Они молча смотрели на нее. Эти покорные туповатые взгляды начали раздражать Уиду. Она прикрикнула:
Ступайте и ждите, пока вас позовут! Вы едете в столицу, говорят вам!
И топнула ногой, после чего вышла из залы в гневе.
Оставшись наедине с Эмери, Уида тяжело вздохнула:
По-моему, дело почти безнадежное. Вот проблема, с которой я прежде никогда не сталкивалась: могут ли холопы исполнять музыку.
Музыка сама по себе освобождает, задумчиво проговорил Эмери. Другое дело, что ни один из этих оркестрантов не ощущает себя творцом. Вот что плохо.
Ты намерен научить их быть творцами? Уида прищурилась. А как на это посмотрит их замечательный хозяйственный господин?
Какое мне дело до того, что подумает Гавр! рассердился Эмери. Мы говорим о музыке.
Мы говорим о его крепостных людях, резонно возразила Уида. О том, что ты намерен научить их быть свободными в музыке.
Мне нужно, чтобы они исполнили на празднике мое сочинение, твердо заявил Эмери. И они исполнят его. И это исполнение будет совершенно.
А потом?
Чтопотом? удивился Эмери.
Потом, когда они вернутся к Гавру, пояснила Уида.
Будут хорошо играть для Гавра, только и всего, сказал Эмери.
Твой премудрый дядя Адобекк, помнится, говаривал: «Нет ничего хуже, чем холоп, умеющий читать или обладающий каким-нибудь талантом. Эдакая полуразвитая душа. Где светона уже знает, но как добраться до неговедать не ведает, и страдает молча, как животное, голодное и раненое».
Эмери нахмурился. Кажется, нечто в таком роде дядя Адобекк действительно говорил
Адобекк! Вот уже почти пятнадцать лет, как он безвылазно сидит у себя в замке. В эту родовую твердыню Эмери наезжал раз в два-три годапроведать дядюшку, узнать пикантные подробности о чьем-либо прошлом, спросить совета.
Тень Адобекка продолжала незримо витать над его племянниками. Ренье совершал набеги на родовое гнездо значительно реже, чем его добродетельный брат, но и онЭмери знал об этом достовернозаглядывал к дядюшке.
И тот, к кому относилась процитированная Уидой тирада касательно «голодного животного»холоп, получивший образование, неизменно следовал за дядей Адобекком. Его телохранитель, его собеседник, хранитель Адобекковой мудрости и исполнитель Адобекковых капризов. Некто рыжий по имени Радихена.
Эмери предпочитал не встречаться с Радихеной, и дядя, зная об этом, приказывал тому не показываться на глаза, пока племянник гостит в замке. Но присутствие Радихены все равно ощущалось. Некто постоянно следовал за Адобекком, куда бы тот ни пошел. Некто всегда оставался начеку и наготове.
Со свойственной ей бестактностью Уида добавила:
Ты, конечно, помнишь этого Радихену? Парня, который зарезал любовницу моего Талиессина? Интересно, каким он теперь стал.
По-прежнему рыжий, буркнул Эмери. И таскается за Адобекком, как преданная до гроба тень.
Любопытно.
Нет, если учесть, что Адобекк спас ему жизнь.
О, вырвать жертву из когтистых лап моего Талиессиназадача не из легких! И все же великий Адобекк с этим справился, проговорила Уида, странно усмехаясь. Я должна быть благодарна Радихене. Будь Эйле жива, я была бы сейчас совсем другой. Ходила бы в темных строгих одеждах, не покидая дворца. Нелюбимая, но законная жена. Объект всеобщей жалости и всеобщих насмешек. А мой муж тем временем развлекался бы с этой простушкой и был бы счастлив.
Она дернула углом рта.
С тех пор, как Гайфье узнал, что онне мой сын, он как-то переменился Не находишь, Эмери?
