Надя со всеми держалась официально вежливо. А ночью всхлипывала в темноте: «Почему? Ну почему? Почему всех любят, а меня никто?».
Слёз никто не видел, ледяные глаза видели все. Глаза были как звёзды: красивые, холодные, недоступные.
От мужского состава экспедиции она отгородилась стеной равнодушия. Женский состав отгородился от неё. Надя не понимала, почему. И неожиданно для самой себя влюбилась в биолога. У них похожие профессии: оба имеют дело с природой: он с земной, она со звёздной. И оба не от мира сего.
***
Ты будешь Киндзюлене, неожиданно заявил Юозас. Приедем домой и поженимся.
Прилетим, поправила его Надя. Они не поженятся. Она никому не позволит поливать себя ликёром, ничего такого не позволит.
Юозас, а ты любишь ликёр?
Ликёр? Вообще-то не очень. Не люблю. Но если тебе нравится, в Литве очень неплохие
Нет!! Мне не нравится. И мы не поженимся, потому что больше никуда не полетим. Семья несовместима с космосом, ты ведь знаешь. Космолётчики все одинокие.
Мы с тобой не космолётчики. Нам можно. Биологию можно изучать и на Земле, там столько загадок Их не разгадали даже в четвёртом тысячелетии. А астрофизика может, ну её? Я тебе телескоп куплю, и будешь с крыши смотреть, у нас в Лаукуве знаешь какие звёзды! Мы будем жить в Лаукуве, ты выучишь литовский, я русский, а наши дети будут билингвами.
Надя молчала. Биолог истолковал её молчание по-своему:
Я не прошу тебя отказаться от профессии. Но можно работать на Земле
Буду работать на Земле. Хотя оттуда плохо видно, улыбнулась Надя. Хочешь, слетаем завтра к полюсу? Там не бывает облаков. Поднимемся километра на три, я покажу тебе звёзды. Близко. Так близко, как никто ещё не видел. Хочешь?
Хочу. Тебя хочу. Сейчас. А звёзды завтра.
У тебя губы мёдом пахнут.
Это такая травка, я же в прошлый раз всех угощал. Ты не ела?
Не отвечая, Надя легла на спину, потянула за собой Юозаса. Комбинезоны они постелили на пол и легли сверху, пол перестал быть неудобным, а бороздки воспринимались, по определению Юозаса, как полезный массаж.
Они не помнили, сколько прошло времени, час или год. Они получили друг друга в собственность и не хотели отдавать обратно. Они отправились в другую Вселенную. А потом вернулись. Интересно, сколько сейчас времени? Земные часы на Аква Марине вели себя странно, стрелки то ползли, то спешили, догоняя и перегоняя время. А времени у них достаточно, потому что местные сутки длятся семьдесят два часа.
Там, наверху, наступил вечер, и яростное солнце Эльгомайзы уже не слепит глаза. Под тусклыми лучами двух лун трава становится прохладно-лиловой, а ветер лилово- прохладным. А когда восходит третья, красно-коричневая, лиловый мир сменяется бирюзовым, это красиво и немного страшно. Над ними сейчас вечер, а здесь, в мёртвом корабле, время остановилось две тысячи лет назад. И пространство остановилось тоже. Иначе как объяснить, что над их головами сияют звёзды
Звёзды, Юзик!
Как ты меня назвала? Подожди какие звёзды? Мы же в помещении.
Юозас прав, они в помещении А звёзды ей снятся. Надя закрыла глаза и сладко потянулась. В тело впились треклятые бороздки и канавки, Надя проснулась окончательно и сообразила, где она находится. В чужом звездолёте! На полу, в объятиях Юозаса.
Ужас! пробормотала Надя.
Ничего не ужас. Просто ты спала, а я не хотел тебя будить, думал, вдруг ты испугаешься.
Вот дурак! Надя приподнялась на локтях, повернула голову. Без комбинезона, в трусах и майке, биолог был таким домашним, таким родным. Надя представила свой дом в Кудиново, как он бредёт пошатываясь в ванную комнату, ещё не проснувшись и натыкаясь на все углы. «Сколько же тут углов! Я кажется обо все стукнулся. Чего смеёшься, человеку больно, а ей весело!» Они с Юозасом купят дом в Кудиново, если повезёт, тот самый. Надин. И будут лепить пельмени в четыре руки, под музыку Боккерини, и к ногам требовательно прижмётся пушистый тёплый бок. «Юзик, он гулять хочет!»«Ты забыла, я с ним час назад гулял. Он не гулять, он пельмени хочет. Мясом же пахнет! Аж слюни текут»«У кого?»
