12 ноября 2003 г. бойня на пароме «Киннакет».
Исчезновение Вайолет Кинг, детектива по убийствам из г. Дэвидсон.
Даффи-пес заснул у моих ног, храпя, как трактор средних размеров. Я, закусив губу, просматривала информацию. Связь между двумя просматривалась в баре «Рики» и бойне на «Киннакете». Я собиралась загуглить их обоих, когда поняла, что кто-то, возможно, уже сделал эту работу за меня. Я зашла в Википедию и стала искать ссылки на Томаса. Созданный читателями контент, как и ожидалось, дал мне информации больше, чем я бы за час-другой насобирала сама. Устроившись в кресле, я приступила к чтению, узнавая для себя даже больше, чем бы хотела знать о самом загадочном детективщике на свете.
Реджинальд Маркетт31 марта, 12:15
Такси брать не будем. Я поведу машину, объявил Роб Сайдерс, когда они по тротуару шли от Льюисон-Холла к припаркованному у обочины белому «Мерседесу» с тонированными стеклами. У вас есть какие-то любимые места?
В паре миль вверх по Стэйт-стрит есть местечко, где подают великолепные суши. Почему бы не направиться туда? Думаю, не пожалеете.
Нет-нет, я остаюсь в пределах Блэкстоуна. Мне все равно предстоит возвращаться этим же путем.
Сайдерс скрылся с другой стороны минивэна, а стоящий возле бордюра Маркетт на секунду напрягся. Это было, конечно же, глупо и иррационально, но все равно некий голос в голове свербил назойливым вопросом: с какой стати редактор мелкого издательства разъезжает на авто, да еще на таком, которое они с женой в шутку именуют не иначе как «авто серийного убийцы». Обезличенный белый минивэн, возможно, доверху наполненный ужасами.
Все это, конечно же, смешно, но некая часть Маркетта перспективу такой поездки воспринимала с опаской.
С водительской стороны хлопнула дверца, и взревел оживший мотор.
Да и черт с ним. Жизньэто выбор.
Он потянул на себя ручку пассажирской дверцы.
Устраиваясь на сиденье, сзади в салоне он ощутил запах чего-то терпкого, вроде моечного средства или аммиака.
Пристегнитесь для безопасности, сказал с улыбкой Сайдерс, сидящий вполоборота.
Маркетт натянул через грудь ремень и защелкнул пряжку. Сайдерс снял машину с ручника и вырулил на проезжую часть. За тонированным стеклом виднелись стайки студентов, разгуливающих по Грант Парку. Типичный весенний деньсырой и прохладный. Первое апреля; трава и листва еще лишь начинают покрываться робкой, пока еще желтоватой зеленью. Он всегда любил это время года.
Учебный процесс подходит к завершению.
А там уже рукой подать до благословенного лета.
Сколько уже, говорите, существует ваше издательство? задал вопрос Маркетт.
Примерно два года. Извините, можно взять ваш мобильный телефон?
Странная просьба. Но чего уж.
Прошу.
Маркетт вынул свой «эйч-ти-си-тандерболт» и подал Сайдерсу.
Сами таким обзавестись думаете?
Нет. «Андроиды» не мой выбор. Я больше айфонщик.
Сайдерс приопустил окно, и на глазах у изумленного Маркетта вышвырнул трубку за окно и снова поднял стекло.
Какого черта? растерянно спросил он.
Черные глаза Сайдерса за стеклами темных очков были непроницаемы. Он как ни в чем не бывало смотрел перед собой и молча вел машину.
Остановите. Я хочу выйти.
Маркетт завозился в поисках кнопки, но ничего не нашел. Там, где должна быть кнопка, рука уткнулась в гладкий квадратик металла. Между тем ремень обтягивал грудь туго и прочно. Маркетт взглянул на дверьни ручки, ни механизма для спуска окна.
Чего вам от меня нужно? повернулся он к Сайдерсу.
Скажем так: мне понравилось ваше имя.
Он кривенько усмехнулся, а Маркетт только сейчас заметил, что два передних сиденья отделены от салона черной шторкой.
Любопытствуете, что у меня там? спросил Сайдерс. Пожалуйста, смотрите.
Свободной рукой Маркетт отдернул шторку, а Сайдерс включил потолочное освещение. Резкий свет окатил клинически строгое помещение. Темные окна. Никаких напольных покрытий. Потолок и стены укреплены звуконепроницаемой пеной. В центре металлического пола виднеется сливное отверстие с большой резиновой пробкой.
