Светлана ДильдинаСильнейшие
Глава 1
Зверь впился взглядом в одну точку, жесткие усы подрагивали, хвост изгибался, выдавая волнение хищника. Припав на передние лапы со втянутыми когтями, он ловил запах добычи. Некто вкусный и маленький шел сюда, аромат его был отчетливо слышен среди запаха почвы и прелой листвы, и зверьбурый энихиприготовился заранее. Но добыча свернула в сторону, а потом и вовсе помчалась назад, мелькая между стволов. Хищник последовал за ней, быстро, бесшумно. Он был голоден и стар, а здесьчужая земля. Убить добычу, съесть сколько сможет и убраться невредимым, вот и все, о чем он мог бы мечтать, обладай энихи разумом.
Близ реки стена деревьев размыкалась, в ней появлялись просветы, а за ними поройцелые поляны. Красновато-бурые молодые листочки на высоких ветвях тонули в буйной массе темно-зеленой листвы различных оттенков. Птицы перекликались на разные голоса, не заботясь о том, что происходит внизу, яркие, перепархивали от одного ствола к другому, и ветви находились в беспрестанном движенииот птичьих тел, ветра и раскачивания, дрожания деревьев, которым словно наскучивало стоять на месте.
Ребенок и не подозревал, что вызвал интерес у старого хищника. Он возился в зарослях ежевики, откуда вылез, перемазанный соком, а потом принялся собирать цветы. Огромные вьюнкис детскую ладонь величиной, розовые и синие. Скрученные стебли поддавались плохо, а мальчик не хотел нарушить их прихотливое плетение, и старался отрывать стебли как можно аккуратней.
Мама! крикнул он наконец, почти вспархивая с места и устремляясь к большой поляне невдалеке. Женский голос ответил ему, ветерок донес запахи человечьего жилья и металла, и разочарованный хищник понял, что упустил добычу. На сей раз.
На! протянув матери пестрый лохматый букет, мальчик отделил от него несколько цветков.
А это Киуте, да? Я потом отдам?
Да! Ты же весь в соке, Тевари! она целовала малыша и смеялась, проводила ему по носу цветком вьюнка.
Высокий мужчина окликнул ее, улыбнулся при виде растрепанного ребенка. Черные длинные волосы мужчины были стянуты в хвост, одежда из шкур делала человека похожим на принявшего человечий облик поджарого хищника. Нес детеныша дикой свиньи; сбросил на траву, принялся ловко снимать шкуру большим ножом с волной изогнутым лезвием. Татуировка на левом плечеболотный тритонказалась живой, шевелила лапами. Человек повел рукой над хворостом, сложенным для костра, встряхнул кистью раз и другой, подержал ее неподвижнои ветки занялись, а скоро появилось настоящее пламя, округлое, синеватое поначалу. Стало устраиваться поудобнее, разрастаясь и потягиваясь.
Мы как дикари живем, правда, Тахи? вновь рассмеялась молодая женщина, отпуская малыша поиграть. Тот мигом юркнул в кусты, и, судя по треску, с упоением кого-то ловил.
Тахи с усмешкой оглянулся. Радужка его глазфиолетоваяотливала золотом в свете костра, придавала взгляду диковатую насмешливость. Точка на мочке ухадавно заросли дырочки для серег, не для леса подобные украшения.
Молись, чтобы дикари не нашли нашу стоянку. Костей не оставят.
Они же не могут съесть нас!? прозвенел голос Киуте, и сама она показалась из хижины-шалашамаленькая, одни глаза на треугольном лице: вылитый кама-лемур.
Могут если одолеют. Наверное, точно не знаю, признался Тахи. Но все равноя убью любого, кто попытается сунуться к нам. И тебе, Киуте, советую делать так же.
Советую, не велю, отметила молодая женщина по имени Соль. И словно теплые лепестки сердца коснулисьзначит, способны южане поступиться своим самолюбием ради других.
Держи! протянула подруге несколько стеблей, оставленных мальчиком на траве. Тевари тебе хотел отдать.
Пусть сам и отдаст, не огорчай его! Киуте присела рядом, положила ладонь на живот. Огляделась, чуткой настороженностью еще больше напоминая лесного зверька. Кажется, вот-вот и уши ее вздрогнут, повернутся в сторону опасности. Но сама она улыбалась.
Тихо так
Ничего, появится маленький, станет громко!
Страшно. Он будет кричать а звери услышат.
