Подбегая к последней из известных ему фигур, он заметил приближающийся к камням силуэт.
Стой! крикнул он на бегу. Стой! Не делай этого!
Человек обернулся. Из-под капюшона недобро сверкнули два глаза. Но Фу Чжоу узнал их. Он остановился, не веря своим глазам.
Кей Ко? Зачем ты это делаешь?
Фу Чжоу! Глупый, глупый мальчишка!
Кей Ко, стой! крикнул он, и рука девушки замерла с поднятым в ней камнем. Зачем? Что ты делаешь?
Дурак! Как ты не понимаешь?! крикнула она, и в ее глазах застыли слезы. Ты ходишь сюда, ты делаешь эти фигуры и все портишь! Сюда нельзя ходить! Эти земли запретные!
Но их не я делаю! Я их только нахожу!
Не ври мне! Я видела, как ты ходишь сюда, за первый порог на реке. Я все видела! И как только ты сюда начал ходить, ты забыл меня! Я стала тебе не нужна!
Кей Ко, нет! Это не так!
Ты променял меня на эту глупость! Ты здесь строишь эти фигуры, вместо того чтобы быть дома со мной! Мы же должны были пожениться!
Кей Ко
Нет! крикнула девушка и бросила камень в очередную скульптуру. Не хочу ничего слышать! Не подходи ко мне!
Она побежала прочь. Фу Чжоу даже не стал пытаться ее догнать. Она всегда бегала быстро, а теперь она наверняка обгонит ветер, лишь бы оставить его позади.
Не найдя в себе сил даже на то, чтобы заплакать от такой невероятной и глупой жестокости, Фу Чжоу, развернувшись, медленно побрел в деревню.
Нехорошие дела творятся, произнес Фу Цян, отец Фу Чжоу за ужином, мы по весне еще одно поле рисом засеяли, но урожай в этом году совсем маленький. Мы едва наскребаем на налог и на то, чтобы засеять поля весной. Ни о какой торговле и речи быть не может. И рыбы в этом году мало. Старики говорят, вода в реке испортилась. Даже мельник колесо менял в середине лета. Нехорошо это все. Люди злые, ругаются друг с другом по малейшему поводу.
Мистер Фу! Мистер Фу! Дверь их дома внезапно отворилась, и в нее вбежала женщина лет пятидесяти.
Бледная, запыхавшаяся от быстрого бега, глаза, горящие страхомФу Чжоу не сразу узнал свою соседку Чжи Вэньсуй.
Что случилось, Вэньсуй? спросил Фу Цян, непонимающе глядя на соседку? К чему такая спешка?
Кей Ко! Дочь старосты!
Что с ней? Фу Цян не понимал, что происходит, но встал из-за стола. Его жена и двое младших братьев Фу Чжоу беспокойно переглянулись.
Она рассказала отцу, что видела, как Фу Чжоу ходил в запретные земли. Сказала, что проследила за ним и видела, как он строит там какие-то странные фигуры из камней. Теперь Кей Вейж обвиняет Чжоу во всех наших напастях! Цян мяо, боюсь, у старосты плохое на уме.
Фу Цян перевел взгляд с соседки на своего старшего сына.
Сын мой, на удивление спокойно обратился он к Фу Чжоу, я знаю, что воспитывал тебя правильно, и знаю, что ты не виноват в наших напастях. Но старосте этого не доказать. Боюсь, тебе придется бежать.
Фу Чжоу понял это еще по дороге в деревню. Знал, что на этом Кей Ко не успокоится, она была не такая. Он обнял мать и братьев, быстро попрощался с отцом и, прихватив с собой небольшой узел с едой, вышел через заднюю дверь дома. На соседней улице уже гомонила толпа. Судя по звукам, они приближались. Сжав узел покрепче и мысленно воззвав ко всем богам, которых мог вспомнить, чтобы с домашними ничего не случилось, Фу Чжоу побежал в лес.
Он не знал, куда идти, поэтому лучшее, что смог придумать, идти вверх по течению реки, пока не дойдет до ее истока. Или пока у него не кончится еда и он не замерзнет в лесу.
Все это было вчера вечером. Переночевав в лесу, он пошел вверх по течению реки, не сворачивая по ее притокам. Он был уверен, что, дойдя до самого конца, он найдет ответ на свой вопрос.
Сейчас он стоял по колено в ледяной осенней воде и смотрел на очередную найденную скульптуру. На нее падал снег, собирался небольшими сугробами на верхушках камней, но скульптура не падала. Она все так же стояла, тускло поблескивая влажными боками камней в лучах осеннего солнца.
