Если перевес в словесной баталии был на стороне Минаева, то Василий Иванович со снисходительной усмешкой опытного и повидавшего жизнь человека говорил:
А «штаб»-то прав, Василич. Раз он отвечает за организацию и выход дружинников на дежурство, то они ему и подчиняются. А ты к этому делу, как говорится, только «сбоку припека».
Эти реплики тут же «подстегивали» Минаева, заставляя его все больше и больше горячиться и поднимать голос.
Нет, Василий Иванович, ты не прав. Главный на опорном пункте не Подушкин, а Минаев, отчетливо слышалась многозначительность в голосе Черняева.
Это еще почему? тая хитринку во взгляде, не соглашался Клепиков.
Затихал и Минаев, надеясь услышать поддержку.
Кто такой Подушкин? как бы спрашивал себя Черняев и тут же отвечал:Обыкновенный гражданский человек. На него даже протокол за мелкое хулиганство можно составитьи как милый пятнадцать суток получит. А Минаев?! устремляется вверх его указательный палец. Минаевцелый майор доблестной советской милиции. С ним сам прокурор за руку здоровается.
Да что ты говоришь? играет роль Клепиков.
Вот вчера, например, идем мы с Минаевым в отдел с хитрющей улыбкой «подливает масло в огонь» Черняев. Только стали переходить дорогу от остановки Льговский поворотвдруг визг тормозов. Что такое? А это прокурор Кутумов на «Волге» куда-то мчался по своим прокурорским делам, но, увидев Минаева, не утерпел, тормознул. Все делапо боку. Вышел из «Волги» и чуть ли не строевым шагом к Минаеву. Руку тянет, что та, бедная, чуть ли не из плеча вырывается. Так ему с Минаевым поздороваться хочется. Поздоровались прямо на проезжей части. Машины их объезжают. Некоторые недоумки-водители сигналят, матерятся, требуют дорогу освободить. Люди на остановкепро трамваи, автобусы забыли, глаза на них таращат. А им на все этоглубоко плевать. Стал прокурор расспрашивать Минаева о том, о сем. Как, мол, здоровьице, как успехи по службе, не балуют ли подчиненные, скоро ли очередное звание, не болит ли головка после празднования годовщины Октябрьской революции, нес треп Черняев, весело поглядывая то на Минаева, то на Подушкина.
Те и про свой спор забыли, с настороженной снисходительностью внемлют краснобайству участкового. Внемлет и Паромов, ожидая, чем это закончится. Ему удивительно: младший по званию и должности подначивает старшегои хоть бы хны! Не ждал такого.
Правда, только перед тем как расстаться, начинает «закругляться» Черняев, прокурор пообещал отправить Минаева в СИЗО
Что так? бросает реплику, подыгрывая, Клепиков.
Это если Василич проклятого вора и хулигана «Беркута», то бишь Бирюкова Славу со Второго Краснополянского переулка, не поймает, под общий смех импровизирует Черняев.
Минаев порывается что-то возразить, но Черняев не дает ему и слова вставить:
А вы тут говорите: Подушкин, Подушкин! Слаб еще Подушкин в коленках, чтобы с Минаевым тягаться. Так что, Василий Иванович, я категорически настаиваю на том, что главный на опорном пункте Минаев. Стал бы прокурор с Подушкиным полчаса торчать на дороге и грозиться отправлением в СИЗО? скалит зубы милицейский Златоуст. Сразу бы и отправил без какого-либо следствия и дознания. Говорят, он со своей толкушкой-печатью никогда не расстается. Следит, чтоб всегда под рукой былатаким, как Подушкин, прописку в СИЗО оформлять. Немедленно, не отходя, так сказать, от дороги.
Бряхня! подражая Краморову из «Неуловимых мстителей», смеется Подушкин. И добавляет:Мели, Емеля, твоя неделя! А как намелешьузду на уста наденешь. А чтобы не простудился роток, запри его на замок.
По всему видать, Подушкин за словом в карман не полезет. Сразу и отбреет, и отчешет Только и Черняев не лыком шит, опять баламутит:
Но если посмотреть на дело с другой стороны, то все-таки главнее Подушкин.
