Выводы Фоллона отличались нелицеприятностью и, как правило, были на диво верны. Все то худшее, что он подозревал в людях, неизменноувы! оказывалось правдой.
«Это и означает обладать жизненным опытом», объяснял он Ренье, когда тот в очередной раз со стоном вопрошал, как это Фоллону удается столь точно разбираться в людях.
«Да избавит меня милостивая судьба от подобного опыта, вздыхал Ренье, эдак я и к женщине под одеяло залезть не смогу. Лучше уж не знать, какая она в душе жаба».
Фоллон всем своим видом показывал, что Ренье действительно бы лучше не лазить ни к кому под одеяло.
Впрочем, Ренье быстро утешался и забывал о подобных беседах. До следующего раза.
Ну, это такие близкие друзья, для которых я не стал бы беспокоить госпожу Домнолу, объяснил Ренье. Госпожа Домнола слишком хорошая стряпуха и слишком почтенная госпожа, дабы обременять ее моими друзьями. Что до близости, то они ближе всего стоят к моему карману, а я не из тех, кто носит там свою душу.
Интересно, сказал Фоллон. Значит, вы считаете, что есть люди, у которых душа живет в кармане?
Да, и чем больше в том же кармане денег, тем слабее и жальче душонка.
Вы никогда не устаете поражать меня житейской мудростью, господин Ренье, невозмутимо произнес Фоллон. Где же, в таком случае, ваша душа?
У меня душа помещается в груди. Как и положено, объявил Ренье.
Но вы уверены?
Абсолютно.
А доказательства?
Когда я прижимаю к груди красивую женщину, я ощущаю трепет моей души, а это означает, что ее потревожили прикосновением.
Женщину?
Не притворяйтесь, будто не поняли, Фоллон. Вы умнее меня. Я говорил о душе.
А я-то думал, будто вы говорили о каком-то обеде для своих друзей.
Ренье махнул рукой и захромал, держась за бок, вверх по лестнице.
Эмери встретил его настороженно.
Что-то случилось?
Почему ты так решил? Ренье постарался придать себе беспечный вид.
Какой-то ты взъерошенный.
Тебе показалось.
Нет, не показалось, настаивал Эмери.
Может быть, ты и прав, сдался Ренье. Если говорить честно, то я не хотел бы причинять тебе беспокойство, брат, но тут исключительный случай.
Женщина? спросил Эмери, морщась.
Женщина? Ренье моргнул, как человек, сбитый с толку. Потом он засмеялся. Какая еще женщина? Не стал бы я водить к тебе своих женщин Нет, милый Эмери, тут совершенно другая история. Я попрошу тебя только об одном.
Проси.
Не убивай меня.
Эмери рассмеялся:
Хорошо.
Тебе очень захочется. Ренье стал вдруг странно настойчив. Когда демоны овладеют тобой, вспомни о том, что ты давал мне обещание. Вспомни о нашем общем детстве, о том, что мыединоутробные братья Словом, сдержи естественный позыв перерезать мне глотку.
Все так плохо?
Как для кого, загадочно отозвался Ренье. Я знаю, ты человек чести.
Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты и вернулся на первый этаж.
Там уже началась подготовка к непонятному празднику. Трактирные слуги доставили еду: обычные блюда, которые подают в харчевнях средней руки. Под хлопотливым руководством Ренье в нижней гостиной расставили столы, водрузили на скатерть миски и плошки, вытащили разрозненные ножи и ложки, нашли чаши и кувшины.
Ренье суетился, кричал, подскакивал, задыхался, хватался за бок, случайно разбил несколько тарелок и опрокинул супницу. Затем выставил всех слуг и сообщил Фоллону, что тот может быть свободен.
Если услышишь шум сражения, сказал Ренье напоследок, то можешь вызвать городскую стражу. Но не раньше.
Хорошо, кивнул Фоллон и удалился. Ренье с восхищением глянул в его прямую спину.
