Старший полицейский советник Дикманн встала и посмотрела на своих сотрудников, как на сборище насекомых, заполонивших офис. Она повторила жест Анны Катрины, подняв палец.
Дважды в одном и том же месте. Возможно, преступник поджидал там любую жертву, и ей хватило мозгов дважды угодить в западню.
Ютта Дикманн специально закрыла за собой дверь очень тихо. Так было лучше слышно цокот каблуков в коридоре.
После того как она покинула комнату, все выдохнули с облегчением.
Женщины! простонал Руперт.
Веллер взял слово:
Подруга Эске Таммены говорила, что та была курильщицей. Возможно, у доктора Штайнхаузена было нельзя курить, и она вышла еще раз, чтобы
Сильвия Хоппе задумалась.
Нельзя курить в доме с хьюмидором?
Там уже давно не курят. Там пахло орехами и овощами, сказала Анна Катрина, вызвав раздражение у Руперта. Все это было неотъемлемой частью расследований Анны Катрины. Запахи. Ощущения. Цвета. Ему это казалось подозрительным.
О том, чем там пахнет, расскажет фиксация следов.
Да, если она будет, парировала Анна Катрина.
Только теперь до Веллера дошло.
Хочешь сказать, в этой квартире нам вообще было нельзя он сжал правую руку в кулак.
Боюсь, ответила Анна Катрина, мы вообще не имели права заходить в комнаты.
И что нам теперь делать? спросила Сильвия Хоппе.
Свою работу, предложил Веллер.
Я хочу узнать все об этом докторе Вольфганге Штайнхаузене, и я, черт побери, приглашу его на беседу
Руперту нравилось, что Анна Катрина не позволяет себя запугать.
Но для этого нам нужно сначала его найти.
Все согласно закивали.
Вдруг Руперт поднял руку с банкнотой в пятьдесят евро.
Ставлю пятьдесят, что я найду его раньше, чем вы все узнаете, где он
Анна Катрина ткнула в Руперта пальцем:
Я не одобряю подобные пари.
Я просто пошутил! оправдался тот, но Веллер вызывающе сверкнул на него глазами.
Поднимаю до сотни.
* * *
Он никогда не сдавал дом на улице Фледдервег в Норддайхе. У него в собственности было двенадцать квартир и домов для отпуска, и четыре из нихв Норддайхе. За ними присматривали профессионалы, и они не доставляли никаких хлопот. В нынешние нестабильные времена ему казалось правильным инвестировать деньги в недвижимость.
Ульрих Гроссманн, живущий за счет сдачи недвижимостивесьма правдоподобное, мещанское существование
В это время года большинство домов и квартир пустовало. Он всегда мог посмотреть в интернете точный план сдачи. Гости приедут только на рождественские праздники.
Пусть не так роскошно, как в Лере, зато здесь никто не станет его искать.
Дождь стучал по двойным оконным стеклам. Он открыл окно и услышал море, шумящее за дамбой. Над крышей кричали чайки. Закрыв окно, он принялся смотреть видеозаписи из своей квартиры в Лере.
Он не смог сдержать невольной улыбки, когда наблюдал, как Анна Катрина Клаазен и этот Веллер обыскивали его квартиру в Лере. Веллер заглянул в каждую коробку из-под сигар в хьюмидоре и даже понюхал «Монтекристо».
Анна Катрина открыла канцелярский шкаф.
Ну что за дилетантство, подумал он. В лерском убежище стояло шестнадцать камер, реагирующих на движение. Они транслировали видео прямо в интернет, и его можно было посмотреть в любой точке мира. Да, настала новая эпохаэра интернета! Он мог наблюдать даже за уборщицей Данг Тхан Бьян в туалете.
Он знал, что она ничего не ворует и не роется в бумагах. Как ни странно, она была по-своему религиозна. Настоящая католичкарассказывала ему все, о чем он хотел знать, и, несомненно, выходила замуж девственницей.
Идеальная уборщица для него и его надобностей. Он очень сожалел о грядущей потере. Но без вариантовот нее и от квартиры в Лере придется избавиться. Ничего не поделаешь.
Кожа на лице пересохла. Он пошел в ванную, на мгновение испугавшись, что забыл крем в пентхаусе в Лере. Но нет, тюбик лежал в несессере.