Не бойся. Тевари же вырос А мне спокойно, произнесла Соль, в свой черед оглядываясь по сторонам. С ними с тобой.
Огромная фигура покачивалась на краю поляны, словно и впрямь медведь переминался с лапы на лапу. Не было нужды в карауле, но Утэнна исправно нес возложенную самим на себя службу. Охранял пятерых, из которых двое вряд ли нуждались в его защите. А скоро будет охранять шестерых Тахи, заканчивая разделывать поросенка, покосился на заметно пополневшую талию Киуте. Хоть бы роды удачно прошли, целителей тут нет. Разве Соль, перенявшая от матери навыки некоторые и знание трав.
Прохладно скоро будет, и сыро. Рад бы подарить своей избраннице дом, где полы застланы мягкими шкурами, где растения с широкими листьями поднимаются в кадках прямо среди комнат; рад бы дарить ей золотосерьги со множеством мелких подвесок, украшенные камнями, которые так любят северяне, обручи и ожерелья Нет, золото не пойдет к бледным ее волосам. Ну, пусть будет серебро Усмехнулсяи серебра не будет. Вот она, Соль, в рубашке-безрукавке из оленьей кожи. Красивая
На отца с визгом и смехом налетел малыш, держащий в руке огромную ярко-зеленую ящерицу.
Когда я отучу тебя тянуть руки ко всему, что попало! Тахи еле сдержался, чтобы не отвесить сыну оплеуху. Может быть ядовитой, сколько раз повторять!
Но она добрая! мальчик протянул отцу ящерицу на раскрытых ладонях. Та и не думала убегать. На сей раз это была безопасная тварь. Тевари как-то притащил далеко не столь безобидную Потом Соль его от горячки лечила.
Притянул ребенка к себе, взъерошил пышную шевелюру. Забавный мальчишка, и лес его, в общем, не трогает, словно стыдится обидеть. Может, и правда, так прощеко всему подходи с добром и любовью, и тем же ответят?
Усмехнулся собственным мыслям: здесьможно, а на юге сразу съедят, и ни малейшего угрызения совести не почувствуют. Да и на севере. Возведут бесцветные глаза к небу, сделают бесстрастное лицо«так угодно Мейо Алей». А правда одна. Выживает сильнейший.
Из-за спины огромного Утэнны показался Къяли, по сравнению с южанином выглядящий подростком. Как всегда молча бросил возле костра охапку веток черноголовки, отгонять мошкару.
Я видел следы энихи, проговорил Къяли, подходя к Тахи. Большой; на кусте шерсть осталасьбурая.
Хорошо.
Скажи мальчишке, пусть далеко от лагеря не отходит. Не могу я с ним строго! А то у него кузнечики в голове, согласится и тут же забудет.
Тахи закончил разделывать тушу. На слова Къяли так и не ответил. Сын ничего не боитсяпорой Тахи казалось, что он не слишком умен. Но Соль возражалакого ему бояться? Он знает только нас пятерых, и все любят его. Может, когда появится второе дитя, Тевари поймет, что значит опекать младшего, неразумного.
Горький дым черноголовки окутал поляну. Не слишком приятный запах, зато не досаждает мошкара. А траву хола, из которой южане настой-защиту готовят, искать пытались, только не растет она здесь.
Къяли вытер начавшие слезиться глаза, поднял их, провожая взглядом серого гуся, тяжело махавшего крыльями. На север летит; тут вот-вот дожди начнутся, а там суше. Къяли следил за гусем, а Тахиза молодым северянином.
Скучаешь. Не спросил, подтвердил невысказанное.
Пустое! Къяли наклонился, принялся подбирать лежащие возле костра веточки.
И Киуте скучает.
Да хватит уже!
Вас убьют, если вернетесь? И, помолчав, На юге бы точно убили.
Къяли не отозвался, скрылся в хижине. Потом вновь появился, но так и молчал до ночи.
А ночи пока стояли звездные. Дожди начнутсянеба не разглядишь за тучами. А покаогромное, остро блестящее. Может, кто забавлялся, иглы в небо кидали пробил черный полог во многих местах? Но почему тогда срываются росчерки звездные? Может, и вправду слетают в горы. Солнце в горах играет, словно дитя, а уж звезды и подавноплещутся в озере Тиу.
Тевари под боком ворочался, никак не мог уснуть. Словно на шишки лег или на ежа, хотя постель его на деле былаиз сухой травы, покрытая одеялом из беличьих шкурок, и мошкара в хижину не проникала.
