Места, по которым ехал регент в сопровождении всего двоих вооруженных слуг, были довольно глухие. Встречались небольшие деревни, но между ними расстилались обширные лесные угодья. Здешние землевладельцы никак не могли похвастать крупными наделами. Главным богатством края были леса.
Несколько раз Талиессин слышал лай охотничьих собак, звуки рожков, крики людей; но никого по пути так и не встретил.
Он миновал поместье, которое называлось Русалочья заводь, оно принадлежало некоему Роолу, вдовцу, как значилось на карте, и его дочери Софене. Теперь оставалось уже недолго. Скоро покажется постоялый двор, где и предполагал расположиться регент на все время судебного разбирательства.
Запах дыма коснулся ноздрей и вывел Талиессина из задумчивости. Он встрепенулся, вскинул голову. Над лесом поднимался густой черный столб.
Талиессин бросил взгляд через плечо. Один из слуг, помоложе, хмуро показал на дым:
Пожар, ваша светлость. Уж не бунт ли? Места здесь всегда были беспокойные, народ диковатый. Вам бы остаться здесь, а мы съездим проверить.
Нет уж, огрызнулся Талиессин. В нем опять проснулся капитан наемников Гайслабое, почти выцветшее воспоминание, которое тем не менее обладало над ним большой властью.
Может быть опасно, ваша светлость, настаивал слуга.
ТалиессинГай весело улыбнулся:
Хороша же будет моя светлость, если я начну прятаться от малейшей опасности Едем все вместе и посмотрим, что там происходит.
Второй слуга поддержал первого:
Точно, места самые бунтарские. Здесь еще при вашей матушке сожгли пару усадеб. И потом несколько раз случалось.
Я сказал, едем все вместе! рявкнул Талиессин и погнал коня.
Слуги помчались за ним, стараясь не отставать.
Они вылетели из-за поворота и сразу же поняли, что никакого бунта не происходит и, стало быть, все тревоги совершенно напрасны. Горел постоялый двор. Посреди общего смятения стоял обугленный сундук с откинутой крышкой. Из сундука выползал едкий дым.
Несколько человек причитали и рвали на себе волосы, прочие бойко бегали с ведрами и заливали огонь, как могли. Но уже сейчас было очевидно, что пламя угаснет лишь после того, как здание догорит дотла. Спасти не удастся ничего.
Владелец постоялого двора, рослый костлявый человек с изумительно шишковатой головой, в полуобморочном состоянии лежал на руках такой же костлявой молодухи. Он весь был облит водой, ресницы и волосы у него обгорели; одежда была в саже, а подметки дымились до сих пор.
Талиессин подъехал поближе, остановился прямо перед ним. Молодуха подняла на него глаза:
Здравствуйте, господин хороший. Видите, несчастье у нас.
Ярегент Талиессин, громко сказал всадник, но услышали его только молодуха да мужчина с обгоревшими ресницами. Прочие, крича и гремя ведрами, носились от бочки с водой к пожару и обратно.
Мужчина слабо простонал:
Мой постоялый двор
Не сходя с коня, Талиессин наклонился к нему.
Расскажите, что случилось.
ЗагорелосьОн махнул рукой и безутешно зарыдал.
Кто тушит пожар? продолжал расспрашивать Талиессин.
Постояльцы
Загорелось сразу и везде?
Ответила молодуха:
Отец едва не погиб. За сундуком зачем-то полез. Спасибо постояльцам, вытащили. Он мог задохнуться. Он очень хороший харчевник!
Не сомневаюсь, пробормотал Талиессин.
Харчевник простонал:
В сундукеЗнак Королевской Руки
Знак Королевской Рукиоттиск ладони правящей королевыбыл наградой лучшим ремесленникам, харчевникам, торговцамсловом, людям среднего сословия, символ признания их профессионального мастерства. Эту награду нельзя купить или украсть: она предназначается лишь одному-единственному человеку. Она даже не передается по наследству. Хранится как реликвия, как воспоминание о почете. И, разумеется, при утрате она не может быть восстановлена.
