EDEN - obsessmuch 27 стр.

Заклинание, державшее меня у стены, исчезает.

Срываюсь с места и бегу. Выбегаю в коридор, слыша за спиной яростные крики.

Но они кричат не на меня. Они орут друг на друга.

Мне плевать. Плевать, плевать, плевать на всё!

Я бегу. Ноги передвигаются по инерции. В коридорах темно, и лишь изредка факелы освещают мне путь. Потеряв счет коридорам, я понятия не имею, куда бегу.

Слезы катятся по щекам, прохладный воздух обжигает лицо и мои босые ноги. Ступнями ощущаю леденящий холод каменного пола.

Мне противно. Я чувствую его запах на себе. И я знаю, он вернется, чтобы закончить то, что начал. Я уверена! Как я могу убежать от него?

И это еще не самое страшное. Хуже всего

Опираюсь на стену, чтобы не упасть, и с силой ударяю себя по колену. Теперь я уже не сдерживаю слез.

он просто не хочет, чтобы кто-то другой касался его маггловской шлюшки

Громко всхлипываю, сползая по стене на пол.

Как я могла быть так уверена, что мне ничего не угрожает? Я знала, чего хотел Долохов, он никогда не скрывал своих намерений.

А Люциус? Что насчет него?

Я думала, что в этом плане я в полной безопасности. Но в последние несколько дней все изменилось.

Шаги. Быстрые, приближающиеся шаги.

Не прекращая думать, я вскакиваю и срываюсь с места, двигаясь настолько быстро, на сколько хватает сил. Оставляя позади пролеты и коридоры, я уже не думаю, куда бегу, и меня мало волнует, где я.

Темные и освещенные коридоры мелькают перед глазами: я то блуждаю в темноте, то вновь могу видеть, куда бежать. Но меня это не пугает, и я не останавливаюсь. Он не найдет меня. Я не позволю!

Шаги позади меня стихли, но я даже не сбавляю темп.

Пошатываясь, поднимаюсь по лестнице вверх, потом пробегаю еще несколько коридоров и лестниц, петляя по дому, запутывая следы.

Куда идти? Я не могу вернуться в свою комнату, не могу переплыть озеро. Черт, да я даже понятия не имею, в каком крыле дома нахожусь!

Громко всхлипывая, пробегаю длинный коридор, и с разбега распахиваю дверь прямо перед собой

Резко останавливаюсь.

Я на балконе, уходящем в никуда. В темноту.

Кажется, я все еще в пещере, где стоит этот дом.

На балконе нет перил. Это просто выступ, заканчивающийся обрывом.

Наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть вниз. Очень высоко. Начинает кружиться голова. Берег и озеро кажутся такими далекими.

Под пальцами ног чувствую пустой воздух и инстинктивно цепляюсь ими за край выступа.

Как это просто. Сделать шаг, упасть в темноту, забыть обо всем. Прекратить разом все страдания, боль, ненависть и чувство вины.

Я должна чувствовать страх. Но его нет. Я не чувствую ничего. Внутри лишь пустота.

Восприятие реальности возвращается ко мне, когда я вновь смотрю вниз. Внутри все переворачивается. Боже, это так высоко. Мне придется долго наблюдать за тем, как поверхность земли становится все ближе и ближе.

С надеждой смотрю вверх, мечтая в последний раз увидеть небо.

Ничего. Только темный потолок.

Глубоко вздыхаю и закрываю глаза. Одинокая слеза катится по щеке.

Простите. Мне так жаль. Я люблю вас, мама, папа, Рон, Гарри

Распахиваю руки в стороны, будто птица в полете

Кто-то хватает меня за талию и тянет назад, в коридор. Я сопротивляюсь, потому что знаюэто Долохов вернулся за мной. Но он не тронет меня! Я не позволю! Я ударю его ногой и брошусь с балкона прежде, чем он сможет снова схватить меня

Начинаю кричать, но он затыкает мне рот рукой, затаскивая в коридор и толкая в темный альков. Изо всех сил пытаюсь вырваться, но он слишком силен.

Он прижимает меня к стене, навалившись на меня своим телом, все еще закрывая мне рот.

Ничего не вижу! Здесь темно, и я даже не вижу его!

Слезы катятся по щекам, падая на его пальцы, лежащие на моих губах.

Но не думаю это не Долохов. Я уверена.

 Я не дам тебе убить себя,  тихий шепот с нотками угрозы, и это точно не Долохов.  Это слишком легкий выход.

Люциус.

