В прошлый раз вы сказали, что не вините меня. А сегодня уже обвиняете.
Я очень терпелив, сказал Хаген. Мной можно тесать камень. Выбивать половики. Затыкать бреши и амбразуры. Можно возить на мне воду. Но есть пределы даже у моего терпения. Инженер, забыл, как вас зовут на самом деле. Тут есть Марта и есть ещё одна, с ямочками, пугливая, ещё только-только после формовки её обидели сегодня и напугали Ах, как здесь умеют обижать и пугать, Инженер! Я путаюсь, да? Сейчас. Пообещайте, что выручите Марту, а я сделаю то, чего вы потребуете.
Я никогда ничего не требовал
Бла-бла. Дети, Инженер! Внуки! Вам придётся смотреть им в глазане мне!
Хорошо, сказал Инженер-администратор, Инженер-счетовод и руководитель спецслужб. Я понял вас. Я не могу пообещать кого-то спасти, потому что тогда уж точно окажусь обманщиком, но могу обещать, что предприму всё необходимое. Но для этого вам придётся вернуться на Территорию. И быть начеку, чтобы успеть предупредить нас о начале военных действий если они, конечно, начнутся. Я всё же надеюсь, что нет. Но если давы должны быть в курсе о часе икс, о том, куда и как нанесут удар обо всём. И, возможно, вам придётся сделать кое-что ещё.
По рукам, согласился экспресс-Хаген. Электронные часы транжирили неправильное время, нужно было ускоряться. Видите, до сих пор вам верю. И чтобы моя вера не пошатнулась, пожалуйста, ответьте на один простой вопрос. Он не потребует долгих размышлений.
Конечно, сказал Инженер. Конечно-конечно. Что вы хотите знать?
Раздался скрипдолжно быть, затрещало кресло, когда он подался вперёд, упираясь чревом в край столешницы. Хаген тоже подался вперёд. От ответа зависело слишком многое.
Как меня зовут? Юрген или Йорген?
Разве это не одно и то же?
Не совсем.
Не совсем
Ну?
Йорген, выдохнул Инженер. Простите меня, Йорген.
Рация затрещала и умолкла. Связь оборвалась.
Не прощу, сказал Хаген. Толкнул чемоданчик, придержал и стукнул кулаком по стене. Ну, конечно, прощу. Но как жекак же как же это глупо!
***
Обратный путь выдался суровым.
Илзе затянула наручники слишком сильно и разомкнула их уже на подземной стоянке «Абендштерн», под удивлённые взгляды охраны и уборщиков. «Спасибо!»поблагодарил Хаген, разминая затёкшие кисти. Она не ответила, как не отвечала всю дорогу. Едва опомнившись после введения антидота, она развернула бурную деятельность: обхлопала-обшарила одежду, вывернула карманы, обнаружив и безжалостно ликвидировав заначкии всё без единого звука, с каменным лицом, с поджатыми губами, превратившими рот в знак тотального отрицания. Хаген не сопротивлялся. Он был готов и к щедрой затрещине, но Илзе сдержалась. По части самообладания она могла составить конкуренцию шефу.
Я пойду? осторожно осведомился Хаген.
Она кивнула.
Он задался вопросом, сколько времени пройдёт прежде, чем руководитель службы сопровождения пригласит его на откровенную беседу. Оставался ещё шанс, что Илзе решит умолчать об этом крохотном инциденте.
Погружённый в раздумья, он не сразу обратил внимание на оживление, пропитавшее все ярусы и секции лаборатории. «Где Йегер?»спросил у Генцеля, хищно выпрыгнувшего из «Аквариума» со своими выстраданными сводками. Круглоголовый, веснушчатый Генцель заморгал, опешив.
Йегер? А зачем он нам? Ему я уже показывал.
Зачем же ты показывал, сволочь? душевно сказал Хаген, разворачиваясь всем корпусом к старшему аналитику. Ты кому должен был показыватьмне или ему?
Так всем, ответил фраппированный Генцель. Он попросил, я и Он же куратор.
Мразь он, а не куратор! Где он?
Так в «шлюзе».
«Шлюзом» именовалась малая переговорная, расположенная перед кабинетом Кальта. «Ну да», сказал Хаген, начиная понимать. Хозяин вернулсясо щитом или с двумя щитами. С ожерельем из черепов и золотыми слитками, награбленными у других племён. Отсюдаиллюминация, суетня в коридорах, игра в переглядки, трудовой энтузиазм и страх, тяжелый, потный страх, повисший в воздухе удушливым смогом.
Кукловод возвратился с войны.
И уже приступил к работе.
