Так круто не бывает. Неужели мне, и правда, сегодня настолько везёт? Глаза Реми сияли зелёным радостным светом. За долгое время, это, пожалуй, самый счастливый его день. Большая удача, да ещё с самого утра! Может где-то был подвох? Но какой? Задание не такое сложное, к тому же небо улыбнулось оборотню, послав навстречу мага-зеваку? Это удача. Определённо!
Радостный оборотень принялся выбираться из-за ящика, чтобы быстрее бежать к Аазиру, как взгляд его упёрся в ноги. Да не просто ноги, а обутые в высокие сапоги на шнуровке с защитой у подъёма и перьями по бокамноги стражника.
Вот тебе и удачный день.
Пройдём-ка с нами, мальчик, предложил один из стражей, второй тем временем, показавшийся из-за ящика, схватил воришку за руку.
В сторожевой башне, куда хранители порядкав бандитских шайках прозванные пернатымипривели оборотня, его поджидал тот самый маг-зевака.
Этот парень? страж толкнул Джека магу.
Да-да, тот саменький. Какой плохой мальчик, погрозил маг пальцем в воздухе. Он был высоким и тощим, как все маги, с яркими жёлтыми глазами и уложенными на бок светлыми волосами. Эти билетики ведь не для меня, а для моей милой жёнушки и её младшенькой сестрёночки. А ты так бесцеремонненько их украл. Ты знаешь, как мы торопимся? Это дело государственной важности.
Ничего я не крал! попытался оправдаться воришка, но маг смотрел на его рубаху так, будто взглядом просвечивал насквозь. Мужчина подошёл, протянул руку и достал из-за пазухи мальчика свои билеты.
Зачем же ты привираешь, мальчик. Я чуть не поверил, не зачаруй я небесный взор.
Теперь всё в порядке? Это ваши билеты? поинтересовался один из стражников, его отличал аксельбант, идущий от груди к правому плечу, и отличные от остальных нашивки на вороте мундира. Знаки присущие старшему, в подчинении которого находилось четверо стражников.
О, да. Спасибочки вам пребольшущие. Я бы сам не справился, лепетал маг, продолжая коверкать слова.
Отлично. Не стоит благодарности. Воришку мы оставим, он должен понести наказание за воровство, посулил стражник, рапортуя перед магом.
Не просто за воровство. Он мне миссиюшку мою сорвал, словно знал заранее, что я здесь буду. Из-за него мы теперь страшненько опаздываем! не унимался маг.
Хотите сказать, мальца подослали к вам? предложил не понимающий страж.
Кто его знает?! Вы стражнички, вот и выведайте! приказал маг Воздуха. Никто не должен знать, что Правитель тяжеленько болен, он тут же выдал государственную тайну. Потому мы летим со всеми на дирижаблике. Никто не должен ничегошеньки заподозрить.
Старший стражник поправил воротник мундира, многозначительно поглядывая на своих людей. Этот маг только что выдал секретную информацию и, похоже, даже не понял.
Под угрозой союз с пиратами, и Поднебесный сейчас тамочки, налаживает обстановочку.
Хотите, чтобы мы допросили воришку? предположил один молодой ещё парень в форме, косясь на Джека. Тот стоял, не понимая, какой приговор ему вынес маг за глупую кражу билетов.
Мне некогда с вами беседочки болтать. Делайте, что должно, вы же стража! Мне никтошеньки не должен помешать! Все хотят предать Правителя, разъярился «странноватенький» маг развернулся и пошёл прочь. Воровской глаз Джека приметил, как билеты опустились в тот же карман, и того и гляди, без помощи воров, выпадут.
Ну что, парень. Вот ты и попался. Теперь не сбежишь. Не посмотрим, что ребёнок. Сгниёшь в тюрьме, нагнетал обстановку молодой страж.
Он работает на сепаратистов, нужно допросить его, напомнил стражник с кривым носом и жутким шрамом на лице. Остальные посмотрели на него с непониманием. Так маг сказал.
Этот маг немножечко того, продемонстрировав жестом помутнение разума, высказался молодой стражник.
Отставить! Это ещё что за вольдумство? рявкнул старший.
Простите! отрапортовал младший по званию, вытянувшись по струнке. Но неужели будем пытать ребёнка?
Тот кто его нанял тоже надеялся на нашу мягкость. Маг бы врать не стал! хрипел мужчина со страшным лицом.