У них обязательно будет собака. И ребёнок. Нет, лучше два. Нет, три. Ей не нужны звёзды, нужен Юозас, а она нужна ему. Какое счастье.
Пришёл наконец, пришелец? Или это мы пришельцы, а ты хозяин? Надя протянула руку, в ладонь доверчиво ткнулся звёздный нос. Нос был холодным и чуть-чуть покалывал. Терпимо.
Ты почему не приходил так долго? Мы тебя ждали, ждали
Её захлестнула волна чужой благодарности, чужого дружеского присутствия, чужого одиночества и сожаления. О чём оно жалеет, это звёздное существо? Собачка
«Собачка» объяснила, о чём, и внутри у Нади всё сжалось. Не помня себя, она бесцеремонно растолкала Юозаса, который, кажется, задремал. Вот же медведь! Нашёл, понимаешь, берлогу! Если бы капитан знал, чем они тут занимались а потом спали в чужом звездолёте! Надя хихикнула.
Dabar, as dabar, as einu забормотал биолог (лит.: «сейчас, я сейчас, я иду»).
Понимаешь, он здесь один, совсем один! А мы улетим. Как мы его здесь оставим?!
Не оставим. С собой заберём, пообещал биолог, и Надя не поняла, шутит он или говорит серьёзно.
Существо (которое не было псом, просто скопировало его форму из памяти Юозаса) не умело читать мысли ксеноморфов, но улавливало их биотоки и колебания их электрических полей. Ауру. Оно «услышало», как обрадовались пришельцы его появлению, как выплеснулись в их кровь эндорфины, гормоны счастья. А ещё оно почувствовало, как внутри одного из ксеноморфов зародилась новая жизнь. Не обладающая массой и бесплотная, как он сам. Интересно, каким он вырастет, ребёнок этих двоих?
Что ты ёжишься? Холодно? Юозас помог ей натянуть комбинезон, застегнул под горло.
Не холодно. Это просто просто так, улыбнулась Надя. Неприятное ощущение длилось несколько секунд и прошло, без следа.
***
Это длилось несколько секунд: узнавание, проникновение, восприятие. За эти секунды он отдал новому ксеноморфу знания, возможности, эмоции частицу жизни. И приблизил свою смерть. С каждым прожитым тысячелетием он становился всё более тусклым. Солнце Эльгомайзы, светимостью в восемь раз ярче земного, не давало достаточно энергии, и он голодал, уменьшаясь в размерах и теряя силы. Голод убивал медленно, незаметно, он прожил бы ещё долго, несколько тысячелетий, но одиночество убивало быстрее. Во всех Вселенных, где он побывал, мыслящие биоформы не могли размножаться в одиночку. Он понимал, что ксеноморфы, подарившие ему бесценный подарокрадость общенияксеноморфы улетят на свою звезду, а он умрёт, как умерли тысячу лет назад его создатели.
То, что он сделал, не было вторжением. Ксеноморфы обещали взять его с собой, значит, не будут возражать. Надя не ощутила боли, только неприятное щекотное ощущение, только немного холода. А маленькая жизнь внутри неё приняла его как данность, соединилась с ним и стала одним целым. Он будет жить. Теперь он будет жить!
***
Надя ойкнула и испуганно воззрилась на голубое пламя, в которое превратилась «собачка». Огонь медленно растекался по стенкам туннеля, синими ручейками заполняя желобки. Юозас взял её за руку.
Я, кажется, знаю, чего он хочет, Биолог достал из кармана мелок и провёл по бороздчатому полу. Полы у них тут дурацкие. Рисовать не получается. И на стенках тоже.
Надя достала баллончик с краской, и дело пошло. Юозас нарисовал большой кругСолнцеи пририсовал к нему восемь планет, к которым Надя добавила астероидный Пояс Койпера и более далёкое Облако Оорта.
Синие ручейки, игнорируя тяготение (которое в туннелях чужого звездолёта почти отсутствовало, но всё-таки было), потекли вверх, закручиваясь крохотными смерчиками и застывая на стенах брызгами. И нарисовали звёздное небо. Незнакомое. Другое.
Надя достала планшет, перелистала звёздные карты.
Это не наши не наша галактика! Это Большое Магелланово Облако, карликовая галактика, удалена от нашей на 163000 световых лет и расположена между созвездиями Золотой Рыбы и Столовой Горы, забормотала Надя.
