Поначалу Реми переживал о том, что брал чужое без разрешения, ему плохо спалось, мучили кошмары, в которых он платил по долгам, отбывал наказание и был обречён в тяжёлых кандалах вечно работать на людей, дабы расплатиться за украденные товары. Время шло, воровство вошло в привычку, живот требовал еды, и совесть замолчала, оставив мальчика в покое.
Иногда, глядя на других брошенных детей и их коллективную работу, Реми представлял, как они вместе с Симом работали бы в паре. Природную бледность альбиноса они бы использовали чтобы растрогать прохожих, а ловкий оборотень выуживал бы кошельки с монетками. Реми быстро отбрасывал эти мысли, использовать друга в таких низких целях, ребёнок считал гадким. Сам он, проходя мимо побирающихся стариков на нижних улицах Белого клыка, воняющих как выгребная яма, обмотанных лохмотьями, клялся себе, что никогда не станет просить милостыню.
Может я и слабый маленький оборотень, нищий, уличный вор, но волчью гордость я больше не предам! Думал мальчик и ускорял шаг, чтобы не задерживаться рядом с попрошайками.
Одежда оборотня едва пережила его жизнь в лесу, истрепалась так, что выглядела как лохмотья. В лесу он грелся шерстью в облике волчонка, но в городе, хоть и было теплее от топящихся в каждом доме печей, большого количества людей и лавок, проходя мимо которых мальчика иногда обдавало горячим воздухом; в городе он не мог обратиться. В дырки задувало, тонкая, протёртая рубашка не согревала, от снега вмиг промокала, и стоило дёрнуть рукой, трещала. Ставшие короткими за лето штаны вовсе сыпались. Реми представить не мог, что одежда могла износиться до такой степени, что осыпалась. Помимо еды, Реми пришлось озаботиться одеждой и как можно скорее, пока он не замёрз холодной ночью в своих гнилых обносках.
Пришлось долго высматривать детей подходящего роста, выслеживать их, запоминать, где они живут и ждать, когда их вещи постирают, а затем повесят сушиться. Реми едва не околел, пока дожидался сумерек, чтобы стать незаметным для случайных прохожих. Несколько раз его постигала неудача, мало кто с наступлением холодов сушил вещи на верёвках. Пришлось искать ниже, ближе к подножию, где жили бедные люди, зачастую не имевшие своего места в тесных комнатах.
Голодая несколько дней, оборотней раздобыл себе длинные штаны и драную, не по размеру большую, зато тёплую кофту. Мальчик подвязывал её верёвкой, кое-как сплетённой из старой рубашки, и радовался, пряча ледяные пальчики в длинных рукавах.
Обживаясь тёплыми вещами, Реми был вынужден скитаться по городу, спускаться к самому подножию горы и подниматься почти до самой станции дирижаблей. Он многое слышал, видел и начинал понимать.
Белый Клык, за этим красивым названием скрывалась настоящая выгребная яма, где людей оценивали лишь по количеству блестящих монет в их карманах, и сами жители давно примирились с этой системой. Богатые слои общества жили в прямом смысле выше нищего сброда. Улицы, пролегавшие по балконам, террасам и крышам, чистые, с ухоженными деревьями в красивых кадках, с прозрачными мостами, отражающими блики солнца, принадлежали лотеронам, магам и богачам. Чем ближе улица располагалась к станции дирижаблей, тем престижней считалось на ней жить. Простому ворью попасть туда было недопустимо, стража, которой ближе к вершине становилось больше, пристально следила за порядком.
На земных улицах существовали все остальные, на верхних улицах открывали свои лавочки пекари, ремесленники, чуть ниже мясники и пивовары, ближе к подножию процветали лавочки, предлагающие услуги сомнительного характера. Реми в виду своей незрелости, не знал чем торговали мужчины и женщины, и старался держаться от них подальше, предпочитая улицы выше. В ущелье простёрся базар для бедняков, где свои товары продавали пришлые с окрестных деревень крестьяне, там же, чуть глубже начинался чёрный рынок, где на продажу выставляли оружие. Реми никогда не доходил до конца чёрного рынка, но слышал, что с другой стороны был спуск и специальные прилавки для богачей, любителей охоты и иных жестоких развлечений.