При упоминании о Знаке Королевской Руки Талиессин вдруг ощутил сильное волнение. Еще одна живая частичка его умершей матери, еще одно ее благословение.
Неожиданно осипшим голосом он спросил:
Могу я увидеть его?
Знак? Харчевник слабо улыбнулся. Там, в сундуке.
Талиессин спрыгнул с коня и подошел к сундуку. Наклонился, стараясь не вдыхать едкий дым. Глаза его наполнились слезами, и он был рад этому: дочь харчевника пристально наблюдала за ним. Пусть думает, что он плачет от дыма.
Талиессин выбросил на землю несколько тлеющих платьев и под ними нащупал небольшую пластину. Она сохраняла прохладу, и, когда он прикоснулся к ней пальцами, к нему в душу потекло ощущение покоя. Ласковая тишина воцарилась в мыслях. Талиессин как будто вновь дотронулся до материнской руки. Эльфийская королева ушла вот уже пятнадцать лет, но ее благословение по-прежнему оставалось в силе, и к нему можно было прибегнуть и получить отзыв.
Талиессин вытащил пластину и благоговейно поцеловал узкую ладонь и тонкие пальцы. Затем передал пластину харчевнику.
Мне жаль, что так случилось. Я прослежу за тем, чтобы из столицы вам прислали все необходимое.
Харчевник смотрел на Талиессина так, словно тот в состоянии был изгнать все беды одним только добрым пожеланием. Талиессин снова сел на коня. Осмотрелся.
И в этот момент с дороги свернул какой-то всадник, сопровождаемый небольшим отрядомв шесть человек.
Талиессин повернул голову, быстро глянул на вновь прибывших. Возглавлявший их был молодой мужчиналет двадцати пяти. Он был рослый, с костистым лицом, белобрысый. В представлении Талиессина он был похож на речную рыбу с пресным, водянистым мясом.
Подъехав ближе, мужчина остановил коня возле регента.
Какое несчастье! воскликнул он. Вы, должно быть, регент Талиессин, господин? ЯРанкилео, старший сын и законный наследник Балдыкиной Горки.
Талиессин молча смотрел на него. Ждал, что будет дальше.
Всадники, сопровождавшие Ранкилео, окружили регента. Неназойливо, но вместе с тем крайне умело. Талиессин позволил себе улыбку. Крошечную, едва заметную. Итак, его пытаются взять в плен. Очень хорошо. Посмотрим, как обернется дальше.
Я намеревался остановиться в этой харчевне на все время разбирательства, проговорил Талиессин с подчеркнутым сожалением.
Если господин регент позволит заметить, молвил Ранкилео, выскажу собственное мнение.
«Ого!»подумал Талиессин. Улыбочка на его лице сделалась чуть более заметной.
Ранкилео сказал:
Для чего вашей милости останавливаться в харчевне, когда поблизости есть отличная дворянская усадьба? Я разумею усадьбу моего покойного батюшки, которая ныне по праву принадлежит мне. Там можно разместиться со всеми удобствами.
Видите ли, любезный мой Ранкилео, отозвался Талиессин, здешний харчевник имеет Знак Королевской Руки, поэтому я ничуть не сомневался в том, что сумею разместиться на его постоялом дворе с надлежащим комфортом.
Какая жалость! Этот пожаркакая неожиданность для всех нас! воскликнул Ранкилео.
Да, полнейшая неожиданность, согласился Талиессин.
Харчевник сидел на земле и тупо смотрел на Знак Королевской Руки, лежавший у него на коленях. Казалось, он даже не слышит, о чем разговаривают поблизости. Губы его шевелились. Дочь харчевника встала, отошла к постояльцам. Стала указывать пальцемтуда, сюда: распоряжалась, как лучше действовать.