О настроениях Гайфье лучше спрашивать моего братаони, кажется, подружились. Впрочем, в этом возрасте дети всегда начинают по-новому оценивать своих родителей, попытался утешить ее Эмери. И родные, и неродные.
Уида сверкнула глазами.
По-моему, я всегда относилась к нему как к родному!
То есть пренебрегала им так же легко, как и Эскивой, добавил Эмери.
Кажется, ты меня осуждаешь? У эльфиек вообще не развит материнский инстинкт, если ты об этом.
Он развит даже у черепашек, буркнул Эмери.
Все, это были твои последние слова, фыркнула Уида. Спокойной ночи.
Эмери зашипел на нее сквозь зубы и выскочил из комнаты. Захлопывая дверь, он слышал, как Уида тихонько смеется.
Глава восемнадцатаяСМЕРТЬ НА ТЕМНОЙ УЛИЦЕ
Ренье вновь бродил по темному саду с застывшими в воздухе листьями. Пиндара нигде не было; хлопья пепла сгущались над головой, липли к стволам деревьев. Ренье не искал выхода из этого сада, потому что никакого выхода здесь не было и быть не могло, и он знал об этом. Он просто брел без всякой цели, попавший в ловушку, одинокий человек, ворошил ногами листья и хвою. Обнаженные стволы были изрезаны тысячами шершавых морщин.
Сон казался таким реальным, что Ренье никак не мог очнуться, хотя его уже несколько минут трясли за плечо и настойчиво повторяли:
Господин Ренье! Да что с вами? Вы живы? Господин Ренье!
Ренье застоналво сне это было мучительнои наконец попытался разлепить веки.
Его лицо было мокрым от слез и пота, волосы слиплись.
Прямо над ним нависал Талиессинтакой, каким Ренье помнил его в годы юности, без шрамов на лице, с тревожными, чуть раскосыми глазами.
Талиессин? пробормотал Ренье. Что вы здесь делаете, ваше высочество?
Это я, Гайфье, раздался мальчишеский голос.
Проклятье. Ренье сел, вытер лицо краем покрывала. Что здесь происходит?
Сын Талиессина посмотрел на него с неприязнью, и Ренье ощутил себя старым.
Я заглянул к вам, чтобы попросить кое о чем, а вы спали, объяснил мальчик. Подать вам умыться?
Сделайте одолжение.
Гайфье притащил наполовину пустой кувшин с водой. Ренье взял кувшин и выпил остаток воды.
Спасибо. Он вздохнул. Вам снятся сны с продолжением?
Ну не знаю. Гайфье замялся. Судя по его виду, ему вообще редко снились сны. Наверное.
В последнее время такие сны стали сильно меня донимать, пояснил Ренье. Постепенно он приходил в себя. У вас была ко мне какая-то просьба?
Просто хотел прогуляться с вами вечером по городу, объяснил сын регента.
Потянуло пройтись по кабакам? Ренье прищурился. Ваш отец тоже не упускал такой возможности. Вам какс дракой или без?
Как получится, ответил Гайфье. Будьте естественны. Я хочу наблюдать ночной город в его обычном состоянии.
Извращенное желание, но, учитывая ваше происхождение, вполне понятное. Я зайду за вами за час до полуночи. Пиндара с собой не берем. В последнее время он стал чересчур вездесущим, не находите? Да и история с призраком его подкосила.
Буду ждать, сказал Гайфье и вышел.
Ренье вздохнул, пригладил волосы. Оглядел свою холостяцкую берлогу. К счастью, почти никаких примет того, что здесь живут, в комнате не имелось. Разве что смятая постель. Ренье немного времени здесь проводил, так что ни дорогих сердцу безделушек, привезенных из родного имения, ни даров любви, ни каких-либо украшений в комнате не имелось. Ничего, что позволило бы судить о внутреннем мире самого Ренье.
Все его вещи хранились в большом сундуке, поверх которого и была разложена постель. Удобно, аскетично, герметично.
