И действовали эти «пугала» с шумом, помпой, показательно «беззаконно» и запредельно жестоко. Налетели на администрацию, капище или торговый дом какой, поставили всех, кто под руку подвернулся, раком, сожгли в варп «каждого десятого» и с довольным гоготом ускакали творить свои злостные дела дальше. Обтекающие коллеги сожжённых, в большинстве своёмнемалые шишки, обтекали, провожали глазами развеиваемый ветром пепел «хозяев жизни», ну и начинали строчить кляузы и всячески возмущаться: и что сей псих, кровавый палач и отморозь делает в рядах Инквизиции, да и вообще, вы это, господа Инквизиторы, мухой метнулись да и успокоили психопатов!
На что ехидные коллеги, в уже приватной обстановке, знакомили «крикунов» с реальными прегрешениями «невинно и случайно сожжённых», поскольку все эти «оголтелые рейды» имели перед собой весьма длительную и кропотливую работу. А жестокое и показательно «беспредельное» огнесжигание несло не только исполненный приговор, но весьма толстый намёк на отсутствие неприкасаемости, да и к сотрудничеству «владычецев Империума» весьма успешно склоняло: когда Инквизитор к тебе обращается с вопросом, а не с ходу пихает в задницу силовую пику, к нему волей-неволей проникаешься благорасположением, поскольку этот паразит и беспредельщик может, факт.
И вот, одним из наиболее «популярных» пугал Ордо Еретикус был такой весьма занятный тип, как Фёдор Квинтионович Карамазов, человек и огнемёт. Сему Лорду-Инквизитору коллеги отжалели аж пол Имперского Рыцаря (ноги, вооружение, генератор щита от весьма редкого и высокотехнологичного ОБЧР), поверх которого пришпандорили то самое Кресло Истины (весьма точный и высокотехнологичный полиграф, обойти который могли только псайкеры, начиная с бета ранга, ну и шестрёнки высшего посвящения, поскольку полиграфить те считанные проценты плоти, что у них оставались, было просто бессмысленно). И вот, рассекал Фёдор Квинтионович со свитой, на кресле-троне (изрядно напоминавшем избу на курьих ногах, ИЗНАКУРНОЖ, как оно есть, не без иронии отметил я ещё при прочтении) просторы Империума, крайне любил вщемиться на своём троне к казнимым и зачитать писцом, что прав у них нет, как и последнего слова, а пришёл к ним звиздец на курьих ногах, в морде самого Карамазова.
Вот только был сей дед «тяжёлой артиллерией устрашения», и факт его прибычи на Рамилес хоть и возможен, но довольно странен.
«В моём суде нет такой вещи, как прошение о невиновности. Просящий о невиновности виновен в отнятии у меня ценного времени.», процитировал я одну из любимых и часто повторяемых фраз Квинтионыча, согласно мне известного, на что художественно перекосившийся поп злобно кивнул.
Значит, всё-таки его пугательное лордство, задумался я. Вроде бы и не очень важно, но что он со своим троном на курногах на Испепелении забыл? Надо бы разобраться, окончательно решил я, потому как либо охотники на ведьм откровенно соврали в архиве Ордена, что само по себе заслуживает их сожжения, либо причиной прибытия пугала был отнюдь не незначительный зарождающийся культ.
А вы были главным экклезиархом Испепеления на тот момент? уточнил я.
Нет, понтификом крепости был Лемюэль Бруно, последовал ответный бурк.
Хм, хмыкнул я. И его либо в варп сжёг коллега, либо он пошёл на повышение в вашей организации.
Кардиналом, растерянно выдал поп. Даже это выведали, окрысился он.
Да нет, просто коллега Карамазов довольно известен в Ордене, фыркнул я. И вряд ли прибыл бы из-за мелкого, да ещё и уничтоженного культа. А вот то, что звание кардинала мог получить человек, в зоне ответственности которого этот культ зародилсяфактор весьма значимый, подытожил я.
