В серых глазах Ар-Неля вспыхнул солнечный свет.
Ты хочешь доказать всему Лянчину, что не боишься поединка за любовь, который твои соотечественники запретили сугубо из страхаили у тебя есть ещё какие-нибудь резоны, Анну?
Признаний перед всем Лянчином хочешь? Анну невольнои который раз ужеперенял тон северянина. Будто не знаешь что я с самого Тай-Е таскаю с собой твою тряпичную игрушку и как я тебя
Твоё бесстрашие заходит так далеко, что ты не боишься осиротить свой народ? спросил Ар-Нель безжалостно. Был обожаемый воинами Львёноки Небесами данный Лева в случае неудачи станешь моей подругой? Оэ
Анну вздохнул и поднял голову.
Моим сёстрам метаморфоза не помешала пойти умирать за истину, сказал он. И мне не помешает. Ты полагаешься на свои Небеса, а я вручаю себя Творцу. Пусть он решит. И пусть сожжёт меня в прах на этом месте, если я считаю путь женщины низким, недостойным или стыдным.
Львица? спросил Ар-Нель, улыбаясь.
Там видно будет, Ча. Я не боюсь поражения, но верю в победу.
Хорошо, Ар-Нель улыбнулся почти кротко. Не сейчас. Обычай не велит сражаться за любовь, не умывшись и не выпив чок или сяшми. Вечеромили завтрашним утром. Когда прикажешь, Левя в твоём полном распоряжении, и поклонился, как северный посол. И нам не годится тратить слишком много времени на выяснение отношений, когда Глубокоуважаемый и Почтенный Учитель Бэру желал бы сказать тебе несколько слов.
Ах, да. Бэру.
Синий Дракон в окружении своих бойцов, высоченный и седой, как пепел походного костра, стоял, скрестив руки на груди, и внимательно слушал. Чересчур даже внимательно.
С тобой я тоже хотел поговорить, Бэру, сказал Анну менее мрачно, чем собирался.
Губы Дракона, тонкие, как шрам, тронула тень усмешки.
Лев вспомнил обо мне Благодарю.
Лев? Ты меня так зовёшь?!
Лев Львов, если бы у меня осталась хоть тень сомнения, в том, как к тебе обращаться, я не беседовал бы с тобой, Бэру усмехнулся откровеннее. Тыодно из двух: или Лев, или враг Льва, а, значит, и мой враг. Но если тыЛев, значит, во Дворце Прайданикто. Как говорит твой северный друг, мертвец.
А я? спросил Эткуру из-за плеча.
И ты, Львёнок. Мёртвый Львёнок мёртвого Льва, констатировал Бэру. Маленький северянин, твой северянин, Лев, убеждал меня, что я должен стать мечом в деснице Творца; Творец изъявил волю. Я вынужден согласиться с язычникоми я стану мечом. С Льва Львов, владыки Анну ад Джарата начнётся новый Прайд.
Толпа расступилась, пропуская синих братьев, сопровождающих Элсу. Маленькому Львёнку было тяжело идти, и он опирался на плечо Кору. Синие всадники, подъехав с другой стороны, сбросили с седла Нуллу. Третий сел, подтянув колени к груди, и уставился на Анну снизу вверх с тем беспредельным ужасом, какой должен бы сопровождать созерцание выходца из ада.
Так я и думал пробормотал Эткуру в тоске, пытаясь соорудить презрительную мину. Ну не говорил ли я, Анну
Ви-Э, изменившись в лице, дёрнулась вперёд, но синие удержали её осторожно и крепкоза плечи и руки. А Ника и А-Рин нигде рядом не видно; Анну подумал, что они, наверняка, исцеляют тяжелораненных.
Тысам Владыка Ада! выдохнул Нуллу. Я не знаю, как ты это сделално ты это сделал, именно ТЫ это сделал, Аннунечистыми чарами, ты душу продал
Приколи ты эту тварь, Лев, сказал Хенту, гадливо морщась. Трус, палач, подонок Вели людям Дракона заткнуть его и закопать где-нибудь погань.
Приказываешь, Хенту? улыбнулся Аннуи его сотник тут же стушевался, но волки из Данхорета смотрели зло и напряжённо.
Вотте, что были в городе, сказал Бэру. А те, что во Дворце, ждут тебя во Дворце. И Престол ждёт. Ты можешь принять его из моих рук, как Линору-Завоеватель. Ты же знаешь: Синяя Цитадель принимает решение, сообразуясь с Отцом Небесными всё. Дело за тобой, верши правосудие или расправу. Что хочешь.
Отпусти братьев, Бэру, сказал Анну негромко. Брата Эткуру и Маленького Львёнка. Я их люблю, они мои советники и друзья, их местов Прайде. И их женщинамместо в Прайде. Это будет называтьсяЛьвицы. Так вот, я не хочу слышать о них слова «мёртвые Львята».
