На дороге видели тёмных, кричал человек, только что прискакавший в замок. Они подошли совсем близко к деревне! Передайте сэру Фридульфу, надо выслать отряд.
Люди во дворе засуетились, ржание лошадей и топот ног наполнили ночную тишину.
Тёмные перешли горы, задумчиво проговорил Даг, на моём веку такого ещё не было. Жопой чую, что-то грядёт.
Примечания:
1. Мобадздесь священник в хошедарианской религии
2. Сервкрепостной крестьянин
3. Стёганкастёганый доспех, представляет собой кафтан, набитый паклей, ватой или конским волосом. Использовался либо, как самостоятельный доспех (небогатыми воинами), либо в качестве поддоспешной одежды.
4. Фальшионоднолезвийный меч с клинком, расширяющимся к концу. Был проще в изготовлении и дешевле, чем обоюдоострый меч. В то же время, благодаря конструкции клинка обладал хорошей пробивной способностью при рубящих ударах.
5. Коттаверхняя туникообразная одежда с рукавами.
6. Катафрактыздесь тяжеловооружённые конные воины, обычно знатного происхожденияоснова феодальной армии.
7. Донжонглавная башня замка, могла служилить так же жилищем для хозяина замка, слуг и гарнизона.
8. Вилланыв разных странах средневековой Европы так назывались как феодально-зависимые, так и лично свободные крестьяне. Здесь обозначение свободных крестьянин, имеющих собственные земельные наделы.
Ардван I
В камине, украшенном скульптурой с двумя оскаленными волчьими пастями, потрескивали остатки дров, почти не дававшие тепла для обогрева огромных графских покоев. Отблески огня плясали на развешанных по стенам коврах, оружии и головах убитых зверей. Возле камина расположились резное дубовое кресло с высокой спинкой, письменный стол и кровать, рядом с которой на полу лежала медвежья шкура. Дополняли интерьер скамьи, расставленные по периметру, пара шкафов и комодов. Дневной свет проникал в помещение сквозь высокое стрельчатое окно, устремлённое к каменному своду потолка, покоящемуся в полумраке.
У окна, скрестив руки на груди, стоял высокий, стройный мужчина с лысеющей седой головой. Его длинная, чёрная котта, покрытая растительным орнаментом, имела золотые завязки на груди и была подпоясана кожаным ремнём. Безупречная осанка и широкий торс выдавали в нём воина, а жёсткие черты лица, плотно сжатые тонкие губы и гордо приподнятый орлиный нос говорили о несгибаемом характере и привычке повелевать. Под изящными бровями расположились близко посаженные карие глаза, в которых в настоящий момент читалась усталость. Именно усталость в последние годы стала неизменным спутником графа Ардвана Нортбриджского, временами загоняемая глубоко внутрь, она не отступала ни на шаг и вновь давала о себе знать в минуты одиночества. А всё потому, что теперь воину приходилось день за днём вести неравный бой с новым грозным врагомстаростью, которая довлела мрачной тенью, забирая себе с каждым годом всё больше прав.
Ардван смотрел на город, раскинувшийся внизу. Замок стоял на вершине холма, и из графских покоев, находящихся на верхнем этаже донжона, просматривались, как на ладони, все прилегающие окрестности. Каменистый склон опоясывали три ряда крепостных стен, между которыми притаились казармы, кузницы, амбары и небольшое святилище с кладбищем в роще по соседству. Город же имел собственные стены и отделялся от замка рвом с водой. Попасть в цитадель графов Нортбриджских можно было, только пройдя через город и воротную башню с подъёмным мостом, а затем поднявшись по дороге, выдолбленной в склоне холма, ко вторым воротам. Третьи ворота, расположенные ещё выше, вели непосредственно во внутренний двор. Ров опоясывал холм с двух сторон, а с остальных подступы защищала полноводная река, прозванная Мутной за характерный зеленоватый цвет воды. Из графских покоев просматривался и длинный каменный мост, построенный так, что его башни примыкали непосредственно к городским стенам, а сам он являлся продолжением системы фортификаций Нортбриджа. Эта переправа и дала в своё время название замку, а потом и поселению, возникшему рядом.
Сегодня город, как обычно, кишел человеческой массой, а серые дома в этот пасмурный, холодный день казались мрачнее обычного. Узкие улочки стекались к главной площади, рядом с которой высилось тяжеловесное строение главного храмаего устремлённые вверх стрельчатые арки и окна даже издалека поражали строгостью и величием. Но сейчас взгляд графа был прикован к самой площади, там вершилась казнь: нескольких преступников, приговорённых к повешению, возводили на эшафот.