Со стороны водителя вдоль стены тянулся приделанный к полу стеллаж с хирургическими инструментамищипцами, пилами, скальпелями, стальными ретракторами, зажимами.
Маркетт снова повернулся к Сайдерсу.
Это вы? Человек, который повесил женщину на железнодорожном мосту?
Сайдерс улыбнулся.
Вы, стало быть, в курсе?
Я спрашиваю: это вы?
Ну а кто же еще.
Маркетт яростно завозился на сиденье, пытаясь выдернуться из пут.
Не делайте этого, предостерег Сайдерс.
Маркетт воздел левую руку и саданул в боковое стекло, с криком отдернув ладонь и оставив на стекле смазанный кровавый след.
Сайдерс рассмеялся.
Сквозь липкую пелену страха Маркетт с трудом вымолвил:
Я предлагаю остановиться у ближайшего банкомата.
Неужели? И какой же у вас суточный лимит?
Две тысячи. И я ничего никому не скажу. Клянусь богом.
Маркетт чувствовал, что костяшки пальцев сломаны, но боли почти не чувствовал. Грудь стискивало словно от поставленной гири, и каждое дыхание давалось с трудом, наполняя голову дурной легкостью и тошнотным головокружением.
У меня семья. Жена глаза Маркетту заволакивало слезами. Дочь.
Вот хорошо. Они будут по вам скучать?
Очень.
Сайдерс посмотрел искоса.
Хорошо, когда есть кому скучать, правда?
Умоляю.
Не надо меня упрашивать. Это мое единственное предупреждение. И не пытайтесь меня ударить.
Сайдерс показал в своей левой руке пистолет.
Маркетт посмотрел в окно и увидел, что они едут на юг по Лэйкшор-Драйв. Облачный полог наконец-то прорвали несколько солнечных нитей и легли наискось на поверхность озера. Под натиском солнца она даже не походила на воду. Скорее на поле мерцающих драгоценных камней. Вот машина объехала Солидер-Филд. Транспортный поток был не таким уж плотным.
Маркетт печально размышлял о своей жизни. У него были семья, друзья. Его чувства к ним оставались чисты, но в этом нет ничего необычного. Необычайного в его жизни, считай что, и не было. Бессчетные часы в либеральном колледже искусств, за обучением беспечной молодежи, которой еще лишь предстоит жизненный путь. А в свободное время он изучал писания людей, живших и умерших сотни лет назад. И все же это была его жизнь. Маркетт проживал ее как мог. Не обходилось и без ошибок, огорчений. Но еще оставалось то, чего ему хотелось совершить. Побывать в шотландском замке. Поплавать с дельфинами. Разумеется, клише, но в его планы входило еще и заняться скай-дайвингом.
Теперь же единственное, чего он жаждал, это увидеться со своей семьей. Пусть даже в последний раз.
Могу я позвонить моей жене? дрожа нижней губой, сквозь слезы выдавил он. Попрощаться с ней?
Нельзя.
Сайдерс припарковался возле планетария Адлера и заглушил мотор. Бьющее в лобовое стекло солнце ухудшало обзор.
Есть и хорошие новости, сказал Сайдерс.
Что? рассеянно спросил Маркетт.
Все те жутковатые инструменты, что вы сейчас видели. Они, так сказать, для посмертной забавы.
Вы о чем?
Отслеживать слова не получалось; мысли путались, перемежаясь спазмами страха, жалости и огорчения.
Вы отделаетесь сравнительно легко. Видите вот это?
Сайдерс достал какую-то дешевую книгу в аляповатой бумажной обложке. «Убийца и его оружие».
Та девица на мосту познакомилась с другой книгой этого автора самым близким образом. Вы такого читали?
Маркетт прищурился, разбирая имя автора.
Эндрю З. Томас? Нет, не знаком.
Сайдерс улыбнулся.
Доверьтесь мне. Этот автор реально проникнет вам под кожу. Посмотрите сюда.
Маркетт поглядел на другую руку своего пленителя, которая сейчас держала шприц.
Что это?
Стопроцентный эквивалент хлорида калия. Заключительный препарат, вводимый государством при смертельных инъекциях.
Маркетт поглядел на иглу. На прозрачную жидкость в трубочке шприца.
Что она делает? спросил он.
Останавливает сердце.
А сколько времени закончить фразу он не сумел.
Требуется, чтобы умереть? От двух до десяти минут.
А это больно?
Врать не буду. При остановке сердца возможны болезненные ощущения. Но уж явно не такие, как от того, что находится за черной занавеской.
Разговор из сюррелистичного делался откровенно безумным.