Не боишься, что кто-нибудь из них ударит тебя в спину? спросил Бэру с неуловимой интонацией то ли сожаления, то ли насмешки. Нож им в руки вкладываешь, Лев Львов.
Анну ощутил, как каменеет его лицо.
А зачем им бить в спину, которую они прикрывали полгода? спросил он, снижая голос, чтобы не наорать. Если, паче чаяния, я буду побеждён в поединке, то Маленький Львёнок, брат Элсу, станет Львом Львов
А я? вырвалось у Эткуру.
А тынет, невозмутимо ответил Анну, и над растерянной миной Пятого Львёнка расхохотались бойцы, улыбнулись даже синие стражи, а Ви-Э обняла, наконец, своего друга сзади, положив голову на его плечо. Мы с Эткуру в том случае останемся в Совете Прайда, продолжал Анну. Но этоесли меня победят, а для этого новое чудо понадобится
Бойцы веселились, Бэру рассматривал лицо Анну, будто не мог поверить собственным глазам, Эткуру сконфуженно улыбался, а Элсу сиял, забыв о боли и ранах, используя мгновения триумфа полностью Анну встретился взглядом с Ар-Нелеми Ар-Нель еле заметно кивнул.
Про Львёнка Нуллу ты ничего не сказал, напомнил Бэру.
Анну снова быстро переглянулся с Ар-Нелем, оценил собственную шальную мысльи обратился к своим волкам:
Среди вас есть кто-нибудь, кто его НЕ ненавидит?
Бойцы как-то замялисьи Анну не понял, что означает эта заминка: либо Нуллу вызывал отвращение у всех поголовно, либо волки опасались, что симпатии к мёртвому Львёнку могут принять за предательство.
Нуллу не умрёт, сказал Анну, но Львёнком не останется. Его учили убивать, его учили делать подлости, его плохо учили, в общем, но он ещё молод, и В общем, я отдам его тому, кто захочет взять. В качестве подругиесли метаморфоза его исправит, и рабыниесли ничего не получится.
Нет! вскрикнул Нуллу, стискивая кулакии чуть не на четвереньках подобрался к ногам Анну. Лев, нет, я умоляю, убей меня, только не это, я верую в Творца, я прошу прощения, я присягну тебе, только не надо
Вот онстрах, которому я объявил войну, сказал Анну. Смотрите, люди: вот Нуллу меньше боится умереть, чем дать жизнь детям. Разве любая женщина из моей армии не стоит вдесятеро больше, чем такой мужчина? Сила остаётся силой, душа остаётся душой, а человек остаётся человеком. Я хочу, чтобы Нуллу это понял. Кто его возьмёт?
Винору ухмыльнулся и на треть вытащил из ножен кинжал, но Анну покачал головой.
Нет. Вызови его на поединок. Зачем тебе подранок, Винору? Этольвиная кровь, пусть у неё родятся хорошие дети. Освободите место и верните Нуллу оружие. Новый Прайдновый закон: если боец не трус, он не возьмёт женщину без поединка. Кто боитсяпусть живёт один или покупает рабыньно называть его волком не за что. Воин вверяет себя Творцу и не пасует при виде чужого меча.
Синий страж протянул Нуллу меч со знаками Прайда. Волки и синие братья расступились широким кругом, освобождая место для поединка; на их лицах было то нервное оживление, какое Анну обычно видел только перед боем за чужой город. Нуллу взглянул на Анну отчаянными глазами, полными слёз:
Брат, пожалуйста Анну, не делай из меня посмешище я не могу.
Тебе придётся, сказал Анну. Чем лучше ты будешь защищаться, тем красивее станет твоё тело после метаморфозы. И легче роды, говорят. Северяне говорятони знают, язычники.
Нуллу взял меч и отшвырнул в сторону ножны. Его заметно трясло, даже руки дрожали; Винору гладил ладонью лезвие своего меча, улыбался, то ли кровожадно, то ли похотливо, и ждал, когда Львёнок встанет в настоящую боевую стойку.
Нуллу встал. Анну со странным удовольствием увидел в его глазах зарождающуюся решимость, огонёк настоящей отваги. Львёнка увидел. Сколько Анну ни встречался раньше с Нуллу во Дворце Прайдани малейшей тени бойца, ни одной живой чёрточки не мелькало в смазливом и надменном лице Третьегоа вот тут, на площади перед разбитыми воротами, в толпе, перед такой жестокой игрой, какая Третьему Львёнку и не снилась
Язычники давали своим преступникам, искупающим грехи метаморфозой, палки против мечейно Анну решил, что это будет слишком низко, да и ни к чему, в сущности. Нуллу не мог равняться с Винорукак спесивый Львёнок, слишком любивший всяческие телесные радости мог противостоять старому бойцу, ветерану нескольких тяжёлых кампаний? Винору гонял Львёнка, как щенка, не торопясь кончать с ним, заставляя отступать и уклонятьсяНуллу держался исключительно на остатках самолюбия тем удивительнее, что чистый огонёк в его взгляде не погас, а разгорелся ярче.
