Эта история поразила мое воображение. Как может происходить подобное в наше время? И что это за женское племя? Может быть, это то, о чем мне рассказывал прелат? Но тогда, где они живут? И что это за коридор, по которому люди попадают туда? На все эти вопросы у меня пока ответов не было. Может быть, я найду что-нибудь в библиотеке, тогда все станет на свои места. Но, как оказалось, ответы на мои вопросы пришли раньше, чем я мог себе представить.
Глава IY
Утром по росе мы тронулись в путь. На всякий случай я кроме сабли взял с собой ружье и один пистолет, который заткнул за пояс. Оружие было у всех, кроме прелата, который, поеживаясь от утренней прохлады, дремал в своем возке. Вскоре ласковые лучи солнца высушили землю, и трава стала приподниматься над землей, пряча в своих куцых зарослях наши следы. Периодически мы останавливались на возвышенностях, и тогда прелат доставал подзорную трубу и очень внимательно все осматривал вокруг. По мере того, как мы все больше удалялись от поселения, Петр приходил в возбуждение. То горяча коня, то галопом срываясь с места, он летел во весь опор вперед, потом внезапно останавливался и молча поджидал нас. Сначала мы были удивлены, однако потом привыкли к его поведению, понимая, что за этим стоит. Ближе к обеду впереди показалась небольшая балка, и возница, желая отдохнуть в тени, направил туда возок. Однако проводник крикнул ему, чтобы он не делал этого и ехал за ним. Петр тоже придержал своего коня, словно раздумывая, рвануть ли вперед, в эти редкие заросли, или ехать со всеми. Догадываясь, что это может быть, я вопросительно посмотрел на проводника. Тот, видя мой немой вопрос, молча кивнул головой и направил своего коня по правой верхней стороне балки, так как слева и справа были зыбучие пески, а другой дороги вперед не было. На ту сторону можно было перебраться или через балку, или по верху, что мы и сделали. Проводник правильно поступил, не поднимая паники, да и прелат не знал об этой истории, поэтому спокойно ехал, глядя по сторонам. Петр тоже, сначала призадумавшись, затем решившись, кивнул головой и поехал следом за нами. Мы ехали не торопясь, внимательно осматривая все вокруг. Везде было спокойно, только где-то на середине пути поднялся небольшой ветерок, который, на удивление, шел из балки. Постепенно он усиливался, заключая нас в достаточно неприятные холодные объятия, а внизу стал клубиться туман. Проводник заерзал в седле и попросил всех прибавить ход. Все тоже засуетились и стали подстегивать лошадей, благо, до конца балки осталось совсем ничего. В этот самый момент колесо возка наехало на камень, и он, подпрыгнув, упал прямо в зев клубившегося внизу тумана. И это сыграло свою роковую роль. Когда проводник уже съезжал с конца балки, темная масса тумана заклубилась, словно выискивая, кто бросил в нее камень, и из ее середины вырвался сгусток белесой субстанции, который накрыл нас всех, за исключением проводника. Все вокруг потемнело, мы потеряли всякие ориентиры и были сбиты с толку. Пришлось спешиться и удерживать коней, которые начали громко ржать, пытаясь сбросить седоков и развернуться назад. Я одной рукой сдерживал коня, другой наощупь нашел ехавший впереди возок и стал успокаивать перепуганного насмерть прелата. Более или менее мне удалось это сделать. Так и стояли мы в этой липкой туманной измороси, ожидая, чем все это закончится.
Внезапно с левой стороны подул ветер, который подхватил туманные волны, накрывшие нас, и погнал их вдаль, рассеивая по пути. Буквально через минуту все очистилось, и мы оказались в конце балки, оглядываясь вокруг. Вроде все было то же самое, но что-то едва заметно изменилось. Во-первых, была какая-то тишина: не было слышно ни птичьего пения, ни стрекота сверчков. Во-вторых, солнце уже заходило за горизонт, хотя до тумана оно стояло в зените. И наконец, нигде не было видно проводника, хотя он ехал впереди, буквально на расстоянии вытянутой руки. Были еще и другие особенности, которые не сразу бросались в глаза. Все медленно приходили в себя, приводя в порядок не только одежду, но и свои мысли. Единственным человеком, который радовался случившемуся, был Петр. С ним произошла метаморфоза: он как-то стал выше ростом, на его лице заиграла улыбка, и он с трудом сдерживал коня, которому передалось его возбуждение.