Старший переступил с ноги на ногу, посмотрел на неудачливого воришку, потёр шею, пытаясь принять правильное решение. В его глазах читалась жалость к ребёнку, но раз маг Воздуха заподозрил его, нужно принять меры.
Для начала проверьте на нём гильдейскую метку, приказал старший. Потом устроим допрос.
Молодой стражник сглотнул, но не решился спорить со старшим, а мужчина со шрамом ухмыльнулся и схватил мальчика. Его раздели догола, всего осмотрели, но не нашли никаких меток.
Швырнув ребёнка в камеру и бросив вдогонку его вещи, стражи заперли решётчатую дверь. Комната отличалась от каморки в приюте размерамивсё же преступники редко дети, чаще взрослыеи каменными стенами, где наверху, под самым потолком располагалось небольшое отверстие с решёткой.
Отлично. Вот я и в тюрьме. Хоть не избили, подумалось мальчику.
Эй! Мы что его так и оставим? спросил стражник со шрамом на всё лицо.
А что ещё? Розовых лепестков ему туда насыпать? Все снова засмеялись.
Стражник с кривым лицом бесцеремонно отнял ключи у молодого, открыл решётку камеры и вошёл к мальчику.
А наказание? Мерзкая ухмылка растянулась на его губах, шрам на щеке пошёл буграми, остальные двое засомневались. Они не видели необходимости мучить ребёнка. Пусть знает, что магов трогать нельзя, уговорил их мужчина со шрамом.
Налаял, пролетела последняя мысль в голове Реми, а затем последовали пинки.
Боль. Она приходила раньше, чем возвращалось сознание и длилась долго. Боль. Она не обманывала, она предупреждала о повреждениях и лжи. Только боль всегда честна, даже слишком честна, от чего становилось ещё больнее.
Разум медленно возвращался в избитое тело мальчика. Стражнику достаточно пару раз пнуть воришку, и мальчик ощутил всю тяжесть высоких сапог. Ни единого живого сантиметра, всё охватил огонь боли. Реми попытался шевельнуться, но лишь издал протяжный стон.
Больно. Как же больно. Всё тело болит. Кости целы ли? Что делать, если они не правильно срастутся?
Эй, пацан, живой? послышалось из тёмного угла.
Эх-кхэ попытался подать голос оборотень, но издал лишь неопределённый звук.
Живой, протянул мужской хриплый голос. Мразь эта кривомордая тебя так отпинала. Я думал, ты помрёшь. Потом и мне тумаков надавали.
К Реми подполз старый мужчина, тощий, измождённый, с одной рукой, вторая отсутствовала до самого локтя.
Эй, да на тебе всё быстро заживает, прищёлкнул языком мужчина. Реми забеспокоился, что соврать и оправдать свою волчью регенерацию. Вот вам и молодость, неожиданно добавил старик.
Главное чтобы рёбра целы были, кое-как произнёс мальчик.
Тык вроде целы, потыкал старик по рёбрам мальчика, от чего тот чуть не задохнулся. За что тебя так отделали?
Украл билеты еле выдавил из себя Реми, и, отдышавшись, добавил, у мага.
Эк тебя понесло! В своём уме ли, у мага воровать? всполошился калека и всплеснул целой рукой.
Он растяпа, буркнул мальчик, пытаясь подняться и сесть на пол, усыпанный старой соломой, но застонав, вновь упал.
Все они выглядят, как растяпы. Да только стража за магов порвёт! Они же на службе Поднебесного, гордость и сила нашего края. Послушай совет старика, с магами не связывайся, прищёлкивая языком и покачивая головой, молвил старик.
Джек попытался приподняться, чтобы сесть. Тело болело всё меньше, регенерация творила чудеса.
Такой маленький, а уже вор. Эх, куда мир катится, причитал старик, и протянул мальчику миску с водой. На, попей. Не артезианский источник, но пить можно.
Спасибо. Ребёнок принял миску и жадно припал к воде.
И куда гильдия смотрит. Тебя что не учили, что у магов вороватьпоследнее дело. Не дорос ещё!
Какая гильдия? еле оторвавшись от воды, пробубнил Джек.
Эй-эй-эй, просипел старик, ты что же, без гильдии воровать пошёл? Джек кивнул. Тогда и ясно, с чего на мага тут же кинулся, опять покачал головой однорукий мужчина. Мальчик пожал плечами, и подумал, о странной манере старика качать головой, не отвалиться ли она у него со временем?