И с чего это Гайфье захотелось прогуляться по злачным местам ночной столицы? Обычное юношеское любопытство? В принципе, пора бы. Ознакомление с пороком в его самых неприглядных формах входит в программу воспитания молодого дворянина. И если уж выбирать наставника в этом деле, то лучше Ренье и впрямь никого не сыщешь.
Ренье по-стариковски крякнул, сам себе напоминая дядюшку Адобекка, и начал приводить себя в порядок.
Ближе к полуночи он уже полностью утратил встрепанность и смятенность. Был отменно причесан, аккуратно одет, даже строг.
Гайфье ждал его с нетерпением.
Я уж думал, вы не придете! выпалил мальчик.
Ренье посмотрел на него чуть свысока.
С чего это вы взяли? Я всегда выполняю обещания. Даже если это мне в ущерб.
Мальчик подбросил на ладони упругий кошелек.
Не в этот раз. Вы научите меня мошенничать при игре в кости?
Я никогда не мошенничаю, мой господин. Потому и проигрываю так часто.
Они начали с небольшого кабачка неподалеку от дворцовой стены.
Это заведение закрывается раньше других, объяснил Ренье, поэтому следует поспешить. Предлагаю для начала отведать здешних блинов. Здесь выпекают изумительные блины.
Он понизил голос и добавил:
Я приводил сюда Эйле. Очень давно.
После этого признания все вокруг для Гайфье переменилось, все сделалось таинственным и милым: закопченные стены, ямочки на щеках хозяйки, политые маслом сладкие и толстые блины. Гайфье протянул руку и коснулся кончиками пальцев стены, возле которой сидел.
Его старший приятель грустно наблюдал за ним. Чувства мальчика были видны, как на ладони. Ренье и самому хотелось бы сейчас провести рукой по розовой щеке Эйле, увидеть, как она улыбается, услышать, как она взахлеб рассказывает ему что-то страшно важное
Она очень красиво ела, сказал Ренье.
Мальчик медленно перевел на него взгляд.
Я иногда скучаю по ней, признался Ренье. Сегодня он не собирался щадить своего юного спутника. Коль скоро сын Талиессина захотел нахлебаться воспоминаний и впечатленийРенье охотно предоставит ему целую лохань.
На глазах Гайфье блеснули слезы.
Представьте себе, господин Ренье, все эти годы я даже не знал о ее существовании, но теперь тоже по ней скучаю
Ренье улыбнулся, не разжимая губ.
Вы доели блины? Идемте. Хозяйке пора на покой, а нас с вами ждут кабаки, которые открыты всю ночь. Правда, общество там собирается далеко не такое изысканное.
Они нырнули в арку ворот третьей стены, затемчетвертой и очутились на городской окраине. На здешних улицах было куда более людно, нежели в центре города. Днем разница между кварталами не слишком бросалась в глаза: дома окраины, хоть и менее богатые, все же были довольно чистыми и аккуратными. Но ночью различие в имущественном положении жителей центра и окраины делалось куда более очевидным. За четвертой стеной почти не зажигали фонарей. Только на углах кое-как коптили лампы на столбах, заправленные самым дурным маслом. Стекла их были мутными, облепленными мухами и комками грязи.
Основным источником света служили здесь не фонари, а раскрытые двери кабачков, откуда доносились голоса и звон посуды.
Нам сюда, вежливо пригласил Ренье.
Гайфье остановился посреди улицы, глядя на мостовую у себя под ногами.
Здесь она умерла? спросил он.
Ренье замер.
На миг ему показалось, что он спит и сон переносит его обратно в безрадостный сад: дурная бесконечность мелькающих перед глазами голых деревьев, и ничего больше. Затем, как будто в прозрачном яйце, предстали три фигуры: Эйле, истекающая кровью, юный Талиессин и Радихена с застывшим, непонимающим взглядом.
Я так давно ее не видел, услышал Ренье свой голос, звучавший как будто издалека.
Мертвый сад показывал ему образ Эйле так отчетливо, словно Ренье узрел перед собой картину, вышитую самыми яркими шелковыми нитками.