Мы с прелатом стали советоваться, как поступить дальше: или ехать вперед, или повернуть назад. Но, оглянувшись и увидев еще клубившиеся за спиной клочья тумана, решили, что поедем вперед, а за это время туман, может быть, рассеется и не доставит нам неприятностей. Встал вопрос, куда ехать, так как никаких тропок, не то, что дорог, вокруг не было видно. Обстановку разрядил Петр, который сказал, что он знает, куда ехать, здесь поблизости есть селение, в котором на крайний случай мы можем остановиться. Доверившись ему, мы тронулись в путь. Впереди ехал Петр, высматривая только одному ему известную дорогу, за нимвозок с прелатом, а за ним и я, чтобы в случае чего сразу прийти на помощь. Степь ровно стелилась под копытами лошадей, и мы, успокоившись, не торопясь продолжали свой путь. Затем мы постепенно стали подниматься вверх на лежащую впереди возвышенность, как вдруг ехавший впереди Петр тревожно махнул рукой, призывая нас остановиться, и, повернув коня, галопом рванул к возку. Когда он почти приблизился к нам, из-за возвышенности выскочил отряд всадников, который с диким пронзительным криком понесся на нас. Я замер от той картины, которая открылась передо мною. На фоне заходящего красного солнца на нас во весь опор неслось около двадцати конных воинов, размахивающих короткими мечами. От их пронзительного крика заложило уши, казалось, этим они хотят парализовать нашу волю к сопротивлению. Несмотря на неожиданное появление этого отряда, я подскочил к возку и прыгнул на подножку, чтобы в случае чего прикрыть посла. В одной руке я держал пистоль, в другойсаблю, решив стоять до конца. А всадники в это время, приблизившись к нам, стали веером охватывать наш маленький отряд. У меня появилась возможность поближе рассмотреть нападающих. И чем больше я всматривался, тем больше удивлялся. Я ожидал увидеть свирепых степных воинов, а передо мною оказались женщины, причем не просто женщины, а юные девы. Они были в накидках, заправленных в шаровары. Их ноги, одетые в сандалии, опирались не на стремена, а на круп лошади. Сдавливая бока коленками, они управляли ею в нужном им режиме. У них даже не было седел, тем не менее, они удобно чувствовали себя на крупе лошади, застеленной звериной шкурой. Оружие их составляли короткие мечи, такие же копья да тугие луки, которые натягивали некоторые из них, держа нас под прицелом. Волосы у них были собраны сзади в пучок, поэтому они выглядели издалека, как молодые юноши. Только при более близком рассмотрении можно было определить, что это девушки, по округлости лица, нежности шеи, покатым плечам и небольшим грудям, которые были заметны под туникой своими темнеющими сосками. Причем у некоторых из них с более заметными грудными округлостями левая грудь была перетянута специальным кожаным футляром, который крепился на спине.
Достигнув нас, они стали кружиться вокруг, держа нас на прицеле и рассматривая более детально, обмениваясь короткими фразами. Я стоял, не зная, что предпринять, сжимая оружие в своих руках. Прелат весь дрожал от страха, пытаясь забиться в глубину возка. Но именно он, насколько я понял, вызвал у нападавших наибольший интерес, поэтому я поближе подобрался к нему, чтобы в случае каких-то агрессивных действий иметь возможность защитить, а там будь что будет. Пока этого не наблюдалось, а было какое-то непонятное любопытство. Петр, сначала замерев в этом хороводе, пришел в себя и все поглядывал на белокурую всадницу, которая казалось, не обращала на него никакого внимания, однако, внимательно присмотревшись, я понял, что она знает его. У нее заалели щеки, изменилась осанка, и она как бы стала более женственной, несмотря на свой варварский наряд. Как оказалось, это спасло нас. Дело в том, что эти «милые» девушки держали определенное количество мужского населения для своих личных нужд. И у них был уже полный комплект, поэтому брать лишние рты они не собирались, однако, увидев Петра, который вернулся, несмотря ни на что, и прелата, который поразил их своим внешним видом, они решили взять нас в плен, а затем выяснить, что мы за люди, тем более, что мы с Петром были еще достаточно молодыми людьми, в отличие от прелата и его возницы.