Слушай сюда, пацан. Для каждого преступления в нашем мире, есть своя гильдия. Если ты в гильдии, считай как под заботливым крылом. Если воруешь, будь добр, вступи в гильдию воров. Не дело вот так шататься и мастерство воровское, неуменьем своим позорить.
Мне нет дела до этого всего. Я сам по себе. Не нужна мне никакая гильдия! воспротивился оборотень.
Дурак ты! Ещё как нужна. Будь ты сейчас в гильдии, тебя бы из тюрьмы достали. А так, сиди тут! За мага целый оборот сидеть будешь! и старик отвернулся от мальчика, продолжая причитать себе по нос, что молодёжь нынче совсем безмозглая пошла.
Так они и сидели по разным углам маленькой камеры, каждый со своей бедой. Когда принесли ужин, представляющий некое подобие пищи в странных ёмкостях, поднос швырнули к тёмной стене точно в портал, где всё исчезло. Избиений не последовало, но молодой стражник предупредил воришку о завтрашнем допросе.
Когда решётка закрылась, и послышались удаляющиеся шаги стражника, Джек сообразил, что не слышал звука падения подноса.
Ну что, пацан, не передумал ещё с гильдией? послышался бодрый голос старичка.
Если я всё равно сгнию здесь, проведя остаток жизни, какой смысл теперь говорить о гильдии? обняв колени посильнее, чтобы заглушить чувство голода в пустом животе, тихо пробурчал мальчик.
Эко же ты быстро сдался, малец. За оборот-то не сгниёшь, но можно и быстрее. Скажи-ка мне одну фразу, и тогда я посмотрю, что можно для тебя сделать, заговорщицки молвил калека. Во мраке угасающего дня, Реми разглядел лишь силуэт его ног у окутанной тенью стены.
Какую фразу? непонимающе уставился на мужчину Джек, на то место, где по логике должно быть его лицо.
А вот это ты должен понять сам.
Всю ночь Реми, назвавший себя вором Джеком, мучился и не мог заснуть. В окошко лился свет, полуобернувшегося лика Персефоны. Небесное светило он не видел, и не мог дотянуться до окошка под потолком, из-за чего ещё больше нервничал.
Джек всё думал, какую же фразу нужно сказать старику, и чем он мог помочь? Ведь из камеры не выбратьсяокошко слишком маленькое, под самым потолком, да ещё закрыто железными прутьями; решётчатую дверь запирали на ключ, а пол выложен ледяными камнями.
Мальчик не мог придумать план побега, но обещал себе не сдаваться. Если он выбрался из гиблого сиротского дома, значит сможет сбежать и из тюрьмы. Он мог бы попробовать задержать стражника, открывающего дверь, отвлечь и пробежать у него между ног. Как отвлечь? Как задержать? К тому же стражники ходили по двое или трое.
На следующее утро, придя спозаранку, стражники забрали воришку в пыточную, где пытались выяснить, кто надоумил его обокрасть мага. Его достаточно было побить палками, и Джек тут же выдал им Аазира, «короля» Шестой Поперечной. Стражников этот ответ не устроил. Они продолжали спрашивать, кто приказал ему задержать мага? Мальчик не знал, чего хотят добиться стражники и продолжал рассказывать им об Аазире и других «королях» улиц, которых знал.
Мрачные стражники твердили своё, ответ, что Джека отправил красть билет какой-то король помойки, Аазир, возомнивший себя хозяином улицы, их не устраивал, и пытки продолжались день за днём. На третий день Джек сдался и орал, что ничего не знал, он стонал, когда его растягивали на дыбе, и бился в агонии, стоило оказаться подвешенным к потолку.
Джека, практически приговорённого к смерти, били и испытывали на нём разные пыточные устройства. Большинству стражников не нравилось пытаться ребёнка, но маг сказал, чтобы они выбили признание. «Странноватенький» маг мог вернуться и потребовать у стражников отчёт, посему пытки продолжались. И только мужчина с уродливым шрамом на всё лицо испытывал радость причиняя боль воришке. Он всегда измывался над ребёнком с особым пристрастием, и любил оставлять мальчика одного, забывая отвязать от пыточной машины. Этого стражника Джек боялся больше всего. Боялся и ненавидел. Мужчинпрозванный одноруким стариком Страшилойспрашивал что-то, хотел услышать признание в сотни преступлений, которых ребёнок не совершал; а когда слышал, продолжал свои зверства. Ему нравилось, что слабый мальчик не в состоянии дать сдачи. После всех издевательств Страшила любил привязывать Джека к стулу, туго притянуть ремнями к спинке, подголовнику и подлокотникам, чтобы мальчик не смог изменить положение. Стул, рассчитанный на взрослых людей, мальчику был великоват, и на сидение приходилось подкладывать деревянные спилы. Стражника это не останавливало, закрепив жертву, он уходил, оставляя Джека один на один с его пыткой.