Гости начали прибывать ближе к полуночи.
Ренье, разумеется, несколько преувеличивал, когда говорил о «клубе» кредиторов, но тем не менее многие из тех, кто одалживал Ренье более-менее крупные суммы, действительно были знакомы между собой. Среди них имелись игроки, владельцы харчевен, просто почтенные граждане. Каждого Ренье известил о приглашении лично или письмом, и все они пришли в смутной надежде получить наконец назад свои деньги.
Ренье встречал их как своих лучших друзей. Усаживал за стол, усердно потчевал, развлекал: болтал, громко хохотал, выкрикивал остроты.
А вот и любезнейший господин Кавалон! в восторге метнулся Ренье к последнему из пришедших. Человек, который и подал мне идею собрать вас вместе! Представьте себе, не далее как сегодня утром господин Кавалон мне по-дружески жаловался, что слишком долго стоял в дверях своей лавки в ожидании, пока я приду к нему с деньгами. Стоял-стоял и обгорел на солнце. Показывает мне загар на лице и спрашивает моего мнения: не слишком ли экстремально. А я: «Когда речь идет о медном тазе, трудно судить об оттенках красного» Ха-ха!
Кавалон густо покраснел и попытался было опровергнуть сказанное, но его голос звучал жалко. И хоть никто из гостей даже не улыбнулся так называемому остроумию Ренье, Кавалона не оставляло отвратительное ощущение, будто над ним все смеются.
Гости наконец устроились и принялись за ужин. Их немного удивляло: для чего Ренье потребовалось собирать всех за одним столом в доме своего брата, если угощение явно доставлено из трактира, причем не лучшего? Но никто не стал возражать. Все ждали кульминации праздника.
Ренье продолжал балагурить. С каждой минутой его шутки становились все более плоскими. Кое-кто попытался разрядить атмосферу и рассказал случай из трактирной жизни. Касался этот случай перебоев с поставками сидра, и юмор ситуации был понятен лишь тем, кто точно так же страдал от подобных перебоев. Прочие выслушали с недоумением, зато Ренье пришел в восторг.
Наконец Кавалон поднялся.
Полагаю, я выскажу общее мнение, если попрошу господина Ренье объяснить нам смысл сегодняшнего собрания.
А я разве не говорил? изумился Ренье. Он почему-то посмотрел наверх, туда, где в любимых комнатах дяди Адобекка на пятом этаже сидел и, несомненно, кипятился Эмери. Я довольно много выиграл в кости и решил сделать что-нибудь приятное тем, кто в свое время выручил меня. Господа! Разве вам не приятно?
Ну, внимание приятно, пробурчал один из гостей.
Другие посмотрели на него оскорбленно, как будто он предал их общие интересы.
Тише! закричал вдруг Ренье. Внимание! Они уже здесь! Я их слышу, слышу
Кого? возмутился Кавалон. Кого вы слышите?
Тихо, говорят вам! оборвал Ренье. Слушайте
За окном действительно раздались какие-то странные звуки.
Похоже, будто тянут за струны, проговорил бородач с квадратной физиономией, что сидел по правую руку от хозяина пиршества. Музыканты там, что ли, настраиваются
А, вы угадали! громко прошептал Ренье. Но тише, тише! Это для вас. Для всех вас, господа.
Тем временем настройка закончилась, и зазвучала серенада.
Играли ее из рук вон плохо. Струнные инструменты дребезжали и фальшивили, флейта пронзительно вопила, словно бы в ужасе, потому что упорно не попадала в такт и, проваливаясь в пустоту, страдала от вселенского одиночества. Барабанщик стучал отрешенно, мало интересуясь остальными.
Но самое страшное началось в тот миг, когда наступил черед певца. Высокий сорванный мужской голос был из тех, кто считает, что в сиплом пении таится неотразимое обаяние. Кто внушил таковым это заблуждение, остается роковой загадкой.
Прелестный друг, уж вечер настал,
Уж я и ждать тебя устал,
выводил певец, придыхая на конце каждой строки.