Здесь она умерла? шепотом повторил Гайфье.
Уйдем отсюда, быстро проговорил его друг. Скорее!
Ренье схватил мальчика за руку и потащил прочь. Они почти бежали. И лишь когда они завернули за угол, Ренье остановился, тяжело переводя дыхание и держась за бок.
Я не помню, где это случилось, вымолвил он наконец. Он и сам не мог бы объяснить, почему его так испугала неожиданная проницательность Гайфье. Для вас это тоже не важно, настойчиво добавил Ренье. Эйле любила вашего отца и дала вам жизнь; остальное подлежит забвению.
Но это несправедливо! возразил Гайфье.
Что именно несправедливо?
Мальчик покачал головой.
Все это выглядит так, словно мою мать использовали. Она выполнила некое действиеи ушла, и теперь о ней следует забыть. Как будто важным было не то, какой она была, как она ела, как смеялась, о чем рассказывала и мечтала, а то, что она сотворила во имя моего отца.
Так и есть, сказал Ренье с горечью, которая осталась для мальчика непонятной. Она не была дворянкой, ваша мать, но прожила жизнь истинной аристократки. Знаете, в чем смысл нашего бытия? В служении.
Гайфье неожиданно расхохотался.
И это говорите мне вы? Вы, бражник и игрок? Чему же вы служите в таком случае?
Мое служение позади, сказал Ренье. Поэтому я и бражничаю, как вы изволили выразиться.
Гайфье с ухмылкой поднял на него взгляд. Ренье был серьезен, печален. В полумраке, под фонарем, который не столько отбрасывал свет, сколько размазывал по переулку тень, Ренье выглядел юным и красивым.
Ночьмое время, сказал Ренье, угадав мысли мальчика. Ночью не видно, каким я стал. Говорю вам, я, как и Эйле, позволил королевской семье использовать меня и отбросить. Разница только в том, что Эйле умерла, а я продолжаю жить Идемте, здесь неподалеку есть еще одно заведение. Меня там, правда, не любят, но сегодня я приду с деньгами, так что хозяин кое-как потерпит мое присутствие.
Они направились к «Мышам и карликам».
С каждым шагом Ренье все меньше хотелось туда идти, но говорить о своих предчувствиях молодому спутнику не хотелось. Ренье ощущал себя сегодня эдаким проводником по темному царству. Человеком, которому открыто все, что связано с ночью и пороком.
Они завернули за очередной угол, и Ренье замер.
Посреди улицы лежал мертвец.
* * *
В первое мгновение Ренье хотел увести отсюда мальчика, чтобы тот не видел страшной картины, но затем усилием воли остановил себя. Разве сын Талиессина не хотел приобщиться к темным сторонам жизни? А что может быть темнее смерти на ночной улице, неподалеку от последних, шестых ворот, выводящих из столицы в предместье?..
Гайфье смотрел на убитого, с каждым мгновением все больше становясь похожим на Талиессина. Ночь обнажила это сходство и сделала его пугающим. При свете дня было очевидно, что Гайфье гораздо плотнее отца, а щеки у него благополучно круглые. При тусклом свете фонаря тени принялись бродить по лицу мальчика, и Ренье ясно видел: рядом с ним находится отдаленный потомок Эльсион Лакар.
У него разорвано горлотихо сказал Гайфье. Он перевел взгляд на своего спутника:Как такое могло случиться? Здесь, в нашей столице?
Это уже не первая смерть, ответил чей-то голос из темноты. И снова я вижу рядом с трупом господина Ренье. Вы ведь брат придворного композитора, не так ли? Я узнал вас.
В тусклом свете фонаря появился капитан городской стражи. Ренье слегка поклонился ему:
Должно быть, я пребывал тогда в экзальтированном состоянии, потому что совершенно не припоминаю обстоятельств нашей встречи.
Если он и пытался сразить солдафона словом «экзальтированный», то напрасно: капитан и глазом не моргнул.