Ну а после остановки сердца я буду в сознании?
Не знаю. Это часть тайны, что лежит за пределом. Граница познания. Согласитесь, это доставляет некоторое волнение.
Маркетт тоскливо оглядел бухту, нечеткий дымчатый горизонт.
Я не готов, произнес он с неистово бьющимся сердцем.
Иное сложно и предположить, пожал плечами Сайдерс. В принципе, я мог проделать это где угодно. Но мне подумалось, что вы любили этот город. И захотели бы вот так посидеть, посмотреть на знакомый простор.
Я два года не разговаривал с дочерью. Глупая ссора.
Они в основном такими и бывают.
А у вас есть семья?
Уже давным-давно обхожусь без нее.
Мне нужно перед ней извиниться.
Хорошо.
Что хорошо? флегматично отвернулся от окна Маркетт.
Я дам вам ей позвонить.
Вы серьезно?
Сайдерс вытащил из внутреннего кармана айфон, посмотрел на экранчик.
Небольшой запас времени у нас есть. Один знакомый мне как-то сказал: убийства не должны совершаться без маленьких любезностей. Какой у нее номер?
О, благодарю вас! Благодарю!
Номер воскрес в памяти не сразу; все-таки с их прошлого разговора минули годы.
Пока Сайдерс набирал цифры, Маркетт молился. Тоже впервые за долгие годы. Молился, чтобы ее номер не изменился. Чтобы она взяла трубку. Палач продемонстрировал экранчик с ее номером.
Надеюсь, вы понимаете, что в этот разговор входить не должно.
Да.
Если вы попытаетесь спастись, выдать наше местонахождение или еще что-нибудь подобное
Я понимаю. Конечно же, понимаю.
Палец Сайдерса нажал на зеленую кнопку вызова. Он протянул трубку Маркетту.
У вас одна минута, упредил он.
В трубке послышался гудок. Второй. Третий.
На четвертом он услышал голос своей дочери и напрягся всем своим телом и душой, чтобы не сорваться.
Алло?
Карли?
Папа?
Крошка моя.
Видимо, она расслышала в его голосе слезы. Ну и пусть.
Зачем ты звонишь? С мамой все в порядке?
Да, с ней все замечательно. Он отвернулся от человека, который скоро лишит его жизни, и придвинулся к тонированному стеклу.
Прости меня, Карли. За все. Ты моя
Па, я тут кое-чем занимаюсь Давай я тебе попозже перезвоню, через
Выслушай меня. Пожалуйста. Я был не прав, Карли. Очень не прав.
Ты выпил?
Нет, нет. Карли, ты моя принцесса. Всегда ей была, и я люблю тебя так, что не сказать словами. Ты меня слышишь?
На том конце линии стояла тишина.
Карли?
Я тебя слышу. Пап, у тебя все в порядке?
Да. Просто я Он зажмурился, и из-под его сомкнутых век заструились слезы. Мне нужно, чтобы ты знала, какие чувства я к тебе испытываю. И испытывал всегда. Те летние деньки, что мы с тобой и с мамой проводили в Висконсине, на озере Руни были лучшим временем моей жизни. Я бы отдал все сокровища на свете, чтобы вернуться туда хотя бы на денек. Я так горжусь тобой, Карли.
Теперь было слышно, что она плачет.
Десять секунд, напомнил рядом палач.
Всё, доченька. Мне пора.
Папа, я хочу тебя увидеть. Через полторы недели я буду в Чикаго.
Я бы очень этого хотел. Прости меня, Карли. Я очень сожалею.
Пап, ты уверен, что все в
Маркетт почувствовал, как трубку у него отнимают от уха.
Маркетт отер глаза и с тоской оглядел затуманившуюся панораму бухты. Затем он перевел взгляд на своего палача.
Мне давно надо было это сделать.
Ну, вот вы и сделали. В моей жизни были людитеперь их давно уже нет, с которыми мне уже никогда вот так не поговорить. Так что считайте себя везунчиком.
Но везучим Маркетт себя не чувствовал. Он чувствовал себя опустошенным.
Ну что, Реджи, пора. Закатывайте левый рукав.
Пальцы у Маркетта тряслись так, что он чуть ли не полминуты возился с пуговкой на манжете, пока наконец справился с этим нехитрым заданием.
Скажите мне: вы просто ученый педант или за вашей работой действительно стоит вера? задал вопрос Сайдерс, когда Маркетт медленно закатывал рукав кремовой рубашки, которую ему на позапрошлое Рождество подарила жена.
Не знаю.