Наконец, перестав кружиться вокруг нас, всадницы остановились, и одна из них, видимо, старшая, с гривой темных волос, небрежно переброшенных через плечо, приказала нам сдать оружие. Петр быстро выполнил эту команду и бросил на землю свой пояс с саблей. Я колебался, не зная, как поступить. Так просто отдать свое оружие женщине? А что потом обо мне скажут казаки? Нет, на такое я не могу пойти. И у меня созрел план: под видом сдачи оружия подойти поближе к одной из всадниц и, завладев ее конем, попробовать ускакать от отряда, чтобы потом, когда все уляжется, освободить своих спутников. Наша перспектива была очень непонятна, а в таком случае хоть один из нас сможет или привести помощь, или каким-то образом освободить попавших в плен. С Петром было вся понятно, а вот прелатэто другое дело, его надо будет в первую очередь выручать. Прикидывая таким образом свои возможности, я потихоньку сошел с возка и медленно стал приближаться к ближайшей всаднице. Это была молодая девушка, которая с любопытством смотрела на меня. Я шел, шаг за шагом готовясь к молниеносному прыжку, сопровождаемый внимательным взглядом трех лучниц, которые держали меня на прицеле. Это меня не смущало, так как я видел, что луки натянуты не в полную силу, и, следовательно, у меня была возможность увернуться. Отогнав все другие мысли в сторону, я, просчитав свои действия, вплотную подошел к выбранному мною объекту и медленно выпустил из рук оружие, одновременно оттолкнувшись от земли и подпрыгнув вверх. Однако прыжка не получилось. На середине полета я был в грубой форме возвращен на землю, спутанный арканом. Я упустил из поля зрения одну из всадниц, которая, видя моё напряжение, решила перестраховаться и, тихонько подъехав ко мне сзади, на всякий случай приготовила аркан, которым и воспользовалась. Мое падение на землю сопровождал громкий смех всех присутствующих, что в общем и разрядило создавшуюся напряженную ситуацию. Меня, связав покрепче, посадили на круп моего коня, и мы продолжили путь уже с другим проводником в женском обличье. Ехать связанным было не очень удобно. На мое счастье, поселок оказался за той возвышенностью, куда ранее направлял нас Петр.
Поселок встретил нас кучей любопытных жителей. Сразу мне бросилось в глаза то, что в основном это были молодые и пожилые женщины, маленькие девочки, которые высыпали навстречу нашему отряду. Редкие мужчины, мелькавшие среди них, держались как-то в стороне и смотрели в нашу сторону с сочувствием. Они были одеты в полукафтаны из некрашеной шерсти, широкие шаровары и кожаную обувь, привязанную на подъеме ремнями. Женская половина поселка, в отличие от наших охранниц, щеголяла в кофтах разного цвета и оттенка, обшитых светлой каймой, белых рубахах, спущенных чуть ниже юбки с оборками и убранных складками возле шеи и рук, на которых поблескивали браслеты, а в ушах многих, в том числе и детей, висели серьги. Все они были с непокрытой головой и длинными волосами, ниспадавшими на плечи. Большого интереса к нам они не проявили, разве что прелат, который поразил их своим нарядом и вызвал оживление достаточно полной фигурой.
Нас везли по широкой улице, по краям которой располагались дома, построенные из глины и крытые камышом. Редкие окошки, смотревшие на дорогу, были затянуты бычьими пузырями, почти не пропускавшими свет в середину жилища, но дававшими возможность зимой чувствовать себя в доме достаточно комфортно. В конце улицы мы остановились возле небольшого насыпного холма, в глубину которого вела небольшая дверь, уже открытая, представив нашему взору достаточно темное помещение. Возле двери стояла, загадочно улыбаясь, мужеподобного вида крепкая старуха, держа в руках большой ключ. Нас всех спустили на землю и, обыскав, сняли все ремни и по одному затолкали в темноту, которая отрезала от нас свет двумя поворотами ключа.
Все были шокированы той чередой событий, которые стремительно обрушились на нас. Нужно было время, чтобы осознать, что же произошло и куда мы попали. Но это еще ничего, самое главное, что будет дальше и как отсюда выбраться. Постепенно наши глаза привыкли к темноте, благо немного света давало отверстие в одной из стен, благодаря чему мы начали различать лица друг друга. Прелат постоянно молился, осеняя себя двумя перстами, ему вторил его возница. Петр сидел, молча прислушиваясь к звукам снаружи, а я прилег на разбросанное на глиняном полу сено и стал разбираться в ситуации. А она была не очень простой. Понятно было лишь то, что мы каким-то образом попали к женщинам-воинам, пополнив тем самым количество людей, которые постоянно исчезали в этом месте. Вопрос был в другом: что будет с нами дальше и как долго здесь нам придется находиться при благоприятном развитии событий. То, что я видел, не очень обрадовало меня. Эти воительницы вполне профессионально владели оружием, а некоторые были даже более ловкими, чем мужчины. Кроме этого, они настроены воинственно и чувствуется, что у них строгая дисциплина и иерархия. Вон, как они слушают свою старшую. Но интересно, кто у них тут самый главный? Неужели тоже женщина? Судя по тому, как ведут себя мужчины, скорее всего, да. Так, а зачем тогда им нужны эти робкие парни? Практически они ведут всю хозяйственную работу, а войной занимаются женщины. Ну и ситуация, никогда бы не представил себе, что такое может быть. Но, наверное, есть еще и какие-то нюансы, которые могут быть полезны мне, чтобы сориентироваться в дальнейших действиях. Надо расспросить Петра, ведь он однажды был уже здесь и многое знает.