Что же ты не улетел на своё Магелланово Облако? забормотал Юозас, испытав на мгновенье то, что «звёздный пёс» испытывал не одно тысячелетие: холод космического одиночества и невозможность ничего изменить. Несчастная ты собака! Гинтари Ты не останешься здесь один, я больше тебя не оставлю, как тогда, в Лаукуве. Ты мне веришь?
Голос у биолога сорвался. Сейчас Надя скажет, что он сумасшедший и у него глюки. Взять с собой на Землю эту штуку А если она уничтожит планету? Если онамонстр из ужастика «Нечто»?..
Ладно. Вдвоём с Надей они что-нибудь придумают. Юозас вытер глаза тыльной стороной ладони и покосился на Кислову.
Астрофизик кивнула. Похоже, они оба думают одинаково. От этой мысли внутри зажглась тёплая искоркатакая же, как эти голубые огоньки, продержавшиеся несколько тысячелетий в кромешном одиночестве Эльгомайзы
Оно «увидело» эти искорки, которыми загорелись два человеческих сердца, и потянулись друг к другу. Пламя поползло наверх, растеклось по стене и замерло, словно решая, впускать или не впускать этих двоих И вдруг стало из голубого ослепительно белым, зашипело, расплавляя бороздки и выжигая новые.
Схема. Схема входа!
В лицо дохнуло жаром. Надя слегка отодвинулась, достала блокнот и зарисовала схему. На кончик карандаша опустилась синяя искорка. Надя тихонько на неё подула. Искорке понравилось, она затанцевала вокруг, щекотно покалывая Надины пальцы, которых та не отдёргивала. И вдруг вспорхнула синей бабочкой и прилепилась к стенепоследним недостающим звеном «ключа». Люк, которого минуту назад здесь не было вовсе, медленно поворачивался вокруг оси. Их приглашали войти.
Часть 18. Чужая территория
Вторжение
Лазер им не понадобился. Звездолёт впустил землян, он просил о помощи: чужаков следовало похоронить, Юозас это знал, словно был одним из них. Одним из чужого экипажа.
Пилотов было шестеро. Гуманоидного типа, странно напоминающие людей, но не люди. Они сидели в узких высоких креслах с подголовниками, пристёгнутые ремнями. Необычно высокие (вот почему люки трёхметровые), с удивительно красивыми лицами, видимыми сквозь прозрачные шлемы. Две руки, две ноги, пропорциональное и гармоничное телосложение. Всё как у людей. Но они не люди.
Они красивые сказала Кэли.
Женщина, даже если она био, во всём видит красоту либо уродство, это два главных критерия женской логики. Остальное вторично. Для него, Андрея, главным было это самое вторичное. Через тысячу лет он чувствовал то же, что чувствовали они.
Андрей не понимал, откуда пришло это знание. Он вспомнил, как орал Мишенька, когда провалился в люк «марсианской канализации»что-то о пауках и паутине. Переходная камера! И шлюз из чего-то эластичного, за тысячу лет ставшего паутиной. Вспомнил, как свистел врывающийся в открытый люк воздух. В чужом корабле не было воздуха! Или был другой?
Юз, вы вчера, когда сюда вошли, слышали свист? Или сквозняк был
Хлопо́к. Был хлопок. Ну, это как банку консервную открываешь, если без хлопка́, значит консервы несвежие. Нас словно втянуло туда, я даже заорал, признался биолог. И цветами пахло. Сначала пахло, а потом прошло.
Какими именно? задал «наводящий вопрос» Золтовски, Юозас повёлся и ударился в объяснения. Биолог он и есть биолог, то у него консервы несвежие, то цветочки-лютики.
Tagetes, семейство астровые, или сложноцветные, название получили в честь этрусского полубога Тага.
А по-человечески?
По-человечески бархатцы.
Так бы сразу и сказал, а то тагетесы
Заткнитесь оба!
Кислород это газ, не имеющий цвета, вкуса или какого-либо запаха. А этот идиот биолог говорит, что был запах. Значит, их воздух пахнет цветами. бархатцами. Бред. Или не бред? Андрей вспомнил, как пахло в туннелеедва уловимо, чем-то нежным, горьковатым Горьковатый запах астр. Семейство астровых! А кислород входит в состав клеток всех земных живых организмов, являясь каждым четвертым атомом в любой органике. Значит ли это, что у них другая органика? Этот идио биолог требует, чтобы гуманоидов похоронили достойно. Их и похоронят. Только не здесь, не на Аква Марине. Впервые за всю историю Земли они обнаружили иногалактический звездолёт с инопланетянами внутри. Впервые за всю историю человечества! Теперь они все миллионеры, весь экипаж, и этот болван Мишенька, и эта тормознутая Катеринка, и этот овощ Кинг Кинз этот биолог. А Димка Волокушин, если захочет, купит под свою клинику всю Южную Америку, целиком. Лечебное сафари по Амазонке на комфортабельных плотах, всё включено, всё что душе угодно!