Это Люциус сейчас прижимает меня к стене.

Закрываю глаза, и слезы катятся по его пальцам.

Но мне все равно. Я лишь жалею, что мои слезы не могут запачкать его руки.

Чувствую его дыхание у своего виска.

Открыв глаза, напряженно вглядываюсь в темноту, пытаясь увидеть хотя бы его силуэт, но тщетно. Я могу только чувствовать: его тело, прижимающее меня к стене, и длинные пальцы на своих губах. Его большой палец больно впивается в кожу под подбородком.

Он медленно убирает руку от моего рта, другой до боли сжимая мое плечо. Освободившейся рукой он уверенно берет меня за руку, что неловко покоится на его груди.

Его грудь

С силой сжимаю кулак.

 Что он с тобой сделал?  Тихо спрашивает он.

Пытаюсь выровнять дыхание и храню молчание.

Кажется, проходит вечность, пока мы стоим в темноте вдвоем. И все, что сейчас реально,  он, прижимающий меня к стене, стискивающий мое плечо. Тепло его руки

Пальцы больно впиваются в запястье. Я не вижу его лица, но чувствую всё по-другому. Всё не так, как было раньше, когда он был так близко. Он больше не высмеивает меня и не пытается запугать. Не знаю, почему я так уверена в этом. Я просто знаю

Точно. Это конец. Сейчас все закончится.

Выворачиваюсь из его рук.

 Отпустите меня,  шепотом молю его, проклиная себя за слезы, вновь навернувшиеся на глаза.

Он медлит секунду, а потом, молча, отступает, отпуская мое запястье и плечо. Я не убегаю, хотя знаю, что могла бы.

Я все еще не вижу его лица.

 Не обязательно вести себя так,  я слышу усмешку в его голосе, но вместе с тем, слова звучат как-то фальшиво.

 Не смейте  я едва могу говорить.  Не смейте насмехаться надо мной. Только не после того, что случилось.

Повисает долгая пауза.

В защитном жесте обнимаю себя за плечи, плотнее запахивая рубашку.

Он судорожно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Очень тихо.

 Что именно он сделал с тобой?  Идеально спокойным тоном спрашивает он.

Закусываю губу. Не хочу говорить ему. Не хочу, чтобы он знал

 Скажи мне,  тихо повторяет он.  Я не хочу силой вытягивать из тебя правду.

Как я могу сказать ему об этом?

 Он ничего не сделал,  заставляю себя говорить.  Но он бы сделал, не вмешайся вы вовремя. Он сказал, что я должна быть, х-хорошей д-девочкой.

Воцаряется тишина, нарушаемая лишь моим дыханием.

Спустя некоторое время я понимаю, что больше не слышу его дыхания.

Он отступает из алькова на тусклый свет. Голубое пламя факелов делает напряженные черты его лица словно высеченными из камня, а самого Люциусапохожим на пришельца из потустороннего мира. Он в такой ярости, что у меня от страха трясутся поджилки.

 Я заметил, что Антонин был очень пьян сегодня,  тихо говорит он.  Но у меня и в мыслях не было, что он задумал навестить тебя.

Но я не понимаю!

 Если вы не знали о его планах, тогда А вам-то что понадобилось в моей комнате?!

Черты его лица искажаются от злости, и он бьет меня по щеке. Касаюсь рукой места удара, слезы жгут глаза.

 Твоя наглость не сойдет тебе с рук, грязнокровка.

 Я не

 И не воображай, что я там был только, чтобы увидеть тебя,  он обрывает меня на полуслове.  Моя комната рядом с твоей. Я услышал твой крик, когда возвращался к себе, и решил проверить, в чем дело.

 Почему ваша

Я не решаюсь продолжить, его глаза сужаютсяда, он знает, о чем я собираюсь спросить его.

 Моя комната рядом с твоей, потому что Антонин ясно дал понять, что не откажется от визита в твою комнату,  тихо говорит он.  По нашему приезду сюда первое, о чем я позаботился, это чтобы наши комнаты находились рядом, дабы впредь пресекать все его попытки добраться до тебя.

 Так что же, вы теперь мой защитник?  Холодно спрашиваю я, глаза застланы пеленой слез, а внутри все бушует от ярости, потому что он не заслуживает этого статуса. Только не после того, что сделал.  Но вот что я действительно хочу знать, сможете ли вы защитить меня от самого себя?

На его лице заиграли желваки. Он молниеносно вскидывает руку, хватая меня за горло и сильно сжимая его. Я задыхаюсь.

