Анна Катрина заторопилась.
Мне поехать с тобой? спросил Веллер. Наверное, сегодня ты уже не вернешься, да?
Мне нужно просто поговорить с Уббо, понимаешь?
Он прекрасно понимал, что она хочет поехать одна, и уже предвкушал глинтвейн из киоска Тео.
Анна получила сообщение от Петера Гренделя: «Хаотичная фирма называлась ООО Пауль Дикопф».
«Спасибо», написала она в ответ.
* * *
Это был короткий, но сложный полет против ветра. Анне Катрине показалось, что ветер защищает остров от всех вторжений.
Казалось, что Вангероге только что родился прямо из моря и оно может в любой момент проглотить его обратно.
Ей было немного не по себе, когда она вышла из самолета.
Анна Катрина наслаждалась прогулкой от аэродрома к верхнему прибрежному променаду. Ветер пробирался ей под одежду и гладил кожу. Ей нравилась прохлада.
И дождь.
Светлый песчаный берег, словно нежная защищающая рука, лежал вокруг острова, который, казалось, спал.
У Уббо Гейде горел свет.
Дверь открыла Карола Гейде. В доме пахло свежезаваренным черным чаем и миндальным печеньем.
Уббо сидел у окна в мягком кресле с подголовником и смотрел на море. Не поворачиваясь, он сказал Анне Катрине:
Посиди со мной, моя девочка.
Анна Катрина задалась вопросом, перепутал ли он ее со своей дочерью Инзой или теперь, выйдя на пенсию, наконец смог дать волю отцовским чувствам.
Кресло рядом с ним было свободно. Несомненно, на нем только что сидела Карола. Теперь она показала на него Анне Катрине, чтобы та заняла ее место.
Эти двое, подумала Анна Катрина, сидят здесь рядышком и просто смотрят на море, как другие семейные пары смотрят в плоские телеэкраны, когда показывают телешоу.
Лицо Уббо отражалось в оконном стекле, на которое падали капли дождя, оставляя за собой соленые следы.
Он похлопал правой рукой по спинке кресла. Анна Катрина села. И увидела блюдце, на котором лежал разрезанный марципановый тюлень.
Хочешь? предложил он.
Она уже думала отказаться, вспомнив про свои жировые валики, но устоять перед марципановым тюленем было очень сложно. К тому же, ей очень хотелось разделить с Уббо это маленькое удовольствие.
Она положила кусочек себе в рот одновременно с ним. Пока марципан таял у нее во рту, а Карола Гейде разливала горячий чай, окна дрожали от порывов ветра.
Леденцовый сахар с треском опустился в чашки.
Когда я сижу здесь и смотрю на могущество природы, то понимаю, что большинство наших забот и проблемнадуманная чушь. Все иллюзии, которые терзают нас и кажутся очень важными, исчезают там, в волнах прилива, он показал на море. Оно уносит все прочь.
Анна Катрина не стала с ним спорить, хотя была почти в полном тупике от мучительных сомнений и вопросов.
Она посмотрела на море вместе с ним и просто процитировала ему свои записи:
Друга убитой зовут доктор Вольфганг Штайнхаузен, и с ним явно что-то нечисто. Он исчез с горизонта, и, что гораздо хуже, создается впечатление, что его никогда и не было. Он словно призрак. Да, я будто имею дело с призраком. У него есть пентхаус. Женщина. Уборщица. Но такое впечатление, что его вообще не существует. Он даже не покупал эту квартиру и не оплачивал никаких счетов за аренду. Прекрасный пример для учебника по защите свидетелей. Но особого рода. Немыслимо, чтобы без организованной поддержки кто-то вроде него
Она не смогла подобрать подходящего слова. Уббо положил руку ей на предплечье. Карола пододвинула поближе свой стул.
Здесь пересекаются три морских пути, сказал Уббо. Практически всегда можно увидеть корабль. А чаще всего несколько одновременно. Например, посмотри туда и вон туда, он показал на баржу. Это лоцманский катер. «Везерпилот». Грузовое судно позади негоскорее всего, «MSC Матильда». Ходит под флагом Панамы. Вероятно, в Антверпен. Отсюда кажется крошечной, но на самом деле ее длинапочти триста метров.
Он показал на баржу. Анна Катрина задалась вопросом, откуда он так точно знает названия кораблей.
Карола улыбнулась и погладила мужа по лицу.