Да, господин, вы были тогда изрядно пьяны, и к тому же в кабаке вам навалялиуж простите за выражение А что это за малец с вами?
Так, один парнишка, быстро ответил Ренье прежде, чем мальчик успел открыть рот. Веду его домой по просьбе матери.
Похвальное намерение, одобрил капитан. И наклонился над трупом. Несколько минут осматривал его, затем вновь поднял взгляд на Ренье:Вам ничего не кажется знакомым?
Та женщина, Аламеда, тихо сказал Ренье. Ее ведь убили точно так же. Вырвали кусок горла.
Капитан быстро глянул на Гайфье, но мальчик отвернулся, стараясь никак не проявлять своих чувств. «Ренье прав, думал он, каждый из нас живет в своем собственном мире. И эти миры никогда не соприкасаются. Мы ходим по одним и тем же улицам, а видим совершенно разные вещи. Для Ренье город пронизан сетью кабаков, он точно знает, где ему нальют выпить, где помогут с деньгами. Для кого-то столицамир клиентов, заказчиков, выгодных поставщиков. А для меня? А для Эйле? Чем был этот город для моей матери? Местом, где она на каждом шагу встречала приметы своей любви?»
Неожиданная мысль заставила Гайфье задохнуться. Потому что внезапно он понял: именно такой была столица еще для одной женщины.
Для Уиды.
Везде, в любом цветке, в любой вывеске, на любом углу, Уида видит только одно: приметы своей страсти к Талиессину.
До мальчика донесся голос Ренье:
Пожалуй, я знал этого парня. Ну-ка посветите ему на лицо Да, мы встречались.
И голос капитана стражи:
Любопытно
Онодин из троих засранцев, что пытались убить меня здесь неподалеку.
Ну да? В голосе капитана появилась странная ирония.
Ренье, похоже, не обратил на это внимания.
Вообразите! Я хорошо выиграл в тот вечер, а они, видимо, следили за мной от самой таверны. Подстерегли за углом и напали
Стражники подобрали только одного.
Ну, он, вероятно, был не слишком разговорчив, сказал Ренье с ухмылкой.
Ваша правда, подтвердил капитан. Мертвее некуда.
Второго найти нетрудноя располосовал ему лицо, продолжал Ренье. А этот метал в меня ножи. Стоял в сторонке и норовил достать издалека.
И выначал капитан, блеснув глазами.
И я его не тронул, потому что страшно устал и мечтал только об одном: добраться до постели, заключил Ренье. Вот и вся история. Я не знаю даже их имен.
Капитан снова навис над телом. Передал Ренье свой фонарик со словами:
Теперь ваш черед. Посветите мне хорошенько.
Ренье повиновался. Капитан еще раз оглядел рану на шее убитого.
Похоже на зубы. Или когти. Это какой-то зверь.
Там был странный чужакв тот день, когда погибла Аламеда, сказал Ренье.
Капитан поморщился.
Вы и тогда твердили про какого-то чужака, но посмотритеследы на шее этого парня говорят сами за себя. Это не нож, не шпага.
Убийца мог носить железные когти на руке, упрямо заявил Ренье.
Капитан выпрямился, забрал у него свой фонарик.
Ступайте туда, куда шли, господин Ренье. Вашему парнишке дурно, что и неудивительно, учитывая обстоятельства. И постарайтесь поменьше таскаться по ночным улицам. Пока я не поймаю этого вашего чужака, в городе будет небезопасно.
Глава девятнадцатаяСОФЕНА ИЗ РУСАЛОЧЬЕЙ ЗАВОДИ
Высокая девушка спрыгнула с коня, наклонилась над странным белым пятном, которое еще издали заметила под кустом. Так и есть! Она прикусила губу, чтобы не заплакать.
Собака с разорванным боком лежала на траве и смотрела на свою хозяйку темными глазами, полными надежды. Животное даже стукнуло хвостом, выражая радость. Девушка уселась рядом на землю, положила собачью морду себе на колени и гладила до тех пор, пока собака не испустила дух.
