Люси, простите меня за прямоту и резкость, но я не понимаю, почему вы стали подругами. Пытаюсь представить это себе, но не вижу между вами ничего общего. Что вас сближало?
Так и знала, что вы об этом спросите. Люси улыбнулась уголком рта, не мне, но тому, что стояло у нее перед глазами. У нас было полно общего. Я тоже не то чтобы в школе кайф ловила. Я не была изгоем, но то пропадала в плотницкой мастерской, то ковырялась в электросхемах, и все эти коровы, королевы класса, вечно смеялись надо мной и обзывали лесбой, а все остальные им, конечно, подпевали. Пыткой это не назовешь, но вся эта школа была для меня полным отстоем. Но мы же про Аш говорим, верно? Она считала меня крутой ровно по тем же причинам, по которым остальные считали уродцем. Она прямо восхищалась мной, словно я какая героиня, и только потому, что я постоянно говорила этим девкам, чтобы отвалили, и занималась тем, что мне нравилось, не сверяясь с их мнением. Аш полагала, что круче этого не бывает.
Улыбка больше напоминала спазм. Ей даже пришлось вытащить сигарету изо рта, чтобы справиться с губами.
Конечно, сначала я тусовалась с ней потому, что мне было приятно ее восхищение, но очень скоро мне просто стала нравиться ее компания, она сама стала нравиться. Многие считали ее дурочкой, но только из-за того, что она была очень застенчивой, как я уже сказала. Выглядело так, будто она ничего не соображает, ничего не знает. Но кем-кем, а тупицей она точно не была. Наоборот. Она была очень проницательная.
Стив энергично кивал, пока Люси говорила. Я тоже слушала с интересом, но рассказ мне не нравился. Люси хочет, очень хочет, чтобы мы поближе познакомились с Ашлин, с ее версией Ашлин. Иногда нам приходится такое выслушивать: друзья и близкие пострадавшего суют нам под нос его святую невинность, чтобы мы, не дай бог, не подумали, что жертва сама во всем виновата. Как правило, это происходит, если жертва и в самом деле хотя бы отчасти повинна в случившемся. Уже то, что Ашлин крутила роман с женатым, может быть достаточной причиной, чтобы Люси выдала нам трогательную мелодраму. Но не скрывается ли тут нечто иное?
Она даже самые мерзкие истории умела превращать в смешные. Помню, как-то раз я поцапалась со здоровой кобылой из нашего класса. И вот я стою такая вся на взводе и адреналине, типа: «Что эта сучка о себе возомнила?! Я ей сейчас всю харю разобью!»и тут Аш начинает хохотать, а я ей: «Что? Ничего смешного!»и уже почти готова вмазать и ей тоже, а она: «Ты была офигенная, маленькая разъяренная кошка, прогнавшая огромную злую гиену»,и принимается показывать это в лицах, подпрыгивая, будто норовя ударить кого-то, кто гораздо выше ее, и при этом вопит: «Если бы дело дошло до драки, ты бы мигом загнала ее в угол, а она хныкала бы и молила о пощаде, пока ты уделывала бы ее. А вокруг собралась бы толпа, и все скандировали твое имя» И в этот момент я начала хохотать вместе с ней, и все это говно больше не волновало меня. Все превратилось в крошечную неприятность.
Люси рассмеялась, вот только смех был напряженным, как натянутая пружина, будто просто не давал боли утащить ее за собой.
В этом вся Аш. Она делала мир вокруг себя лучше. Может, это из-за опыта, который она приобрела, пытаясь сделать жизнь с матерью выносимой для них обеих. Не знаю. Свою жизнь она, наверное, и не могла улучшить, но другим точно улучшала.
Пожалуйста, прошу вас, как вы не понимаете Та женщина и вправду походила на двенадцатилетнюю девочку, которую описала Люси, неуверенную, неловкую, одетую в какие-то шмотки, которые не подошли бы никому и уж точно не подходили ей. Но женщина, которая сегодня умерла, была совсем другой.
Но ведь жизнь все исправила, сказала я. Она выросла, стала красивой, и элегантной, и уверенной в себе. Так ведь?
Люси затушила сигарету, покрутила стакан, но пить не стала. Мы вернулись в настоящее, а к ней вернулась осторожность.
