Потратив дополнительную секунду на анализ, я чуть не взвыл. Кольцо камней накрывало синеватое марево какой-то пакости, по всему судя, эффективно блокирующей призыва Тумана в тварный мир. Будь я более опытным и подкованным путешественником, да будь у меня просто хоть какое-то приличное время в запасе, я бы с этой синеватой дрянью разобрался и ушёл обратно в Межсущее, да только простого выхода мне не оставили. В буквальном смысле.
Ладно же, с-с-с стремительные вы мои. Не хотите по-хорошему? Попробуем по-плохому. Благо, давно подмечено, что крыс в угол лучше не загонять: кусают с особой жестокостью. А я маг, причём местами даже боевой, и укусить могу куда больнее какой-то там чумной крысы.
Полностью затемнив забрало своего магического бронекостюма и на всякий случай плотно зажмурившись, я бросил в самый центр каменного круга "мармаг": фирменное заклятье, название которого является сокращением от формулы "марганцовка + магний". То и другое, конечно, порошкообразное и смешанное в правильной пропорции.
Адекватная замена светозвуковой гранате, да.
Грохнуло. Слепануло. Так как Силы я жалеть не стал, грохнуло и слепануло знатно. Я не зря зажмуривался. А не предупреждённым гвардейцам или кто там они есть должно было достаться ещё круче. Восстановив модифицированную Голодную Плеть, я выкатился из-за камня, за которым сидел, и в процессе переката за другой камень хлестнул ею по стрелкам. Широко, не особо стараясь соразмерять адекватность удара. Новый "мармаг", новый перекат и удар Плетью. Заодно я пытался подсчитать, сколько врагов сдохло от первого удара.
И подсчёт этот немедленно вверг меня в меланхолию. Потому как гвардейцы оказались, по всему судя, настоящими и своё звание Щитов оправдали на все сто. Я даже не был уверен, что хотя бы одного из них ранил!
Вот же м-м-м макароны со сливками!
В следующую эволюцию под грохот "мармага" я разбрасываться не стал и ударил Плетью, как этаким мгновенно удлинившимся копьём. Наградой мне стал рухнувший с пробитым горлом гвардеец и три едва-едва не задевших меня болта.
А потом какой-то умник, играющий за красно-синих, сообразил, что магов лучше давить в ближнем бою. И гвардия попёрла в рукопашную.
Я отнюдь не считаю себя хрупкой тростинкой. Росту во мне шесть футов без одного дюйма, а весучто-то в районе семидесяти пяти или семидесяти восьми кило. Сложение атлетическое, пропорциональное; во всяком случае, женщинам нравилось. (Не думать про Схетту!) Но даже самый что ни на есть средний мужик в империи Баррандопять-таки, по информации Инконтавыше меня где-то так на полголовы, а массивнеена треть. У Шимо были тысячи лет, чтобы путём селекции вывести из "своих" людей такое, что спартанцы со своим Ликургом при виде этакого недостижимого идеала обрыдались бы горючими слезами.
А для гвардейцев средний рост равнялся двум метрам. При весе, на ДВЕ ТРЕТИ больше моего. Причём вес этот составляла в основном мускулатура, а не жирокдаже такой условный, как у греко-римских борцов или тяжелоатлетов. Короче, мощные, накачанные, выносливые гады, все до единого. Тюнинг от Сьолвэн всего лишь уравнивал меня в силе с этими с этими, короче.
Правда, так как я при равной мышечной силе массу имел поменьше, да и доспех мой сделан был из плотной иллюзии и потому ничего не весил, резвостью я имперцев превосходил. Причём значительно (их-то доспехи невесомыми не были). Да и реакция у меня оказалась куда лучше. Как ни крути, а одной селекции, даже многотысячелетней, мало, чтобы её плоды сравнялись со мной, таким замечательно улучшенным.
А ещё на моей стороне была магия. Да какая! Пожалуй, я не решился бы напасть на себя, имея любое количество обычных, не поддержанных магией солдат. Даже если бы эти солдаты имели на вооружении огнестрельные хлопушки, ракеты и артиллерию.
Как ни печально признавать, но на этом перечень хороших моментов заканчивался. Враги побивали меня количеством, слаженностью своих действий, общим объёмом резерваили что там заменяет священству резерв? Вера? А ещё специфичностью применяемой ими Силы. Вертясь среди бронированных туш, размахивающих, как тростинками, злобно шипящими булавами, я прямо-таки чувствовал, что стремительно переполняюсь ненавистью к теологической магии. Эта самая магия планомерно выдавливала из меня резерв, мешала творить полноценные сложные плетения, не на шутку туманила разум, замедляла реакцию
Взаимно усиливающие друг друга энергетические щиты Щитов прикрыли первую линию моих врагов так, что Голодная Плеть стала почти бесполезной. Я мог отбивать ею наиболее опасные удары, порой, нанеся удар мимо трёх взявших меня в кольцо Копий, убивал или чаще ранил дальним выпадом кого-то из Щитов второй-третьей линий, но чем дальше, тем яснее становилось: долго в таком режиме мне не протянуть.
Вот тогда-то, мысля и действуя на последних искрах воли, я и решил рискнуть.