Генцель понуро рысил по левую руку, то и дело подсовывая папку. Судя по вмятинам, царапинам и потёртостям, по этой папке долго и со вкусом ходили, то и дело расшаркиваясь, постукивая каблуком. Или копытом? «Чучело, сказал Хаген. Раньше-то где был?» и, не слушая оправданий, заскочил в лифт.
Меня ждут.
И не только онони.
Они собрались вокруг стола, заставленного скромными закусками. Красное вино соседствовало с любимой настойкой сестры Кленце, помогавшей от всех недомоганий. Сама сестра Кленце, изменив привычке, нюхала хрустальную рюмочку с чем-то прозрачным, закипающим пузырьками, одновременно нацеливаясь вилкой в солёный огурчик.
Здесь был Богнер из фарма-группы, Шефер из химии и вечно сонный, худой, словно туберкулёзник, Лютце, отвечающий за местный «виварий». Были двое из спецбригады, в халатах и пластиковых масках, небрежно сдвинутых на лоб. А между нимиХаген заглотнул воздух, угодив в приманку-ловушкуТоте, снежная лисичка, насмешливо щурила свои медовые глаза.
Стая?
Не стаясвита.
И, разумеется, здесь был охотник.
Гипс немножечко сошёл, обнажив сложную тёплую палитру живого тела. Сейчас Франц был скорее человеком, чем статуей. По крайней мере, по внешности. Но Хаген мог копнуть глубже. Он остро пожалел о том, что Илзе реквизировала оружие. Не подкреплённое боевыми патронами «пиф-паф» действовало как-то слабо.
Садись, пригласил Франц. Кальт знает, что ты здесь. Он тебя вызовет. Присоединяйся! Выпей со своим капитаном!
Мразь! сказал Хаген. Сколько у тебя лиц, мразь?
Он сделал шаг вперёд, и остановился, заметив направленный в грудь инъектор.
Поколебавшись, Богнер вытащил свой и тоже наставил на Хагена.
Коллеги, не ссорьтесь. Рабочие вопросы следует решать с холодной головой.
Полностью с вами согласен, сказал Франц. Маленькие рабочие вопросы. Коллега переутомился. Солдат, или ты сядешь с нами за стол, или получишь порцию нейроплегика и станешь, наконец, воспитанным. Хотя и неразговорчивым. Мои лица всем здесь известны, а вот свои ты почему-то прячешь.
Сколько лиц, столько жизней, философски заметила сестра Кленце и приглашающе похлопала ладошкой по свободному стулу.
Ах, если бы, возразил Франц, улыбаясь. Присядь-присядь, не засти свет! Если не желаешь слушать меня, послушай хотя бы даму.
Мальчики-мальчики, хихикнула сестра Кленце. Кажется, она была уже немножко навеселе.
Ну ладно, сказал Хаген.
Двигаясь подчёркнуто медленно, он приблизился к столу, обошёл его и опустился на стул рядом с Францем.
Тоте зааплодировала.
Вот теперь хорошо, сказал Франц. Давно бы так. Наливай! Если вызовет Кальт, я дам тебе «алко-протект». Выпей, тебе нужно согреться. Вы только поглядите, какой он бледный.
Красивый, нежно сказала Тоте. И скоро будет мастером.
Если не свернёт себе шею. А он свернёт.
Сначала я сверну шею тебе, сказал Хаген. Нога-то не болит? Мне тут подсказали, ты её ушиб.
Нога не сердце, заживёт моментально. Богнер, не опускай, держи его на прицеле! Наш солдат слегка не в духе, я сломал один из его карандашей. И ладно бы любимый, а то так, расходник, из дешёвеньких. Маленький рабочий вопрос, а сколько претензий!
Их взгляды пересеклись.
Ты достойный ученик, признал Хаген. Самый лучший. Идеальный. Выставочный образец.
Какой хитрый, усмехнулся Франц. Наливай-наливай, не заставляй себя упрашивать! Что там у нас по плану? «Не хочу», «не буду»?
Он выпьет со мной, пообещала Тоте. Наполнила рюмку и предложила:
Чокнемся, коллега?
Уже, сказал Хаген. Непоправимо. Жаль.
Он вновь превратился в антенну, но принимал только шаловливую, подмигивающую лазерную иголочку тоте-импульса и низкий вибрирующий франц-сигнал, сбивающий и подавляющий его собственную несущую частоту.
«Отличные огурчики! восхитилась сестра Кленце. Почти натуральные. А кто-то ещё фыркал по поводу гидропоники. Леопольд, попробуйте!» «Благодарю! улыбаясь в усы, прошелестел Шефер. Я рыбки» Зазвенели приборы. Вверху громыхнуло, раскатисто и гулконеужели опять? Хаген сплёл пальцы и уставился на них, отмечая побелевшие углы и налившиеся кровью лунки ногтей.