Не так быстро, как хотелось бы. Даже после окончания школы она продолжала жить дома, считала, что не вправе покинуть мать. И хотя я думала, что это ужасно, я ее понимала. Если бы не Аш, мать просто наложила бы на себя руки. Поэтому она каждый вечер возвращалась в дом, где прошло ее детство. Это не давало ей Люси все вертела в руках стакан, глядя, как играет свет на поверхности воды, это не давало ей повзрослеть. У нее была работа, которую она нашла сразу после школы, секретаршей в конторе, снабжавшей туалетной бумагой и жидким мылом всякие офисы. Может, это и неплохая работа, вот только Аш мечтала заниматься чем-то совсем иным. Но чем, она понятия не имела. У нее просто не было возможности обдумать это. Знаете, мне страшно за нее тогда было. Я представлялавот нам уже тридцать, сорок, а Аш вкалывает все в той же конторе, после работы возвращается все в тот же дом, к матери, и вся ее жизнь просто Люси щелкнула пальцами, подняв руку к солнечному пятну, проходит. И она же все это понимала. Просто не знала, что с этим делать.
И что же изменилось? спросил Стив.
Миссис Мюррей умерла. Три года назад. Я понимаю, что так говорить дурно, но это самое лучшее, что могло произойти с Ашлин.
Как она умерла?
Вы спрашиваете, покончила ли она с собой? Люси покачала головой. Аневризма головного мозга. Аш вернулась с работы и нашла ее. Поначалу она себя не помнила от горя, но мало-помалу отошла, и с этого момента началась ее настоящая жизнь. Она продала дом и купила себе квартирку в Стонибаттере. Сильно похудела, покрасила волосы, сменила одежду, начала ходить куда-то быстрая улыбка, и не куда-то, а только в самые модные места. Вот была себе девушка, которую приходилось силком тянуть выпить пивка в дурацком театральном баре, а тут она заявляет, что нужно пойти в выпендрежный клуб, о котором вычитала в какой-то колонке светских сплетен, а когда я говорю, что нас туда попросту не пропустят, заявляет спокойно: «Я все устрою, надень что-нибудь из моего, и никаких проблем на входе не возникнет».Снова улыбка, уже пошире. И ведь действительно не возникало. Но все эти модные клубы с мажорами, старающимися перекричать друг друга, это не мое. Но туда стоило пойти только для того, чтобы посмотреть на Аш. Как же она оттягивалась! Танцевала, флиртовала с каким-нибудь перцем, потом отшивала его Она была словно ребенок, впервые попавший на ярмарку. Улыбка пропала. Люси глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух, явно стараясь взять себя в руки. У нее наконец-то появилась возможность подумать о самой себе. Она ведь только-только начала набираться уверенности в себе, осознавать, что впереди жизнь. Только начала
«Она начала, она думала, она была» Люси уже говорила об Ашлин в прошедшем времени. До нее доходило. И в любую минуту она могла сорваться.
Она собиралась бросить работу. За все эти годы ей было не на что особо тратить деньги, и она скопила приличную сумму. И Аш хотела сделать перерыв на год или два, чтобы понять, что же она хочет делать дальше. Она говорила еще один судорожный вздох, она говорила, что мечтает отправиться в путешествие, она ведь никогда не выезжала за пределы Ирландии, говорила о колледже. У нее от этих мыслей просто дух захватывало. Аш будто вышла из комы, в которой провела пятнадцать лет, и теперь не могла наглядеться на солнце. Она Голос Люси дал трещину.
Она опустила голову и принялась скрести еще одно пятно краски с таким остервенением, что могла расцарапать колено сквозь ткань. Уж не знаю, какую игру она затеяла, но эта игра ее доконала. Люси прекратила терзать колено и, внимательно разглядывая свои ногти, спросила:
А как Ну этот человек. Что он с ней сделал?
Мы не можем раскрывать детали по соображениям следствия. Единственное, что я могу сказать, она не страдала.
Люси открыла было рот, чтобы добавить еще что-то, но это усилие оказалось ей уже не по силам. Слезы закапали на штаны, расплываясь пятнами. Порядочней было бы уйти, оставить ее одну, дать справиться с первой волной горя, которая накрыла ее. Мы не тронулись с места. Она держалась еще почти минуту, а потом разрыдалась.
Мы со Стивом отыскали коробку с салфетками, наполнили стакан водой, спросили, не хочет ли она позвать кого-то, чтобы побыл с ней, понимающе покивали и никуда не ушли, пока она не сумела выдавить, что хочет побыть одна. Когда же она снова обрела способность говорить, мы попросили ее составить список всех бывших приятелей Ашлин. Их оказалось аж трое, включая некоего Джорджа, с которым Аш перепихивалась целых две недели, когда ей было семнадцать. А девчушка-то была той еще гуленой. Кроме того, Люси составила список всех, кто присутствовал на презентации книги. Мы спросили, для проформы и чтобы не оставлять хвостов, где Люси была вчера вечером. Она была в театре. Пришла в полшестого и все время находилась на глазах у многих до окончания представления, уже после десяти. Затем всей компанией они пошли в паб, откуда вывалились лишь после полуночи и где-то около часу ночи завалились сюда, с осветителем и парой актеров. И угомонились лишь часа в четыре. Мыя имею в виду практикантовпроверим эту историю, но она наверняка окажется правдивой.