Услышь серенаду ты мою,
Я в честь тебя ее пою.
Ренье радостно улыбался, с каждой секундой все шире. Он знал, что эта серенада содержит не менее ста двустиший. Редкая женщина выдерживала хотя бы двадцать: обычно на головы поющих выливался ночной горшок или сыпались какие-нибудь тяжелые, неприятные на ощупь предметы.
Что это? завопил Кавалон. У него первого сдали нервы.
В вашу честь, сказал Ренье. Я же ясно написал в пригласительном письме: праздник в вашу честь, с угощением и сюрпризом. Угощениевот, а сюрпризтам, за окном.
Слушайте, это жестоко, проворчал рыжий харчевник с бородавкой на носу, один из самых терпеливых кредиторов.
Автору трактирного супа не должно рассуждать о жестокости! патетически воскликнул Ренье, перекрикивая певца и музыкантов, те как раз входили в раж, добравшись до пятнадцатого двустишия:
Светит луна, она в небе одна,
Я так одинок, как в небе луна
Моего выигрыша все равно не хватило бы, чтобы расплатиться со всеми, продолжал Ренье. Как же я мог показать вам мое доброе отношение?
Певец надрывался:
И если ты ко мне не придешь,
То у меня есть острый нож,
Мой труп под утро ты найдешь.
Затем все смешалось, струны забрякали невпопад, флейта заверещала, как пойманный за ножку поросенок, а барабан бухнул пару раз и затих. Певец неожиданно обрел глубину голоса и заорал бархатным басом:
Руки прочь от музыкантов, сволочи!
Бряцанье оружия было ему ответом.
Ренье бросился к окну и распахнул его. Высунулся почти до половины, так что в комнате остались только его ноги и та часть тела, по которой большинству из собравшихся хотелось бы нанести десяток добрых ударов розгами.
На улице кипела драка. Стражники хватали музыкантов, отбирали у них инструменты, вязали им руки. Те отбивались, ругаясь на чем свет стоит.
А прямо посреди улицы высился Фоллон и с невозмутимым видом наблюдал за происходящим.
Что тут творится? завопил Ренье. Почему мне портят праздник?
Фоллон повернул голову и встретился с ним взглядом.
Я действовал согласно вашим указаниям, господин Ренье, изрек он.
Каким еще указаниям? надрывался Ренье. Говорят вам
Простите, твердым тоном перебил Фоллон, вы велели мне вызвать ночную стражу сразу же после того, как я услышу шум сражения. Я услышал шум сражения. Крики боли, глухие стоны и удары. Стражники здесь и выполняют свой долг.
Ренье вернулся в комнату и обратился к своим кредиторам:
Прошу меня извинить. Пиршество окончено, явились солдаты.
Люди начали расходиться. Один или двое пытались задержаться, схватить Ренье за грудки и начать кричать ему в лицо: «Где мои деньги?» Но большинство удалялось совершенно безропотно. А бородач с квадратной физиономией пробурчал:
Лично мне все понравилось
Глава десятаяБЕГЛЕЦ ИЩЕТ ПОКРОВИТЕЛЬСТВА
Пиндар вступил на свой смертный путь в тот день, когда доверился добросердечному юноше, которого повстречал совершенно случайно. Начало всему было положено в горах герцогства Вейенто, возле небольшого костра, где сидел молодой человек, погруженный в печаль.
Бальян думал о гномской даме, с которой его связывала истинная дружба. По правде говоря, Даланн была самой давней из его друзей. И вот она ушла. Стала глыбой родонита. С годами ее черты изгладятся из камня, и кто-нибудь отыщет розовый полупрозрачный самоцвет без единой темной жилки и наделает из него женских украшений. И магистр Даланн, которая в мире людей считалась безобразной, будетв том же мире людейподчеркивать женскую красоту.