Стук в дверь прервал раздумья. Граф обернулся, и в его глазах вспыхнул огонёк, столь привычный для всех, кто знал этого человека.
В покои, припадая на одну ногу, проковылял кастелян замкакоренастый мужчина с крупной головой и прямодушным выражением на грубом лице.
Разрешите, Ваше Сиятельство, небрежно произнёс он.
Ардван снова повернулся к окну, огонь в глазах погас.
Как ты думаешь, Тедгаробратился он к вошедшему, сколько времени нужно, чтобы перевешать всех разбойников в моём графстве? Уже который день я вижу одну и ту же картину. Им же нет конца края!
Тедгар встал рядом и тоже уставился в окно. Травма, некогда полученная им в бою, уже давно сделала невозможной участие в сражениях, и теперь этот коленопреклонённый(1), который к тому же приходился графу двоюродным племянником, служил сюзерену на мирном поприще, обнаружив в себе талан к управлению хозяйством, а заодно став доверенным лицом своего дальнего родственника.
Да, милорд, верно, разбойников и повстанцев становится всё больше. Люди бегут к «свободным» целыми деревнями. В голодные годы всегда так. Вы же знаете этих сервову них нет ни чести, ни человеческого достоинства.
Знаю. Но близятся полевые работы, а людей становится всё меньше. Кто трудиться будет? Этой весной едва ли половина сервов выйдет на мои поля. Придётся увеличивать количество дней отработки, но тогда разбегутся даже те, кто есть. Или передохнут все.
В голосе графа чувствовалась печаль. Сейчас, более чем когда-либо, он напоминал усталого старикапотухший взор, осунувшееся лицо, даже спина, казалось, ссутулилась.
Так что ты хотел, Тедгар?
Гонец требует ответа, милорд.
К чему такая спешка? раздражённо проворчал граф. Будь он не ладен! Не могу сейчас ехать, и катафрактов не могу отправить, понимаешь? Они мне нужны здесь, в Вестмаунте. Того и гляди начнётся война с тёмными, на кого оставить земли и шахты? Кто защитит границу: наёмники, которым каждый шаг надо оплачивать, да сервы с вилами?
Шахты находятся на нейтральных территориях. Думаете, тёмные решатся развязать войну с королевством из-за того, что им не принадлежит?
Это были нейтральные территории до тех пор, пока там не нашли золото. А сейчас у тёмных столько же претензий на Восточные горы, как и у нас. Я не знаю, что они сделают, если до них дойдёт вестьа она до них дойдётпро глупую войну, которая взбрёла в железную голову нашему светлейшему монарху. Нападут! Как пить дать, нападут.
Но это не просто война, милорд. Это война против еретиков, на которую призвал лордов сам Отец-покровитель(2). Как Его Святейшество воспримет отказ?
Раздери его нечистая! процедил сквозь зубы Ардван. Любому дураку понятно, ради чего Годрик и Отец-покровитель затеяли эту возню. Ладно, передай гонцу, что я дам ответ сегодня после дневной трапезы.
Уже через полчаса граф сидел в «келье» дастура(3) Фравака. Именно с этим человеком Ардван мог обсудить очередной щепетильный вопрос, в котором была замешана религия. Фравак, как духовное лицо, не являлся вассалом графа Нортбридского, но именно ему Ардван мог доверить такие вещи, которые приходилось скрывать от многих своих подчинённых. Дастур немедля принял старого друга в своих покоях.
Хоть дом Фравака и назывался кельей, как и подобает жилищу священнослужителя, в роскоши его убранство могло переплюнуть даже замок. Дом располагался рядом с центральным храмом, и представлял собой двухэтажный особняк с большой прилегающей территорией. Приёмная дастура уступала в размерах покоям графа, но здесь обосновалось гораздо больше предметов роскоши и ценных вещей, чем в жилище лорда: золотые канделябры, махровый ковёр под ногами, посуда из чистого золота, несколько резных стульев и стол работы лучших мастеров графства. А чего стоила библиотека на нескольких дубовых стеллажах! Целое состояние, которое мог себе позволить разве что герцог. То, что это комната священнослужителя, а не просто богатого лорда, можно было понять по большому золотому глазусимволу хошедарианской церкви, вышитому на гобелене, который украшал северную стену кельи. Этот глаз, будто недремлющее око Всевидящего, зорко следил за всем происходящим в стенах дома.