Я уже собиралась зафиксировать показания, как вдруг Стив сказал:
Возьмите наши визитки.
Он посмотрел на меня. Мне ничего не оставалось, как заткнуться и достать свою визитку.
Когда будете готовы дать официальные показания, просто позвоните нам.
Люси безразлично приняла карточки.
Люси, не разговаривайте пока с журналистами, предупредила я. Серьезно. Даже если вам кажется, что ничего такого важного вы не говорите, это может сильно навредить следствию. Хорошо?
Козел Краули все еще сидел у меня в голове. Если кто-то науськивает его против меня, то наверняка этот кто-то скоро узнает и про Люси.
Она кивнула, вытерла слезы рукой, салфетки уже закончились.
Тот, кто это сделал голос у Люси осип от слез, он как будто маленького ребенка убил. Который еще и жить-то не начал. Он отобрал целую жизнь. Пожалуйста, помните об этом.
Не беспокойтесь, ответила я. Мы сделаем все, чтобы поймать этого парня.
Люси бросила тщетные попытки вытереть слезы и позволила им сбегать к подбородку. Вид у нее был еще тот, глаза опухли и заплыли, пятно краски на щеке размазалось.
Да, я знаю. Просто Помните об этом, пожалуйста.
Договорились. Я точно буду помнить. А вы взамен подумайте, пожалуйста, что еще можете рассказать. Что угодно. Хорошо?
Люси кивнула, понимай это как знаешь. На нас она не смотрела, мы так и оставили ееуставившейся в никуда, в обрамлении прокуренных воспоминаний минувшей ночи.
Пока мы сидели в квартире Люси, день уже занялся вовсю. Ратмайнс так и бурлил. Студенты тащились в поисках таблеток от похмелья; прогуливались парочки, желающие убедиться, что весь мир в курсе их великой любви; семьи спешили провести время вместе, пока смерть не разлучила их. Одного взгляда на всю эту суету было достаточно, чтобы ухнуть в состояние «после-ночной-смены», когда тело внезапно осознает, что ты уже хрен знает сколько времени на ногах, и попросту отключает двигатели, и на тебя накидываются усталость и бессилие.
Кофе, сказал Стив. Мне срочно нужен кофе.
Слабак.
Я? Да если ты прикроешь глаза хоть на секунду, тебя уже не добудишься. Скажешь, не так?
Да пошел ты!
Кофе! И еды!
Когда я на службе, терпеть не могу тратить время на еду, мечтаю, когда наконец изобретут такие питательные таблетки, которые можно будет принимать два раза в день, и все. Но до тех пор нам со Стивом нужна еда, и очень много.
Твоя очередь покупать, сказала я. Найди какое-нибудь место, где кофе подают литрами.
Стив все сделал правильно. Он не пошел в блескучую венскую кофе-чайную, а заскочил в неприметную лавку на углу и вышел оттуда с кофе в стаканах размером с кувшин и горой сэндвичей с сосисками, яйцом и беконом. На этом можно было продержаться целый день. Мы понесли жратву в маленький парк поблизости. Для пикников погода была еще не оченьхолодно, да и противный мелкий дождик так и норовил сорваться прямо нам на макушки, но из машины надо было убраться, чтобы нам не мешали сообщения по рации, а в кафе разговор вести было нельзя.
На первый взгляд парк выглядел просто восхитительновесь уставлен причудливо изогнутыми металлическими скамейками, аккуратно подстриженные живые изгороди и клумбы, ожидающие весну. Вот только второго взгляда бросать не стоило: использованный презерватив повис на изгороди, голубой пластиковый пакет, наполненный чем-то тошнотворным, валяется на скамье.
Ночью это место жило совсем иной жизнью, которая съеживалась при дневном свете, но сейчас погода добавляла напряжения в картинку. На одной скамье парень в униформе супермаркета «Теско» курил, оглядываясь после каждой затяжки, словно проверял, не увидит ли его кто; мальчишка сосредоточенно нарезал круги на самокате, шапка в виде морды динозавраполное впечатление, будто динозавр заглотил половину башки, мать мальчишки толкала перед собой пищащую детскую коляску и одновременно тыкалась в телефон.