Волки, окружавшие место поединка, молчали недолго: видимо, молчать, наблюдая такое зрелищевыше человеческих сил. Азарт действа был куда сильнее любых скачек и собачьих боёв:
Да, Винору, да! Обрежь его!
У Львицы красивые глаза!
Винору, у тебя родовые знаки есть? Ты ей личико раскрасишь или как?! и кто бы мог подумать, что в присутствие Львят у волка повернётся язык такое ляпнуть?
Тише вы, псы! огрызнулся Винору, довольно, впрочем, беззлобно. Не пугайте мою подружку, гуо хвостатые!
И тут Нуллу, как северный плебей, дерущийся на палках со своим приятелем, вдруг выдал:
Ещё неизвестно, кто тут чья подружка, Винору!
Хохот и свист придали Львёнку храбрости и сил, он атаковал, столь же отчаянно, сколь и неумелои Винору выбил меч из его руки, даже не царапнув.
В тот момент, когда меч с львиной головой отлетел в сторону, Нуллу шарахнулсяи волки толкнули его к Винору совершенно так же, как сделали бы северяне, Анну понял, что остановить это действо ему не удастся. Он беспомощно оглянулся на Ар-Неляи с удивлением увидел, что Ар-Нель наблюдает без малейшего смущения или неловкости. Прочтя тихое одобрение на его лице, Анну повернулся, чтобы увидеть, как Винору срезает своим мечом застёжки с шикарного кафтана Нуллу.
А во взгляде Нуллу уже не было ни страха, ни стыдатолько честный спокойный вызов. И Третий, и Винору, похоже, не видели и не слышали сейчас никого вокруг; происходящее перестало походить на публичную казнь.
Анну понял, что затеяв это языческое представление, поступил совершенно правильно.
Нуллу не закричал.
Означал ли этот судорожный вздох запредельную боль или что-то больше болиАнну не взялся бы объяснять. Но когда Винору брал женщину львиной крови, как военный трофей, под взглядами солдат, на разбитой мостовойкажется, всем, кто это видел, открылась ещё одна новая истина.
И никто не хохотал, не свистел и не комментировалбудто осознание происходящего таинства прошило всех до костей. Винору опомнился только, когда поднял глаза от лица львицыи увидел своего командира.
Дай ей чем-нибудь прикрыться, сказал Аннуи поймал на себе взгляд Нуллу, которая так и не разжала рук, продолжая держать Винору изо всех сил. Ты всё ещё хочешь умереть? спросил её Анну.
Нет, выдохнула Нуллу, не отводя взгляда. Если твой волк останется со мной.
Она уже не девочка, сказал Винору. Ей будет тяжело пережить метаморфозу и роды. Но я останусь. Прости её, командир то есть, владыка.
Помоги ей Творец, сказал Анну. Я не держу зла. Пережив всё, она будет лучшей женщиной, чем была мужчиной. Коня мне.
Подвели коня под синим чепраком, со сбруей в восьмиугольных звёздочках. Анну только усмехнулся про себя забавному положению: Бэру, видимо, действительно вообразил себя Святым Хоулу, открывающим Линору-Завоевателю врата в Царство Небесноено возражать не стал.
Позаботьтесь о мёртвых братьях, сказал Анну Зухру и данхоретским командирам, оглаживая жеребца. Обо всех моих мёртвых братьях и сёстрах. Мёртвый Лев станет окончательно мёртв не позднее закатаи его кровь успокоит святые души бойцов, которыми он заслонил от меня свой страх. Левне Нуллу, его уже не переделаешь и не простишь.
Хенту придержал стремяи Анну вскочил в седло. Синий эскорт и верные волки пропустили к нему Львят с их Львицами, Ар-Неля и Бэруи кавалькада направилась к Дворцу, через разбитые ворота, по тракту, залитому кровьюк опущенному мосту через канал, на котором братья Бэру подняли штандарты Синей Цитадели.
Бэру не удержался на полпути к ДворцуАнну просто молчал и ждал, когда он, наконец, рискнёт высказаться.