Он знает о морских путях вдоль Вангероге практически все. Он должен всегда точно знать, что происходит вокруг, изучает карты и
Анна Катрина согласилась:
Да, в участке он тоже всегда точно знал, кто сейчас куда направляется и что будет делать. Ты настоящий маньяк контроля, да, Уббо?
Он показал на море:
А там, вдалеке
Уббо, пожалуйста! прервала его Анна Катрина и тут же спросила себя, имеет ли она право вот так врываться в его личную жизнь со своими проблемами. Но все равно продолжила:Все купила и перестроила фирма «Пауль Дикопф». Но такое ощущение, что в действительности этой фирмы никогда не существовало. Когда распадается ООО, то оно ведь обязано продать всю свою недвижимость. Или я ошибаюсь? Это все всего лишь маскировка или нет?
Уббо Гейде покрутил головой.
Пауль Дикопф? переспросил он. Кажется, ей наконец удалось пробудить в нем интерес.
Да, Пауль Дикопф, так звали главу ведомства уголовной полиции, уточнила она, чтобы показать, что сделала домашнее задание.
Не какого-нибудь главу, Анна. Пауль Дикопф был очень спорной фигурой. Бывшим членом нацистской партии, Уббо Гейде успокоительно подмигнул. Две трети ведущих специалистов ведомства уголовной полиции в послевоенное время были бывшими нацистами. Дикопф был даже шефом Интерпола. Особенно пикантная подробность, потому что его друг Франсуа Генуд помог скрыть многие военные преступления. Генуд до самого конца был сторонником Гитлера. Но Пауль Дикопф уже давно мертв.
Но почему вдруг возникает ООО с его именем, и
Анна Катрина замолчала, ожидая реакции Уббо.
Это знак, Анна. Внутренний сигнал. Они заботятся о новых квартирах, новых личностях и, даю пари, организуют выезды за границу и помогают людям исчезнуть, проговорил Уббо Гейде, не сводя взгляда с моря. И у них лучшие связи в полиции. Об этом должно говорить это название всем, кто знает историю нашей страны и историю нашей полиции.
Из-за облака таинственно, словно прячась, выглядывал месяц.
Анна Катрина очень разволновалась.
Каким именно людям они помогают исчезнуть?
Понятия не имею, Анна. Но такое у меня чувствоесли только название не было случайностью.
Анна Катрина возразила:
Военных преступников уже давно привлекли к суду, или они умерли. Этому доктору Вольфгангу Штайнхаузену едва шестьдесят. Если информация верна
Уббо Гейде сделал глоток чая. Анна Катрина решила дать своему остыть.
Анна, думаю, ты имеешь дело с каким-то осведомителем. Он вопросительно на нее посмотрел: Тебе уже дали отбой?
О да, Уббо, дали. И весьма грубо.
Он улыбнулся.
Вот видишь. Значит, для осведомителя сочинили легенду. Я этого всего не люблю. Мои начальники всегда считали, что осведомители нужны. Но я так не думаю. То есть все эти нацистские убийства в последние годы Мы заполонили все осведомителями. И? Какая от этого польза? По сути, мы просто содержим этих преступников за счет собственных налогов. А когда прекратим, они просто исчезнут.
Анна Катрина молчала. Месяц скрылся за облаком, и где-то вдали, в открытом море, сверкала гроза. Молнии то и дело освещали мокрое от дождя стекло.
Хочешь сказать, это как-то связано с политикой? уточнила Анна Катрина.
На променаде залаяла собака, просясь в дом.
Не обязательно именно с политикой, Анна. Возможно, этот Штайнхаузенважный осведомитель, засланный в наркокартель, и через несколько недель он должен сдать преступников. Но теперь кто-то убил его подружку, и он вынужден сразу потихоньку смыться, потому что иначе операция провалится. Лучше оставь это дело. Или испортишь работу своим же людям.
Она возмутилась:
Так вот что ты мне советуешь? Даже ты? Я должна сдаться?
Да, это я тебе и советую. С осведомителями бывает непросто отличить добро от зла. Их нельзя назвать по-настоящему нашими людьми, и иногда это просто обманщики, аферисты и трусливые преступники. И этот Дикопфнаглядный тому пример. Когда кончилась война, он утверждал, что сбежал в Швейцарию. Примкнул к движению Сопротивления. Другие говорили, что его направили туда в качестве агента против немецких иммигрантов, а бегствотолько легенда, придуманная для него нацистами, чтобы он мог беспрепятственно работать в Швейцарии. И это вечная проблема. С этими людьми непонятно, где правда, а гдеманипуляции. Задача уголовной полиции проставыяснять правду. Разоблачать ложь и обман.