Большинство погорельцев потеряло в огне разве что дорожное платье. Еще несколько были местными жителямиэти зашли выпить, когда загорелось. Только один, купец из Дарконы, понес большие убытки. Видимо, дочь харчевника сообщила ему о прибытии регента, потому что дарконец подошел к Талиессину и потянул его за рукав.
Мой господин
Талиессин обернулся к нему:
Слушаю вас.
В огне сгорела вся моя выручка с ярмарки
Предоставьте отчеты королевскому двору, сказал Талиессин.
Дарконец прищурился. Стало видно, как он, мгновенно утешенный, что-то прикидывал в уме. Талиессин строго прикрикнул на него:
Не надейтесь вытянуть из меня больше, чем потеряли. Я потребую от вас заверенную выписку из ваших торговых книг, а если у меня возникнет сомнениене поленюсь отправиться в Даркону, чтобы переговорить с вашими торговыми партнерами.
Купец кивнул и пробормотал:
Справедливо.
Ранкилео едва дождался окончания этого разговора. Едва только купец отошел, как белобрысый возобновил свои речи.
Едва я завидел дым, как сразу понял: горит харчевня, развязным тоном продолжал он. И примчался. Может быть, надо помочь! А тутваша милость. Что ваша милость подумает о нас?
А что я должен о вас подумать?
Пожар, Ранкилео прищурился, всегда очень неприятно. Наводит на мысль о бунтах.
Да бросьте вы, я ведь никаких бунтов не боюсь.
Я не к тому, что ваша милость может бояться бунтов, засуетился Ранкилео, но пожар на то и пожар, чтобы производить дурное впечатление.
Это точно, не стал отпираться Талиессин.
Вот я и подумал, нудно продолжал Ранкилео, коль скоро харчевня-то погорела, так не угодно ли вашей милости будет остановиться у меня в усадьбе? Все под боком. Все бумаги, все брачные контракты. Легче разбираться.
Я потому и хотел жить в харчевне, чтобы никто из тяжущихся не имел на меня влияния, сказал Талиессин. Впрочем, вижу, что теперь уж делать нечего.
Он развел руками, изображая полную покорность судьбе. Люди Ранкилео, улыбаясь, переглядывались; двое слуг Талиессина тоже обменялись быстрыми взглядами: они слишком хорошо знали своего господина, чтобы поверить в его готовность подчиниться обстоятельствам.
Ранкилео повернул коня. Талиессин поехал рядом с ним, а слугиследом. Люди Ранкилео посматривали на людей Талиессина чуть свысока. Столичные жители, избалованные знатным господином, что те могут знать о настоящей жизни, о жизни среди крестьян, ленивых скотов, всегда готовых взбунтоваться, среди диких лесов, полных дикого зверья, с хозяином сумасбродным и лютым, насколько у него хватает воображения!
Люди Талиессина в долгу не оставались («неотесанные деревенские увальни, где уж им понимать в утонченных манерах и потребностях по-настоящему знатных господ!»), однако свои чувства до поры скрывали. Регент еще предоставит им возможность восторжествовать над провинциальными глупцами.
Дорога скоро повернула, так что плотная лесная стена скрыла вид на сгоревшую харчевню, и только назойливый запах дыма продолжал преследовать путников. Ранкилео гостеприимными широкими жестами водил руками, указывая на леса:
Здесь у нас отменная охота! Отменнейшая! Надо будет вашей милости как-нибудь оказать нам честь и поохотиться с нами. Вы не пожалеете, господин! По соседству у насгосподин Роол, владелец Русалочьей заводи. Хороший сосед. Если на его угодья случайно заедешьну, случается, когда в пылу погони уже дороги не разбираешь, он никогда историй не делает. И дочка у негоСофена. Охотница. Ей бы парнем родиться! А у господина Роола был сын, слыхали? Да только помер в детстве. И жена его померла. Скоро после того и скончалась. Такая вот беда у хорошего человека.
Талиессин молчал, оглядывался по сторонам. Леса здесь действительно прекрасные. Хорошо, что местные землевладельцы азартны и не предприимчивы и охоту предпочитают сельскому хозяйству. Было бы жаль, если бы эти леса вырубили, а землю распахали. Нужно будет предложить Эскиве закон о лесных заповедниках. С государственной дотацией тем, кто владеет лесной территорией.