Он уже привык собирать чемодан за несколько минут и быстро покидать квартиру. Человек с образом жизни, как у него, должен уметь исчезать мгновенно. Он не может таскать с собой слишком много лишнего хлама. Везде можно купить все новое. А важные документы в любом случае следует хранить не в квартире, а в банковском сейфе.
Но этот кремважная деталь. С его помощью полиция может определить, что имеет дело с кем-то, кто делал пластическую операцию на лице.
Он немного напоминал самому себе Майкла Джексона, и это ему не нравилось.
Он всегда очень гордился своей внешностью и старался держать себя в форме. Биологически ему было едва за сорок, хотя на самом деле он уже вошел в пенсионный возраст. Это ему нравилось.
Ему сделали ринопластику. Он казался себе чужим с новым, курносым лицом. Форма головы стала не такой выразительной, как раньше. Из-за чертового ботокса разбухло лицо.
Он посмотрел фильм «Рестлер» с Микки Рурком. После этого ему стало легче себя принять. Сравнив Микки Рурка в фильме «Сердце Ангела» и сегодня, он понял, насколько могут изменить человека хирурги, химия и усердные тренировки.
Тем не менее кожа на лице болела, а когда он широко раскрывал рот, то боялся, что губы треснут. Даже поцелуи больше не доставляли удовольствия.
Его губы стали бесчувственными к нежности, но по-прежнему ощущали боль. Какой прогресс медицины, с иронией подумал он.
Сегодня хирурги способны на многое, даже слишком многое. Но колено по-прежнему плохо сгибалось и болело при смене погоды. Даже три операции не смогли этого изменить. Он всегда будет ненавидеть за это Анну Катрину Клаазен. Эта дрянь прострелила ему правое колено, тогда, на Спикероге. Мысли об этомсловно воспоминание о другой жизни.
Теперь ему стало тяжело подниматься по лестнице, и скорее всего, не было никаких шансов убежать, если за ним погонятся молодые, спортивные полицейские. Те времена прошли.
Он ухмыльнулся. На самом деле такие времена никогда и не наступали. Он никогда не любил убегать и предпочитал решать проблемы иначе. Остановиться, подпустить преследователя поближе Ему всегда нравились дуэли. Глядя в глаза врагу, он чувствовал себя живым. Иногда ему казалось, что это даже лучше, чем секс. Иногда. Когда он видел страх во взгляде противника и тому становилось ясно, что в живых останется только один
Он провел пальцами по волосам. Его серебряные волосы превратили в русые с несколькими седыми прядями. Такой процесс называется «естественным восстановлением». Так он стал выглядеть еще моложе.
Интересно, узнает ли его теперь Анна Катрина Клаазен Вероятность весьма мала. С одной стороны, он считается умершим, его сожгли и погребли в урне. Очень полезный ход, потому что люди всегда видят лишь то, что хотят видеть. С другой стороны, его тревожило, что теоретически все же есть человек, который может его узнать, и это та самая Анна Катрина Клаазен.
Ему посоветовали поменять и фигуру. Опустить плечи и обзавестись круглым животом. Насчет изменений лица еще можно было говорить, но только не боевое тело. Он хотел быть как Владимир Кличко, который становился с годами не старше, а только лучше.
Он засунул под рубашку подушку и представил, что у него вывалился живот. Да, он мог опустить плечи, изменить походку и стать похожим на певца из норддайхского хора моряков, а не на самого опасного человека в этой части страны.
На данный момент сейф в банке Аурих-Норден казался еще вполне надежным. Но все же ему нужна была совершенно новая личность. Снова.
Ему не хотелось покидать Остфризию. Здесь, собственно говоря, располагались его охотничьи угодья. Здесь он правил бал! Здесь ему были известны все пути и средства, он был знаком с ситуацией. Здесь жили люди, которые боялись и поддерживали его, но, к сожалению, еще здесь рыскала эта маленькая ищейка
У него было лишь два варианта: либо он вышвырнет ее с работы, либо она должна умереть. Несомненно, второе решение оптимально. Может, стоит красиво взорвать ее машину, пока они с Веллером едут домой вдоль дамбы.
Какое-то время это дело будут расследовать, но потом все быстро канет в Лету.
Она должна уйти, и, по-хорошему, этот Веллер должен уйти вместе с ней. Только тогда Остфризия станет для него действительно безопасной.
Он поставил запись на паузу и приблизил изображение, чтобы лицо Анны Катрины заполнило весь экран и он смог рассмотреть его в натуральную величину. Он погладил ее по щеке. Жаль, подумал он, что мы не встретились при других обстоятельствах.