«Зрячие скалы», пробормотал Бальян. Повсюдуплоть умерших гномов. Наше отношение к камням как к неживой материи по меньшей мере кощунственно. Нужен особый дар, чтобы ощущать эту одушевленность. Вот еще один признак ущербности человеческой природы. Мы этого не чувствуем. В лучшем случае просто знаем об этом. Знаем, но не чувствуем.
Он коснулся ладонью камня, на котором сидел, и попытался представить себе того гнома, который был этой плотью столетия назад. Борода, блестящие любопытные глаза, длинные мускулистые руки с широченными, как лопаты, ладонями.
«Ты стоишь на базальте», сказала Бальяну перед смертью Даланн.
Базальт. Самая твердая порода из всех, что извергает вулкан. Вот такое определение она отнесла к первому сыну Вейенто.
Аваскейнпоследний сын. Хрупкий и изысканный. Соотносится с вулканическим стекломпервым, что исходит из чрева разъяренной земли.
Любопытная мысль
Помогите!
Крик вырвал Бальяна из задумчивости. Он вскочил, схватился за кинжал. Огляделся по сторонам. Кричали откуда-то снизу, но голос и топот ног быстро приближались: некто торопливо поднимался по склону.
Юноша только теперь обратил внимание на то, что начинает темнеть. Пока он сидел у костра, грустно и сосредоточенно размышляя о смерти Даланн, солнце почти совершенно опустилось к горизонту.
На полянку перед Бальяном выскочил человек. Глаза его безумно блуждали, одежда на нем была порвана и кое-где испачкана темными пятнамибыла то грязь или кровь, Бальян не понял.
Вы человек! взвизгнул растерзанный незнакомец и бросился к Бальяну. Помогите! Спасите меня!
Сядьте здесь, резко приказал Бальян. Сядьте и замолчите!
Незнакомец подчинился, дрожа всем телом. Он опустился на землю, обхватил колени руками, прижался к ним подбородком и затих.
Бальян закрыл его собой. Кинжал он держал в опущенной руке.
Учтите, их много, послышался глухой голос незнакомца у него за спиной.
Не оборачиваясь, Бальян проговорил:
Я найду способ защитить вас. Молчите!
Шум погони приближался. Бальян вытянул шею, всматриваясь в сумерки, и, когда пять или шесть сгустков тьмы выкатилось на поляну, крикнул:
Я здесь! Сюда!
Тяжело дышащие, пыхтящие гномы обступили костер. Они все были вооружены: кто топором, кто коротким мечом, а одинсильно искривленным луком. Такие луки бьют очень сильно и пробивают насквозь толстую деревянную плиту, если стрелять с небольшого расстояния.
Человек! рявкнул один из гномов и плюнул.
Я буду говорить со старшим, заявил Бальян, делая повелительный жест. Назовитесь.
Вперед выступил кривоногий гном с плечами непомерно широкими даже для его народа. Он горделиво повел головой, что удалось ему не без труда, так как шея у него была искривлена.
Бенно, объявил он. А ты?
Бальян, назвался юноша.
На несколько секунд стало тихо. Гномы переглядывались и пожимали плечами. Потом, как и рассчитывал молодой человек, один из них вскрикнул:
Бальян? Не тот ли, что был консультантом у магистра Даланн?
Да, сказал Бальян с важностью, подражая повадками гномам. Это я.
Преследуемый ничего не понимал. Обстановка на поляне сразу изменилась, стала дружеской, едва ли не родственной. Бальяна обступили, принялись охлопывать по бокам и плечам, хватать за руки, дергать за волосы, иногда весьма чувствительно. При этом гномы рокотали и ухали, бессвязно, но весьма приветливо.
Затем один из них (не Бенно) спросил:
Говорят, магистр Даланн нездорова?
Она ощущает свою близость к горам, добавил другой. Это так?
Многочтимая магистр Даланн обрела истинную плоть, сказал Бальян негромко.
Ответом ему были вздохи и всхлипывания.
