Откуда пришли те люди? Она не поворачивала головы, но знала, что брат смотрит на нее, быть может, даже любуется.
Те, что на нас напали? Вон оттуда, с реки. Их следы видели вчера утром на опушке Пограничья. Ты знаешь, а ведь я говорил с ними! Хейзит обнял сестру сильнее. Мы уже почти решили дело миром, когда примчались люди Ракли и заварили всю эту кашу. Если бы не они, я уверен, все обернулось бы совершенно по-другому, тихо и спокойно.
Это были не люди Ракли, перебила его Велла.
Что?! В каком смысле?
Я слышала, что Ракли еще вчера схватили и заключили под стражу.
Ты в своем уме? чуть не задохнулся Хейзит, а голос внутри повторял: «Я знал! Я так и знал!»
Говорят, он собирался сбежать вместе с сыном. Испугался шеважа.
Говорят? И ты веришь тому, что говорят? От кого ты это слышала? Перестань, Велла! Ты уже большая девочка, чтобы понимать, когда врут. Локлан сбежал как раз от него, причем уже достаточно давно. И кто теперь главный в замке?
Почем мне знать! Ротрам сказал
Так это Ротрам тебе рассказал? Хейзит вздохнул. Жаль. Ему можно верить.
он сказал, что к власти пришли силфуры.
Ротраммастер выражаться загадками.
А что здесь непонятного? Велла отстранилась от брата, будто расхотела стоять рядом с таким простаком. Раньше, у кого была власть, тот не нуждался в силфурах. Теперь, у кого есть силфуры, у того и власть.
Это я и сам знаю, радость моя. Вопрос в том, кто именно заплатил большую цену. Хейзит поднял взгляд на звезды, отвлекся от навалившихся на него сомнений и наконец ухватил за хвост до сих пор ускользавшую куда-то в сторону мысль. Велла! Послушай! Кажется, я крупно влип.
Ты о чем? Она снова слушала внимательно, не понимая, что случилось с лицом брата, перекошенным, словно от боли.
Все может пойти насмарку
Что пойти?
Да все это! Хейзит ткнул пальцем поочередно в сторону печи, стены мастерской, карьера, собственной груди. Я получил это место только потому, что рассказал о своей задумке Локлану и Ракли. Ты правильно сказала, что у них была власть, и потому им были не слишком нужны деньги. Если их сменят люди при деньгах, скажем, тот же Томлин или Скирлох, они наймут своих гончаров и вышвырнут меня со стройки как ненужную тряпку. Тэвил! А если рассуждать дальше, то после этого никто уже не будет думать о том, чтобы в первую голову спасать наши брошенные в Пограничье заставы. Все камни пойдут на продажу богатым эделям. Простой люд тоже не получит ничего. Эдели будут возводить новые замки, торгаши зарабатывать все больше силфуров, а вабоныгибнуть. Прекрасно! Теперь ты понимаешь, о чем я?
Велла кивнула, не сводя с брата потрясенного взгляда. Она никогда прежде не предполагала, что Хейзит умеет так просто и так проницательно видеть суть вещей, суть происходящего. Это было по-настоящему страшно
Надо бы найти старика Харлина. Он-то наверняка знает, если подобное происходило прежде, как поступили вабоны.
Но Харлин погиб в пожаре
Очень хорошо, что ты так думаешь, милая сестрица. Кстати, его дом подожгли именно из-за тебя.
Из-за меня?!
Это долгая история. Я не хотел тебе об этом говорить, да и сейчас жалею, что упомянул имя Харлина. Но уж раз брякнул, знай: он жив-здоров, я надеюсь, правда, неизвестно где. Когда я видел его в последний раз, он был в кругу друзей. Они бы ни за что не дали ему погибнуть. Пожалуй, если меня отсюда вышибут новые хозяева, я займусь его поисками. Изгои обычно держатся вместе.
Не наговаривай на себя, пожалуйста! Ты не изгой. Что вы, мужчины, за народ такой! Чуть чтопаника и полное разочарование в собственных силах.
Тебе почем знать?
Вижу. Велла ободряюще улыбнулась. Знаешь, мне кажется, прав был тот, кто первым сказал: «Утро вечера мудренее».