Ущелье жило своей жизнью, а на земных улицах находились свои «бароны» и «короли», как они именовали себя. Выросшие в банде дети, создавали новые, играющие по взрослым правилам. Воровать еду для них стало мелочью, группировки хотели большегодобывать деньги. Насмотревшись снизу на жизнь богачей, бедняки хотели ощутить роскошь, которой были лишены и создавали её по своему усмотрению. Они стремились добиться признания и жить богато, но с криминалом не так легко завязать. Молодые люди вырастали и продолжали, пока кто-то из молодых не оканчивал мучение главаря. Чаще всего убийцей главаря становился приближённый из окружения. Все «короли» формировали вокруг себя группу из сильных ребят, которые избивали тех, кто не платил дань, за существование на определённой улице.
Добывая одежду и еду, Реми забредал на подвластные группировкам улицы, чаще всего это были кварталы ремесленников и мясников, реже травников и лекарей. На своём горьком опыте оборотень узнал, на какие улицы лучше соваться пореже, а какие обходить стороной. У каждой банды имелись свои правила о наказании ворья, имевшего наглость сунуться на их территорию. Чаще всего, мальчика избивали, иные отбирали добычу, но встречались и садисты, стремившиеся порезать, искалечить или морально унизить. Как-то на избитого мальчика хотели помочиться, чтобы доказать его ничтожность. Реми укусил парня, стоявшего рядом, получил ещё несколько болезненных пинков, но дерзость воришки позабавила людей. Спустя некоторое время оборотень получил признание от Аазира, главаря одной из шаек, на чьей улице был вынужден в итоге обосноваться мальчик.
Аазир пообещал воришке протекцию от стражников, взамен на исполнение услуги главарю по необходимости. В то время Реми не знал, почему иные ребята предпочитали из кожи вон лезть, но платить еженедельную пошлину добычей, чем обещаться выполнить неизвестное поручение.
Оборотень жил, сам не замечая, как всё глубже погружался в грязь Белого Клыка, погрязшего в преступности от подножия и до самой вершины. Здесь частенько пропадали люди, и стража отчаялась вести поиски всех исчезнувших. Стены домов и афиши в несколько слоёв покрывали розыскные листовки, ветер срывал их и бросал людям под ноги. Реми не раз слышал, как пропавшие люди иногда возвращались, но вели себя иначе, словно побывали в Аду и знали, что их ждёт после смерти. Особенно часто исчезновения происходили возле мрачного здания бывшей гильдии кукловодов.
Оборотень отрывками слышал городскую легенду, повествующую о красновласом мальчике, который похищал людей и творил из них кукол. В легенде чётко упоминался мальчик, но люди остерегали связываться с любым красновласым незнакомцем, ибо всех без вести пропавших, в последний раз встречали в компании девушки, парня, мужчины или ребёнка с волосами насыщенного красного цвета.
Само по себе здание гильдии кукловодов не внушало доверия, и люди, чей страх приумножала тьма ночи, окутали зловещее строение паутиной легенд. Чёрными ночами здание обходили дальними улицами, ибо стоило пройти мимо, как не отпускало ощущение будто кто-то преследует, смотрит в спину, иные прохожие клялись что слышали цокот сотни каблучков. Чего только не рассказывали после захода солнца в нищих кварталах.
Говорили, за городом приглядывает некий мастер Кукловод, один из членов Кровавого Звездопада, организации, созданной Разрушительницей в начале Смутного Времени. Члены Звездопада помогали СильванеРазрушительнице тридевяти миров отвоевать территории старого Ханаэша у захватчиков из трёх объединившихся в то время стран: Земи, Касмедолии и Муарака. В одиночку Сильвана не смогла справиться с армиями союза, и призвала на помощь себе самых отъявленных негодяев. Реми слышал, что Разрушительница привела себе подмогу из других мировАда и мира духов, именно поэтому ей хватило десяти подчинённых дабы отвоевать земли.
После смерти Разрушительницы, члены Кровавого Звездопада стали тайно править страной. Ауруих глава, остался в Башнях, резиденции Поднебесного Правителя, и продолжал внедрять идеи Сильваны. Остальные члены разбрелись по стране и тайно, скрывая себя, управляют городами. На смену им приходят их потомки, но поговаривают некоторые из собранной Разрушительницей свиты бессмертны и живы по сей день. Кукловод мог быть одним из них, никто не знал, как он выглядел, но люди утвердились во мнении, что именно он тайно присматривал за Белым Клыком по приказу Разрушительницы.