Сейчас будет река, а уж за рекоймой Осиновый Край, без умолку говорил Ранкилео, указывая рукой на проселок, куда вскоре свернула кавалькада. Усадьба досталась мне от родителей, по праву и закону. По крайней мере, мой Осиновый Край у меня никто не оспаривает! Когда ваша милость ознакомится с документами, которые я храню как величайшую святыню, ибо они были подписаны моими покойными родителями, у вашей милости отпадут всякие сомнения касательно моих прав и на Балдыкину Горку.
Проселочная дорога пошла под уклон, и скоро рослые деревья сменились густым кустарником. Плотные листья, казалось, издавали гудение: на самом деле гудели насекомые, гнездившиеся в высокой траве.
Если сойти с дороги, можно увязнуть по пояс, сообщил Ранкилео. Опасный участок. После реки сразу будет суше. Ваша милость увидит. Два года назад я выстроил новый мост, чтобы беспрепятственно перебираться на другой берег удобной дорогой. Прежде приходилось ехать в объезд, он махнул рукой влево, но теперь объездная дорога почти совершенно заросла. В ней нет надобности. Наверное, сохранились еще мостки а может, и сгнили. Ваша милость оценит мой новый мост. Ваша милость поймет, что язаботливый хозяин. У меня в моих владениях все устроено наилучшим образом
Внезапно поток речей Ранкилео оборвался. Он остановил коня. Остановился и Талиессин.
Широкая река тянулась через лес, преграждая дорогу всадникам. Заболоченные берега заросли хвощом и папоротником. В воздухе вилась мошкара. Было слышно, как где-то вдали вода журчит на перекате.
Никакого моста здесь не было и в помине.
Талиессин с любопытством уставился на Ранкилео.
Мне показалось, вы что-то рассказывали про мост?
Ранкилео невнятно промычал, но ничего не ответил. Талиессин оценивающе посмотрел на реку.
Переправиться можно, да только боюсь, мы увязнем по пояс, как вы и предупреждали. А как насчет той дороги, старой? Может быть, хоть онане сказки?
Неожиданно Ранкилео ожил. Он буквально взорвался криками:
Мост! Мой мост! Он был! Не сказки! Нет! Это она! Она! Она!
Талиессин удивленно поднял бровь. Слуги Ранкилео с мрачными лицами столпились возле своего господина, а тот шумно предавался отчаянию.
Ее дела! Я уверен!
Он повернулся к Талиессину:
Вы верите мне, мой господин?
Верю чему? уточнил Талиессин.
Мост был!
Возможно, он и был, но сейчас его нет, резонно указал Талиессин. Вы, кажется, собирались доставить меня в свою усадьбу, в Осиновый Край, со всеми удобствами. Что ж, господин Ранкилео, особенных удобств я пока не вижу.
И тут из леса показалась еще одна кавалькада. Человек пять или шесть всадников, и среди нихмолодая женщина, не старше двадцати, такая же костлявая и белобрысая, как и Ранкилео. Ее бледно-голубые глаза так и впились в лицо Ранкилео. Спутники молодой женщины с нескрываемой враждебностью уставились на сопровождавших Ранкилео людей.
Ты! заорал Ранкилео, ничуть не стесняясь присутствия регента. Ты! Злобная тварь! Будь ты проклята, Дигне! Ты украла мой мост!
Мост? Молодая женщина изобразила полнейшее недоумение. О чем идет речь, милый Ранкилео? Она повернулась к регенту и поклонилась. Ваша милость, мой брат малость обезумел. Здесь никогда не было никакого моста. Этопредмет его вечной скорби. Его жалкие попытки устроить удобную переправу через реку всегда заканчивались провалом. И коль скоро никакого моста здесь нет, а вашей милости не пристало пачкаться в болотной грязи, то осмелюсь ли предложить вашей милости остановиться в моей усадьбе «Облака и всадники»? Это здесь неподалеку. Хвала небесам, «Облака и всадники» у меня никто не оспаривает, так что все коварные происки моего брата
Ведьма! прорычал Ранкилео. Я тебе этого так не оставлю!
