец передавал сыну меч аллийцев. Сын рождался в одной и той же семье на протяжении веков. А после все перепуталось. Понадобились новые мечи, чтобы не нарушать традицию. Это мне рассказывал Учитель
Конечно, Учитель. Если бы, хозяин, ты мог помнить это сам, у тебя был бы настоящий аллийский меч, и мы с тобой родились бы вовсе не в Аст-Гару Ариноры.
Значит, в нем нет души проговорила Танрэй.
Наверное, какая-то все равно естьотражение души того, кто его создал Во всем, что создано когда-либо, живет отголосок души Но когда чего-то слишком много, качество души не улучшается, а наоборот
Обесценивается?
Да. Обесценивается. А теперь, Ал бросил меч в деревянный ящик у стены, давай поспешим, Танрэй.
Зачем тогда ты везешь его с собой?
Все-таки это подарок отца. Каким бы этот подарок ни был, приходится им дорожить Просто отец был не единственным сыном в семье деда
Волк подошел к Танрэй и ободряюще толкнул ее носом в ладонь. Та засмеялась. Тогда Натаути махнул хвостом и выбежал на улицувстречать запаздывающего друга хозяина, чье приближение он чуял всегда.
* * *
Сетен плотнее завернулся в отороченную мехом накидку и выпрыгнул на заиндевевшие красноватые плиты аэродрома Коорэалатаны. Морозный воздух отдавал едва уловимым привкусом моря. Летом здесь уютнее
Оглянувшись, Тессетен махнул рукой пилоту орэмашины и торопливо, но стараясь не поскользнуться на катке, в который превратил дороги недавний гололед, пошел к автостраде. Он готов был славить Кула-Ори, где жил уже много лет, только за то, что там никогда не было гололеда, этой вечной напасти холодных зон планеты.
Коорэалатана пылала в лучах полуденного, но холодного солнца, встречая последнего из группы эмигрантов-ори. Все уже должны погрузиться на корабль «Сэхо», ждут только Сетена.
Мысли были забиты недавним разговором с чиновниками Ведомства. Чем ближе к началу войны, тем меньше находилось желающих заниматься вопросами науки. Все средства уходили на вооружение. В Ведомстве и без того были злы на кула-орийцев: со своими исследованиями они оттянули из военного бюджета немало средств, не погнушались и человеческими «ресурсами». А тут является некий экономист и подает прошение, в котором хочет выклянчить на Рэйсатру огромное количество техники для постройки каких-то невнятных бункеров и ангаров в горных пещерах Виэлоро. Тессетена сочли едва ли не спятившим и подтрунивали над ним, почти не скрывая, тем более он нагрянул на собеседование обросшим бородойв том виде, в каком прилетел из Кула-Ори.
Если бы у нас была возможность, мы производили бы все нужное прямо на Рэйсатру, говорил экономист, стараясь не обращать внимания на постные мины чиновников и хмурые физиономии старших офицеров. Но пока у нас нет такой возможности. Мы не в состоянии построить свой завод. Я прошу лишь аренды техники сроком на пять лет. Она окупит себя: в случае глобальной войны колония Оритана вместит огромное количество переселенцев, он чуть запнулся, подбирая самую казенную формулировку, которую когда-либо слышал от бюрократов. Ори будут защищены от нападения с земли и с воздуха, обеспечены всеми материальными благами, получат работу и жилье в здоровых климатических зонах, что повысит уровень самоокупаемости арендованных машин
В какое-то мгновение Сетену показалось, что ему повезло заинтересовать оппонентов: они оживились, зашуршали в креслах. Но это была его ошибка: они просто услышали несколько хорошо им знакомых словесных оборотов. Вместе с офицерами чиновники удалились на совещание и в итоге, конечно, выдали отказ. Для этого им понадобилось задержать его в Эйсетти почти на сутки.
Взвинченный и обозленный пустой потерей драгоценного времени, Сетен покинул столицу позже, чем рассчитывал. Простота жизни в джунглях приучила его к простоте во всем, и условности поступков ведомственных воротил, еще не так давно подчинявшихся духовным советникам, вызывали в нем вполне физиологическую реакциюего от них просто тошнило. Теперь, когда отсюда уедет и Паском, Оритану придет конец. Можно не сомневаться.
Тессетен шел по Коорэалатане, проматывая в воображении возможные варианты уже состоявшейся беседы. Исподволь его точила противная мыслишка, что будь он хитрее, этих безликих и непробиваемых болванчиков удалось бы обвести вокруг пальца. Но как именно принято облапошивать Объединенное Ведомство, от объединенности которого осталось одно название, Сетен не представлял. Говорят, были на Оритане времена, когда этого не требовалось. Врут наверняка. Разве же такая зараза, какая засела в Ведомстве, приходит ниоткуда? Такую заразу холят, лелеют и культивируют веками
В конце длинной, идущей под уклон улицы, перемежавшейся редкими ступенями, показался движущийся навстречу серый комок. Он все увеличивался, увеличивался и наконец прыгнул на Тессетена радостно приплясывающим Натом.
Ну, бродяга, и как же ты меня всегда вычисляешь?
Тот фыркнул. Натаути никогда не позволял себе лизать лица людей, как это делают другие безмозглые волки, если сильно радуются встрече. Это было его неоспоримое достоинствоко всем прочим, для перечисления которых у Сетена попросту не хватило бы пальцев.
Потрепав его по голове, Тессетен с неохотой подумал, что надо как-то подавить клокочущую ярость, чтобы не показывать ее перед соотечественниками, которые не были повинны в его неприятностях. Пес отчасти помог ему в этом, но стоило мыслишке о вчерашнем дне опять возникнуть в голове, все вспыхивало заново.