Как так? деланно недоумевает Клепиков. То Минаев старший, то вот Подушкин Ты уж поясни, будь добр
Это при условии, стараясь быть серьезным, поясняет участковый, если бы на дороге Подушкина и Минаева остановили длинноногие дружинницы. Они бы, зуб даю, сделал он соответствующий жест рукойна Минаева и внимания не обратили. Словно его и не было и нет, словно онпустое место. Зато с Подушкиным стали бы не только разговаривать, но средь белого дня виснуть на нем, как игрушки на новогодней елке.
И зачем вся канитель, коль Подушкин наш не ель? подзадоривает участкового Василий Иванович.
Чтобы потом, по жребию, давно установленному штабом ДНД, затащить его в кровать.
Все, за исключением Минаева и хохмача Черняева, лицо которогосама невинность и невозмутимость, засмеялись.
Минаев, не ожидавший такого наглого «предательства» со стороны подчиненного, как бы впал в прострацию, пока Черняев разглагольствовал. Но как только тот окончил свой треп, майор уже не в шутку, как с Подушкиным, а на полном серьезе напомнил Черняеву про субординацию. Он встал со стула. Молча застегнул все пуговицы на рубашке, не спеша повязал галстук, привел в порядок китель. И только после того, как убедился, что форменная одежда соответствует уставным требованиям, не повышая голоса, но чеканя каждое слово, произнес:
Товарищ лейтенант, вы забываетесь, что здесь находится майор милиции и ваш непосредственный начальник. Я официально напоминаю вам об этом и требую, чтобы вы покинули этот кабинет.
Дело из комичного стало принимать трагикомичный оборот. Тут всем стало не до смеха.
«Не хватало того, чтобы произошел скандал, подумал Паромов. Славное начало работы участковым инспектором». Но никакого скандала не последовало. Черняев встал и извинился перед Минаевым. После чего вышел из кабинета.
Ну, и мультики отреагировал Василий Иванович своей любимой поговоркой на произошедшее. Вы, товарищ майор, однако забыли, что за столом с вином нет подчиненных и начальников, а только друзья. А между друзьями чего не бывает. Подумаешь, схохмил человек. Ну, и что из того. Здесь все взрослые и все понимают, что это не со зла и не в обиду. Черняев на то и Черняев, чтобы какую-нибудь хохму отмочить. Будто бы ты его первый день знаешь. Впрочем, пора заканчивать посидушки и приступать к работе. Со стороны штаба возражений нет? обратился он к Подушкину.
Тот ответил, что нет.
Тогда я с Паромовым займусь изучением его участка пока по схеме. Потом пересмотрим с ним картотеку. Пусть, хоть и заочно, но познакомится со своими «подшефными». А с завтрашнего дня он пойдет вытаптывать свой участок уже практически. Товарищ майор, вы не возражаете? подчеркнуто официально обратился он к Минаеву.
Не возражаю, ответил Минаев и пошел «отчитывать» Черняева и мириться с ним.
Как позже узнал Паромов, Минаев Виталий Васильевич злопамятностью не страдал. Он мог легко «вспылить» и тут же также быстро остыть, особенно, если чувствовал, что не прав.
К удивлению Паромова, «подшефных» оказалось немало. Все они, точнее карточки на них, находились в специальном металлическом шкафу с секциями. Шкаф стоял в кабинете старшего участкового инспектора и запирался на ключ. Это исключало доступ к его утробе посторонним.
Тут особо опасные рецидивисты и поднадзорные, открыв верхнюю секцию, пояснил Василий Иванович. Особо опасных рецидивистов или «особистов», как зовем их между собой, всего двое. Остальные сидят. Черняев как-то заверял, что и этим скоро «лапти сплетет»
Досаждают?
Не больше других. Просто в «конторе» считают, что их место на зоне, а не на свободе
А поднадзорныеэто кто?
Это лица, судимые за тяжкие преступления воз-можно, не раз. Взяты под гласный административный надзор либо прямо в колонии, как не вставшие на путь исправления, либо уже тут участковыми. Судом они ограничены в правах. Например, не имеют права покидать свое жилище с 18 часов вечера и до 6 часов утра При трех нарушениях ограничений их ждет суд и зона.
Вижу, этих погуще будет
Да. Человек двадцать потрогал Клепиков тонкие картонные карточки. Еще на каждого из них есть личные дела, которые хранятся в райотделе. В делахполное досье об их художествах и вмененные ограничения.