Дигне обернулась к нему с очаровательной улыбкой.
Тымилый, Ранкилео, но чрезвычайно глупый. Твои любовницы уже говорили тебе об этом?
С этим она двинулась вдоль реки, и Талиессин, немало забавляясь, поехал рядом с ней. Ранкилео скрежетал зубами так, что удалявшихся всадников этот неприятный звук преследовал почти до самых ворот усадьбы.
«Облака и всадники» обладали огромным и весьма ухоженным садом. Все аллеи были чисто выметены и посыпаны желтым песком. Имелся даже фонтанчик, правда довольно вялый: он напоминал поникший стебелек растения, которому недостает воды. Сходство усугублялось тем, что фонтанчику тоже недоставало воды.
Большие розовые кусты украшали главный вход в дом. По всему фасаду здания тянулась мозаичная картина, изображавшая четырех всадников, чьи кони осторожно ступали по облакам: эта картина, вероятно знаменитая, и дала название всей усадьбе.
Смею ли предложить вашей милости комнаты в простой сельской усадьбе? с горделивой скромностью осведомилась Дигне у Талиессина.
Я с удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством, ответил он.
Для ваших людей будут приготовлены особые комнаты, продолжала Дигне.
Рядом с моей, если нетрудно, сказал регент.
Дигне чуть подняла бесцветные брови.
Но ведь это слуги. Для слуг у нас отведена отдельная половина усадьбы. Так удобнее.
Мне удобнее, когда мои люди под рукой.
Как будет угодно вашей милости, сказала Дигне. Я не хочу ничем нарушать ваши привычки.
Вот и хорошо, молвил Талиессин.
* * *
За обедом, где подавали фаршированного гуся, густой луковый суп, устрашающий с виду соус зеленого цвета и два сорта домашних виночень кислый и переслащенный, Дигне подробно повествовала о тяжбе.
Мы ни за что не стали бы тревожить покой регента, ибо знаем, как много забот у правящей королевывздыхала она. Но тяжба наша зашла слишком далеко, и без милостивого и справедливого суда
Талиессин бесстрашно обмакнул кусок мяса в зеленый соус и перебил Дигне:
Давайте сразу уточним, какой именно суд вам требуетсясправедливый или милостивый.
Дигне поперхнулась.
Разве это не одно и то же?
Разумеется, нет. Если всем воздавать по справедливости, в стране не останется ни одного праздного плотника.
Плотника? Простите недогадливую женщину, ваша милость, но какое отношение к справедливости имеют плотники?
Плотники сооружают плахи и виселицы, сказал Талиессин.
Дигне залилась густой краской.
Я лишь хотела сказать, ваша милость
Давайте сперва насладимся обедом, предложил Талиессин. Потом я хотел бы посидеть у вас в саду и полюбоваться цветами. Я немного устал с дороги и не в состоянии сейчас вникать в проблему.
Хорошо, хорошо, перепугалась Дигне.
Она была неплохой хозяйкой, оценил Талиессин. Блюда подавали и уносили бесшумно, напитки подливали без суеты. Обед проходил неторопливо, в полном спокойствии. Когда Талиессин вышел в сад, он заглянул в конюшню и убедился в том, что все лошади выглядят весьма ухоженными.
Он устроился возле фонтанарастянулся на земле, подставив лицо солнцу. Стал ждать. И скоро к нему приблизился один из его слугтот, что постарше, лет сорока пяти.
Это был громила с плоским лицом и крохотными глазками, в которых затаилось неистребимое крестьянское коварство. Звали его Сиган. Талиессин ценил его за здравомыслие и уравновешенный характер, но более всегоза их общее прошлое.