Ты что? Сколько можно? шепотом спросила Соль, сердясь немного, и беспокоясьне заболел бы.
Мне страшно. Там зверь ходит!
Зверь? Тахи мгновенно сел, прислушался. Потом откинул полог, пытаясь почувствовать, уловить запахглазам не доверял, мало ли что скажут тени.
Он голодный, сообщил малыш шепотом, и сам облизываясь невольно. Смешно это выглядело, только старшим не до того было. Теваридитя леса. Раз сказал, значит, что-то и впрямь есть.
Зверь, подумала Соль. Ты мой! прижимала сына к себе. Через упавшие волосы хмуро, с вызовом блестели глаза. Смотрела на лес, казавшийся ей непроницаемо-черным, несмотря на светлую ночь. Хищники друг друга едят, как же им не захотеть поживиться беззащитным ребенком! «Никому не отдам!»
Видела бы ее матьлюбимицу, не способную обидеть и стрекозу.
Спи Он не нападет на лагерь. «Кольцо» Къяли удержит его, испугает.
Оно такое слабое
Хватит. Завтра пойдем, посмотрим следы, Тахи откинулся назад, на мягкое ложе.
Тахи шепнула Соль.
Мм?
А Утэнна глаз не сомкнет, наверное. Сторожит
Спи.
Утро влажное туманом укрывалось, словно нарочно, чтобы не дать людям разглядеть следы среди густой травы, или иные отметины. Но Къяли заметил несколько шерстинок, которые жадно сцапал репей: бурая шерсть энихи. Совсем рядом от лагеря, ближе, чем вчера Къяли шерсть обнаружил. Тахи отобрал у репья добычу, повертел шерстинки в пальцах, задумался. Энихиопасный зверь. Большой, бесшумный и ловкий. И очень сильный. Одно хорошоковарства в нем меньше, чем в медведе, к примеру. Слишком на свою силу надеется.
Къяли взял короткое копьес ним управлялся лучше всего. Со смущенной улыбкой взглянул на Тахивсе еще чувствовал себя мальчишкой, хотя давно уже стал умелым охотником. Утэнну оставили охранять женщинот него польза была в переноске тяжестей, да и везде, где требовалась сила и неутомимость. Ну, и чуткость изряднаяпотому и хорош на страже. А на охоте он разве что глыбообразным телом зверя напугает, больше толку не выйдет. Так и не научился жизни в лесу. Немолод уже, что поделать.
Тахи и Къяли кружили вдоль границ лагеря, постепенно расширяя круги. То тут, то там находили следы пребывания зверято отпечаток лапы, то шерсть, то остаток кроличьего пухасожрал в момент, кролик ему на один зуб.
Он с нами играет, одними губами проговорил Къяли. Напарник только брови свел, и качнул головой: нечего голову забивать. Зверя надо убить, а не заморачиваться. Умный зверь, вот и все.
Даже старый энихи, даже больной умел быстрым быть и бесшумным. Къяли ждал его слева, а бурое тело бросилось из кустов справа. Къяли едва успел уклониться. Тахи метнулся к нему из-за ствола квебрахо, бросил дротик. Не промахнулся, но зверь развернулся, едва коснувшись земли, и продолжил бежать с дротиком в шее.
Къяли ударил копьем, но зверь вырвал копье из его рук, так оно и осталось в боку торчать. Оскалилсязубы желтые, полустертые. Но и такие кость раздробить могут.
Молния слетела с ладони Тахи, невидимая, но черная. Кожа ощущала, и деревья притихли испуганночерная
Уфф выдохнул Къяли, глядя, как стихают конвульсии зверя.
Это нихалли, Тахи вытер лоб, сложил вместе ладони.
Плохо, вздохнул Къяли, осматривая мертвого хищника. Может снова придти
Он знал, кто такие нихалли. Оборотни разные бывают. Канате, что открыто принимают облик зверей. Не рождались они среди эсса. Огня маловато, смеялись южане. А есть еще нихалли, скрытые оборотни. Про них знали и север, и юг. Вроде спит такой человек, а душа его из тела выскальзывает и отправляется искать себе пропитание или просто бродить по окрестностям в обличье зверя или же птицы. А умер человеки осталась его душа навсегда в зверином теле. Оттого и злы большинство из них.
Къяли тронул кончиками пальцев веки энихи, потом его жесткие торчащие усы. Волосы, перед началом охоты собранные в аккуратный узел, наполовину рассыпались.