Затем Бенно торжественно вопросил:
Какой же явилась ее истинная плоть?
Чистейший родонит, сказал Бальян. Я никогда не видел ничего подобного. Почти прозрачный.
Как наши слезы, сказал один из гномов и мрачно потянул носом.
Человек, попросивший у Бальяна помощи, вдруг шевельнулся у него за спиной, и Бальян понял, что, увлеченный разговором об умершей Даланн, успел совершенно забыть о нем.
Бенно тоже вспомнил причину, по которой он вместе с товарищами забрался на эту гору.
У твоего костра скрывается некто, провозгласил Бенно.
Некто находится сейчас под моей защитой, ответил Бальян.
Отдай его нам, сказал Бенно просто. Мы должны его казнить.
Здесьчеловеческие владения, сказал Бальян. И поскольку я развел здесь костер, то владения эти мои.
Справедливо, пробурчал Бенно.
Расскажите, в чем он виноват, попросил Бальян. Я буду думать.
Чего тут думать! выкрикнул один из преследователей, но Бенно цыкнул на него:
Мы знаем Бальяна. Магистр Даланн верила в его мудрость. Мудрый человек заслуживает, по крайней мере, объяснений с нашей стороны.
Ладно, пробурчали из темноты. Выкладывай ему. Он и сам с нами согласится, когда все узнает.
Я буду судить по человеческим меркам, предупредил Бальян. Они могут показаться вам несправедливыми, но в таком случае я буду вынужден вызвать вас на бой.
До боя не дойдет, обещал Бенно. Этот человек украл у нас мешочек с отличными бериллами.
Я не знал! выкрикнул беглец. Мешочек просто лежал!
Ага, а ты просто его подобрал, огрызнулся Бенно. Очень ловко. Если это был мешочек, значит, кто-то его оставил. Так? Мешочки не бывают «просто так». Мешочки всегда чьи-то.
Но хозяина не было, вот я и решилеще раз попытался объяснить беглец.
Гномы возмущенно зашумели, стуча рукоятками топоров о камень, а Бальян примирительно заметил:
В человеческой натуре подбирать все, что плохо лежит. Он вернул вам камни?
Мы их отобрали, сообщил Бенно.
В таком случае инцидент можно считать исчерпанным, сказал Бальян. Этот человек проявил себя жадным и неосмотрительным, но по нашим законам подобные вещи не караются смертью. Ступайте.
Но гномы не трогались с места, явно недовольные.
В чем дело? спросил Бальян. Вы обещали подчиниться моему решению.
Ну, протянул Бенно, может быть, ты еще передумаешь? Больно уж у этого человека лицо неприятное. Понимаешь?
Возможно, не стал спорить Бальян, я ведь его не рассматривал. Но припомните-ка лучше все те случаи, когда мой отец миловал гномов, хоть они и нарушали наши законы по незнанию!
Твоя правда, нехотя пробурчал Бенно. И обратился к своим:Идемте. Нужно проститься с Даланн, пока она не ушла в скалы насовсем.
И гномы один за другим начали спускаться, исчезая в ночной темноте.
Бальян подложил в костер еще ветку. Огонь вспыхнул ярче, озарил лицо сидящего на земле человека. Бальян пристально посмотрел на него.
«И впрямьнеприятная физиономия, подумал юноша. Впрочем, у кого она будет приятной после панического бегства, да еще после того, как тебе наваляли гномы!»
Как вас зовут? спросил его Бальян.
Пиндар, назвался тот.
И, помолчав, заговорил на совершенно неожиданную для Бальяна тему:
Скажите, кто та дама, о которой вы упоминали в беседе с Бенно?
Магистр Даланн? удивился Бальян. Вы ее имеете в виду?
Да, если вы тоже имеете в виду именно ее.
Поясните.
Она была магистром в Академии Коммарши, сказал Пиндар. Преподавала теоретическую эстетику. Она когда-нибудь рассказывала вам об этом?
Разумеется, и не раз, кивнул Бальян.