Пятнадцать лет назад Сиган находился в числе мятежников, которые взбунтовались против ученого господина Алхвине, заподозрив того в «порче» земли. Господин Алхвине был убит, а его крестьяне пустились в бега.
Талиессин превратил их из шайки разбойников в отряд солдат и стал их командиромГаем по прозванию «Меченый». Сиган сделался его правой рукой.
Затем на несколько лет Талиессин расстался с Сиганомтот оставался в армии, с бывшим отрядом Гая. Талиессин уже и думать о нем забыл. У каждого из них была теперь своя жизнь: бывший командир наемников Гай женился на эльфийке, чтобы дать стране наследника крови Эльсион Лакар, а бывший крестьянин Сиган сражался где-то далеко на севере с кочевниками.
Однажды, дождливым вечером, в Мизене к Талиессину приблизился человек. Регент как раз в этот момент выходил из ратуши, где его чествовали по случаю окончания сложного и долгого судебного процесса, и садился на коня. Человек, промокший с головы до ног, закутанный в испачканный и порванный плащ, схватил Талиессина за Руку.
Гай! хрипло вскрикнул он.
Талиессин сделал знак страже, чтобы человека этого не трогали, и приказал:
Назовись.
Ты не узнаешь меня?
Сиган, выдохнул Талиессин. Я думал, ты на севере.
Нет, сказал Сиган.
Давно ты искал меня?
К тебе не подступиться, Гай, кривя губы, проговорил Сиган. Во дворец меня не пустили. Пришлось подстеречь тебя, когда ты в дороге
Я велю дать тебе коня, сказал Талиессин. Не хочешь вернуться в армию?
Нет, просто ответил Сиган.
Останешься со мной?
Если позволишь.
В таком случае будешь называть меня«господин регент», «ваша милость», «мой господин». «Гай»только наедине, сказал Талиессин.
Как скажешь, Гай.
Талиессин повысил голос, крикнул:
Дайте ему коня! Он едет с нами.
О том, что заставило Сигана уйти из армии и пуститься на поиски бывшего командира, Талиессин не расспрашивал. Догадывался, что тот, вероятно, пережил какой-то очень большой страх. Для теперешней жизни это было не важно. Сиган вполне сохранил свое здравомыслие, оставался преданным и наблюдательным.
И сейчас Талиессин ждал его, чтобы посоветоваться касательно дела Дигне и Ранкилео.
Это ведь она, бестия, мост разобрала, сказал, давясь от смеха, Сиган. Слуги об этом только и болтают. Прямо из-под ног у своего братца, можно сказать, выдернула! Ранкилео выехал из своей усадьбы, из Осинового Края, рано поутру. Затаился поблизости от харчевни, чтобы вашу милость перехватить и к себе увезти. А Дигне, понятное дело, за братцем следила. Едва он проехал мост, как она сразу выскочила со всеми слугамидаже своих дворовых девок пригнала, даже няньку и стряпуху, словом, всех! и они по бревнышку мост растащили.
А где эти бревна?
У нее в сарае лежат, за конюшней. Я их видел. Точно, снизу мхом поросли, сырые. До чего ловко все придумала! А сама напустила на себя добродетельное лицо и вокруг вашей милости так и вьется.
Да уж, вьется, согласился Талиессин. Интересно, харчевняона тоже неспроста сгорела?
Уверен, кивнул Сиган.
Ранкилео?
Больше некому.
Они друг друга стоят, сказал Талиессин. Недаром родственники. И задам же я им перцу!
Сиган хмыкнул.
Талиессин приподнялся на локте.
Вас с Ротимеем хорошо накормили?
Ротимеем звали второго слугу Талиессина.
Пожаловаться не на что. И комната светлая, удобная. Ротимей утверждает, будто я храплю.
Молод еще Ротимей что-то утверждать, сказал Талиессин, и они с Сиганом рассмеялись.