Информация сыпалась как из рога изобилия, и Паромов едва успевал ее «пережевывать».
А это, вынул Василий Иванович из объемного чрева шкафа следующую секцию, карточки на «формальников» и просто ранее судимых.
И чем «формальники» от просто судимых отличаются? проявил Паромов чистейший дилетантизм.
«Формальники»это лица, ранее судимые за тяжкие и особо тяжкие преступления, по формальным признакам подпадающие под Положение об административном надзоре, но по разным причинам не взятые под надзор словно профессор, прочел целую лекцию Клепиков.
Исправившиеся что ли?..
Есть, конечно, и исправившиеся, терпеливо пояснил Василий Иванович. Но большая частьвряд ли. Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит Просто не всегда у участковых доходят руки, чтобы взять под надзор
А почему не доходят?
Текучесть большая. Ты, к примеру, третий или четвертый за этот год на этом участке За текучестью некогда контролировать
А ранее судимые? Чем они отличаются от «формальников»?
Многим. Во-первых, тем, что под гласный административный надзор не подпадают. Во-вторых, урок учета у них всего год. В-третьих, на них нет личных дел, а только карточки. Понятно?
Вполне не очень-то уверенно подтвердил Паромов.
Раз понятно, то идем дальше, закрыв данную сек-цию, потянулся отставной майор милиции к следующей. Тут карточки на тунеядцев
Когда картотека, наконец, иссякла, новый участковый узнал, что учет ведется не только судимым и тунеядцам, но и пьяницам, и семейным дебоширам, и дважды привлеченным к административной ответственности, и несовершеннолетним.
Господи, сколько же их вырвалось помимо его воли.
Не больше, чем людей, усмехнулся Клепиков. Кстати, Николай, запомни, добавил он серьезно, порядочных людей всегда намного больше. Просто они в тени.
«Может и больше мысленно согласился Паромов, но и людского дерьма оказывается не так уж мало».
С такой концентрацией негатива человеческого общества он никогда знаком не был. Даже не подозревал о таком в советском обществе
До семнадцати часов Паромов под руководством Клепикова штудировал по карте поселка участок, запоминая расположение улиц и домов, фамилии и прозвища лиц, состоящих на различных видах учетов и проживающих на обслуживаемой территории; составлял себе образцы документов, без знания которых, по определению Минаева, работа участкового инспектора бессмысленна. Примерно в пятнадцать часов тихую обстановку творческого процесса, сложившегося в опорном пункте, нарушило шумное появление нового персонажаинспектора по делам несовершеннолетнихМатусовой Таисии Михайловны.
Видели ли вы вчерашний концерт, посвященный Дню милиции? восторженно закричала она чуть ли не с порога. И не дожидаясь ответа на заданный вопрос, продолжила:Ну, Пугачиха! Ну, примадонна! Дала класс!
Все, заинтригованные шумным и эмоциональным вступлением инспектора ПДН, оставили свои дела и ждали продолжения. Как никак, а речь шла о Пугачевой Алле Борисовне, эстрадной знаменитости и гордости страны. Во всем Советском Союзе не было человека, который не знал бы Пугачеву.
Видно, была под шафе, пустилась в пояснения Матусова. Запуталась в проводах и чуть не упала прямо на сцене. А концерт шел в живую, прямой трансляцией. Не вырежешь, не уберешь. Но Пугачева на то и Пугачеване стушевалась. Прямо в эфире дала чертей обслуживающему персоналу. Чуть ли не до матов. А зрители в зале ее поддержали аплодисментами. Неужели в повторе все это вырежут? закончила она пикантную новость дня.
Все единодушно согласились с тем, что при повторе праздничного концерта, посвященного Дню милиции, этот момент будет убран. В стране не любили показывать негатив. А тут такой казус!
Матусова была энергичной и эмоциональной женщиной бальзаковского возраста. На взгляд Паромова, за собой следила не очень. Вся какая-то взлохмаченная, растрепанная. Дорогая шуба сидела мешковато, будто с чужого плеча, словно ей досталась случайно и временно. Шляпа, надвинутая до бровей, своими широкими полами скрывала пол-лица. На носу очки. Так, что глаз почти не было видно. Выделялись тонкие губы, ярко накрашенные помадой.