 Ради твоего собственного благополучия я притворюсь, что ты не говорила этого,  в его голосе слышны яростные нотки.  Не мне напоминать тебе, что это не я пришел к тебе в комнату, чтобы запятнать свою честь о грязнокровку.

Боже, нет, я не это имела в виду! Я бы никогда не подумала так снова. Только не после того, что он сделал, когда я в прошлый раз высказала подобное предположение

Что-то мелькает на задворках сознания. Лишь на короткий момент, но я не могу понять, что это.

 Я ясно выразился?  Тихо спрашивает он, усиливая давление на мое горло.

Я могу лишь кивнуть. Пару секунд ничего не меняется, а потом он отпускает меня. Судорожно делаю большой глоток воздуха, потирая шею, в то время как он внимательно следит за мной.

 Почему ты хотела покончить жизнь самоубийством?  Тихо спрашивает он.  Почему ты хотела совершить такую глупость? Антонин не стоит этого, поверь мне

 Это не только из-за него,  бесцветным голосом отвечаю я. И я больше не злюсь, потому что я полностью сломлена.  Я потеряла семью и друзей. Из-за своей слабохарактерности я подписала лучшему другу смертный приговор. Я видела то, чего, как я наивно полагала, мне никогда не придется пережить, и я не смогу просто забыть об этом, сделав вид, что ничего не было. Вы заставили меня отречься от своих убеждений. Все, во что я верила, вы обратили в ложь. Ради чего мне жить? У меня ничего не осталось.

Он просто стоит и смотрит на меня долго и напряженно, и на его лице нет никаких эмоций, а глаза не выражают ни жалости, ни сожаления.

 И ты еще называешь меня трусом?  В конце концов, произносит он.  Я бы никогда не выбрал такой легкий путь решения проблем. Я думал, ты веришь в борьбу за правое дело. Не в этом ли заключаются хваленые гриффиндорские принципы?

 А может быть, я устала бороться?  Я подавлена, и в моем голосе явно проскальзывают нотки усталости и равнодушия.  Кроме того, я не знаю, с чего вы решили, что борьба для меня что-то значит?  Я качаю головой и усмехаюсь.  Вы такой лицемер. Я нужна вам живой только для того, чтобы вы использовали меня для своих планов. И что тогда? Больше пыток, боли и унижения?

Повисает долгая пауза. Выражение его лица абсолютно невозможно прочесть.

 У нас на тебя далеко идущие планы,  он нарушает тишину.  Я этого и не отрицаю. И ты нужна нам живой и в относительном здравии. Так что пошли,  он подходит к двери, что ведет на балкон, и закрывает ее, запирая на замок.  Я провожу тебя в твою комнату, и я больше не хочу слышать о самоубийстве и прочем вздоре.

 Я не хочу возвращаться туда,  мой голос дрожит.  Он вернется. Я знаю.

Он внимательно вглядывается в мое лицо, и в его глазах я не узнаю этого взгляда.

 Проклятье,  выдыхает он.

Он ненадолго отворачивается от меня и прислоняется к стене.

Как бы мне хотелось знать, о чем он думает. Сейчас я понятия не имею, как относиться к нему.

 Я оглушил его перед тем, как последовать за тобой,  не оборачиваясь, говорит он.  Если ты пойдешь со мной сейчас, я избавлюсь от него до того, как он придет в себя. И я позабочусь о том, чтобы он больше не тревожил тебя.

Я резко сглатываю.

Люциус оглушил Долохова? Своего друга и соратника?

 Идем,  он поворачивается ко мне,  на его лице вновь непроницаемое выражение,  и кладет руку мне на плечо, подталкивая вперед.

* * *

Мы возвращаемся в мою комнату, и застаем Долохова растянувшимся на полу. Его глаза закрыты, а лицо лишено эмоций. Я могла бы подумать, что он мертв, если бы не равномерно вздымающаяся при дыхании грудь.

Жаль, что он не мертв. Надеюсь, этот чертов ублюдок и извращенец сдохнет самой ужасной и невообразимой смертью.

Нет. Нет, я не буду желать этого. Я не стану такой, как они

Но почему нет? Они ожесточили меня. Признаться, сейчас я могла бы убить Долохова голыми руками. И я бы вряд ли стала раздумывать дважды.

Люциус склоняется над ним, проверяя пульс, а потом поднимает его веки, направляя свет палочки ему в глаза.