Хищный зверь рыскал по округе уже не первый день. Несколько раз его замечали крестьяне. Ничего толкового они, впрочем, рассказать не сумелизверь мелькнул и скрылся в отдалении прежде, чем его успели рассмотреть.
Охота началась два дня назад. Накануне вечером в усадьбу явились крестьяне. Человек шесть, и среди ниходна женщина.
Ворота усадьбы обычно стояли открытыми. Роол никогда не был особенно богат, хотя несколько поколений назад его семья владела значительными средствами и выстроила огромный дом. Со временем эта грандиозная постройка начала разрушаться; у следующих поколений уже не хватало средств на то, чтобы чинить все нуждающееся в ремонте, поэтому жилое пространство неуклонно сокращалось. К тому времени, когда усадьба перешла к Роолу, пригодными для жилья оставались лишь семь комнат центральной усадьбы, а оба флигеля и три пристройки превратились в живописные руины.
Тем не менее Роол был вполне доволен своей участью и не претендовал на большее. Он владел своим земельным наделом, не слишком обширным, но вполне достаточным; в его саду имелось довольно места для прогулок, мечтаний, занятий чтением и музыкой, а лесок исстари был обращен в охотничьи угодья. Впрочем, охотитьсяпо взаимному согласиюможно было и на землях соседей, Ранкилео и Дигне, сводных брата и сестры.
Главным источником доходов поместья Роола служила мельница, выстроенная на ручье. Ею пользовались все окрестные земледельцы. Кроме того, у Роола имелось небольшое стадо коров, которым он также чрезвычайно дорожил.
Но главным богатством Роола была дочь, Софена, названная в честь обожаемой младшей сестры, давно погибшей.
После смерти жены Софена выполняла в усадьбе роль хозяйки. Ведала ключами и запасами. Даже пробовала готовить варенья и соленья, как подобает порядочной ключнице, но здесь не преуспела и потому вернулась к своему любимому занятиюохоте.
Отец научил Софену стрелять из лука и маленького арбалета, ездить верхом, даже фехтовать. Девушка любила собак и лошадей, умела читать следы на земле и в траве и знала, как ходить по Русалочьей заводи, чтобы не потревожить старую русалку.
Вместе с отцом она вышла навстречу крестьянскому посольству и выслушала людей. По их словам, зверь несколько раз шастал через деревню, после чего исчезал в болоте.
Вроде как сперва был на человека похож и бежал на двух ногах, начал описывать хищника самый пожилой из крестьян.
Роол перебил говорившего:
Кто-нибудь из вас видел его?
Люди переглянулись и замялись. Вперед смело выступила женщина, низко поклонилась.
Я.
Ты? Роол с интересом уставился на нее.
Она выпрямилась.
Да, господин. Я потому и пришла, что самолично его видела. Он точно сперва на двух ногах бежал, потомна четырех. Но он серый, лохматый, как бы помещенный внутрь клубка шерсти.
Может быть, тебе почудилось? спросил Роол.
Она вспыхнула.
Это точно, что из меня посмешище делали, но я его видела! У меня трое сыновей, господин, стану я выдумывать какого-то зверя! Нет, точно говорю. Как описала, такой и есть.
Почему ты считаешь, что он опасен? опять спросил Роол.
Тут, все разом, заговорили мужчины.
От него жутью тянет, господин! Кто он? Был бы волк, к примеру. Зверь опасный, но понятный, а этотневиданный.
Роол молча повернулся к дочери. Софена просто сказала:
Я завтра начну его выслеживать. А вы глядите по сторонам внимательнее. Заметите следысразу найдите меня. Следите за детьми, пусть из дома не отлучаются.
С тем просители и отбыли, а отец с дочерью вернулись в дом. Роолу не слишком по душе пришлась идея Софены начать на зверя охоту. За ужином он опять заговорил с ней об этом.