Карола Гейде тоже очень разволновалась.
После войны, сказала она, все вдруг стали участниками Сопротивления. Только что они еще объявляли смертные приговоры, выступая в качестве судей Третьего рейха, и вот резко стали убежденными демократами. Нет, я никогда в это не верила.
Уббо согласился с женой:
Несколько десятилетий ведомство уголовной полиции оставалось слепым на правый глаз, и мы все прекрасно знали почему.
Стало быть, речь все-таки о политике?
Нет, но, вероятнее всего, о важном осведомителе.
Теперь Анна Катрина смотрела на Каролу Гейде, словно хотела спросить у нее совета, в котором ей отказал Уббо. Повисло напряженное молчание.
Анна Катрина не выдержала:
И что ты хочешь делать?
Она разговаривала с ним, словно он по-прежнему на службе и несет полную ответственность, но он спокойно ответил:
Я? Сидеть здесь и любоваться стихией. Говорят, Вангероге больше не относится к Остфризии. Но думаю, Северному морю все равно. Или ты когда-нибудь слышала, чтобы море заботили государственные реформы?
Анна Катрина не совсем понимала, что он хочет этим сказать. С одной стороны, она сердилась на старого шефа, но с другой, от души радовалась за негочто он наконец обрел покой, мог сидеть здесь до скончания века и ничего не делать, только пить чай и смотреть на море.
Он взял еще один кусок марципана.
Сегодня ты уже не вернешься на материк, Анна, сказал он. Хочешь переночевать здесь? У нас есть место на диване.
Да, но это не слишком вас затруднит?
Карола поспешила заверить ее:
Нет-нет. Напротив. Я же знаю, какую радость доставляет мужу твое присутствие.
* * *
Пока Франк Веллер, Хольгер Блём и Петер Грендель чокались друг с другом возле киоска с глинтвейном и благодушно ворчали на ветер, они не подозревали, что могут проснуться в кошмаре, который потрясет их жизнь и изменит целую прибрежную область.
В это самое время в Норден направлялась велосипедистка в непромокаемой одежде, она везла с собой три посылки. Однув почтовый ящик журнала «Остфризия», Штельмахерштрассе, 14, лично в руки Хольгеру Блёму, еще однув департамент водоснабжения, природной и береговой охраны Нижней Саксонии, на Шпортплатц, 23. Она тщательно спрятала выбившуюся прядь светлых волос обратно под капюшон своей темной толстовки. Потом спокойно подъехала к зданию полицейского участка Нордена и положила прямо на лестницу третью посылку.
Отсюда ей было видно Остерштрассе, где было еще открыто несколько киосков рождественской ярмарки. Ветер принес аромат жареных сарделек и глинтвейна. Она решила, что может заслуженно отдохнуть и подкрепиться.
Ей понадобилось некоторое время, чтобы дождаться очередитак много желающих толпилось возле киоска Тео. Все тянулись через чужие головы, заказывая яичный пунш.
Петер Грендель забрал напиток и протянул ей. За это она положила несколько монет в его широкую ладонь каменщика.
Без сдачи! весело воскликнула она. Петер передал деньги Тео, который даже не посмотрел, сколько там.
Ей нравились остфризцы, которые сбивались в непогоду вместе, словно табун лошадей, и закрывали друг друга от ветра. Ей нравились их сдержанные, спокойные манеры.
Хольгер Блём рассказывал, как брал интервью у одного остфризца, который эмигрировал с родителями в Индию тридцать лет назад. Там у них во владении было столько земли, что у него уходило пять часов, чтобы просто объехать ее на машине.
У меня в свое время тоже была такая колымага, посочувствовал Петер Грендель.
Под всеобщий хохот она заказала себе еще пунша и подумала: завтра вы все уже будете делать, что я прикажу. Или вы все умрете. Все!
Ей нравилось разглядывать их лица, представляя, что все они уже трупы.
* * *
Проснувшись, Анна Катрин услышала шум Северного моря и почувствовала аромат яичницы с крабами и черного чая.
Карола Гейде уже приготовила завтрак на троих и расставила стулья так, чтобы каждый мог свободно любоваться морем. Широкими, плавными движениями она разливала по стаканам воду из графина, словно в мире не было занятия важнее.