Знакомство с ней у Паромова прошло как-то скомкано, без каких-либо подробностей. Назвали друг другу свои имена и разошлись по кабинетам. Впрочем, засиживаться в опорном пункте Матусова не стала. Как неожиданно появилась, так и неожиданно ушла.
После ее ухода Василий Иванович подозвал к себе Паромова и предупредил:
Будь с ней поосторожнее: женщина самолюбивая и с большими связями. Но умница и дело знает.
В последующей работе Паромов не раз убеждался в правоте слов Клепикова. Матусова действительно была хорошим профессионалом в своем деле. Умела организовать работу общественности, взаимодействие с участковыми инспекторами и сотрудниками уголовного розыска. Как и участковые инспектора милиции, она целыми днями находилась на работе. Не раз и не два она с участием своих внештатных помощниковокодовцевраскрывала преступления, содеянные несовершеннолетними: кражи велосипедов, мопедов, хулиганские проявления.
Когда-то она была замужем. Но семейная жизнь не сложилась, и с мужем она рассталась. Кто из двоих супругов был виноват в распаде семьисудить трудно. Матусова на эту тему распространяться не любила. Однако, она никогда и нигде не отзывалась плохо о бывшем муже, с которым поддерживала добрые отношения, и который время от времени навещал ее. В такие дни Матусова преображалась, искрилась весельем и остроумием. Знать, не перегорела еще до конца ее любовь! Только однажды, когда пятилетняя дочь Паромова Гелина, находясь в опорном пункте, спросила у Таисии Михайловны, где ее муж, она довольно нелюбезно ответила, что ее «муж объелся груш». Эта фраза настолько понравилась маленькой Гелине, что она еще долго «одолевала» мать и отца вопросом: как может муж объесться груш?
Характер у инспектора ПДН был не мед. Что писалось в ее официальных служебных характеристиках, неизвестно. Скорее всего, общие шаблонные слова и фразы, заранее заготовленные штампы. На деле же Матусову отличали такие черты характера, как жесткость, прямолинейность и бескомпромиссность. Весь мир она делила на белое и черное, не признавая полутонов. Ни в суждениях, ни в поступках. Друг для нее был другом. И ее не смущали его недостатки. Не только не смущали, но она их и не видела и не желала видеть. За друга она могла постоять всегда и на любом уровне. А если появлялся враг, то он оставался врагом до тех пор, пока она не стирала его в порошок. Об этом знали все сотрудники отдела и старались с ней отношения не портить. Себе было дороже.
В семнадцать часов пришли дружинники и постовые милиционеры. Паромов присутствовал при проведении им инструктажа и развода на маршруты. Инструктаж проводил майор Минаев, а развод по маршрутамначальник штаба ДНД Подушкин. Оба былисама корректность и галантность. Никто бы не смог и подумать, что еще несколько часов назад они спорили между собой, выясняя, кто из них главнее на опорном пункте.
К двадцати часам постовые милиционеры и дружинники доставили в опорный пункт несколько мелких уличных хулиганов и выпивох. На них Паромов, набивая руку, под контролем Минаева и Василия Ивановича составил протоколы об административных правонарушениях.
В этот день преступлений на поселке резинщиков не было. После двадцати двух часов общественный пункт охраны порядка был закрыт. Участковые и дружинники разошлись по своим домам. Так закончился первый рабочий день нового участкового. Возможно, самый эмоциональный и самый легкий в профессиональном плане.
Долго еще этой ночью не мог уснуть молодой участковый инспектор милиции Паромов, вновь и вновь перебирая в памяти и заново переживая события прошедшего дня.
Не спала и его молодая жена Раиса, переживая за мужа. И только их маленькая дочь Гелина сладко посапывала в детской кроватке-качалке.
НА УЧАСТКЕ
Власть не право, а тягота, бремя.
1
Следующий рабочий день начался с того, что Паромов пришел в опорный пункт к восьми часам. Надо было к девяти, но зуд новизны гнал его пораньше. Следуя на трамвае с поселка КЗТЗ, надеялся, что кто-нибудь из его новых коллег уже открыл помещение. У самого ключей еще не было.