Ты уверена, Софена, что все этоне фантазии наших добрых землепашцев?
Они что-то видели. Она покачала головой. У меня нет ни малейших сомнений в том, что нечто пробегало через деревню и ужасно напугало ту женщину.
По-твоему, она ничего не выдумывает?
По-моему, напугать женщину, родившую троих сыновей, практически невозможно. Это должно было быть нечто кошмарное.
Роол вздохнул. Дочь напоминала не столько саму Софену-старшую, тетку, которую девочка никогда не видела, сколько образ из фантазий той, первой Софены. У Роола долгое время хранились рисунки младшей сестренки. Рисунки, на которых прекрасная пышноволосая воительница поражает мечом чудовищ, спасая от верной гибели беспомощных детей и раненых воинов. Потом, когда комнаты в очередной раз пытались отремонтировать и переделать, эти рисунки куда-то пропали. Впрочем, Роол и не жалел о них: две Софены в его душе слились в одну.
Софена-младшая была, если говорить честно, немного нескладной: голенастая, с длинными руками, широкими плечами и узковатыми для женщины бедрами. Жесткие светлые волосы она заплетала в косы или просто стягивала на лбу ремешком. Одеваться предпочитала в штаны и длинную рубаху, подпоясанную широким ремнем. Она любила оружие, носила нож на поясе и короткий меч в ножнах за спиной.
И вместе с тем под всей этой напускной мужеподобностью скрывалась поразительная женственность: Софена как будто ожидала часа, чтобы влюбиться и расцвести. Роол ожидал этого с замиранием сердца. Он даже боялся загадывать, как отнесется к тому, что его дочка станет женщиной, начнет жить с другим мужчиной, уедет из отцовского дома
Роол знал, что Софена уйдет на свою охоту еще затемно, и заранее попрощался с нею.
Будь осторожна, милая. Если у нас в округе действительно завелась жуткая тварь, следует внимательно глядеть по сторонам.
Она засмеялась.
То же самое я сказала нашим людям, помнишь? Не беспокойся обо мне, Роол. Я вернусь с добычей на плечах.
Он поцеловал ее в лоб, благословил и отправился спать. А Софена еще долго возилась со своим арбалетом, наполняла колчан, искала в сундуке плотный кожаный колет и все ходила, ходила, звякала оружием, пила воду, что-то торопливо жевала. Роол долго не мог заснуть, прислушиваясь к этим звукам, а потом все-таки провалился в сон и не услышал, как дочь ушла из дома.
И вот теперь она обнаружила одну из собак умирающей. Хищник действительно бродит поблизости. Софена поцеловала холодеющую морду верного друга и встала. Пора было двигаться дальше.
Она кружила по лесу, всматриваясь в каждую подозрительную выбоинку в земле, в каждую сломанную веточку. Хоть что-то, хоть малейший след! Но чудище как будто парило над землей. Оно не оставляло следов. И все же оно побывало здесь. И Софена не сомневалась в том, что оно вернется.
Девушка переночевала в деревне, у пастуха: она нередко останавливалась в этом доме, если собиралась охотиться на болотных птиц. Едва небо посерело, готовясь встретить рассвет, как Софена выбралась из дома. Она пошла по краю болота. В самой глубине трясины, по слухам, обитала старая русалка. Очень древняя. Она была юной в те годы, когда самый старый человек в Королевстве еще не народился на свет. За века существования русалка выросла в огромное чудище. При случае оно могло напасть на человека, утащить его в болото и съесть. Но русалка была стара, грузна и ленива. Для того чтобы стать ее жертвой, следовало отправиться прямиком в ее пасть.
А монстр, которого выслеживала Софена, обладал небольшим ростом и стремительно бегал.
Лошадь Софены осталась в деревне. Сегодня девушка шла пешком. То и дело она останавливалась, низко наклоняясь к земле. Несколько раз она видела нечто, напоминавшее следы. Но Софена не была уверена. Она никогда не видела подобных следов: они напоминали человеческие, однако с длинными острыми когтями. И гораздо мельче человеческихприблизительно как отпечаток ноги семилетнего ребенка.