Реми старался поменьше слушать байки горожан, его больше волновали проблемы настоящего дня, а не призраки старых домов. Конечно, он не совался чёрными ночами к заброшенной гильдии, которую не смели снести, но и красновласых людей оборотень никогда не встречал. Он помнил лишь то, что позволяло ему выжить и не перейти случайно чью-то дорогу, и не забивал голову легендами.
Спустя пару оборотов о Реми, который в Белом Клыке решил на всякий случай представиться Джеком, вспомнил Аазир. Настало время исполнить просьбу «короля» Шестой Поперечной улицы, для чего мальчика вызвали ко «двору».
Здравствуй, Джек. Ты так быстро пришёл, обратился к мальчику мужчина лет тридцати, с небритой щетиной. Оборотень едва отличал Аазира от его вышибал. У большинства из-под бандан выбивались тусклые тёмные волосы, голодные жадные глаза на свету казались серыми, а в тени карими. Мужчины были примерно одного роста, жилистые, с сильными покрытыми шрамами руками. Аазир среди них выделялся особенно наглым взглядом и одеждой: старая шуба, из шерсти медведя, видавшая множество лет, и короткие штаны. «Король» задавал свою моду и расхаживал зимой в сандалиях, натянутых поверх толстых, шерстяных носков. Сверкая открытыми голенищами, мужчина ни разу не поморщился от холода. Реми поражался, как ноги модника не посинели.
Мальчик кивнул. Он не привык слышать имя Джек, но решил, что верно поступил, скрыв настоящее, когда вернулся к людям.
Ты уже давно живёшь на моей улице, и не платишь дань. Поэтому я позвал тебя, мужчина выглядел как царь помойки, и вёл себя также. Он пытался сойти за знатного человека, обрядившись в шубу, восседая на старом, истёртом кресле под криво сколоченным навесом из досок. По обеим сторонам от Аазира стояли верные стражи, вооружённые дубинками. Рядом валялись битые ящики из-под овощей, рыбьи скелеты, косточки, огрызки, бумажки и битое стекло. Несмотря на морозец в этой подворотне стоял дурной запашок и посреди всего этого мусора выделывающийся «король» напоминал шута.
Что я должен сделать, Аазир? Реми, в данный момент, именующий себя Джеком, решил быстрее перейти к делу, чтобы убраться из вонючей подворотни. Он не сомневался, что люди разбойных банд представлялись не настоящими именами, дабы произвести должный эффект. Лидера группировки Седьмой Поперечной улицы звали Шрамодел, он кичился своей любовью оставлять на всех жуткие шрамы. Аазир хоть и было больше похоже на настоящее имя, но мальчик недавно подслушал разговор дамы и торговца на стеклянном мосту и узнал, что имена с двойной «А» давали лишь знатным людям.
Ха, а ты сразу к делу, посмеялся Аазир, почесав грудь, деловой подход. Ладно, не буду томить. Знаешь, начал свой рассказ мужчина, с наигранно тоскливым взглядом, устремлённым в низкое серое небо. Я живу здесь уже давно. Управляю Шестой Поперечной улицей. Оборотень подавил желание усмехнуться. Было бы чем править, а то улица без тебя не проживёт. За пару оборотов, проведённых в городе, мальчик разуверился в необходимости уличных «королей». Но я устал от этого. Я всегда хотел отправиться куда-нибудь ещё, но ты же понимаешь, я не могу просто взять и бросить дела.
Реми был другого мнения. Все это напоминало отмашки человека, который боялся что-либо менять в своей жизни. За несколько оборотов проведённых в одиночестве в лесу, надеясь лишь на себя, и после, выживая в толпе людей, но оставаясь никому не нужным, оборотень набрался опыта и немного повзрослел, несмотря на семь лет от роду.
Но вот момент настал, и я решил исполнить мечту, во что бы то ни стало, мужчина ударил кулаком по подлокотнику кресла, подтверждая своё твёрдое намерение. Однако я очень занят, и у меня нету времени, чтобы провернуть одно дельце. Вот потому я посылаю тебя. Итак, ты должен подняться в верхний город на улицы крыш и раздобыть мне билеты на дирижабль. Конечно, не так важно, куда именно он будет лететь, но всё же я б хотел в Озон. Раздобудь билеты и возвращайся. Дело не такое сложное, я же понимаю, что ты ещё ребёнок, ухмыльнулся в конце мужчина и почесал бок.