Пиндар вздохнул.
Я был ее студентом. Мы, бывало, спорили до хрипоты. Впрочем, с ней особо не поспоришьона умела так рявкнуть, что у любого спорщика колени подгибались.
Бальян грустно улыбнулся:
Да, она была такой.
Она умерла?
Сегодня.
Они помолчали, ощущая, как между ними растет близость. Волшебным образом Пиндар перестал казаться Бальяну «неприятным». Напротив, молодой человек стал находить его вполне симпатичным.
Какой она былатам, в Академии Коммарши? спросил Бальян.
Магистр Даланн? Пиндар еле заметно улыбнулся, одними уголками губ. Свирепая карлица. Умная. Яркая личность. Про нее шептались, будто она тайком сбривает бороду.
Сбривает? удивился Бальян. У нее была жесткая редкая борода, и она ее вовсе не сбривала. Напротив, носила с гордостью. У многих гномских дам растет борода, и они этого вовсе не стыдятся.
В те времена Даланн скрывала свою принадлежность к народу гномов, пояснил Пиндар.
Почему? удивился Бальян.
Пиндар пожал плечами.
Может быть, она считала, что гномку не возьмут в качестве преподавателя в Академию. С тех пор многое изменилосьОн помолчал и, видя, что молодой человек теперь к нему вполне расположен, перешел к вопросу, волновавшему Пиндара с первой минуты. Вы упомянули о своем отце и о его отношениях с народом гномов С моей стороны не будет нахальством спросить: кто ваш отец?
Бальян молча смотрел в огонь. Он молчал так долго, что Пиндар уже начал мысленно проклинать себя за поспешность и отсутствие деликатности. Если отец юношивлиятельный человек, было бы верхом глупости спугнуть такого покровителя!
Но в конце концов Бальян ответил:
Мой отецгерцог Вейенто. И, глянув на Пиндара искоса, добавил:Но я бы вам посоветовал не слишком-то рассчитывать на мое содействие. Янезаконный сын. Так что мое покровительство при герцогском дворене более чем пустой звук.
* * *
Простодушный Бальян ошибался. Разумеется, рекомендация бастарда ничего не значила для герцога Вейенто, но Пиндару не требовались никакие особые рекомендации. Все, что ему было нужно, это способ проникнуть к герцогу Вейенто и попросить об аудиенции. Разговаривая с начальником стражи, Пиндар сослался на свое знакомство с Бальяном, а остальное оказалось делом несложным. Вейенто принял Пиндара спустя час после появления бывшего поэта в замке.
Сразу переходите к делу, объявил герцог. Времени у меня мало, так что извольте просто отвечать на вопросы. Как вы познакомились с моим э-э бастардом?
Случайная встреча в горах.
Как он вам показался?
Добр, недалек, простодушен, гномов знает лучше, чем людей.
Ваша оценка совпадает с моей, кивнул Вейенто. Как вы оказались в горах?
Бежал.
Подробней.
История произошла, прямо скажем, не слишком благопристойная, но Пиндаркоторый в отличие от Бальяна хорошо разбирался в людяхмгновенно почувствовал: герцогу Вейенто следует изложить ее без всяких сокращений и прикрас.
Поэт был нанят в один богатый дом в качестве преподавателя риторики для наследника. По мнению Пиндара, жалованье ему положили недостаточное, так что он предпринял некие действия по увеличению своих доходов.
Пиндар выяснил, что нанявшее его семейство враждовало с семейством, обитавшим по соседству. Поэтому Пиндар собрал некоторое количество компрометирующих сведений, а затем отправился к соперникам своих хозяев и эти сведения хорошо продал.
Но после заключения столь удачной сделки случилось нечто непредвиденное: оба семейства взяли и примирились. И первым делом ополчились на соглядатая и клеветникаПиндара, так что тому пришлось бежать.
Спасаясь от преследований, Пиндар укрылся в горах, где произошел неприятный инцидент с гномами.