Она больше всего на свете хотела сейчас, чтобы Хейзит зевнул, как он любил делать по вечерам, особенно в ее присутствии, и отправился спать. Она-то уж видела, чего ему стоили эти дни. Держится храбрецом, но глаза ввалились, белки покраснели, сам весь дерганый какой-то, то и дело хватается за бок, будто его там муравьи кусают. Но ведь не пошлешь же его отсыпаться. Только хуже можно сделать. Уж она-то знала, помнила, как по малолетству лезла в бой и пререкалась с ним по поводу и без. Упрямый, тэвил. Молодец, конечно. Сейчас только так и нужно себя вести. Тем более когда тебе такую махину строить доверили. Мать вон как им гордится! Даже наедине с Веллой ни разу Хейзита не попрекнула. А ведь он своими успехами у многих в округе зависть вызвал. Такую, что люди шушукались между собой и норовили их таверну обходить стороной. Прибыль за последнее время страшно упала. В надежде на чудо мать продолжала закупать продукты для стряпни, но многое оставалось невостребованным, и кое-что даже приходилось выбрасывать. Толстуха Мара им больше не помогала. Хейзит что-то такое наговорил про нее Гверне, что та, воспользовавшись резким спадом посетителей, дала помощнице расчет. Не появлялся с тех пор и Диг, ее муж, который раньше исправно ездил на рынок за покупками. И ни слова упрека. Велла слышала, будто родители обычно больше любят младших детей. Хейзит был старше ее, но это не мешало ему ходить у матери в любимчиках. Что-то она скажет ему теперь, если он окажется прав в своих опасениях? Да ничего не скажет. Посмотрит разве что строго, а ей, Велле, крикнет, чтобы не ловила мух, а обслуживала голодных посетителей. Если они когда-нибудь вернутся, конечно. Люди не любят, когда кому-то из соседей слишком хорошо (а ведь про доходы Хейзита с продажи его глиняных камней не судачил в их округе только ленивый), но, когда у соседей неприятности, это тоже мало кого привлекает. Мать всегда их учила, что нужно стараться быть как все, не бросать силфуры на ветер, временами, даже когда деньги в доме есть, не бояться брать в долг, одним словом, не кичиться достатком. Эх, мама, мама О чем ты сейчас думаешь? Ведь не спишь же. Переживаешь. Хорошо, если догадаешься выйти навстречу каравану с факелами и трупами. Велла успела шепнуть кое-кому, чтобы передали Гверне: все ничего, Хейзит даже не ранен, но остается у карьера, Велла пока с ним. Обещали весточку донести. Могут и не сдержать слово. У самих-то горе какое Ну да Велла тоже не промах: сразу нескольких попросила. Авось кто совестливым окажетсядонесет. А нет, так должна сама догадаться, что, если бы что нехорошее с сыном стряслось, дочь вместе с остальными вернулась. Раз нету, видать, не так все страшно, есть надежда. Как есть надежда и на то, что с печкой все обойдется и Хейзита никуда со стройки не попрут. Где же этот Гийс?..
Похоже, мне сегодня сомкнуть глаз не удастся, словно услышав ее мысли, пробормотал Хейзит. Ты иди ложись-ка да поспи. Все лучше, чем тут мерзнуть. А я пойду Гийса поищу.
Он был так замотан, удручен и задумчив, что не обратил внимания, с какой легкостью ему удалось уговорить сестру вернуться в шатер. Когда же он сам вошел в него через некоторое время несолоно хлебавши, так и не найдя Гийса среди напряженно вглядывавшихся в обступившую их маленький лагерь тьму стражей, оказалось, что шкуры скручены валиком, а Веллы нет. Если бы шкуры не скатали, изображая спящего человека, Хейзит не на шутку разволновался бы. Но так поступить могла только сама Велла, находясь в полном здравии. С одной стороны, она пыталась отвлечь его внимание, но с другой, прекрасно зная, что он быстро заметит подвох, как бы говорила: смотри, я просто пошутила, мне нужно побыть одной, не ищи меня.
Одной ли? Хейзит почти угадал намерения Веллы. Но в последний момент его мысль сбилась на собственный вопрос, который он ей задал насчет чистой совести. Как это он сказал: «Неужто ты можешь спокойно спать, когда твои подруги убиваются над трупами мужей и отцов?» Дело ясное. Она пошла к ним. Утешать. Сочувствовать. Все-таки ее проняло! Что ж, в таком случае не стоит за нее особо переживать. Пусть исполнит свой женский долг.
Хейзит не подозревал, как близок он к правде и как далек от нее одновременно. Велла и в самом деле готовилась исполнить «женский долг», по-своему, разумеется, и вовсе не на груди зареванной подруги, а в робких объятиях удивленного Гийса.