Хорошо. Это будет плата за то время, что я прожил на Шестой Поперечной? переспросил Джек, хмурясь.
Да. Знаешь у меня сегодня хорошее настроение, так что если раздобудешь билет именно до Озона, то это будет плата и за будущее твоё проживание на улице, на целый оборот вперёд, разведя руки, праздно подытожил Аазир, но быстро закончил жест, так как у него зачесалась спина. В шубе похоже завелись клопы, но «король» не желал расставаться со своей одеждой.
Ладно. На сколько человек билеты нужны? задумавшись о подробностях предстоящего дела, поинтересовался Джек.
На меня и двоих моих приятелей, Аазир махнул на своих верных стражей.
Хорошо, кивнул юный вор и ушёл.
Похоже, парни, я от него избавился, проговорил «король», когда мальчик скрылся из виду.
Это должно быть просто. Всего-то надо спереть пару билетов. Я смогу. А этот глупый король помойки засчитает мне ещё несколько оборотов вперёд! Будет ему его Озон. Пусть катится отсюда, думал Реми, пока шёл к лазейке в верхний город, где ошивалось меньше всего стражи и можно было, прячась в толпе, добраться до станции дирижаблей.
С каждым следующим шагом вверх по наклонной улице, с городом происходили перемены в лучшую сторону, становилось светлее и чище; только взгляды прохожих, бросаемые на мальчика, менялись с озадаченных на пренебрежительные и высокомерные. Нищий замарашка забыл, где его место и нарушал идиллию верхних улиц своим грязным видом.
Чем выше в гору поднимался Джек, тем больше вокруг становилось стражников. Об этом мальчик не подумал, когда соглашался на задание. Стараясь привлекать как можно меньше внимания, притворяясь посыльным, или прячась в тёмных закутках, оборотень не оставлял мысли, что в два счёта раздобудет билеты и Аазир отстанет от него надолго. Джек глядел в оба, не расслаблялся и двигался быстро.
Скоро юный вор достаточно приблизился к станции дирижаблей, чтобы на улицах ему встречались люди с билетами. Дело осталось за малым: не привлекая к себе внимания стражи, найти жертву.
У вершины горы, недалеко от станции Реми то и дело натыкался на торговцев из других городов: из Озона, с чёрными волосами и тёмным загаром, плотными одеждами с запахом моря; из Искры, чаще всего со светлыми волосами, иногда крашеными в яркие цвета, жёлтой кожей и лёгкими, не по погоде, одеждами. Все они носили балахоны тем длиннее, чем богаче был торговец, с красивыми вышивками, узкими рукавами и широкими манжетами. Стоило бросить один взгляд на ткань, чтобы понять какая она дорогая, с отливом, двухцветная, или однотонная, атласная или бархатная. Джеку попадались торговые представители деревень, их выбирали крестьяне, чтобы не ехать в город толпой. Одежда крестьян отличалась дешевизной по сравнению с богатыми лотеронами, а глазки их не бегали такими заговорщицкими кругами, как у городских торговцев. Иногда попадались маги, этих Джек сразу узнавал по фиолетовому цвету одеяний. Оборотень не раз спрашивал у дяди, почему маги Воздуха пользовались дирижаблями, им же подвластна воздушная стихия, почему они не летали? Мальчик никогда не мог запомнить ответ дяди, но в Белом Клыке заметил, что маги Воздуха встречались всегда только в верхнем городе. Ребёнок посчитал, что им претило заходить на нижние улицы и блуждать среди нищеты. Конечно, не обошлось у станции без стражи, наблюдавшей за улицами, не мешая мирным жителям но, привлекая к себе внимание лёгкими доспехами, украшенными перьями.
К этим лучше не приближаться, подумал Реми и юркнул между двух торговцев, чьи пышные одеяния, развевающиеся на ветру, прикрыли его отступление. Проскочив в ногах между полами длинных одежд лотеронов, вор наткнулся на зазевавшегося мага, из кармана которого торчал билет на дирижабль.
Вот это удача, прищёлкнул мальчик языком и незаметным движением вытянул билет, тут же спрятав его за пазуху. Он решил не злить стражу и ретировался на нижние улицы, где, забившись в лаз между пустым ящиком от картошки и стеной, рассмотрел свою добычу. Кое-как разобрав буквы на билете, мальчик прочитал слово Озон и ниже цифру два. Память с трудом выдавала уроки грамоты, данные дядей словно в прошлой жизни.