Глава семнадцатаяЭМЕРИ И ЕГО КУЧЕР
Все благие намерения Эмери отправиться на поиски рогового оркестра в одиночку разбились в прах. Поначалу-то все шло как нельзя более благополучно. Придворный композитор велел слугам заложить карету, собрал с собой все самое необходимоето есть смену белья, нотные тетради и маленькие переносные клавикорды в две октавы, изготовленные специально по его заказу, и беспрепятственно выбрался из столицы. Эмери не слишком хорошо умел править лошадьми, но в общем и целом на ровной дороге справлялся с задачей недурно.
В первые несколько часов он постоянно пугливо озирался: нет ли за ним погони. Но, кажется, супруга регента вняла доводам рассудка и если и отбыла из столицы, то сделала это тайно и без компании.
Затем его начало преследовать назойливое ощущениеказалось, кто-то следит за ним из пустоты. Несколько раз Эмери улавливал краем глаза движение на обочине дороги. Что-то прозрачное скользило на фоне леса, не отставая от кареты.
И в конце концов Эмери сдался. Натянул поводья, остановился. Поднявшись, крикнул:
Уида!
Смеясь, эльфийка выступила вперед, отделившись от леса, с которым сливалась почти неотличимо.
Да, это я.
Я же объяснял тебе, почему ты должна была ехать одна, начал было Эмери.
Уида весело закивала.
Я так и поступила. В столице еще не заметили моего отсутствия. Я оставила кое-какие распоряжения и написала, что вернусь через пару дней. А потом бросилась догонять тебя. Разве ты не рад?
Эмери многое мог бы ответить ей, но промолчал. Поразмыслив, он признал, что в ее обществе нетрудно отыскать и положительные стороны. Уида забралась на козлы, изгнав Эмери в карету, свистнула, и лошади понеслись по дороге
Дальнейшее путешествиев обществе Уидыпроходило беспокойно, однако имелись и некоторые преимущества, и самым главным было даже не то искусство, с которым супруга регента управлялась с лошадьми. Превыше всего ставя собственные капризы, Уида вместе с тем умела уважать и чужие. Поручив Эмери найти роговой оркестр для исполнения еще не до конца написанной симфонии «Охота на оленя», Уида взялась деятельно помогать ему.
Они объехали десяток земельных владенийвпрочем, неуклонно придерживаясь направления в сторону Балдыкиной Горки и, следовательно, в сторону Талиессина, и везде задавали один и тот же вопрос. В одном поместье им сильно повезло: владелец, некий Гавр, оказался совершенно помешан на музыке.
Уида скучала целый вечер, пока два ценителя взахлеб обменивались впечатлениями. Оказалось, Гавр знает многое из написанного Эмери. Эмери, в свою очередь, согласился сыграть для него десяток новых пьес и подарил собственноручно переписанную тетрадь с музыкальной драмой «Проклятие сумерек», которую исполняли в год рождения королевы на праздник возобновления союза земли Королевства и крови Эльсион Лакар.
Уида зевала, ковыряла пальцами пирог и в конце концов заснула прямо за столом. Пробудилась она от того, что Эмери трясет ее за плечо:
Проснись, Уида! Он проговорился и во всем сознался, хотя поначалу и не хотел: у него есть роговой оркестр.
Эльфийка тотчас распахнула глаза. Сна как не бывало.
Большой?
Достаточный. Мне надо послушать, как он звучит.
Оркестр Гавра состоял из тринадцати музыкантов. Все они были его крепостными. Каждый носил имя той ноты, которую выдувал из своего рога. В оркестре имелись рога очень длинные, тяжелые, их ставили на подставку, потому что такое удержать в руках было невозможно. Подобные рога издавали глубокие низкие звуки. Управлялись с ними крупные мужчины богатырского сложения, с могучими легкими.
Другие рога, поменьше, звучали более высоко. Задача оркестра состояла в том, чтобы ноты следовали одна за другой без перерыва, как если бы музыку исполнял один человек, а не тринадцать.
Эмери прослушал несколько пьес и в целом остался доволен. Хотя, по его мнению, оркестр нуждался в серьезных репетициях.