Два подобных следа, сильно размазанных и едва различимых, она нашла на краю болота, а один, более четкий, сохранился в пыли на окраине деревни.
Софена пошла в том направлении, куда указывал этот третий след. Она сочла его самым свежим. Скоро девушка вышла на проселочную дорогу, которая выводила на большой проезжий тракт. По этому тракту можно было доехать до крупных городов и даже до столицы. Впрочем, Софена никогда не была в столице. Единственный город, где она побывала, была Дарконаместо проведения конских ярмарок.
Несколько раз Софена останавливалась и прислушивалась, но ни звука до нее не доносилось. И тем не менее время от времени она совершенно точно знала, что за нею кто-то наблюдает. Пристальный взгляд из чащи леса замирал на девушке, заставляя ее холодеть и застывать на месте. Затем взгляд исчезал, и Софена переводила дыхание.
Ни разу она не позволила себе обольщаться мыслью о том, что ей-де почудилось. Нет, ей не чудится. Там, в чаще, кто-то есть. И с каждым разом этот кто-то подбирается все ближе.
Она осторожно сняла с плеча арбалет, зарядила сразу несколько стрелок. Остановилась посреди дороги и стала ждать.
Терпения ей было не заниматьнедаром она любила охоту. Софена могла просидеть в засаде и час, и двапока дичь не потеряет бдительность и сама не выскочит под стрелу охотницы.
Но сейчас она столкнулась с противником под стать себе. Внезапно Софена подумала: «А вдруг онумный? Вдруг он мыслит так же, как я? Сидит сейчас в засаде и ждет, пока я сделаю ошибку И потом набросится, вонзит клыки» У нее мороз пробежал по коже, и она отчаянно тряхнула волосами. Ну вот еще! Станет она, Софена, дочь Роола, бояться!
Софена осторожно двинулась дальше по дороге. Теперь она явственно ощущала близость врага. Тот не сводил с нее глаз. Птицы замолчали, даже ветер затих в деревьях. Софена слышала только собственное дыхание и проклинала себя за неуклюжесть. До чего неловко устроен человек! Всегда он сопит и топочет.
Внезапно она заметила движение между деревьями слева от дороги. Софена быстро направила туда арбалет, но то, стремительно мчавшееся среди стволов, уже пропало. Спустя миг оно мелькнуло вновь, на сей раз справа.
«Он перебежал дорогу у меня за спиной», поняла девушка. Холодный пот заструился у нее по спине.
Должно быть, у чудища имелся какой-то способ нагонять ужас. Ничем другим нельзя было объяснить то обстоятельство, что храбрая Софена испытывала сейчас страх.
Она закусила губу почти до крови. Не станет она бояться! В конце концов, перед нейвсего-навсего хищник. Живое существо. Любое живое существо может стать мертвым, если постараться.
Софена подняла арбалет, ожидая, когда ее будущая жертва появится в третий раз.
И тут оно выскочило на дорогу прямо перед Софеной. Девушка не успела заметить, когда и как это произошло: монстр словно бы вырос перед ней из-под земли. Она вскрикнула и выронила арбалет.
Живой клубок тумана, из которого тянулись когтистые лапы, покатился по дороге навстречу охотнице. Софена выхватила кинжал, расставила пошире ноги, стиснула зубы.
Я не побегу, поклялась она себе. Это моя земля, и я не побегу от него
Страшно было лишь несколько последних мгновений, а затем Софену обожгло болью: чудище впилось в ее плечи, процарапало ей бедра. Она несколько раз ударила ножом, наугад. В тумане, куда погрузило ее напавшее существо, девушка ничего не видела. Серые плотные клочья плавали у нее перед глазами, залепляли веки, лезли в рот, норовили забить ноздри. Здесь было трудно дышать, воздух стал сырым и липким.