Фу Чжоу пошел дальше, и к полудню следующего дня, когда река забралась довольно высоко в горы и из бурного потока превратилась в простой ручеек, он оказался возле входа в пещеру. Из нее по небольшому руслу вытекал тот самый ручей, который далеко внизу давал жизнь деревне Фу Чжоу.
Внутри пещера оказалась неожиданно просторной и хорошо освещенной. Из отверстий сверху падал свет. Он отражался от ледника в дальнем конце пещеры и десятком лучей освещал внутренне пространство.
В самом центре пещеры, в ледяном ручейке, что стекал с ледника, на коленях стоял старик. Руками он поддерживал перед собой подобие одной из тех каменных конструкций, что Фу Чжоу находил в реке. Его взгляд был прикован к чему-то крайне важному, что, казалось, занимало все его внимание. Он смотрел на один из элементов этой странной конструкции, будто пытался удержать его силой взгляда.
Фу Чжоу, добрался наконец-то, произнес он, не отводя взгляд от своей конструкции, признаться, я ждал тебя несколько раньше, но ты успел вовремя. Проходи.
Фу Чжоу подошел к старику. Тот выглядел очень худым. Редкие, абсолютно седые волосы, покрытые сетью частых мелких морщин руки и лицо.
Тем не менее старик удерживал руками четыре или пять довольно массивных камней в некоем подобии столбика, при этом он неотрывно смотрел на висящий рядом с ним в воздухе небольшой камень. Он просто висел, мелко-мелко подрагивая, будто собираясь упасть.
Видишь эти камни? Старик повел подбородком в сторону лежащих рядом с ним больших камней. Тебе нужно собрать их вместе, поставь один на другой так, чтобы получилось правильно.
Но я
Сможешь это сделать, ровным и неожиданно сильным голосом перебил его старик. У тебя обязательно получится. Так нужно.
Взяв один из камней, Фу Чжоу осмотрел его со всех сторон, быстро ощупал пальцами, ища крошечные неровности, и когда ему показалось, что он нащупал одну, он уверенно поставил этот камень в основание, уперев его в чуть высовывающийся из воды другой камень. Придерживая его рукой, он взял следующий камень и аккуратно поставил на первый. Он покачал его из стороны в сторону в поисках баланса, пытаясь представить, где у камня центр тяжести и куда его можно сместить. Затем, когда он на мгновение ощутил точку равновесия, когда конструкция из двух камней на полвздоха почти ожила, он взял третий камень.
Прошло больше двух часов, когда наконец Фу Чжоу смог отпустить последний стоящий на самом верху камень и конструкция не рассыпалась. Он посмотрел на старикатот сидел, блаженно закрыв глаза. Маленький камень неподвижно висел в воздухе между двух колонн, которые построили Фу Чжоу и старик. Вода ручья начала медленно заползать вверх по камням, которые поставил Фу Чжоу.
Видишь луч заходящего солнца? неожиданно спросил старик.
Фу Чжоу огляделся по сторонам и увидел небольшой конус розового света, падавшего через отверстие в потолке пещеры.
Встань туда.
Разогнув затекшие ноги и с трудом поднявшись, Фу Чжоу подошел к пятну света и встал в него.
На что похоже? спросил старик, указывая на колонны, которые они только что построили.
От удивления Фу Чжоу открыл рот.
Это же иероглиф. «Деревня»!
Правильно, устало улыбнулся старик. Этот ледник, он указал на глыбу льда, торчащую в стене пещеры, нашел мой учитель. Где-то там далеко-далеко за слоем льда заключен древний бог. И этот лед держит его в плену. Весной, когда солнце светит ярко и лед начинает таять, силы бога уходят вместе с вешними водами. Этот ручей полон скрытой силы. Мы пишем в нем слова, и они становятся жизнью.
Деревня, догадался Фу Чжоу.
Так вот почему эти скульптуры казались ему знакомыми! Они напоминали ему иероглифы, которым когда-то научил его Лин Вэньцзэ.
Все правильно, кивнул старик, я хранитель деревни. Там внизу, возле первого порога, ты уничтожил «Достаток» и «Спокойствие». Поэтому у тебя в деревне начались склоки, а урожая хватит только-только чтобы пережить зиму.
