Мне что так, что эдак: все равно смотрюсь как Шалтай-Болтай.
Джек, перестань. Ты выглядишь просто красавицей.
Фин, потянувшись, взял одну из моих потных ладоней.
Терпеть не могу, когда ты так говоришь.
Тем не менее это правда. Ты буквально цветешь.
Его васильковые глаза были так чисты и безмятежны, что вот так бы взяла и мазнула ему по губам. А потому я отвернулась, предпочитая смотреть на других бедолаг, что торчали здесь в приемной.
Приемная неотложки: хуже места не бывает. Разномастное собрание персонажей, сведенных воедино скверными новостями и обстоятельствами. Хотя не сказать, что в кабинете моего акушера-гинеколога намного лучше. У нее приемная обычно заполнена кумушками вдвое моложе меня, которые неуемно щебечут. И их вопрос ко мне неизменно один и тот же: «А сколько вам лет?»
Достаточно, чтобы понять: надо было думать, прежде чем залетать в таком преклонном возрасте.
С минуту пальцы Фина поглаживали мне руку, а затем вкрадчиво оплели запястье. Я выдернула ладонь:
Перестань.
Да я просто проверяю, сознался он пристыженно.
Никаких больше проверок. Есть кому проверять. Иначе зачем мы здесь?
Утром, когда мерили давление, оно оказалось 160 на 100опасно высокое. И вот теперь мы маемся в неотложке, проверяем мне мочу на белокне усилился ли токсикоз. Если да, то Фин с доктором могут настоять на госпитализацииони такие. Хотя до срока мне вроде еще три недели. Еще больше, чем желание отрешиться от бремени, надо мной довлеет страх сделать это раньше положенного. Получается, в свои сорок восемь я все еще слишком молода для материнства. Если до конца моей бездетности остается три недели, то уж лучше я их отбуду, даже если меня хватает лишь на то, чтобы хрустеть чипсами и задрав ноги глядеть сериалы.
Фин, у тебя там чипсы есть?
В подготовке к моему деторождению Фин взялся таскать с собой вещмешок для памперсов, в котором, однако, вместо них лежала всякая нездоровая закусь, а еще несколько совсем уж гибельных для здоровья стволов. Постепенно дело дошло до того, что наплечная кобура на меня больше не налезала, а до ножной я уже не дотягивалась, так что Фин один носил оружие за нас двоих.
На мой вопрос он поставил перед собой нашу аляповатую торбу с Лягушонком Кермитом и вытащил из нее пакетик сырных читосов. Жаль, что не чипсы с беконом, но на безрыбье Я надорвала пакетик зубами и сунулась в него.
Фин охлопал свои джинсы и, вынув сотик, прищурился на экран.
«Горизонт чист, прочел он вслух. Как там Текила?»
Снаружи на карауле бдил мой бизнес-партнер Гарри Макглэйд. Много месяцев назадуже около годамне пришлось иметь дело с одним редкостно гнусным типом, который пообещал, что наши пути еще сойдутся. Эту угрозу всерьез восприняли Гарри, Фин, а также мой старый товарищ по полиции Херб Бенедикт; серьезно настолько, что установили за мной круглосуточное наблюдение. Весьма галантно с их стороны, но после моего полугодичного натыкания то на одного из них, то на другого я от их троицы подустала. А тут еще Макглэйд взял на себя задачу (уж кто ему ее ставил?) подобрать имя моему будущему ребенку. Из-за того, что мне по жизни выпал крест нести свое прозвище «Джек Дэниэлс», Макглэйд пришел к выводу, что будет уместно, если имя моего ребенка будет созвучно какому-нибудь напиткуразумеется, спиртному.
Отстучи ему, распорядилась я, что свое чадо я скорее назову Хельгой или Фанни, чем чем-нибудь алкогольным.
Текила, в принципе, тоже неплохо, задумчиво вступился Фин.
Тебе и мятный шнапс, я знаю, нравится.
О, точно! Мята. Подходящее имя для девчурки. Прохлада, свежесть.
Давай уж тогда и шест для стриптиза в колыбельку водрузим.
Фин улыбнулся. Двухдневная щетина ему к лицу. На нем белая майка и вытертые джинсы. В прошлом году после «химии» он полысел, но и на протяжении ремиссии следил за собой и брил голову. Сейчас ему в ухо золотую серьгу-кольцо, и будет вылитый Мистер Пропер, только сексуальнее.