Мы нашли скамейку, которая не пахла так, точно ее недавно обоссали. Я подняла воротник пальто и одним глотком влила в себя полстакана кофе.
Ты был прав. Хорошо, что мы побеседовали с Люси.
Я тоже так думаю. Хотя это вполне может быть Рори Феллон.
Я пристально посмотрела на Стива:
Почти наверняка это он и есть.
Стив неопределенно покачал головой. Он методично разворачивал салфетки и засовывал их себе за воротник. Предстоит заняться сэндвичами, а Стив очень серьезно относится к своим костюмам.
Может быть. Но и на остальную информацию стоит обратить внимание.
Я почувствовала себя гораздо лучше. После кофе глаза распахнулись моментом, как у мультяшного героя.
По крайней мере, теперь понятно, почему квартира Ашлин выглядит как домик Барби. И почему Ашлин выглядела как Барби. Она просто понятия не имела, как надо, и думала, что искать себя нужно на обложках журналов.
Стив кивнул согласно:
Поэтому она была уязвима. Очень уязвима.
Да что ты говоришь? Рори мог быть полным психопатом, обвешанным красными флажками, как китайское посольство, но если он носил правильные шмотки и помогал ей надеть пальто, она вполне могла пригласить его к себе домой на третье свидание. Потому что он все делал так, как в журналах написано.
Но Люси-то не без понятия, заметил Стив. Если бы он был обвешан красными флажками, она бы обратила внимание.
Кстати Сэндвичи были очень хороши, яичный желток, смешавшись с жиром бекона, доходил до самых окраин моего организма, я чувствовала, как постепенно наполняюсь энергией. Что ты думаешь о Люси?
Умна. Напугана. Стив закончил сооружать себе слюнявчик. Он поставил кофе на скамейку и начал разворачивать сэндвич. Чего-то недоговаривает.
Она многого недоговаривает. И это странно. Забудь всю эту мутоту насчет старые подруги, но не особо близкие. Ашлин ей очень дорога. Тогда какого черта? Она что, не хочет, чтобы мы его поймали?
Ты думаешь, она знает о женатом ухажере Ашлин больше, чем говорит?
Я думаю, что мы только со слов Люси вообще знаем о его существовании.
Мы понизили голоса. Парень из «Теско» и мамаша с коляской вроде не обращали на нас никакого внимания, но никогда не знаешь наверняка.
Ты заметил, как внимательно она следила за тем, чтобы не дать нам ничего, что поддавалось бы проверке? Ни имени, ни описания, ни дат, ни места, где они могли бы познакомиться. Ничего.
Стив разложил сэндвич у себя на коленях и тщательно сдобрил его коричневым соусом.
Ты думаешь, она выдумала его прямо на месте? Но зачем?
Она сильно интересовалась, является ли Рори главным подозреваемым. Не просто хотела узнать, кто же сотворил это с ее подругой, а именно занимаемся ли мы Рори.
Точно. Стив слизнул остатки коричневого соуса и засунул пакет в урну рядом со скамьей. Но я не понял, ей хочется этого или нет. Она сразу назвала его имя, сказала, что он должен был прийти к Ашлин вчера вечером, а вот после этого
Именно. В имени Рори и в факте встречи с ним ничего ценного не было, она должна была понимать, что это нам уже известно или станет известно очень скоро. А за этим сразу последовало, какой он хороший, что никакой угрозы от него не исходило, как Ашлин была с ним счастлива. Может, так оно и есть. Возможно, она пыталась отвлечь нас от него, потому что искренне думает, что он этого не делал, и не хочет, чтобы мы понапрасну тратили время и дали ускользнуть настоящему убийце. Но вот я думаю, а так ли уж она ничего не испытывает к Рори, как постаралась нам показать?
Брови Стива удивленно поползли вверх.
Немного зануда, на мой вкус, но Аш явно видела в нем что-то, чего я не уловила, так что
Вот-вот. Резонно предположить, что Рори нравился Люси не меньше, чем он нравился Ашлин. И резонно предположить, что она встречалась с Рори за спиной Ашлин.
Но мы же только что сказали, что Ашлин ей была очень дорога.
Однако по какой-то причине она не спешила в этом признаться. Что, если из чувства вины? Я глотнула еще кофе. Например, она осознала, что любовный треугольник складывается не в ее пользу.
У нее есть алиби, заметил Стив.
Знаю, да и шок был самый настоящий. Люси не наш человек. Но ее алиби означает, что она не в состоянии обеспечить алиби Рори. Поэтому, если она хочет снять его с крючка, неважно по какой причине, единственное, что она может сделать, это выдать историю про второго мужчину, которого мы должны отыскать.