Я приподнялся с пола и направился к нему. Петр стоял возле окна и жадно прислушивался к звукам, доносящимся снаружи. Но поговорить мне с ним не пришлось. Когда я подошел к нему, заскрежетал ключ в двери, и она, распахнувшись, осветила на мгновение темное жилище, представив нашему взору могучую охранницу. Внимательно осмотрев нас, она махнула рукой Петру и, пропустив его вперед, снова оставила нас в темноте наедине со своими мыслями. Прелат с поникшим видом сидел на полу и шепотом повторял что-то про себя, перебирая четки в руках. Я присел рядом с ним.
Что теперь будет с нами? он вопросительно уставился на меня.
Не имею ни малейшего представления, честно ответил я на его вопрос. Будем ориентироваться по обстановке, но уже то, что нас притащили сюда, говорит о том, что с нами будут разговаривать, поэтому прошу вас вести себя осмотрительно. Говорите то, что есть на самом деле. Вы посол, не простой человек, вы служитель Бога.
Но они же язычники! воскликнул итальянец.
Да, но они тоже поклоняются какому-то божеству, поэтому вас не тронут в любом случае.
Это в какой-то степени его успокоило, и он, тяжело вздохнув, снова вернулся к своим мыслям.
В таком положении мы пробыли недолго. Скоро дверь снова заскрипела, и вместе с Петром к нам пришла еда в виде кусков вареного мяса и ломтей серого хлеба, скрипевшего на зубах из-за песка от каменных жерновов, на которых растиралось зерно. Был еще и кувшин холодной воды, которым мы запивали трапезу. На удивление, все приняли активное участие в этом процессе и в мгновение ока опустошили глиняную миску. Даже прелат ел руками, периодически вытирая их об солому. Насытившись, мы вопросительно уставились на Петра, ожидая от него новостей. Он выглядел не особо радостным и с тоской поглядывал на дверь, словно кого-то ожидая. Затем, тяжело вздохнув, произнес:
В общем, завтра будет решаться наша судьба. Утром соберут всех на большой круг и после расспросов определят каждому его дальнейшую судьбу. Кто пойдет на хозяйственные работы, кого-то определят для продолжения рода, а кого-то пристроят еще куда-нибудь, и он посмотрел украдкой на прелата.
Ну а ты куда? спросил я.
Не знаю, я у них первый, который ушел отсюда и снова вернулся. Мою дальнейшую судьбу будут также определять сообща.
Ну а ты свою зазнобу видел? снова спросил я.
Видел, ну и что, она даже в мою сторону и не смотрела, может, у нее кто уже другой есть, у них это быстро происходит. Мы тут нужны только для одного , и он, отвернувшись, лег на солому и закрыл глаза.
Постепенно сон сморил и остальных. Народ начал похрапывать и посвистывать, улетев в свои грезы, где было хорошо и спокойно. А мне вот не удалось заснуть, и я маялся, прокручивая в голове все то, что уже стало известно. Скорее всего, Петр рассказал, кто мы такие, и исходя из этого даже озвучил примерное видение того, что с нами будет, учитывая здешние обычаи. За себя я не волновался, как- нибудь выкручусь, а вот прелат Что с ним будет? Для продолжения рода он вроде бы староват, да и по чину не положено. Для хозяйственных работ, где ценятся выносливость и сила, он тоже не подходит. А кормить здесь зря, как я понял, не будут никого. Поэтому надо искать выход из положения. Но как его найти, если я не знаю, кто здесь главный, какие тут существуют порядки, как принимаются решения и так далее. Ясно одно, что всем командуют женщины. А женщину, как я понял из своего небольшого опыта, трудно просчитать, я уже не говорю понять. Поэтому единственный путь, который остается, это сыграть на женском любопытстве или в крайнем случае на жалости. Как ни парадоксально, но женщины на это дело ведутся очень быстро, очевидно, сказывается инстинкт материнства. Эти выводы я сделал не только из своего собственного опыта, но и рассказов казаков, которые вечерами в куренях описывали свои «подвиги» на женском фронте и тактические приемы, приведшие их к победе. Оказывается, знать такое тоже бывает полезным. Постепенно бег моих мыслей стал замедляться, а храп соседей отдалялся куда-то в сторону, и я, убаюканный свистом сверчков, который не прекращался ни на минуту, вдруг уснул.