Я все больше проникаюсь этой идеей насчет имени-выпивона, сказал он мечтательно. Вижу себя гордым папашей, толкающим перед собой коляску, а в ней перекатывается малютка Столи.
Ну уж нет.
У меня в уме возник образ Фина с коляской. Только вместо идиллической картинки в парке или торговом центре я представила, как он вкатывает ту коляску в банк, вынимает из подгузника нашей крохи ствол и совершает ограбление. Фин на десять лет меня моложе, и впервые с ним мы познакомились, так сказать, на профессиональном поприще, когда я была копом. Я его тогда арестовала. Во время зачатия он был, пожалуй, на стороне закона, хотя стопроцентной уверенности нет.
Мою фамилию выкрикнула медсестра, и я, поднявшись с жесткого пластикового сиденья, заковыляла в одну из смотровых, где мне велели раздеться. Фин помог мне освободиться от моих кроссовок. Я разделась до ужасно тесного бюстгальтера и необъятных старушкиных панталон (самый неприятный из всех существующих покроевхотя на седьмом месяце я уже утратила всякое достоинство и Фина не стеснялась: пусть любуется). Затем я взгромоздилась на смотровой стол и разлеглась там, словно выброшенный на берег кит, ждущий, когда его пхнут обратно в море.
Отдернув шторку, в комнату вошел симпатичный доктор с распечатками.
Миссис Дэниэлс?
Мисс, поправила я (чуть было не сказала «лейтенант», но когда это было).
Прекрасно. Я доктор Агуайр. Поступил ваш анализ мочи. Уровень белка триста шестьдесят миллиграммов, а вот креатининовый уровень нехороший. Высокий.
Лицо у Фина напряглось:
Это выше предыдущего.
Есть ли головные боли, нечеткость зрения? осведомился доктор.
Я прищурилась на доктора Агуайра с таким видом, будто его не различаю.
Кто из вас это сказал?
У нее головные боли, тревожно зачастил Фин. А еще покалывание в конечностях. В руках и ногах.
Есть ли боли в верху брюшной полости?
Да похуже, чем боли, голосом вещуньи ответила я. Там, кажется, что-то растет. Внутри.
Джек, ты можешь быть серьезной? спросил Фин строгим, почти родительским тоном. Но серьезной я быть не могла. Иначе не скрыть мне того испуга, который меня сейчас на самом деле разбирал.
Вы на тридцать седьмой неделе, сверившись с сеточкой графика, сообщил доктор. Врач первичной помощи информировал вас насчет сохранения?
Да, в унисон ответили мы с Фином. Только я еще добавила: Я не пойду.
Эклампси́ясостояние, опасное для жизни и вашей, и вашего ребенка. А вы на граниу вас преэклампсия. Схватки уже были?
Нет, сказала я.
Да, одновременно сказал Фин.
Это еще когда? повернулась к нему я.
Прошлой ночью, пока ты спала. Ты начала вот так вот трястись, судорожно.
Может, это был ночной кошмар. Очередной.
Твоих кошмаров я навидался. А это было что-то другое. Все тело вот так вот сжалось, и ты была он смолк.
Что была?
Изо рта прямо пена шла. Да, Джек. Я перепугался, как не знаю кто. Секунд двадцать длилось. А ты при этом не просыпалась. Еще секунда, и я бы кинулся звонить в девять-один-один.
Во дела.
Фин снова вытянул из кармана свой сотик, глянул на экран. А затем встал и двинулся прочь.
Эй! крикнула я вслед. Ты чего?
Фин остановился, а лицо у него приняло малознакомое мне выражениестрах. Который Фину не свойствен.
Что там? спросила я.
От Херба. Он сейчас на месте преступления. У реки.
Я знала, где это и куда он направляется, но все же спросила:
Лютер?
Да, скупо кивнул в ответ Фин. Он вернулся.
Лютер Кайт31 марта, 09:30
Столько дел надо сделать.
А времени на это так мало.
Но Лютер доволен.
После месяцевда что там, летприготовлений все наконец начинает сходиться, причем сходиться с безукоризненной гладкостью.
Он, не мигая, смотрит на свой айфон. Ох как соблазнительно позвонить.
Оставить какой-нибудь намек, зацепку. Бросить горстку крошек птичкам.
Раздобыть ее телефон было детски просто. В один из множества раз, что он посещал ее дом для наблюдения, он разжился одной из ее квитанций на оплату и скопировал себе ее сотовый. Ему было интересно обнаружить, что Джек помесячно платит за переносную точку доступа. Как умно: носить интернет с собой. По ее примеру Лютер тоже обзавелся мобильным вай-фаем.