Знаю, знаю. Гавр потирал руки от удовольствия. Но когда нам репетировать? У меня не настолько богатое имение, чтобы отрывать моих крестьян от полевых работ! Музыкой они занимаются в свободное время. То естьнечасто, как вы понимаете. Но даже и при таких условиях результаты, по-моему, превосходны.
Да, чуть рассеянно произнес Эмери. Они нужны мне все. Правда, не хватает нескольких нот.
Эмери метнулся к своим переносным клавикордам и проиграл десяток тактов недавно сочиненного фрагмента.
Слышите? обернулся он к Гавру. Вот здесь и здесь. У вас эти ноты отсутствуют.
Гавр почувствовал себя оскорбленным.
Как я уже говорил, с достоинством произнес он, я не слишком богат Что могу себе позволить, то могу. Лично я считаю свой оркестр одним из лучших в Королевстве. Впрочем, можете поискать в другом месте.
Зачем же в другом, если мы уже нашли? удивился Эмери. Он не понимал причину недовольства своего собеседника. Они ведь говорят о музыке! О том, как достичь совершенства в исполнении музыки! Какие могут быть здесь личные обиды?
А мне показалось, что вы не удовлетворены найденным, упрямо произнес Гавр.
И тут вмешалась Уида:
Любезный господин Гавр, мне нужен ваш оркестр, и я его забираю.
Гавр поперхнулся.
Как? вырвалось у него. Я ведь только что объяснял, что оникрестьяне, им нужно работать на поле, иначе
Иначечто? прищурилась Уида.
Да спасут меня небеса, милостивая госпожа, но если землю не обрабатывать, не будет урожая!
Как всякий лошадник, Уида с полнейшим пренебрежением относилась к проблемам землепашества. Она только рукой махнула.
Урожай все равно будет Не у вас, так у соседа.
И, заметив, какое лицо сделалось у бедного Гавра, рассмеялась:
Я заранее куплю у вас урожай, хотите? спросила она. Заплачу за убытки. Вперед. И за найм ваших крепостных тоже. Желаете составить договор? Мой супруг регент приедет к вам, как только сможет, и вы подпишете с ним все надлежащие бумаги.
Но как я могу быть уверенпробормотал, ошалев, Гавр.
Эмери напустился на него:
Вы ставите под сомнение обещание супруги регента?
Гавр поднял глаза на придворного композитора и еле слышно ответил:
Да.
Я обещаю вам лично проследить за тем, чтобы она не забыла. Это вас устроит?
Да, с облегчением вздохнул Гавр. Я верю, что вы не подведете. Вымузыкант.
Вот и сладилось, весело объявила Уида. Когда понадобится, за вашими людьми приедут из столицы.
Пойду скажу им, решил Гавр.
Я сама.
Опередив мужчин, Уида вышла в просторный зал, где ждали музыканты. Все тринадцать человек. Уида остановилась в тени дверного проема и, никем не замеченная, осмотрела их еще раз. Огрубевшие руки, очень простая и не вполне чистая одежда. Полное отсутствие одухотворенности на лицах. Просто хозяин велел им дудеть в эти длинные трубы, вот они и дудят. А попробовали бы не дудеть! И наверняка ни один из них не слышит музыки по-настоящему.
Уида выступила из тени и предстала перед оркестрантами. Они не сразу обратили на нее внимание. Некоторые продолжали болтать между собой, двое или трое, прислонившись к стене, просто отдыхали, полузакрыв глаза.
Эй, негромко произнесла Уида.
Они сразу же встрепенулись, обратили к ней настороженные взгляды.
Ясупруга регента, сказала Уида и быстро остановила тех, кто выказал явное намерение упасть на колени. Не королева, пояснила она, только супруга регента. Я нанимаю вас. Вы должны будете отправиться в столицу, как только за вами прибудет мой доверенный чиновник. Исполните симфонию на празднике Знака Королевской Рукии можете возвращаться домой.