Сперва оборотень терпел неудобные спилы на которых сидел и не мог дёрнуться, волчья интуиция молчала, и ребёнок считал что пытка заключалась в простом одиночестве, но вскоре на голову его стала капать вода. Стражник выбрил маленький кружочек в волосах воришки, капля воды не задерживалась на волосах и с лёгким ударом падала точно в проплешину.
Оборотень не видел установленную сверху бочку с водой, и не знал, что капля и была тем пыточным орудием, кое сводило с ума самых крепких мужчин. Джек думал подвал протекал и он просто неудачно сидел, прямо под течью, но спустя несколько часов до него дошёл ужас пытки.
Пока стражники занимались своими делами: совершали обход улиц, патрулировали проспекты, дежурили при заключённых, преступник медленно сходил с ума. Необязательно постоянно находиться рядом с пыточным устройством, мерная дробь капель причиняла невыносимые страдания.
Реми вспомнилась каморка в приюте, где вода капала на голову, а потом холодной струйкой стекала за пазуху. Не самые радостные воспоминания в его короткой жизни, на ум пришла осень в лесу, когда он пытался выжить и лежал голодным под ледяным дождём. Капля ударяющая о голову оживляла самые отвратительные картины из памяти семилетнего ребёнка, успевшего насмотреться ужасов за последние полтора года.
Тишина. Звуки приглушены. Покой. Ровное дыхание. Уставший Реми сидел на стуле. И вдруг БАБАХ. Точно на темечко упала капля. Маленькая паскуда, она отдавалась волной во всём теле; как жало она впивалась в кожу, казалось, сам череп трещит под этим ударом. И вновь тишина. Звуки затихли. Дрожь в теле угасла. Миг покоя и блаженства. И вновь БАБАХ. Следующая прозрачная, чистая, острая, мерзкая, тяжёлая капля падала на голову. Душа разрывалась, мозг вскипал. Волна мурашек пробегала по телу, как электрический разряд. Только он прекратился и сноваБабах. Новая капля, новая пытка. И всегда один и тот же интервал. Звук падения капли отражался от стен и других пыточных устройств. Реми сидел в комнате один, и только капля, верная его спутница ударяла в головуБабах, через определённый подсчитанный промежуток времени. Каждые десять ударов сердца и вновь гладь тишины пронзает капля, отдаваясь вибрацией в мозгу. Мальчик пытался считать удары собственного сердца, но вскоре сдался, он потерял восприятие пространства и времени. Он жил в мире тишины и мерной дроби капель. Он жил от одного толчка и вибраций до другого. До падения следующей капли, от которой в глазах темнело, плавали круги, голова болела и от пытки не спасала регенерациятело оставалось целым, страдал рассудок. Несколько часов, проведённых на адском стуле, казались мальчику веками. Он чувствовал как что-то в нём ломалось под давлением капли, а из воображаемого разлома в черепе на свет появлялось что-то новоестрашное и опасное.
Он орал. Он проклинал всех и всё. Он вырывался. Не мог больше терпеть этот Ад. Но капли падали. Воля гасла. Гас разум. Он сходил с ума. Его жизнь заполнили удары капель в мозгу.
Иногда в башню заглядывали лучники, пару раз сменяя стражников на посту. Эти ребята приглядывали за заключёнными, но общались только между собой. Они никого не пытали, не мучили людей в камерах, исполняли свои обязательства и весело уходили. Иногда, подшучивая над болтающими заключёнными, лучники целились в них из своих красивых орудий, украшенных рогами оленей и перьями, и делали ложные выстрелы, после чего потешались над реакцией напросившегося заключённого. Среди лучников, в отличие от стражников, встречались девушки.
Джек знал, когда приходили стрелки, его не подвергали пыткам, потому что привычная охрана патрулировала улицы. Чаще всего один из стражников оставался в башне и вечером производил допрос, в сопровождении старшего или без него. Оборотень молился чтобы в патруль как можно чаще отправляли Страшилу.