На мгновение он живо представил ее в качестве любовницы. Она казалась очень умной и честолюбивой. Качества, которыми обладали они оба, хотя ее ум был выдающимся на фоне глупых коллег и не шел ни в какое сравнение с его интеллектом.
Но сейчас у него возникли проблемы посерьезнее Анны Катрины и этого типа. Он вспугнул целую группировку. Началась решающая борьба, и на этот раз он поставит на карту все.
Анна Катрина Клаазен жила всего в нескольких сотнях метров отсюда, в северной части Нордена. Он чувствовал ее присутствие, словно мурашки на коже.
«Ты думаешь, что охотишься за мной, думал он. Но ты ошибаешься, моя дорогая. Охотник здесь я, а тыдичь. Однажды ты уже слишком сильно испортила мне жизнь. На этот раз тебе не остаться в живых. Я еще должен вернуть должок за простреленное колено. Отныне я больше не доктор Вольфганг Штайнхаузен. Теперь меня зовут Ульрих Гроссманн. И когда все это закончится, я буду потягивать холодные коктейли на берегу Карибского моря, а ты, дорогая Анна Катрина, будешь погребена в остфризской земле. Меня будут звать Гонзалес, или Круз, или каким-нибудь другим испанским именем. И каждый раз, когда у меня заболит колено, я буду поднимать бокал за тебя, проклятая ты стерва!»
* * *
Веллер и Анна Катрина сидели напротив друг друга дома в Нордене, на улице Дистелькамп, 13. Веллер приготовил какао, добавив туда эспрессо. В такую погодуименно то, что нужно.
Анна Катрина искала в интернете следы доктора Вольфганга Штайнхаузена.
Веллер в третий раз нетерпеливо посмотрел на часы. Сегодня в Нордене, на Остерштрасе, открывается легендарный киоск с глинтвейном Тео Хинрихса. Веллер хотел непременно присутствовать. И в этом году он отправится не на машине. В прошлый раз ему пришлось ехать домой в состоянии, которое Анна Катрина метко охарактеризовала: «весел и пьян, как сапожник».
Белый глинтвейн и яичный пунш Тео были даже слишком хороши. Белый глинтвейн он впервые попробовал именно у Тео. Веллер вспомнил тот вечер. Сильный ветер и дождь со снегом буквально впечатывали их в киоск. Его сосед, каменщик Петер Грендель, и литературный критик Ларс Шаффт о чем-то горячо спорили. Толпа напирающих сзади гостей буквально впечатала Веллера между ними.
Добро пожаловать в наш круг, сказал Петер Грендель и положил руку ему на плечо.
Ларс произнес слегка измененную цитату из Шиллера :
Прошу тебя, прости нас, друг, втроем разделим мы досуг.
Мгновения, свет, смех. У него явно были пробелы в воспоминаниях. Веллер просто не привык к таким дозам алкоголя, и две жареные колбаски из киоска напротив помогли лишь ненадолго.
Анна Катрина забеспокоилась.
Что с тобой? спросила она. Тебе плохо?
Нет, просто задумался. Сегодня должен открыться киоск с глинтвейном у Тео.
При всем желании, у Анны не хватало терпения на светские беседы.
Значит, Тео открывает киоск с глинтвейном? переспросила она, и это прозвучало как «мне бы твои проблемы».
Но Веллер продолжил:
Нужно поговорить с Петером Гренделем. В тот раз он рассказывал что-то о необычной перестройке здания в Лере. Нужно было сделать из трех квартир одну или что-то вроде того. Он говорил про жилье «над крышами Лера» и упоминал о каких-то сложностях. Они хотели сломать несущую стену, что ли Говорю же, мы были очень пьяны Вернее, мы с Ларсом. Петер просто более выносливый.
Хочешь сказать, Петер Грендель строил эту квартиру для Вольфганга Штайнхаузена?
Да, гм Думаю Как минимум, вероятность есть.
Анна Катрина сразу позвонила Петеру и спросила о строительстве в Норддайхе, где возводились новые квартиры для сдачи туристам. Он пребывал в хорошем настроении и сразу вспомнил тот вечер:
На самом деле твой муж выпил у Тео не так уж много. Просто ему не хватает пятидесяти килограммов.
Раньше она об этом и не подозревала. Анна спросила Петера насчет квартиры в Лере.