Сейчас его пальцы зависают над экранчиком в готовности набить эсэмэску, но в последний момент он передумывает.
Потом, Джек. Несколько позже.
К чему торопить события.
Удовольствие куда приятней, если его до поры откладываешь.
От айфона Лютера отвлекает постукивание в боковое стекло машины.
Снаружи дорожный коп пальцем указывает опустить окно.
Дыхание чутко замирает. Если коп увидит, что там, в глубине салона
Лютер опускает стекло, через силу придавая лицу непринужденное выражение.
Да, шеф?
Здесь, приятель, парковаться нельзя, если не хочешь талон на сотню. Это зона погрузки.
Палец Лютера лежит на курке «глока», укрытого между сиденьем и дверью.
Да не проблема, сейчас двинусь.
Полицейский подается ближе.
Позволь вопрос?
Палец Лютера на курке снова напрягается.
Само собой. Задавай.
Во сколько тебе этот «мерседес» встал? Красавец.
Да тысяч в семьдесят обошелся. А может, и в семьдесят пять.
Коп подается еще ближе. Пытается заглянуть в сумрак салона позади Лютера.
У меня у друга примерно такой. Так он весь зад переделал. Превратил его в авто для утех.
Лютер выдавил улыбочку. Он тоже переоборудовал салон, хотя и не для любовных целей.
Да? Я тут тоже кое-что перелицевал.
Какую-то мучительную секунду он ожидает, что коп сейчас попросит его куда-нибудь подкинуть.
Машина дорогущая, в общем, добавляет Лютер с ноткой снисходительности. Не думаю, что слуге закона такая по карману.
Коп твердеет лицом.
Ты тут не умничай. Езжай давай.
Удачного дня, шеф.
Трогая машину с места, Лютер видит, как в здание входит профессор.
Вот же черт, теперь придется платить за парковку.
Джек31 марта, 09:30
Несмотря на групповой протест доктора и моего бойфренда, я поднялась и решительно оделась. Фин этому не обрадовался. Дать мне свой мобильник для звонка Хербу он отказался, но не уступил и вещмешка, где лежала моя трубка. В порыве я выскочила вслед за ним наружупод промозглый колкий дождик, от которого я невольно зажмурилась. И тут Фин допустил ошибку, еще более крупную: в попытке сдержать он схватил меня за предплечье.
Джек, я тебя не отпускаю. Тебе надо
Я крутнула рукой, сбивая его хватку, а затем ухватила ему запястье и, задействуя импульс, провела прием. Фин рухнул на коленине из желания взмолиться, просто иначе он бы вывихнул локоть. А может, действительно просил пощады. Хотя при всей моей злости в этот момент мы оба знали, что вреда ему я не причиню.
Фин. Не говори, что мне можно, а чего нельзя. Это, во-первых. И не пытайся сдерживать меня физически. Никогда. С этим разобрались?
Фин смотрел на меня снизу глазами побитой собаки.
Джек, в твоем состоянии
Лютерсамый опасный из всех известных мне психопатов, а уж я их повидала куда больше, чем мне положено по справедливости. И я не хочу весь остаток жизни пугливо озираться в ожидании, когда он сделает свой выпад.
Пускай этим займется Херб. Он хороший спец.
Я лучше.
Ты, понимаешь, Джек, я не вынесу, если что-нибудь случится с тобой или с вами, добавил он, прикладывая ладонь к моему пузу.
Я ощутила, как ребенок во мне солидарно дрыгнул ножкой.
Выпустив руку Фина, я направилась к красной «Тесле Родстер», припаркованной на местах для инвалидов. Не машина, а птица; последняя из игрушек Гарри Макглэйдаполная электрика, разгон с нуля до ста в четыре секунды. Хозяин сейчас сидел на водительском сиденье, играя со своим сотовым. Стуком в окошко я игруна вспугнула. Он опустил стекло, заранее хмурясь своим небритым лицом. Седины у него изрядно прибавилось с той поры, как мы с ним двадцать с лишним лет назад сотрудничали в отделе нравов. Спустя годы злодейка судьба снова справила так, что мы с ним оказались в партнерах, только уже в частном порядке. Пятичасовое пребывание с Гарри Макглэйдом заставляло меня тихо тосковать по работе где-нибудь в убойном отделе, но чтобы только без него.
У тебя сердитый вид, бдительно сказал он. Что стряслось? Доктор сказал, что ты не беременна, а просто разбухла до неприличия?