Она нашла его у самого дальнего костра, где он сидел в обществе покалеченных, но не утративших желания попотчевать себя добрым ежевичным кроком товарищей. Подойдя, так и сказала:
Ежевичкой балуемся?
Все головы дружно повернулись в ее сторону. Велла по привычке улыбнулась, стараясь не коситься на Гийса, который замер с кружкой у рта.
Ну и нюх у тебя, подружка! хрипло прошамкал один из воинов, имевший довольно свирепый вид, особенно благодаря бледному рубцу, пересекавшему левую бровь.
Это у нее работа такая, хохотнул другой, закрытый пламенем костра. Я ее узнал, она в таверне прислуживает.
Не прислуживаю, а угощаю, поправила его Велла. Прислуживают те, кто больше ничего не умеет.
Может, ты и нас угостишь чем-нибудь? поинтересовался первый. Я бы не отказался.
А я бы отказалась. Она решительно приблизилась к костру. И что бы ты тогда сделал?
Не лезьте к ней, встал с деревянной чурки Гийс. Это сестра нашего Хейзита.
Вашего, а не нашего, поправил шепелявый с рубцом.
Однако никто не стал возражать, когда Гийс галантно протянул Велле руку и повел обратно к шатрам.
Только сейчас она заметила, какие голубые у него глаза. И белесые, будто выгоревшие на солнце, брови и ресницы. Обычно она не вдавалась в подробности внешности людей. Особенно мужчин. Она воспринимала облик человека в целом и тем ограничивалась. Она не могла бы сказать о дурном человеке: «Какие красивые у него глаза!» Потому что не обращала на глаза внимания в отдельности. Сейчас же рядом с ней шел воин, к которому она с первого взгляда стала испытывать необъяснимую расположенность, даже, можно сказать, привязанность, и которого хотела узнать и рассмотреть во всех подробностях.
Вы почему не остались спать? начал он, глядя себе под ноги. Хейзит знает?
О чем? Она смотрела на него и едва сдерживала улыбку.
Что вы тут бродите одна
А разве я одна?
Он впервые осмелился взглянуть на нее. Тоже улыбнулся.
Теперь нет.
Тогда какое имеет значение, что думает Хейзит?
Он ваш брат, и я полагаю
А вы?
Что?
Не что, а кто? Вы кто?
ЯГийс. Фултум.
Как?
Помощник свера.
Понятно. Велла слегка сдавила пальцами его теплую ладонь. И это все?
Что именно?
Что вы фултум Гийс. И что мы сейчас вдвоем. Вы не боитесь?
Боюсь?! Кого?
Меня. У вас рука дрожит.
Дрожит? У меня никогда не дрожат руки.
А сейчас дрожат. Давайте не пойдем спать. Там Хейзит, а я на него обижена.
Обижены? За что?
Просто так. Семейные дела. У вас есть невеста?
Что?
Вы не женаты?
Нет А почему?..
Велла остановилась, резко развернула юношу лицом к себе и, зажмурившись, прижалась губами к его не успевшему закрыться рту. Почувствовала, как едва заметная бородка приятно щекочет щеку. Он явно что-то пытался возразить, но она обхватила его голову руками и еще настойчивее приникла губами к его губам. «Попробовать языком или не надо?»судорожно думала она, не открывая глаз и представляя себе, как все это смотрится со стороны. Он уже обнимал ее за плечи и судорожно отвечал на поцелуи, словно боясь, что она одумается и убежит. Однако Велла все не одумывалась и даже отважилась пустить в ход влажный язычок. Он ответил, и ей стало отчаянно хорошо и немножко стыдно. Она еще ни с кем так не целовалась. Ну почти ни с кем
Я не женат, тяжело выдохнул Гийс, когда их объятия на мгновение разомкнулись.
Не сомневаюсь, шепнула она и снова с жадностью завладела его губами.
Неизвестно, сколько простояли они так посреди ночи, обнявшись и изучая друг друга на вкус. Никто им не мешал. Не окликал. Не искал. Не звал на помощь. Гийс даже успел забыться и, когда девушка первой разомкнула руки, не сразу сообразил, где находится.
Ты куда? спросила она, чувствуя, что он готов вот-вот уйти.
Вернусь к своим.
Ты хочешь оставить меня?
Нет.
Тогда зачем уходить? Я тебе не нравлюсь?
Очень нравишься. И мне больше всего сейчас хочется быть с тобой. Но это было бы нечестно.
Но почему?
По отношению к твоему брату.