А, пентхаус. Да уж. Такое не забывают. Люди с большими деньгами, но, очевидно, совершенно ничего не смыслящие, захотели нечто особенное. И, собственно, это получили. Хотя я чуть не отказался от заказа.
Почему?
Веллер показал жестом, что тоже хочет слышать ответы Петера. Анна Катрина включила громкую связь. Он уселся на край стола, попивая какао, и слушал Петера Гренделя.
Ну, я сказал им: люди, платите хоть в два раза больше, законы физики отменить все равно не получится. Статика есть статика, а несущая стена есть несущая стена. В конце концов они все поняли и остались довольны. Все как они хотели Пуленепробиваемое стекло. Встроенный в стену сейф в двести килограмм. Стены, способные перенести мировую войну Я сказал им: слушайте, бункеры строят не на крышах многоэтажек, а внизу, на земле, или глубоко под землей. Но бункер с панорамным видомэто действительно редкость.
Анна Катрина посмотрела на Веллера. У него появились усики из какао.
Сейф? Мы были в этой квартире. Я не нашла никакого сейфа.
Петер Грендель рассмеялся.
Обычно люди закрывают его большой картиной. Какой-нибудь олеографией с пейзажем.
Анна Катрина подняла палец и посмотрела на Веллера, и он сглотнул:
Проклятие! Та жуткая картина маслом! Она совершенно не вписывалась в обстановку.
Веллер поставил чашку на стол, встал и ушел в соседнюю комнату. Позвонил в Лер и сообщил коллегам про сейф. Ему совершенно не хотелось из-за этого куда-то ехать. Во-первых, он был уверен, что вся слава достанется жителям города, в котором находится сейф, а во-вторых, сегодня ему еще хотелось выпить белого глинтвейна у Тео. Минимум одну порцию.
Кем был твой заказчик? спросила Анна Катрина.
Петер Грендель тяжело вздохнул:
С этим тоже пришлось непросто. Последнее слово всегда было за кем-то другим, и одна рука не знала, чего хочет сделать другая. Тяни-толкай. Квартира принадлежала какой-то фирме, они планировали периодически размещать там высокопоставленных сотрудников. Какое-то общество с обгаженными оборками.
Анна Катрина не поняла.
ООО, пояснил Петер Грендель, Называлось Пауль Дикманн, или Дикопф, точно не помню Могу посмотреть. В любом случае, платили они исправно.
Анна Катрина поблагодарила его и положила трубку.
«Почему мне знакомо название этой фирмы? задумалась она». Попыталась найти информацию о ООО в интернете, но тщетно. Речь шла явно не о производителе шоколадных конфет, но имя Пауль Дикопф показалось ей знакомым.
Снова пришел Веллер и кивнул ей:
Лер взяли на себя наши тамошние коллеги.
Пауль Дикопф Разве не так звали главу ведомства федеральной уголовной полиции?
Веллер пожал плечами.
Случайность ли это, задумалась Анна Катрина, или издевка над полицией какого-то преступника, считающего себя особенно хитрым?
Ее ярость на Дикманн была по-прежнему сильна и горяча. Они решила отправиться на Вангероге, поговорить с Уббо Гейде. В каком-то смысле он по-прежнему оставался ее шефом, и она хотела с ним посоветоваться. Анна никак не могла смириться, что на его место пришла Ютта Дикманн. Найти замену Уббо будет очень непросто, и госпожа Дикманн уж точно не сможет ею стать.
Если я еще успею на самолет, то поеду к Уббо, на Вангероге.
Веллер сразу повесил трубку, чтобы помочь ей собраться.
Анна Катрина отправилась в душ. Раздевшись в ванной комнате, она встала на весы и обнаружила, что набрала два килограмма.
«Зачем я это сделала, подумала она. Зачем взвесилась именно в этот момент? Я что, хочу окончательно испортить себе настроение?»
Стоя под душем и взяв в руку бутылку с шампунем, она прочитала: «Для дополнительного объема и полноты».
«Возможно, подумала Анна, мне стоит мыться нашим средством для посуды, чтобы похудеть. На нем написано: «Удаляет самый сложный жир». К чему мне еще дополнительный объем и полнота?»
Она принялась мыть голову.
Веллер приоткрыл дверь в ванную комнату и закричал:
Вообще-то, сейчас уже не летают, но один самолет еще на месте. Они сказали, только ради тебя!