Ах вот как ты прикрываешь мне спину? Игрой в бирюльки?
«Башня безумия». Инопланетяне сейчас всех моих овец растырят.
Дай-ка сюда твою трубку.
Он настороженно отстранился вместе с ней.
Испортишь мне все тут.
Не испорчу.
Не верю. Вон глазищи полыхают, как у горгоны на сносях. Признайся, у тебя гормональное бешенство?
Дай сюда твой гребаный айфон или морду расцарапаю!
Он дал. Я набрала Херба.
Тебе сюда нельзя, коротко сообщил тот.
Да вы что, сговорились? Если еще один начнет поучать, что мне можно, что нельзя, я тут свихнусь!
У нее гормональный взрыв! вместо меня заорал в трубку Макглэйд. Беги к канадской границе, еще успеешь!
Из-за его ора я прослушала, что мне ответил Херб.
Я отошла от «Теслы» подальше, за порог слышимости.
О! Она у меня еще и трубу увела! не унимался мне вслед Макглэйд.
Херб, извини, я прослушала. Повтори еще раз.
Железнодорожный мост на Кензи-стрит. Там все скверно, Джек.
Откуда ты знаешь, что это Лютер Кайт?
В ответ тишина.
Херб? Алло, ты где?
Он гм, Лютер кое-что оставил. Кое-что с твоим именем. Так что не надо сюда. Лучше я сам к тебе подъеду, когда закончу.
Встречаемся в десять, сказала я и ушла со связи.
Со мной поравнялась машинановый «Форд Бронко» Фина.
Извини, сказал он, тебя подвезти?
Я уперлась руками в свои дикорастущие бедра.
Давай. К месту преступления. Или ты опять будешь меня удерживать?
Да уж ладно, ответил он со вздохом.
На Фина я все еще злилась, но нельзя забывать, что альтернативой было ехать с Макглэйдом. С которым торчать в машинепримерно то же, что сверлить зубы, только чуточку хуже.
Ладно. Жди здесь.
Я пошла отдавать Гарри мобильник и сказала, куда мы направляемся.
Тот нахмурился.
Ты уверена, что тебе непременно туда надо, в твоем состоянии?
Макглэйд, я беременна, а не беспомощна.
А эта твоя прекогниция?
Надо говорить «преэклампсия».
Я почему-то подумал, что ты так и скажешь.
А вот это уже прекогниция, вздохнула я.
Ты ж вроде только что сказала «преэклампсия»?
Да. Значит у тебя она есть, прекогниция. Дар предвидения. Раз ты предвидел, что именно я скажу.
Он мотнул головой.
Ох-х. Это я, наверное, подхватил от той птахи по вызову. Надо было предвидеть такие последствия.
Меня всегда озадачивало: Макглэйду просто нравится выносить людям мозги, или он в самом деле такой тупой? Ладно, пускай лучше тупой.
Ну и тупой же ты, сказала я ему.
Ох ты огроменная. Я, кажется, даже чувствую твою силу тяготения. Может, тебе лучше домой? Ляжешь там, и пускай предметы вокруг тебя кружатся по орбите.
Я нахмурилась.
Преэклампсия у меня вне зависимости от того, на свободе Лютер Кайт или нет. Но если он перестанет застить свет, мне будет легче.
Ладно. Сейчас добью в «Башне» уровень костей и мчусь туда к вам. Минут за двадцать, думаю, управлюсь.
Под моим взглядом беременной горгоны он, впрочем, завибрировал:
Да ладно, ладно. Похохмить нельзя. Еду.
Я вернулась к «Форду», и в натянутом молчании мы с Фином проделали путь до полицейского кордона на Кинзишесть черно-белых машин с включенными мигалками. Дорожный коп попытался заставить нас свернуть к обочине, но в этот момент среди мундиров я разглядела одну знакомую мне долговязую фигуру и скомандовала Фину:
Стоп. Я сойду здесь.
Он сжал губы в нитку.
Я не люблю, когда ты оказываешься у меня вне поля зрения.
Тебя к месту все равно не пропустят.
Но тебе-то туда зачем? Ты ведь больше уже и не коп.
У меня есть друзья в верхах. Кроме того, департамент полиции Чикаго мне должен.
Он все так и смотрел на меня страдальческими глазами.
Ты ведь знаешь, как я о тебе беспокоюсь?
Там два десятка полицейских, успокоила его я, так что ничего со мной не случится.