Но Кей Ко
Знаю. Она уничтожила почти все. «Мир», «Процветание», «Любовь»
И что теперь с ними будет? Деревня исчезнет
Не исчезнет, старик посмотрел на их скульптуру, деревня будет стоять. Но какой она будет, решать тебе. Теперь ты знаешь, что нужно делать. Теперь ты хранитель. А мне пора уходить. Я очень устал.
Сказав это, старик медленно опустился на спину в ручей и растворился в нем.
Белый треугольник (Яна Вуйковская)
Кате было шесть. Она сидела на дне моторки, летевшей по залитой солнцем реке. Рулил моторкой дедушка, такой старый, такой сильный, такой умный. И добрыйвзял ее с собой в город. Был август, скоро осень, скоро первое сентября, самое первое, с гладиолусами, запахом клеенчатого портфеля и пластмассового пенала, деревянной линейки и духотой коричневого платья. Еще у Кати были счетные палочки, алфавит в окошках, ровные серые карандаши и ручки фиолетового и синего цвета. И железная подставка для учебников.
Ей страшно не терпелось в школу, в первый «Б», но и торопить лето не хотелосьоно и так неслось во все лошадиные силы дедушкиной моторки навстречу, навстречу, навстречу Вчера дедушка взял ее на рыбалку, тоже первый раз. Сказал, что теперь она должна учиться рано вставать. Утренний туман пах чем-то несбыточным и немного будущим. Дедушка пах бензином. Катя пахла пирожками, рассованными по карманам. Рыба пахла рыбой.
Где заколку-то потеряла? вдруг хлопнул ее по макушке дедушка. Он перестал смотреть сощуренными глазами вдоль реки и оглядывался.
Катя тоже огляделась в лодкену надо же, и правда потеряла! Мама купила заколки в начале летадвух ярких красных божьих коровок, и они сопровождали Катю все солнечные и дождливые дни: и в чужом саду с самой сладкой вишней, и в глухом лесу в поисках сокровищ по карте, и в стогах, где она ныряла в сене, как в воде. А теперь божья коровка совсем одна, и Катя совершенно не помнит, когда последний раз видела вторую.
Эх, растеряша. Дневник в школе только не теряй! Учительница не поверит, что его съела собака, непонятно, но смешно пошутил дедушка, и Катя рассмеялась вместе с ним. И прижалась к его колену и тоже стала смотреть туда, где низкий купол неба сливался со своим отражением.
По правую руку проплывал маленький островоктри дерева и сотня чаек на нем. Таких на реке было не считано. Но этот был особенныйна нем стояла какая-то странная конструкция. Вроде как треугольная штука или пирамида, но не такая, как египетские, а узкая и высокая. И белаяавгустовское полуденное солнце отражалось от нее и слепило глаза.
Деда, а там чего? дернула Катя его за рукав. Хотела еще попросить подойти поближе, но постеснялась. Дед и так нечасто брал ее куда-то на моторке.
Дед сбавил ход, повернулся и долго-долго смотрел на островок, склонив голову будто в сомнении. Пробормотал что-то и вновь поддал скорости. Моторка задрала нос и с радостным визгом рванула по горячей глади воды. Катя все еще ждала ответа.
И только когда дедушка на обратном пути из города свернул не к берегу, где приковал моторку к столбу, а к остановке, буркнув «На автобусе поедем!», поняла, что спросила что-то не то. Но почему?
* * *
Кате было шестнадцать. Напротив нее работал веслами Генка, ежелетняя ее любовь. В прошлом году они все лето валялись по стогам, целовались до головокружения, выходили на зов друзей с затуманенными глазами и соломинками в волосах. Расставались плача и ждали друг друга всю зиму.
Этим летом Катя в первый раз выбралась в деревню после выпускных и то всего на две неделиперед вступительными. Мама купила путевки на юг, и Кате было обещано настоящее путешествие, если она поступит. А она поступит Но летний роман длиной в пятьбуквальнолет требовал завершения, и каждый день с ее приезда их с Генкой поцелуи были все более обещающими, пока он не похвастался новой лодкой и «Давай ночью на тот берег сплаваем?».
Он скинул рубашку сразу, как забрались в лодку. Сказал, что будет жарко в ней грести, но явно сразу же пожалелночь была прохладная. Но Катя не жалелаона смотрела на загорелую гладкую кожу, чуть светящуюся от все еще догорающего заката, и будущая ночь манила своим жаром, своей сладостью, замирающим ужасом и обещаниями.
Ну почему все-таки физмат, а? Генка спрашивал это по пять раз на дню. Катя смеялась и обещала пойти в педагогический, если провалится в университет.