Оставить их здесь?! «Консервы» испортились, но их можно разделить на составляющие, исследовать, клонировать наконец! Это же нонсенс!
Знакомство
Совсем крышу снесло? Ещё и Кислову с собой потащил. А если бы оно вас убило? только и сказал Андрей, выслушав бессвязный рассказ биолога. Это онкапитан, лидердолжен был догадаться, что «жилые отсеки» в чужом корабле расположены снаружи, а не в центре, как в земных эвездолётах. А энергетические элементы, или что-то их заменяющее, размещались в секторах между туннелями, потому что больше просто негде. Вот тебе и марсианская канализация. Идиоты! Они идиоты. Семнадцать туннелей прошли, и мысль не шевельнулась: просчитать длину туннеля и диаметр пустоши. Он, лидер, не смог сложить два и два. А «ботаник с зелёными мозгами» смог. Это ему принадлежит открытие, и львиная доля волокушинских денег. Впрочем, о деньгах биолог не думал, и нёс дикую ахинею насчёт похорон Идиот!
«Идиот» не мог слышать, о чём думает капитан, но как-то догадался. И настоял на своём. Он «открывает» корабль, земляне хоронят гуманоидов. Только так. Под честное капитанское. А иначе никак.
Только не здесь, не на пустоши. В скалах. Могилы выплавим лазертагами, или «террами», у нас же «терры» американские есть, камень режут как масло, втолковывал капитану биолог, и Андрей согласно кивал, понимая, что если откажется, биолог будет долбить скалы ломом и рыть могилы руками. Юозас так остро чувствовал желание «звёздной собаки» похоронить своих хозяев, словно находился под гипнозом.
Не гипноз. Просто передача мыслей, без внушения. Просто они понимали друг другачеловек и Сущность, ранее бывшая гуманоидами, всеми сразу. Сущность не была собакой, а её создатели не были её хозяевами, трудно объяснить это землянину, да и зачем? Ему так удобнее. Привычнее. Спокойнее. Он даже имя ему придумал, звучащее как музыка.
Гуманоидов было шестеро. Возможно, в других помещениях были остальные, не могли же они вшестером Или остальные умерли раньше, а эти шестеро их похоронили? Надо попросить ботаника, чтобы он поговорил со своим ГинтариЧёрт! Он уже называет ксеноморфа литовским именем, так и свихнуться недолго. Попросить этого, звёздного, чтобы открыл остальные помещения. Если Юз его уговорит. Похоже, они нашли общий язык. Контакт. А он, капитан, узнал об этом последним!
Просить не пришлось. Синее пламя растекалось по бороздчатым узорам стен, открывая бесчисленные двери. Ошеломлённые земляне шагали вслед за Юозасом по нескончаемой анфиладе помещений чужого корабля, испытывая чужую боль и чужое чувство невосполнимой потери. Среди погибших были дети, ростом со взрослого землянина, но всё же дети, невероятно тонкие даже в скафандрах. Сквозь стеклянные шлемы видны были волосы, заплетённые в косички, стянутые в смешные хвостики, торчащие непокорными вихрами. И глазаогромные, необычайные. Остановившиеся навсегда.
Они что, семьями путешествовали? шепотом спросила Катеринка.
Неизвестно, сколько лет они сюда летели, так же шёпотом ответил ей Лех. Может быть, они родились здесь. И дети, и взрослые.
И умерли здесь, все. И дети Я не знаю, откуда я это знаю. Дети умерли первыми, взрослые жили дольше. Представляете, что им пришлось пережить? Катеринка встретила ледяной взгляд Андрея и замолчала, уставясь в пол. Золтовски взял её за руку, которой она не отняла.
Этот запахдошло до Юозаса Он ослабляет внутренние тормоза, он меняет каждого, открывая скрытое внутри истинное «я».
Не смогли поднять корабль, продолжил Лех. При таком росте и слабой силе тяжести у них должны быть тонкие кости. Лёгкие и тонкие, им ведь не надо держать позвоночный столб при земной mg. Поэтому они не смогли выйти и заделать пробоину в корпусе. Она есть, где-то под землёй, если откопать. Увидим. Только копать придётся долго, всё поле, на глубину двух метров. Всю жизнь копать придётся.
У нас с Бэргеном ката-ускорители есть, забыл, копатель? напомнил Риото.