И если бы не господин Бальян, плохо бы мне пришлось, заключил Пиндар.
Вейенто, прищурившись, созерцал стоявшего перед ним просителя. Пиндар держался непринужденно, малоприятные для себя подробности излагал без всякого смущения и явно ожидал от герцога каких-то благ.
Ваше бесстыдство завораживает, признался Вейенто. Только не говорите мне, что этопризнак утонченной натуры. А что, ваши стихи действительно хороши?
Пиндар пожал плечами.
В зависимости от того, что вам нравится, мой господин.
Вейенто поморщился: ему не нравилось, когда к нему так назойливо набивались в холопы.
Я еще не ваш господин, так что называйте меняваше сиятельство.
Хорошо, ваше сиятельство, преспокойно согласился Пиндар. И продолжал:В моем творчестве я предпочитал воспевать безобразное. Видите ли, ваше сиятельство, я находил в распаде, тлене и гниении особенную красоту. Ведь существуют же на свете люди, которые предпочитают свежим плодам подпорченные? Подпорченное обычно слаще. Не так ли?
Не важно. Вейенто махнул рукой. Продолжайте.
От кристально чистой воды ломит зубы, от кислых яблок сводит челюсти. Ваш сын, ваше сиятельство, кислое яблоко и чистая вода. С ним невозможно иметь дело!
Я не спрашивал вашего мнения о моем бастарде. Вейенто постучал пальцами по подлокотнику кресла. На самом деле меня интересует другое: каким образом мне можете быть полезны вы, любезный Пиндар? И что мне с вами делать? Может быть, изгнать из герцогства и забыть о вашем существовании? А заодно и предупредить Бальяна о том, чтобы он поменьше якшался со всякими проходимцами
Пиндар молча ожидал продолжения. Вейенто добавил задумчиво:
Забавно, но Бальян действительно похож на свою мать. Не только внешне, но и характером. Своим отношением ко мне. Он никогда не претендует на то, что ему не принадлежит. Он в состоянии хранить преданность без всяких условий.
В отличие от меня, вставил Пиндар. Если вам нужна моя преданность, то учтите: у меня есть условия.
Слушаю вас, сказал герцог.
Пиндар улыбнулся.
Именно с этой минуты он получил разрешение именовать Вейенто «мой господин». А спустя неделю Пиндар отбыл в столицу Королевства с тайным заданием.
Бальян так никогда и не узнал о том, что Бенно был абсолютно прав, а он, Бальян, страшно ошибся.
«Поведение людей, как и поведение гномов, учила магистр Даланн, может быть дву-, трех и более смысленным и чаще всего не поддается однозначной трактовке. Поэтому всех ваших теоретических познаний не хватит для того, чтобы правильно оценить то, что вы видите. Подключайте интуицию, у кого она есть, дети мои! Непременно подключайте интуицию»
Глава одиннадцатаяУПАВШАЯ ЧЕРЕПИЦА
«Меня хотят убить».
Воспоминание уже поджидало Эскиву. Оно находилось в спальне всю ночь, чтобы быть первым, что встретит девочка, едва откроет глаза.
Некто пытается уничтожить ее. Погасить для нее свет солнца и обеих лун, отобрать у нее ветер и сияние рек, зелень лесов, фантазии ее гобеленов
Эта мысль больше не пугала ее. Напротив, придавала жизни новизну. Эскива смотрела на свою комнату так, словно видела ее в первый раз. Все кругом было новым: кровать с высокой спинкой и низенькими бортиками, узорчатое растение, тихо покачивающееся на окне, драпировки возле входной двери
Девочка представила себе, каким новым предстанет ей мир, когда она выйдет из комнаты в сад, в город, когда она оседлает коня и окажется на дороге, петляющей между лугов и деревень. У нее дух захватило от одной только мысли об этом.