 Он замерз,  Люциус встает и поднимает палочку Долохова, которую я не заметила на полу.  Я отнесу его в его комнату,  не глядя на меня, поясняет он.  Он не будет больше беспокоить тебя. Я позабочусь об этом.

 Спас-сибо.

Зачем я говорю это? За что я благодарю его? И это после всего, что он сделал со мной.

 Не благодари, грязнокровка,  он смотрит на меня, нахмурившись.  Я сделал это не для тебя. Антонин должен держать ответ перед своим чистокровным происхождением. Человек его положения не может путаться с магглорожденной. Кто знает, какие выродки получатся от этого союза?

Меня мутит. Он, может быть, и спас меня от Долохова, но это ничего не меняет. Он сделал это лишь из своих чистокровных соображений. Какая чушь!

А, ты что, правда, ожидала от него чего-то другого?

 Волдемортполукровка,  тихо говорю я.  Вы знали об этом?

Он поднимает палочку, и я чувствую знакомое жжение на щеке. Ничего не изменилось. Люциус все тот же Люциус. И ему плевать на меня. Я не более, чем грязь на подошвах его дорогих ботинок.

 Не выказывай непочтительности своему хозяину этой гнусной ложью,  его голос вибрирует от злости.  Это всего лишь грязные слухи, распускаемые Дамблдором. Ты можешь быть настолько глупой, чтобы верить им, но я предпочитаю думать, что ты хотя бы достаточно умна, чтобы не повторять их вслух.

Сжимаю губы и вздыхаю. Я попытаюсь еще раз пробиться к той маленькой частичке человечности, что он проявил ранее.

 Хорошо,  я вся дрожу.  Так значит, слухи, да? Ложь, распространяемая Орденом. Но ваш друг, Северус Снейп, тоже полукровка. Я видела газетные вырезки, доказывающие это. Его мать была ведьмой, а отецмагглом. Если вы презираете тех, в ком нет чистой крови, тогда почему вы с ним такие хорошие друзья?

Он ухмыляется, но эта ухмылка не касается его глаз.

 Кровь полукровок может быть и хуже, но, по крайней мере, они откуда-то получили свои способности. И с этим я могу примириться. У них есть право заниматься колдовством,  он бросает взгляд на Долохова, и его лицо на мгновение искажает ярость.  В любом случае, они ниже по своему статусу. И ни один чистокровный не должен мешаться свою кровь с их. Это самое что ни на есть предательство. Предательство своих предков, своей крови.

 А что вы будете делать, если Драко женится на грязнокровке или маггле?  Спрашиваю я, стараясь держать тон ровным.

 Я буду вынужден отречься от него,  ни секунды не колеблясь, отвечает он, глядя мне прямо в глаза.  Если он умышленно и сознательно осквернит род, он перестанет быть моим сыном.

Я смотрю на него, в изумлении приоткрыв рот. Это я не могу поверить, что кто-то может быть настолько одержим чистотой крови. Как он может ставить эти глупые и смехотворные предубеждения превыше своего родного сына?

Некоторое время он смотрит на меня, а затем поворачивается к двери, запирая ее.

Нет

Машинально обхватываю себя руками, но он даже не смотрит на меня. Он наклоняется и берет Долохова за руку.

Вздыхаю и опускаю руки.

 Тебе надо поспать,  бросает он, вытаскивая порт-ключ из кармана мантии.

 Вы, правда, думаете, что я способна уснуть сегодня?  Шепотом спрашиваю я.

Он поднимает на меня глаза, и какое-то время мы смотрим друг на друга. Глаза в глаза.

 Поспи,  повторяет он.  Северная башня.

Ключ загорается красным свечением, и обаДолохов и Люциусисчезают, оставляя меня одну в темноте.

Наощупь продвигаюсь к кровати и сажусь, прислонившись спиной к изголовью. Я слишком напугана, и я вглядываюсь в темноту, боясь даже моргнуть.

Глава 12. Предательство

Я перестаю дышать, когда слышу, как в углу что-то шевелится.

Отшатываюсь, сильнее вжимаясь в изголовье кровати, внутри все скручивается в тугой узел от страха. Поднимаю подсвечник повыше, и он едва не выскальзывает из моих взмокших ладоней. Вглядываюсь в темноту комнаты, стараясь рассмотреть, кто же это.

 Если подойдете ближе, клянусь, я убью вас

 Акцио подсвечник!

Шепотом произнесенное заклинание обрывает мою речь, и единственное оружие уплывает в темноту.

Чей это голос? Это был только шепот, и я не могу понять, кто это

Шаги.