Вы хотите сказать, что тот кошмар был проверкой его высокопреосвященства? офигело вопросил святоша, на что я кивнул. А остальные? Невинные
Виновные, тяжело уронил я. Вы, экклезиарх, ошибочно полагаете, что сан священнослужителя является смягчающим фактором в случае преступления. На самом деле, это лишь отягчающий фактор! воздел я перст. Тот же ваш любитель потискать прихожанок, например. Он о согласии их заботился? Чувствах близких? отведённый взгляд был мне ответом. Притом, вы конечно можете сказать, что вы наместники Императора и прочие вами придуманные фантазии, ехидно топтался я на больной мозоли. Но, по факту, вашей функцией с момента помазания Тора, стало духовное окормление. И экклезиарх, ведущий себя подобным образом, мало того что позорит Адептус Министорум, что, в общем-то, сугубо ваши проблемы, но и бросает тень на Империум, государственной церковью которого вы являетесь. Не говоря о том, что подстрекает прихожан к предательству и бунту, веско подытожил я. Ну а ваш наркоман-алкоголик Экклезиарх, под воздействием дурманящих веществ, на межзвёздном судне, в задачи которого входит лояльность, преданность и не подверженность соблазнам. В общем, развели на Крепости притон порока, а теперь злитесь, что вас огнём жгут, еще раз подытожил я. Мне-то не особо важно, но я бы на вашем месте, экклезиарх, подумал. И с подчинёнными бы провёл разъяснительные беседы.
Подумаю, злобно буркнул поп, на удивление, в свете и ветре, проявляющий сомнения и растерянность.
Ну, возможно, от моих слов и будет толк. А вообще, в таком разрезе понятно и присутствие Квинтионыча, да и довольно жёсткое обращение с попами: будущему кардиналу надо было наглядно показать, что бывает за раздолбайство, возможно, несколько жёстче, чем следовало, хотя, как по мне, вполне справедливо. А «попавшие под горячую руку» попы так пардон, какого овоща эти деятели проповедуют одно, а творят совершенно другое? Нет, имперский культ (в целом, сект-то хватало разных) не проповедовал целибат и отказ от алкоголя, столь бредовые запреты были лишь у особо выдающихся сектантов, на которых и собратья по религии смотрели искоса. Но умеренность, уважение к чувствам соверующих в кредо было безоговорочно, а сожжённые падры были однозначно и безоговорочно виновны в запредельном лицемерии.
В общем, экклезиарх, мне и моему дознавателю нужно присутствовать на этих обрядах. Мы в состоянии выявить ложь во время молитвы, что, конечно, не даёт абсолютной гарантии, но, возможно, сократит время расследования до нескольких дней, обозначил я.
Вы столь сильный псайкер? скептически уставился на меня поп.
Столь сильный псайкермой дознаватель, кивнул я на Кристину. А я несколько из иной епархии, не без ехидства выдал я, засияв нимбом.
Ну реально, варп знает, сколько с ентими попами Испепеления работать. Федя в данном конкретном случае подложил немалую свиньюпопы в крепости страх инквизиционный, конечно, имеют, но вот добросовестное сотрудничество на нём не построишь.
А с нимбом, возможно, что и выйдет, благо распахнувший варежку святоша взирал на мою нимбоносность с искренним изумлением на роже и смятением в свете и ветре.
Хорошо, Инквизитор, благодарю за разъяснения. Молебны будут проведены, экклезиархия приложит все усилия для привлечения максимального количества верующих, наконец, озвучил он.
Ну и хорошо, довольно заключил я про себя, покидая поповскую обитель.
А с вечера (точнее, для меня вечера, так-то Крепость понятия суточного деления не имела, функционируя сменами и постоянно) начали проводиться потребные мне ритуальные пляски. И, за неделю, через них прошло большинство населения базы (поп императрился что всё, но сам понимал, что утверждение несостоятельно, в чём после поднятия брови со вздохом признался).
И ни варпа. Точнее, мы с Кристиной, нашли контрабандистов. Выявили бандитствующую группу рэкетиров из гвардии, направленных в штрафники (а полковник и комиссар получили выговор с занесением в личное тело). Но вот культа демонопоклонников, что в коллективном, что в одиночном лице, обнаружено не было.
На части молебствований о нехорошести «общения с губительными силами» максимум, что былоравнодушие, а никак не ложь или опасение.
Правда, довольно любопытные, пусть неявные эмоции испытывали несколько человек из административной службы крепости, но я даже не стал их локализовывать, просто сделал зарубку в памяти: проверить, если что, в первых рядах.
Ну и отсидели мы с Кристиной до конца молебствований, с обозначенным нулевым результатом. От Агнессы м Целлера так же ничего толкового не было. Так что вздохнул я тяжело, да и заказал Эльдингу изготовить простенькие аквилы из бросового металла. Миллион, чтоб их, с немалым хвостом. И начал готовится к индивидуальной проверке всех на станции.