Я всегда думал, можно ли узнать нихалли, когда он вроде как человек, проговорил молодой северянин, внимательно прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Пытался Да я и сейчас ничего не чувствую. Он ушел? Или умер? Или все-таки зверь?
Просто помни о нем, и все. Остальное тебе зачем?
Къяли с улыбкой поднял глаза:
Я хотел бы понять можем чувствовать души а животное отличить не умеем? Ведь между всем связь, Тахи. Между росинкой и энихи, тобой и облаком
Южанин поморщился, оперся на скрюченный ствол. Снова спросил:
Зачем?
Хотя бы познать мир.
Вы не познаете, вы в собственных тенях путаетесь. Помоги донести тушусделаем из шкуры одеяло Киуте, ей нужно тепло.
Къяли невесело улыбнулся. Сдержанный, на самом деле застенчивый чуть не до дикости, он так и не сумел преодолеть собственное смущение, пусть и жило их тутшестеро на всю округу. Собеседника ему не хватало. Киуте любимая, она понимаетно она айо. Она видит другую грань мира, куда ему не дано заглянуть самому. Это ли не высшее, что дано человекуслияние воедино двух граней? Словно пожатие рук. Но так хочется найти и того, кто может поговорить с тобой на подлинно одном языке
Энихи, прошептала Соль, увидев бурую тяжелую шкуру. Это мой сон И крепче прижала к себе сына. Нихалли он или кто иной, я не позволю причинить тебе вред!
Мальчик удивленно вскинул глаза на нее:
Какой сон, мама? молодая женщина опомнилась. Не рассказывать же ребенку, что видела во сне, будто на него кинулось огромное тело, выпуская на лету когти из мощных лап? Или не на него? У мальчика того были светлые волосы а рыжие или нетне понять
Южанин проговорил, услышав ее слова:
Если это нихалли, он снова придет. Не бойсязвери подчиняются строгим правилам, куда строже, чем люди. Крупного зверя не будет долго, пока не прознают, что свободна территория. А мелкий не так опасен. Изловим.
Если бы Тахи принялся ее утешать, Соль не поверила бы ему. Решила быне хочет тревожить. Но он говорил лениво, и сам, кажется, не опасался за сына. Уверенно говорил.
Скажи, как нихалли узнать! попросила молодая женщина. Солнце высоко поднялось над поляной, и снова казалось спокойно в лесуда и привыкла, за несколько весен.
Повадки на звериные не похожи, и держатся хоть осторожно, а все ближе к человеку, чем зверь.
И в глаза посмотри, подал голос молодой северянин. Человечьи
Тахи только головой мотнул, отчего собранные в хвост волосы хлестнули по плечам.
Глаза они и есть глаза, чего там
А колокольчики тоже смотрят, когда я иду мимо, а орхидеи жмурятся! подал голос ребенок, вызвав улыбки женщин.
Дожди зарядили на много-много дней. В хижины не затекала водаТахи распорядился построить их на каменном фундаменте, и в свое время до полусмерти загонял Къяли и даже Утэнну, пока искали подходящие камни и переносили их в лагерь. Сам тоже работал, не покладая руки старшинство его никем не оcпаривалось, да и кто мог оспорить?
Дождьс неба стекали реки, не капли. Все запахи забивал запах воды. Если бы не Тахи и огромный южанин, в хижинах было бы нельзя жить из-за сырости. А эти двое создали лагерь уверенно, подняли его на руках, словно отец ребенка: без материнской нежности, но со спокойной силой.
Связанные пучки травы, покрытые широкими перистыми листьями, составили прочную крышу. Две хижины распорядился ставить Тахиодну отвел для себя, другуюУтэнне и молодой северной паре. Мало его заботило, как уживутся.
За дождямиВремя Нового Цветения, задумчиво говорила Соль, время от времени чихая и вытирая слезящиеся глазадымоход не удалось устроить, а дыру в крыше делать было нелепым. Вот дым от очага и ползал по хижине. А потом еще и еще дни А потом родится дитя у Киуте.
Опускала ресницыперед внутренним взором вставал город, частью сложенный из камней, частью высеченный в камне. Словно соты горных пчел, аккуратные домики с плоскими крышами, друг подле друга, множество уровней и переходов, а меж нимиширокие площади. Селения на уступах, далеких и близких платовысоко, там, где летают орлы, и на равнинах внизу. Равнинах, поросшей высокой травой, а порою и тростником со стеблями толщиной в два пальца Сольи сочной мякотью сердцевины, из которых в Тейит готовят хмельной напиток