«Должно быть, все это потому, что эльфы живут очень долго, подумала девочка. Они ведь не задумываются о смерти. В отличие от людей. Выходит, мне повезло, раз на меня готовится покушение»
Однако Эскива ошибалась: дети так же бессмертны, как и эльфы. Если ребенок здоров, он не думает о возможности умереть. Только не для себя. Так что в этом отношении Гайфье был таким же бессмертным, как и его сестра.
Но Гайфье никто не пытался убить, и потому мир для Гайфье оставался прежним: обжитым, интересным и по большей части безопасным.
Эскива отбросила одеяло, вскочила. Засмеялась. Начинался новый день, и, если она переживет его, значит, у враговкакими бы хитрыми они ни быливырвана еще одна победа.
Интересная игра. Дух захватывает. Приходится делать вид, будто Эскива просто живет, как всегда: завтракает, читает, посещает занятия И одновременно с тем каждое мгновение ожидает столкновения с серьезной опасностью. А ещепытается разгадать, кто именно хочет отобрать у нее великое богатство эльфийской жизни.
Она почти не сомневалась в том, что главным действующим лицом всей интриги является Гайфье. Эскива, разумеется, знала о существовании партии, желавшей видеть на троне Королевства человека. Чистокровного человека, не связанного с Эльсион Лакар.
Называли герцога Вейенто. Но герцог уже немолод. Если Эскива «случайно» погибнет, лучшей кандидатурой на роль короля станет Гайфье. Уида будет устранена без трудаона всего лишь жена регента. К тому же ее брак с Талиессином никогда не получал эльфийского благословения и, следовательно, мог быть расторгнут. Совершенно как брак какой-нибудь простой горожанки, лавочницы или, там, ткачихи.
О-о, протянула Эскива, это большая политика
Она схватила платьебелое, отрезное под грудью, без рукавов. Снежный шелк удивительно оттенял нежную смуглую кожу девочки.
Эскива стремительно повернулась к зеркалу. Глаза ее сияли. Тот, у кого поднимется рука на такое изумительное воплощение жизни, юности, красоты, тот совершит святотатство.
Эскива тряхнула волосами, засмеялась. Невозможно! То, что она видела в зеркале, без всяких слов говорило ей о том, что убить ее невозможно. Можно попытаться и проиграть, не более того. Юность и красота бессмертны.
* * *
Весь день королеву не оставляло лихорадочное возбуждение. Она то и дело бросала взгляды через плечо, так что один из придворных кавалеров, поймав такой взгляд, вдруг жутко смутился, покраснел и потом крался за Эскивой по саду с намерением спросить у ее величества: что она имела в виду. Вместо ответа Эскива поцеловала его в лоб и тем самым окончательно уничтожила. Пока она с хохотом убегала, кавалер потирал лоб на месте поцелуя и ощущал неземное блаженство.
Утро после завтрака она провела за книгами. Королеве полагалось хорошо знать произведения поэтического и романтического искусства. Талиессин лично следил за ее образованием. Некогда, будучи наследным принцем, Талиессин перечитал почти все книги в королевской библиотеке и теперь хорошо разбирался в том, какие из романов следует давать девочке, а какие лучше бы попридержать до более позднего времени.
Эскива вполне доверяла отцовскому выбору и охотно глотала роман за романом, поэму за поэмой. Она отлично разбиралась в запутанных генеалогических и любовных связях многочисленных персонажей, знала о монстрах, кажется, все, что только можно выудить со страниц, и могла к месту процитировать поэтическую строку. Со временем, полагал Талиессин, это поможет ей завоевать популярность среди образованной части подданных.
Эскиве было жаль, что она не может поделиться своими чувствами ни с кем из близких. Сказать отцу? Талиессин всполошится, устроит облаву на негодяя, что осмелился посягнуть на драгоценную жизнь дочери. По саду начнут бродить стражники. К Эскиве намертво приклеится какой-нибудь бдительный субъект, и она будет поминутно натыкаться на него, а онглупо улыбаться и шептать: «Не обращайте на меня внимания, ваше величество».