Тем временем, Испепеление потихоньку чинилось и проводило ТО, готовясь к следующему прыжку, уже в регион постоянного базирования в окрестностях Очка Ужаса. Кстати, довольно забавно, что прибудет Испепеление в Офидианский Секторфактически родину моих «Белых Ангелов».
И Милосердие состыковалось со звёздной крепостью, да и останется в связке, пока не завершится расследование.
Ну а я, оккупировав несколько кабинетов, привлёк к себе на службу местных, как ни удивительно, служек, в пару к каждому добавив по штурмовикуа то мало ли. Ну и начал вызывать «контингент», начиная с того самого отдела статистики администрации Крепости, эмоции которых на молебне показались мне странными.
И вот, сидим мы с Кристиной уже несколько часов, проверили верхушку отдела и трясём последние остатки, как вваливается испуганный служка, фактически под конвоем хмурого штурмовика. И выдаёт эта парочка, что найти одного из служащих не смогли, а вскрыв каюту, обнаружили там мёртвый труп самоубитого чиновника.
Ведите, вскочил я. Точно самоубийство?
Когитаторы и пикт-слежение входящих, кроме Рецци, не обнаружило, ваш солдат заставил проверить, выдал нервничающий служитель. Наверное, сам.
Молодец, боец, кивнул я инициативному и разумному штурмовику, первым делом кинувшемуся проверить, что да как, а не бежать ко мне с воплем «уби-и-или-и-и-и!»
Прибыли мы в каюту невинно самоубиенного и критерием истины установили, что сей Рецци именно самоубился. Кроме того, никаких следов проникновения, как и скверны, найдено не было. Взял стабберный пистолетик, да и вышиб себе мозги в закрытой каюте. И записки самым хамским и вопиющим образом не оставил.
И ни варпа я в «совпадение» не верю. От группы из аналитического отдела шли «странные» эмоции, ну а при вызове к Инквизитору чиновник самоубивается. От несчастной любви, оставленной на безымянной планетке лет тридцать назад, мысленно и ехидно откомментировал я, вызывая к себе реццевого начальника и главу службы безопасности станции, точнее конкретного сектора.
Итак, господа, вы в курсе насчёт самоубиения аналитика Рецци, откопитанствовал я, на что последовали кивки. Я не верю в то, что это случайность, заявил я, профессионально уставившись на поёжившихся собеседников. Итак, от вас нужно, кивнул я чиновнику. Список всех, с кем общался этот Рецци. Друзья, приятели, любовницы, любовники, собутыльникивсе. Кроме персонала вашего отдела, имевшего со мной беседу. Ваша задача, уставился я на безопасника, в компании моих бойцов таковых людей захватить и доставить мне на беседу. Будете консультантом и проводником, уточнил я.
Господин Инквизитор, подал голос чин, на что я кивнул. Боюсь, что Рецци был довольно нелюдим, впрочем, признаю свою винуя не слишком интересовался его жизнью вне служебного времени. Как и прочих подчинённых, почти неслышно пробормотал он себе под нос.
Неприятно, констатировал я. Но прощаю, проявил я свойственное мне великодушие. Значит, господин Улле, ведёте меня к месту работы Рецци, поговорим с его коллегами. Не поможетуже вы, лейтенант Себастий, ведёте меня к месту жительства самоубийцы и устраиваете мне встречу с соседями.
По слову вашему, разрешите выполнять? выдал сб-шник, на что я, подумав, кивнул.
В варп мне этот тип на разговоре с коллегами не сдался, а соберёт соседей самоубийцы, пока я общаюсь с сослуживцамизначит не буду тратить время и ждать.
Опрос коллег самоубийцы дал результат неоднозначный: крайне нелюдим, общался только по службе, кроме одного момента: покойник был фанатиком регицида. И имел некую компанию, в которой предавался своему жуткому пороку, правда, деталей коллеги не знали.
Ну хоть что-то, рассудил я, в варп послав аналитический отдел с его начальником. Фигурально выражаясь.
А сам с Кристиной и десятком штурмовиков направился к обиталищу преступно самоубитого. И убил там почти час, выслушивая, какой нехороший человек Рецции «и в жопу ябёцо», но не безрезультатно: одного из партнёров (по клубу) самоубийцы мы вычислили.