Сейчас она просто пожала плечами. Ей не хотелось затевать этот разговор. Мужа искать? Так чего искать, вот он я! Западная заря не давала увидеть, как покраснела Катяи неважно, что Генка тоже покраснел.
Вот еще глупости! фыркнула она. Не собираюсь я замуж!
Генка нахмурился, а Катя стала смотреть по сторонам, ища повод перевести разговор.
Смотри! Они проплывали мимо островка, на котором в темноте были видны белые перья чаек и белый высокий треугольник. Я тут с дедом проплывала! Спросила у него, что это, а он не ответил.
Где? Генка в общем понял ее маневр, но повелся. А. Не знаю. Палатка, наверное, чья-нибудь.
Какая палатка, хотела сказать Катя, десять лет одна и та же палатка? Но Генка поднапрягся, стал грести быстрее, и она заметила, как резко обозначились мускулы на его животе. Рука сама так и тянулась
* * *
Кате было тридцать. Она стояла на верхней палубе огромного белоснежного парома и старалась не оглядываться. Отсюда она увидела бы крышу дедова домавысокую, острую. А она не хотела ее видеть. Она только что продала, предалатак ощущалосьего. И выхода другого не былопосле смерти деда летать Миле сюда из другой страны вообще не к кому. А у Кати начинается потрясающая работа над новым проектом в НАСА, сначала на правах стажера, а там Не до писем из садового товарищества с просьбой внести платежи за новые дороги.
Катин новый мужсовсем мальчишка, на семь лет ее младшевсе еще восхищался русской экзотикой, бегал по деревне и берегу с фотоаппаратом, показывал Миле гусей и котят. Мила со всем снобизмом семилетки свысока смотрела на его умиление заросшим садом и заботливо советовала не лазить на чердак, там доски проваливаются. В последние годы деду было совсем не до того.
Джек подошел к Кате сзади. Прислонился, обнял, положил голову на плечо и любовался золотистой рекой, высокой из-за дождливого лета. Впереди маячила уже пристань. Ровно на это место приплыла лодочка с Катей и Генкой пятнадцать лет назад. Тогда не то что пристани, дороги сюда не было. Сосновый лес, глинистый берег, высокие травы, бесстыдные стоны.
Катя поискала взглядом островокон прошел по правому борту. И треугольник на нем. Отсюда сверху видно, что это действительно скорее трехгранная пирамидка, обращенная одной стороной к реке.
Как ты думаешь, что там на островке? пихнула она Джека в бок локтем. Тот сощурился так знакомо, что кольнуло сердце, за дедов прищур она его и полюбила, кажется. Пожал плечами:
Маяк. Для малых судов. Здесь, должно быть, мель.
Катя промолчала, вздохнула только. Какая мель, если огромный паром проходит вплотную? Джек был самым многообещающим физиком-теоретиком в стране, а то и в мире, говорили, что если Земля наконец освоит космос, то только благодаря ему. Но вот с бытовыми вещами у него вечно были промашки.
Паром затрубил, и Катя все-таки оглянулась. Дома видно не было.
* * *
Кате было сорок пять. Она медленно переплывала реку наискосок, больше позволяя течению сносить ее к повороту. Было жарко, толстые стрекозы то и дело пытались отдохнуть у нее на макушке, а выцветшее жаркое небо накрывало синевой.
Она прилетела одна, поселилась в первом попавшемся доме отдыха, ответившем на звонок, но уже на следующий день перебралась к бабе Нине, последней знакомой из деревни. Начальник, которому Катя однажды показала «МосквуКассиопею», внес в предполетный план психологической подготовки обязательный визит в те места, где у будущего космонавта прошло детство. Пришла очередь и КатиПол обнял ее и, безбожно выворачивая язык, пропел: «Если что-то я забудувряд ли звезды примут нас!»
Катя разревелась.
Дедов дом перестроили в крепость, а потом забросили и ее. Как почти все в этих краяхдаже могучий паром устало привалился боком к сосновому берегу, да так и уснул. Места эти расцвели ненадолго как раз пятнадцать лет тому, но скоро увяли, оставив по берегам стоянки для яхт и домики на сваях.
Катя покосилась на знакомую белую пирамидку, но плыть туда не стала. Мышцы работали лучше, чем в пятнадцать, инъекции, упражнения, физиотерапия для «лучших инженеров Земли», но почему-то было жутковато наконец раскрыть тайну ее детства накануне самого важного события в жизни.