Пухлый дастур развалился в кресле у камина и своим добродушным взглядом лениво наблюдал за сидящим напротив высокопоставленным гостем. На его оплывшем лице с тройным подбородком застыла лёгкая улыбка. Поверх белой мантии висел золотой медальон в виде такого же, как и на стене, знака.
Что думаешь по поводу всего этого? спросил Ардван, когда изложил свои мысли.
Лицо Фравака скривилось в понимающей усмешке:
Я думаю, Отец-покровитель не будет против того, чтобы завладеть прибыльными рудниками на востоке. Лучше не давать ему повод.
Но зачем Железноликому и Отцу этот поход, тем более в такое тяжёлое время? Он только ослабит королевство.
Дела Божьи всегда на первом месте, провозгласил Фравак, подняв палец вверх и сделав притворно благочестивую гримасу, заразу ереси нужно остановить, и Отец-покровитель полагает, что это следует сделать именно сейчас. Весь юг поглощён напастью. Если своевременно не приять меры, Катувеллания лишится благодати Всевидящего, а заодно и торговых портов на Зелёном море, что, сам понимаешь, недопустимо.
Хочешь сказать, южные герцогства могут отойти от короны? уточнил граф.
Более того, они уже это делают. Герцог Редмундский мнит себя практически королём и по последним слухам собирает в своём замке коленопреклонённых и наёмников. Интересно, зачем? Так что отказ от участия может быть приравнен к пособничеству врагам короны и еретикам.
Годрик должен понимать, как непросто вести войны без золота.
Южные территории дают больше, чем это захолустный северный домен: там выход к морю и торговым путям, а тут? Будь у тебя хоть сотня рудников, вряд ли ситуация изменится в нашу пользу. Кроме того, пара прибрежных графств является личными вассалам Отца-покровителя.
Годрик и Отец сидят слишком далеко, они не знают того, что здесь творится, грустно покачал головой Ардван.
И объяснять им сейчас бесполезно. Будь сейчас здесь кто-то другой, я бы сказал, что Всевидящий усмотрит, как распорядиться Своим воинством и отведёт руку врагов. Но тебе не стану заливать в уши этот благостный бред. Да, король не всезнающий, и Отец-покровитель не всезнающий, но отказ от участия в кампании может оказаться чреват. Особенно, если учесть, что у тебя в замке под боком сидит этот мерзкий тип Лаутрат, который только и ждёт любого промаха с нашей стороны. Сдаётся мне, Его Святейшество не просто так отправил апологетов(4) присматривать за нравами королевских вассалов. Апологета не пошлёшь на все четыре стороны, особенно, если с ним полсотни боевых монахов. Хочешь пополнить число еретиков и изменников? Не пожелал бы тебе такого, да и сам не хочу. Мало приятного, уж поверь.
Ардван сидел, откинувшись в кресле, и думал, глядя усталым взором на огонь. На его лице отразилась буря сомнений, терзавших душу.
Я, кстати, вот о чём хотел с тобой поговорить, прервал размышления Ардвана дастур, извини, что вмешиваюсь в личную жизнь, но всё же, это моя скажем так, прямая обязанность, как твоего духовного наставника.
Ну? недовольно произнёс граф, возвращаясь мыслями в «келью».
Ты сильно дорожишь своей возлюбленной, этой, как её
Эстрид, напомнил Ардван. А в чём дело?
Если поедешь на войну, в Нортбридже ей оставаться нельзя. Вся хошедарианская церковь в моём лице не сможет её спасти от козней графини. Что станет с бедной девочкой? У Берхильды наверняка найдётся для неё пара убийц.
Граф почесал бритый подбородок:
И что предлагаешь?
Увезти из графства и подальше.
Я думал об этом. Знаешь, твоя правда. Берхильдажестокая женщина. Боюсь представить, что она может устроить в моё отсутствие. Но куда спрятать Эстрид?
Есть у меня одна мысль медленно произнёс Фравак.
***
Когда Ардван вернулся домой, общий зал был уже наполнен людьми: многие придворные сидели за столом, а слуги суетились, разнося блюда. Последний год рацион обитателей замка всё чаще походила на пищу простых землепашцев. Даже мясо подавали не каждый день, а белый пшеничный хлеб частично заменили ржаным. Многие роптали, говорили, что едят, как безродные сервы, но граф оставался непреклонен: кто знает, как долго продлится голод и к чему приведёт?