Лев Львов, сказал Дракон, ты, конечно, волен в решениях и действиях, но я в жизни не видал, чтобы так тешили гуо, как ты нынче на площади Твоё решение раздать мёртвых Львят солдатам милосерднее, правильная казнь для нихно синим ангелам не годится видеть такие вещи
Простите, что снова встреваю не в своё дело, Глубокоуважаемый Учитель Бэру, сказал Ар-Нель, но мне кажется, что зрелище не лишнее. Вы, синие стражи, слишком много знаете о духовной любви, вы, полагаю, больше всех на свете знаете о нейно вам вовсе неизвестна любовь мирская. Вы её не учитываете. Лев продемонстрировал её созидающую силувот и всё.
Бэру взглянул на него, скользнул взглядом по бледному, вымазанному копотью лицу Ви-Э, по до сих пор настороженной физиономии Коруи вздохнул.
Новое время создало новых женщин, сказал он. Летописи Линору не хранят воспоминаний о его боевых подругах которых могло и не быть в его довольно-таки варварской вольнице
Это означает, что моя армия сильнее, заметил Анну, не сумев скрыть самодовольства, и порадовался про себя, что решительно никто не думает возражать очевидному факту.
А конь Ар-Неля шёл бок о бок с конём Анну, не пытаясь затеять грызнюи Анну мучительно хотелось дотронуться до локтя или колена Ар-Неля, не дожидаясь завтрашнего дня. Но Ча, очевидно, ничего не желал замечать, а его лицо было так безмятежно, будто он не мог думать ни о чём, кроме архитектурных достоинств встающего перед всадниками Дворца Прайда
Запись 149-01; Нги-Унг-Лян, Лянчин, Чангран, Дворец Прайда.
Мы с Мариной сидим на широких тёплых ступенях, ведущих в Логово Львят. Здесь теперьтерритория посольства Кши-На.
Лестница из какого-то мягкого минерала, похожего на песчаник, почти сплошь, как широкой ковровой дорожкой, заросла ярко-зелёным и пушистым растеньицем, здорово напоминающим земной мох. Кое-где он даже цветёт мелкими красными и розовыми цветамии бесконечное хождение туда-сюда ему нипочём. Устойчивый «мох»английский газон позавидует. Подозреваю, его разводят специально и ухаживают тщательноон придаёт лестнице особый вид, фантастический, и таким же фантастическим образом поднимается по стенам приблизительно на ладонь в высоту. Но мрамор стен мху, похоже, «не по зубам»и выше по специальным решёткам, расположенным прихотливым орнаментом, поднимаются вьющиеся розы, растущие справа и слева от входа в Логово, в больших и круглых мраморных вазонах.
Дворецсотканная из цветов обитель эльфов, дворцовый садвеликолепен. Он напоминает сплошь цветущие джунгли; любимый лянчинцами миндальвсего лишь рама, живая изгородь, а сама картина состоит из мальв всех оттенков розового цвета, серебряных кустов, похожих на олеандры, сплошь усыпанных крупными молочно-белыми и молочно-лиловыми цветами, из роз и пионов всех форм и расцветоки высоких раскидистых деревьев, с широко разбросанных ветвей которых струящимися занавесами свисают соцветия, белые, жёлтые и розовые шарики на ниточках. Небывалый сад. Можно понять эстета Эткуру, которому казалось в Тай-Е тускло, грубо и холодно.
Волшебное местечкоэтот Дворец. Такая тут обнажённая, раскрытая рукотворная красотавот, смотрите, что может Лянчин, что могут Шаоя, Кри-Йа-На, Дальний Югкроме того, чтоб резать друг другу глотки. Ткать ковры. Ковать металлы и резать камень. Тянуть стекло, нежное, как текущая вода. Выращивать удивительные цветы. Книги писать. А кто бы мог подумать
А мыпервые земляне и первые кшинассцы, допущенные лицезреть. Сидим на лестнице, смотрим на этот эдемский сад, залитый вечерним светом и тихо радуемся, что до разрушения Карфагена не дошло.
Так тихо, будто сегодняшний безумный деньчья-то дурная галлюцинация. Войназлая ложь. Ладно, в прошлом, в прошлом. Поединок Анну и «мёртвого Льва»тоже в прошлом: не рискнул Анну запятнать себя казнью, предложил противнику честную смерть.
Подарок оценили. Он не такой трус был, как можно подумать, и далеко не дурак, бывший Лев Львов. Он, наверное, очень хорош внешне был в молодостивроде Эткуру, с такими длинными раскосыми глазами и фараонскими скуламии очень несчастен был, сам себя загнавший в те рамки, где нги-унг-лянец не может существовать и быть счастливым. И поймал клинок грудью, умер достойно, Сонну-Лев, очень и очень тяжёлый человек, политик, подлец и злодей. Элсу плакал о нёмно слова не сказал Анну поперёк, прекрасно помнил, во что ему обошлась отцовская любовь. Эткуру никак не проявилсяСонну-Лев успел бросить на Ви-Э ненавидящий взгляд напоследок.