Да почему же! У Хейзита своя жизнь, у менясвоя. Гийс, не делай глупостей. Иначе мне второй раз за сегодняшний вечер придется разочаровываться в мужчинах.
Уже второй?!
Ты не так меня понял! Она расхохоталась. Оговорка и вправду получилась многозначительная. Просто первым был мой глупый братец. Решил повесить на себя ярмо изгоя. Ждет, что его все будут обижать.
Почему? Гийс незаметно вытер рукавом губы и с интересом посмотрел на девушку. Когда он сказал, что она ему очень нравится, это была почти ложь: она нравилась ему безумно. И теперь он боялся за себя. Из-за тебя?
Да при чем тут я! Он ведь крупно влип, когда Локлан бежал и его здесь бросил.
С чего ты взяла?
А ты ничего не знаешь? Он тебе не рассказывал?
Да нет, мы с ним о таких делах не разговариваем.
Тогда я даже не хочу знать, о чем вы с ним разговариваете. Все про девушек, небось? Она обняла его за талию и прижалась к сильному бедру. Когда я рассказала ему про злоключения Ракли, он совсем сник и раскис. Может, ты его как-нибудь поддержишь по-свойски?
А что с Ракли?
Ты и этого не знаешь? Прекрасно! Вы тут что, совсем в другом мире живете? Ракли схватили и посадили под замок. В темнице он теперь.
Кто? За что? Гийс был потрясен и не скрывал этого.
«Зря я затеяла этот дурацкий разговор, подумала с досадой Велла. Сама себе удовольствие испортила».
Говорят, за то, что хотел бежать из замка вместе с Локланом.
Чушь! Зачем и куда ему бежать?!
Это не нам судить. Схватили и схватили. Только Хейзит переживает теперь, что его Она чуть было не сболтнула «лишат денег», но вовремя спохватилась: тоже заодно в каркер посадят. Он ведь печь тут городит по договоренности с Локланом и с разрешения Ракли. Дело, кажись, выгодное. Могут и отнять.
Гийс о чем-то напряженно думал.
Послушай Велла снова приблизила раскрасневшееся лицо к губам Гийса. Хорошо, что в темноте он не видит, какая она сейчас пунцовая от смущения и уродливая. Эй, я тут, с тобой! Ты меня слышишь?
Да. Гийс сверху вниз посмотрел на милую собеседницу и улыбнулся:Я тебя слышу, и мне приятно.
Если это объяснение в любви, то оно принимается, показала белые зубки Велла. Тебе сейчас обязательно куда-то уходить, Гийс? Гийсэто ведь значит «яркий», я правильно понимаю?
А Веллаот «решительной» или «живущей у ручья»?
Ну, если Бехему называть ручьем
В таком случае я буду называть тебя решительной девушкой, живущей у ручья.
А вот тебе, похоже, решительности не хватает.
В чем?
В том! Разве ты не хочешь меня обнять?
Он послушно обнял ее, будто только и ждал этого.
Кажется, я знаю, о чем ты сейчас думаешь, с неожиданной грустью заметила Велла, напрасно поискав в темноте губы Гийса. Хочешь угадаю?
Попробуй.
Что тебе попалась слишком доступная девушка. Привычная к подобным обниманиям и поцелуям, потому что чем же ей еще заняться после того, как она разнесла посетителям таверны их заказы.
Перестань
Вот видишь!
Нет.
Что «нет»?..
Не вижу. Но чувствую.
Да?
Потрогай сама
Там?
Больше негде.
О-о-о!
Вопросы остались?
Можно я
Что?
Она шепнула ответ ему на ухо, словно боясь, что их кто-нибудь услышит. Он тихо рассмеялся. Сжал красивое личико девушки в ладонях и поцеловал в лоб, нос, губы, подбородок. Она торопливо высвободилась и нырнула куда-то вниз, так что он теперь мог различать и самозабвенно гладить разве что ее шелковистую макушку
Кто-то гладил Хейзиту макушку. Было так приятно, что он не сразу решился открыть глаза. Над ним склонилась Велла. Пламя чудом не погасшего костра золотило пряди ее распущенных волос.
Ты так сладко спал! Я не хотела тебя будить, услышал он ее голос, хотя губ видно не было: тень скрывала лицо. Но мне нужно тебе сказать кое-что важное.
Ты мне снишься?
Снюсь. Рука опровергала слова, но хотелось верить. Послушай, ты не будешь очень возражать, если я и Гийс ну, понимаешь если мы с ним нет, не смотри на меня так ты уже понял да, если мы с ним поженимся я его полюбила.