Некий служащий Депортаменто Муниторум невысокого полёта. К нему в отдел мы и направились, дурного не ожидая, точнее я аж лапы потирал в предвкушении и обнаружился самоубитый труп не в своей квартире, а в уборной чиновничьей конторы.
Ни варпа мне это не понравилось, так что дёрнул я Агнессу с Целлером, прошерстить пикт-записи, дабы выявить компанию самоубийственных регицидников.
Через полчаса список, скорее всего избыточный, был. А я, призвавший аколитов, распределял цели.
И направьте своих людей, лейтенант, дополнил я, раскидав дюжину чиновников и офицеров невысокого пошиба между нами.
И сам выдвинулся к наиболее высокопоставленному чиновнику Муниторума, по дороге всё кислея: доклады аколитов были разными. В смысле, не все из списка самоубились, часть варп ведает где.
С одной стороныхорошо, потенциальные еретики самоустраняется. Вот только две вещи: от мёртвого трупа не эманировало скверной, сей тип не только не был демонологом, но и рядом не стоял, это раз. И те самые демонологи могут оказаться вообще для окружающих не связаны с регицидным клубом.
Вообще, в рамках затеянной поголовной проверкинайду, никуда они, паразиты, не скроются. Но была у меня смутная надежда с делом «разобраться побыстрее». И, как понятно, накрывалась она у меня на глазах орочьим ксенотехом.
А пока я мыслил мудрые думы, машина доставила нас с Кристиной к относительно небольшому, не более десяти этажей, готишному зданию: потребной нам конторы Депортаменто Муниторум.
Начали мы вылезать, как со стороны здания, этажа с третьего, как определили ухи астартес, раздался стабберный выстрел, звон всяческого бьющегося и громкие звуки. Последние имели исключительно матерный характер, ну а я решил времени не терять и отмыслеэмоционировал Кристине, мол, прыгаем тудыть.
Тудыть мы и прыгнули, став свидетелями сцены, не менее эпичной, нежели «к нам едет ревизор».
А именно: посреди небольшой конторки, с полутора десятками мелких чинуш, стоял мелкий чинуша, весьма аугментированный. Правая рука этого типа, будучи из металла, сжимала стаббер гражданского образца, явно слегка деформированный. И дымящийся от недавнего выстрела, нужно отметить. Левая рука сжимала тщедушную шейку чиновника с выпученными глазами, цель нашего прибытия, нужно отметить.
Цель же, при всём при этом, мордой была багрова, глазами выпучена, рукой, сжимающей стаббер, явно сломана, но безоговорочно жива.
При этом, мощно аугментированного дядьку средних лет, удерживающего нашу цель, в хвост и в гриву, с использованием матерных выражений, имел чинуша Депортаменто, явно рангом постарше. К нам этот начальствующий чин пребывал тылом, так что в тираду о том, что аугментированный своими замашками немного утомил начальство, мы просветились в полной мере.
Священная Инквизиция, негромко бросил я, активируя голограмму инсигнии.
Кристина же, тем временем, вырубила нашу цель и вытянула её телекинезом из руки и клешни аугментированного. Кстати, и так шрамированную рожу дядьки рассекали кровоточащие царапиныочевидно, рикошет или куски разрушившейся пули стаббера.
Начальник же, остановленный посредь праведного церебрального секса, полуобернулся и взирал на инсигнию рожей столь перекошенной, что я бы принял его за мутанта варпа, не лицезрей я перед этом более или менее удобоваримую морду лица.
Как изящный штрих картины, в контору вщемились мои телохранители, штурмовики и несколько сб-шников Испепеления, ну и сходу принялись протирать и без того чистые полы ближайшими к себе чиновниками. Впрочем, эти санитарные мероприятия я довольно быстро остановил, начав разглядывать первоначальную двоицу. Регицидник-суицидник пока подождёт: от Кристины он и на тот свет не убежит, а вот один из кадров передо мной явно представлял интерес.
А именно, дядька-киборг средних годов. И интерес он представлял не только тем, что весьма оперативно не дал самоубиться моему будущему допрашиваемому. Дело в том, что дядька, как бы это помягче, клал. Клал на своего матерящегося начальника, клал на меня с инсигнией. Не в смысле псих, а ему реально было всё равно. При этом, не «мертвый внутри» а вполне живой дядька, с интересом взирающий на окружающий бардак, а на санитарные мероприятия с использованием коллегдаже отэманировавший весельем.