Уббо Гейде поднял стакан, приветствуя заспанную Анну Катрину:
Жена говорит, утро всегда следует начинать с большого стакана воды.
И демонстративно выпил воду.
Да, рассмеялась Карола, это словно принимать душ изнутри. Она указала на накрытый стол: Мы могли бы позавтракать в кафе «Пуддинг» или «Упстальсбум». Но я подумала, так тоже будет неплохо.
Она уже принесла свежие булочки из пекарни «Больте», и Анна Катрина набросилась на еду с волчьим аппетитом, прежде чем отправиться в душ.
«С этой парочкой, думала она, я чувствую себя удивительно свободно, как дома. У них всегда найдется для меня местечко, и здесь я могу сидеть за столом заспанная, в растянутой футболке. Как здорово!»
Она выпила еще один стакан воды. Ей понравилась идея о душе изнутри.
* * *
Хольгер Блём любил ездить по утрам на работу на велосипеде. Прекрасный способ проветрить голову и размять тело. Он ехал против ветра. Хорошая тренировка для мышц ног, подумал он.
Он открыл посылку не сразу и заметил, что на ней нет ни марки, ни почтового штампеля. Когда он взял ее, по руке у него пробежали мурашки, словно посылка была заряжена электричеством.
* * *
Сотрудница департамента водоснабжения, природной и береговой охраны Нижней Саксонии еще не утратила надежду, что кто-то сыграл с ними очень дурную шутку. И при этом боялась вдохнуть. Ей даже было страшно прикоснуться к себе кончиком собственного пальца.
Она оставила все лежать на рабочем столе, вышла из кабинета в уборную и помыла руки так тщательно, как не мыла еще никогда в жизни.
Потом она позвонила начальству.
* * *
Посылка лежала на рабочем столе, рядом с пакетиком арахисовых хлопьев. Хольгер Блём открыл её и вытащил сначала записку. Прочитал и тут же набрал номер 110.
Марион Вольтерс ответила:
Полиция! Экстренный вызов!
Меня зовут Хольгер Блём.
Тот самый Хольгер Блём? переспросила Марион Вольтерс, преисполнившись уважения. Она выписывала журнал «Остфризия», и ей нравилась его внятная манера письма.
Да, Хольгер Блём из журнала «Остфризия». У меня тут в редакции есть кое-что, деловым тоном продолжил он, что должно вас заинтересовать. Кто-то угрожает отравить питьевую воду во всей Остфризии и, если я не ошибаюсь, приложил к записке образец яда, которым он собирается нас всех убить.
А вы открыли? уточнила Марион Вольтерс.
Ну да, иначе мне бы едва ли удалось прочитать письмо.
Я имею в виду образец яда.
Я же не сумасшедший. Я не притронулся к бутылочке.
Хорошо. Больше ни к чему не прикасайтесь. Вы можете стереть следы
Не проблема. Я и так не собирался.
Марион Вольтерс откашлялась. Все были страшно заняты. Кроме того, убийство в Лере задействовало все их силы.
Господин Блём, не могли бы вы запаковать все это в пластиковый пакет и привезти к нам?
Надеюсь, вы не серьезно?! Я должен везти вам биологическое оружие через весь Норден? И как? На велосипеде? На такси? Мне казалось, здесь сразу появится кто-то из ваших людей и все безопасно ликвидирует. У вас же определенно есть опыт в подобных вещах.
Гм, да Конечно. Прекрасно вас понимаю. Но возможно, мы столкнулись всего лишь со студенческой выходкой. Проделкой выпускников. Мы же не хотим стрелять из пушки по воробьям.
Блём раздумывал, не проще ли будет просто позвонить ее шефу.
Проделка выпускников? В конце ноября? В любом случае юмора я не понял, продолжал упорствовать он, и Марион Вольтерс решила:
Хорошо. Сейчас к вам кто-нибудь приедет.
Блём вышел из кабинета и запер за собой дверь. Потом он проинформировал обо всем коллег.
* * *
Старший полицейский советник Дикманн побелела как мел, когда Руперт положил ей на стол посылку со словами:
Коллеги из Нордена нашли это сегодня утром перед участком. Точнее, вообще-то еще вчера вечером, но тогда никто не обратил на это особого внимания. Либо кто-то хочет нас разыграть, либо
Дикманн очень осторожно отодвинула кресло назад, высоко подняла руки, словно хотела сдаться в плен, и часто задышала.