Что-то происходило. Какие-то атмосферные сдвиги. Зря он издевался над погодой: метеоявлениявеликая вещь. Грозовые тучи сгущались за спиной. Франц рассказал анекдот о блондинке и полисенсорном сканере. Сестра Кленце прыснула, Тоте нахмурилась. Эстафету подхватил терапист из спецбригады. Его байка про случай на выезде имела всеобщий успех. «А вообще, их надо глушить сразу, вдруг посерьёзнел Лютце. Разговоры ещё разговаривать» Электрический свет заставлял предметы отбрасывать тени вдвое больше их роста. «Что-то ты невесел, солдат, шепнул Франц, придвигаясь ближе и обдавая его ароматом перебродивших ягод. Чего-то ждёшь?»
Сейчас меня вызовут к доске, задумчиво сказал Хаген и не ошибся.
Одна из теней на стене никак не могла определиться с размерами. Она бы желала занять всё свободное пространство, но вспоминала о законах физики и нехотя сокращалась, разбрасывая по укромным уголкам хмурые теневые зайчики.
Йорген, сказал доктор Зима. Зайдите ко мне! Вам придётся кое-что объяснить.
Глава 16. Техник-исследователь
Ветер, свободно проникающий сквозь открытое окно, выстудил просторный кабинет, превратив его в морозильник. Белый Кальт стоял у белой стены и смотрел на чёрный экран с мёртвыми белыми бабочками томографических снимков.
Проходите, пригласил он, не оборачиваясь. И закройте дверь плотнее.
Кто-то отключил автоматику. Хаген с трудом задвинул панель, поймав напоследок нестройное «хох» под аккомпанемент заливистого женского смеха. Теперь ему хотелось обратно. Даже если для этого придётся выслушать ещё одну мерзотную историю из жизни спецбригад. Даже если для этого придётся чокнуться с Францем. Всё-таки лучше, чем чем
Он не додумалзамёрзли мысли.
Белая фигура наклонила голову, прислушалась.
Там весело, не так ли?
Очень. Ваши запасные руки пьют и развлекаются.
А вы опять взошли на эшафот, Йорген? Могли бы выпить и развлечься. Теперь поздно: я здеськонец веселью. Тик-так. У них есть время до полуночи. У васнет.
Нет, нет, подтвердили электронные часы. На чёрном экране мигала рубиновая двойка, и ноль и ещё одна цифра, пузатая, с вензельком наверху, и наверняка это имело отношение ко времени, но какоенеизвестно.
Я должен вспомнить что я должен вспомнить
Тик-так, тихо приговаривал терапист, листая пальцем чёрные страницы с медицинской абракадаброй. Тик так Да. Так.
«Так, думал Хаген, пока озноб боролся с онемением, а надежда с отчаянием. Я замерзаю. Так. Вспомнить. Что. Хотел. Уйти. Нельзя. Так. Нельзя так» Его затрясло. За окном плескалось и ворочалось ночное шумное море. Айсберги и торосы. Ледяные брызги. Кальт мурлыкал себе под нос. Он ничего не замечал. Он замечал всё.
Вам холодно?
Нет.
Нет? палец замер. Уверены?
Холодно, признался Хаген.
Шаг вперёд и два назад. Вы осторожны. Но лишь пока я рядом, так?
Он, наконец, обернулся. Хаген ожидал увидеть тень застывшей улыбки, но её не было. О взгляд тераписта можно было порезаться. Плохо дело. И всё же это был он, доктор Зима, каменный и неизбежный, с какими-то фокусами в карманах, запасом ядерного топлива и компакт-календарём на ближайшее столетие.
По-моему, вы мне рады. Должен же кто-то положить конец вашим безумным фортелям. Вы как ракета со сбитым прицелом, Йорген! Умеете ускоряться? За последние дни я узнал о себе столько нового.
Он дёрнул уголком рта и вдруг оказался рядом, вот уж фокус так фокус! Хаген ахнул, отпрянулнедостаточно быстро.
Юрген-Йорген, вполголоса проговорил Кальт, заглядывая ему в лицо. Мы так не договаривались, Юрген-Йорген! Ничего не желаете сказать? Например, «я виноват»?
Я не виноват, прохрипел Хаген. Но можете начинать.
В самом деле?
Один металлический поршень придавил его за горло, второй вцепился в сердце. Щелчок, пробой, винтовое замыкание в обмотках! Хаген взвыл, попытался оторвать от себя эту страшную руку и захлебнулся слюной.
Не надо
А, хладнокровно сказал Кальт. Беда с этими университетскими молодцами. Не знают, когда нужно остановиться!