Я ведь и сам изучал шедевр Данте, в деталях. Он меня очаровывает. Кстати, у меня к вам вопрос.
Какой?
В каком круге ада думаете разместиться вы?
Маркетт окунулся в черные глаза этого человекакакая ужасающая пустота.
Пожалуй, в пятом.
Гнев?
В нем корень всех моих ошибок.
Вы очень честный человек, Реджи.
Манжет был уже над локтем, и палач сказал:
Этого достаточно. Поверните руку, чтобы я мог видеть вены.
Маркетт замешкался, но не более чем на секунду.
Вы чувствуете позыв к сопротивлению?
Ну а вы как думали. Вы же отнимаете у меня жизнь.
Я понимаю это настолько, насколько вы понимаете, что здесь находится за черным занавесом. Если вам хочется уйти из жизни в мучениях и под собственные вопли, пожалуйста: давайте прибегнем к этому варианту.
Я этого не хочу.
Сайдерс взялся за шприц, положив палец на плунжер, и приблизил его к бледной внутренней стороне предплечья Маркетта.
Держите руку тверже.
В попытке унять дрожь Маркетт схватил себя за запястье и смотрел, как игла с колким пощипыванием входит в вену.
Доброго пути, брат, произнес палач и большим пальцем утопил плунжер. Закачав содержимое шприца в организм Маркетта, он аккуратно вынул иглу и отодвинулся на сиденье.
Маркетт сидел, замерев, его ладони лежали на коленях. Он ждал.
Сердце металось.
По бокам сбегали льдистые струйки пота. Никаких ощущений пока не было.
За окном вдоль берега прогуливалась пара на четвертом десятке с двумя маленькими детьми.
Метрах в двадцати на скамейке сидел старик, с блаженным видом покуривая сигару.
В полумиле к берегу невесомо скользил парусник.
Мысленно Маркетт нашептывал имена жены и дочери, а затем его ударилоощущение такое, будто кто-то подвесил его сердце над скоростной трассой, и тут в него на всем ходу врезалась двадцатиколесная фура.
Ахнув, Маркетт поперхнулся собственным дыханием.
В нем ярилась огненная фурия, изливая в грудную клетку протуберанцы расплавленной лавы. Было смутное сознание, что он бьется в судорогах на переднем сиденье машины и у него неимоверно выпучиваются глаза, а потом все это сникло, и он завалился к двери, последним своим взглядом таращась наружу, туда, где мир мгновенно выцвел и представился черно-белым негативом.
Он не шевелился, не мог двинуться, не мог даже закрыть глаза. «Я умру с открытыми», просквозила оцепенелая, стынущая мысль, а взгляд напоследок уставился в знакомый профиль Хэнкок-Билдинг, торчащее в пяти милях отсюда. Хотя все это уже ничего не значило.
* * *
Статья в Википедии об Эндрю З. Томасе
Эндрю Зиглер Томас (род. 1 ноября 1961 г.) американский автор триллеров, хорроров и детективов; подозревается в серийных убийствах. Тираж его произведений превышает 30 млн экземпляров. Ряд сюжетов лег в основу художественных фильмов, телесериалов и комиксов.
Детство и отрочество
Родился в Уинстон-Салеме (штат Северная Каролина) в 1961 г., в семье Джеймса и Джанет Томас, вместе с братом-близнецом Орсоном. Отец, работавший на текстильной фабрике, умер в 1973 г. от рака легких, когда Томасу было одиннадцать лет.
Образование и начало карьеры
Начиная с 1980 года, Томас вместе с братом учился в Аппалачском госуниверситете; в 1984 году окончил бакалавриат по английскому языку. Орсон Томас по неизвестным причинам прекратил обучение еще на первом курсе.
Период 1980-х
По окончании обучения в 1984 году Томас начал посылать свои рассказы в журналы, публикующие ужасы. Его первый рассказ «Океан боли» был опубликован в декабрьском выпуске «Журнала мистерий Эллери Куин» (1986). В это время Томас уже приступил к работе над своим первым романом «Убийца и его оружие» повествовании о человеке, научившемся уживаться со своими убийственными инстинктами. Этим романом знаменуется начало сотрудничества Томаса с известным литературным агентом Синтией Мэтис, которая по-прежнему занимается правами на его работы. «Убийца и его оружие» был опубликован в 1988 году. Ошеломительным успех не был, однако книга разошлась тиражом в 100 000 экземпляров в твердой и в 500 000 экземпляров в мягкой обложкедовольно крупный тираж за дебютный роман ужасов, изобилующий детальными сценами насилия.