Из всего убранства зала сразу бросалось в глаза огромное пурпурное знамя, висящее над внушительных размеров камином. На полотне красовался герб графов Нортбриджскихмифическая хищная птица с загнутым клювом, держащая в четырёх когтистых лапах змею. На возвышенности рядом с камином располагался отдельный стол, за которым уже восседали Берхильда и Нитарддвенадцатилетний сын Ардвана. Графиня застыла в важной горделивой позе, пристально следя за слугами холодными, бесцветными глазами, и когда Ардван вошёл в зал, лишь на миг повернула к нему своё бледное лицо. Не обращая внимания на привычное равнодушие супруги, граф занял место рядом с ней.
Берхильда была значительно моложе мужа. Сейчас её высокую, стройную фигуру облегало платье из бардового бархата, а длинные светлые волосы покоились под сетчатой накидкой. Грубоватое, нордическое лицо женщины могло считаться привлекательным, если бы не одна особенность: резкость, холодность и надменность, непрестанно сквозившие в мимике, из-за чего графиня чаще всего производила на людей отталкивающее впечатление. Берхильда принадлежала древнему роду Рёнгвальдвыходцам из северных земель. Ныне лорды из этого семейства правили несколькими доменами в центральном королевстве и даже служили при дворе Железноликого. Женившись на ней, Ардван получил могущественных родственников, но счастья в семейной жизни так и не обрёл. Он никогда её не любил, и неприязнь к супруге росла с каждым годом.
Но ещё большим несчастьем для графа стали его сыновья. Нитард, названный в честь великого мученика, будто сам унаследовал мученическую судьбу. Врождённый порок обезобразил тело ребёнка: руки и ноги были искривлены и плохо откликались на команды головы. Мальчик даже передвигался самостоятельно с большим трудом, пользуясь костылями, а ел и пил он с помощью приставленного к нему слуги. Сын от предыдущей жены, скончавшейся при родах, покрыл себя позором во время Западной войны восемь лет назад, был лишён всех титулов и казнён. На той же войне погиб первый сын от нынешнего брака, а следующие двое умерли в младенчестве. И вот жизнь Ардвана неумолимо двигалась к финалу, а единственный наследник был немощным инвалидом, который даже в седло сесть не сможет никогда в жизни.
За длинным столом, протянувшимся через весь зал, расположились гости и придворные. Ближе к камину, рядом с возвышенностью, где трапезничал граф со своей семьёй, на самых почётных местах сидел королевский гонец, кастелян Тедгар и маршал барон Адро. Капитан дружины Ньял, начальник городской стражи Сигебальд, капитан наёмников Лефмер, мажордом Хальдер, казначей Балдред и мобад-канцлер Гуштесп сидели чуть подальше. Далее расположились придворные рангом пониже, а затем шли дружинники и остальные коленопреклонённые. Все слуги низкого происхождения, включая кнехтов(5), ели за отдельным столом в самом дальнем и самом холодном конце зала.
В кругу высокопоставленных придворных, на одном из почётных мест восседал и Лаутратапологет-наместник, присланный Отцом-покровителем следить за чистотой веры и нравов. Благообразное, постное выражение лица этого человека и его неизменная коричневая ряса, носимая в знак смирения перед Всевидящим, внушали обитателям замка лишь страх и неприязнь. Даже Ардвана коробило его присутствие, граф проклинал день, когда в Нортбридж явился этот святоша со своей свитой и обосновался в маленькой комнатушке одной из башен. Но ничего поделать с ним было невозможно: Лаутрат представлял верховную власть.
Устроившись на стуле, Ардван принялся непринуждённо болтать с гонцоммолодым коленопреклонённым, состоящим на королевской службе.
Когда я покидал замок, Железноликий велел казнить сенешаля и лорда-маршала, обвинив их в измене, сообщил юноша последнюю новость, никто не знает подробностей, но говорят, имел место заговор.
Ардван бросил взгляд на графиню и увидел, как та изменилась в лицев её глазах вспыхнула ярость. Лорд-маршал приходился Берхильде дядей.
Неужели при дворе Годрика завелись предатели? граф постарался изобразить участие. Надеюсь, смуте положен конец.