Он что-то делал, и внутри возникали короткозамкнутые контуры, в которых, в свою очередь, появлялись циркулирующие токи. Искрила проводка. Перегрев масла грозил пожаром. Что-то уже дымило, и первые языки огня лизнули горло.
Хаген захотел вдохнуть и не смог. Хотел закричать и не смог. Тогда он сделал самую простую вещь, из тех, что ему оставались.
Он остановился.
***
«Подъезжаем», сказал попутчик. В серой угольной дымке темнела приземистая горизонтально-краеугольная горбушка горного массива. Где-то на северо-западе, на вершине Брокен, стеклянный глаз обсерватории то и дело отвлекался на шуршание ведьминых подолов. Хох-хох! Такая красота! «Вся красотапод землёй, доверительно сказал попутчик. Туннели и скважины». Под землёй так под землёй От попутчика пахло порохом и копчёной колбасой. Он наклонялся всё ближе, теснил и нависал карнизом, а потом и вовсе приложил свою огромную ледяную лапищу на грудь, на сердцеи дал разряд!..
Н-не-не надо
Не буду, успокоил попутчик.
Такая красота, мечтательно сказал Хаген. Ему не терпелось поделиться увиденным.
Возможно.
Кажется, попутчик был не убеждён. Хаген привстал было, но натолкнулся на преграду и вместе с ней послушно опустился обратно.
Стоянка поездадесять минут. По потолку метались размытые световые блики, а сам потолок источал мягкое свечение, и это тоже было довольно красиво. Так Хаген и сказал.
Сложно устроены некоторые техники, заметил сидящий в кресле человек. В его пальцах перекатывался шарик, мерцающий голубыми и зелёными огоньками. Иногда в их синхронной пульсации проскальзывали рубиновые искры, и тогда пальцы подхватывались в сложнейшем танце. От скорости рябило в глазах. Хаген сглотнул, подавляя горькую отрыжку.
Вы вообще хоть что-нибудь ели сегодня, болван?
Вообще я собирался
Столько дел, согласился Кальт. Предприимчивый Йорген. Не вставайте. Можете сесть, только аккуратно.
Голос его звучал мирно, по всей видимости, продолжение откладывалось. Хаген осторожно приподнялся, бережно придерживая живот и грудь, чтобы, упаси бог, не взбултыхнуть кисельное содержимое, и отъехал в угол дивана, подыскивая пути к отступлению. Такой большой кабинет и такие маленькие диагонали! Лишь кубик темноты под столом манил относительной безопасностью.
Вот сейчас у вас здоровые инстинкты, одобрил Кальт. Не то, что раньше. Не хватайтесь за сердцес ним всё в порядке. Я ещё даже не начал, просто привлёк внимание. Не люблю, когда собеседник витает в облаках.
За что вы мне вломили? глухо спросил Хаген. За Дитрихштайна?
Ваши политические телодвижения я пока не смог однозначно квалифицировать. Ждитеприлетит позже. Совместная с СД разработка Сопротивления? Какая восхитительная ересь! Но я могу сделать её правдоподобной. Определённо. Тут я вам подыграю, да, собственно, уже подыграл: будете морочить голову папе Отто, только уже по моим инструкциям.
Он подмигнул, и Хаген выдохнул, распустил узлы сведённых судорогой мышц. Всё шло как нужно. Или не совсем?
«Сожрите друг друга, подумал он в стотысячный, как ожесточенную мантру, неизменно придающую сил. Бейте друг друга, лупцуйте по мордасам, только отстаньте от хороших людей. Их и так мало здесь, и до чего же жаль, что я к ним не отношусь. И вот сегодняминус один. Такая математика».
Я посмотрел вашу математику, сказал Кальт. Что вы вздрагиваете? Пульт от климат-системы сзади, на столике. Я ознакомился с вашей статистикой, Йорген. Она примитивна и странна, как вы сами, эта криволинейная регрессионная Все ваши умопостроения губит отсутствие чётких представлений о результате. Как я понял, вы пришли к тому же, что и я, интуитивно, есть как минимум два вида резистентности. Так вот, если пользоваться вашей терминологией, меня интересуют те, кто «ведёт», исключительно они. Вот и копайте в этом направлении.
Я не могу копать без допуска к Территории.
Преотлично можете. Научная секция «Моргенштерн» в вашем распоряжении.
Это разговор слепого с глухим, возразил Хаген. Он сознавал, что нарывается, но мощно проклюнувшийся росток зануды-исследователя отодвинул чувство самосохранения. Невозможно связать концы! «Датенбанк» и «Моргенштерн» дают мне разную информацию. Почему? Кто-то мухлюет?