15
Если бы не техника "метельного взгляда", фиг бы у меня чего вышло. А так бросаясь ничком на землю, я послал над собой расширяющуюся кольцом плоскую волну смещения. Без симметричного возврата, не особо мощнуюпотому что после длительного совокупного давления на меня аур воинов-священников от резерва оставались рожки да ножки.
Особой надежды на успех я тоже не питал
Тем разительнее и кошмарнее оказался эффект моего последнего аргумента.
Пройдя над землёй на высоте чуть меньше полутора метров, волна пренебрежимо малой толщины рассекла, не замечая препятствий, всё и вся в радиусе метров так тридцати (хорошо, что у меня хватило ума ограничить её внешний радиус). И мои противники от этого ударасовсем не магического, нет! по крайней мере, никаким боком не относящегося к классической магииоказались располовинены так же аккуратно, как величавые камни круга менгиров. Только камни от этого видимого ущерба не претерпели, а вот живые люди
Давящая аура исчезла почти мгновеннокак будто пыльный мешок, в который меня сунули, рассекло одним молниеносным ударом и внутрь хлынул поток свежего воздуха пополам с ярким дневным светом. Выпрямившись, я обнаружил вокруг десятки рассечённых пополам тел, иные из которых ещё дёргались в агонии, пока вокруг с кошмарной быстротой расплывались кровавые лужи. А ещё я обнаружил быстро пятящегося прочь типа во всё той же красно-синей форме, но с бело-голубой лентой, повязанной вокруг шлема. Надо полагать, командир этих мертвецов, которому повезло оказаться дальше тридцати метров от меня.
Сейчас, когда ошеломление от мгновенной гибели подчинённых и страх захватили его душу без остатка, места для давящего могущества его воинственного божества в нём не оставалось, и крупнотелый детина показался мне на удивление беспомощным. Пустым. Жалким.
Но жалкий или нет, а для допроса он мне сгодится.
Мгновенно удлиняющимися отростками Голодной Плети я оттолкнулся от земли и пары подвернувшихся менгиров. Верхушка одного из них от толчка со скрежетом сместилась, другогои вовсе рухнула наземь с глухим грохотом, слегка сотрясшим почву. Прыжок! Командир красно-синих попытался уклониться, но страх, стремительно переходящий в ужас, почти парализовал его. Одновременно и на полном автомате он попытался сотворить защитный Знакно в отсутствии подпитки от Шимо это, как и следовало ожидать, оказалось больше похоже на вычурный жест, не оказавший на реальность ровно никакого эффекта. А ещё парой секунд позже стало поздно дёргаться: отростки Голодной Плети спеленали жертву по рукам и ногам, залепив для надёжности и рот, и даже выпученные до предела глаза.
Повиснув невысоко над землёй на всё тех же отростках Плети, амортизировавших моё приземление после прыжка, и тяжело дыша, я остановился, впервые осматриваясь по сторонам по-настоящему.
Каменный круг, которым я воспользовался, как якорем для выхода из Межсущего, должен был привести меня на окраину имперского города, именуемого Ромдат: центра транзитной торговли примерно в трёх днях пешего пути от столицы, носящей заковыристое название Сум-Барра-хнот. С одной стороны, не под самым носом у императора и Вознесённых, а с другойдостаточно близко, чтобы при необходимости долететь до сердца империи за пару часов. Или уж проникнуть в столицу на своих двоих до окончания указанного Мифрилом срока (что для обычных людей три дня пешедрала, то для меня, усовершенствованного, пять часов неторопливого бега).
Перепутать каменный круг я не мог. Если бы с координатами точки выхода были нелады, я бы попросту не нашёл её в Тумане Межсущем. Но никаких предместий поблизости не имелось. В смысле, вряд ли слабо пахнущие палёным руины, среди которых там-сям торчали из сухой почвы обгрызенные скелеты бывших деревьев, стоило по-прежнему называть предместьями.
Поднявшись на отростках Голодной Плети повыше, чтобы обозреть окрестности с более выгодной точки, я смог заглянуть за пологий бок ближнего холма и обнаружил, что зона сплошных разрушений заканчивается где-то в полукилометре. Впрочем, выяснять, что и как, можно и другими способами. У меня от короткой, но на редкость напряжённой схватки, похоже, мозги расплавились. Констатировав ярко выраженный приступ глупости, я за несколько секунд слепил Глаз (примерно то же, что Страж, только с урезанной боевой и расширенной наблюдательной функцией; подобное заклятье я в своё время творил во время знакомства с Айсом). Затем отправил Глаз летать над территорией, а сам приступил к допросу пленного.
Фантазировать я не стал. Многофункциональная Голодная Плеть пригодилась мне и в этом благородном деле. В выкачивании информации, в смысле. Прийти в себя мой пленник так и не успел, а потому воспользоваться силой Шимо по-прежнему не мог. Вот кабы он сохранил присутствие духа, у меня возникли бы серьёзные проблемы ну да что теперь шарахаться от не случившегося. Перетрухал парень, мне же лучше. Морщась от лишь частично отфильтровываемого страха своей жертвы, я углубился в изучение чужой памяти.
(Жаль, что частые допросы такого рода сильно истощают психику, приводя к суровым откатам. Переусердствовав, можно вместе с воспоминаниями заполучить слабость, рассеянность, галлюцинации, непроходящую сонливость с утратой ясности мысли и тому подобные "прелести". Конечно, "метельный взгляд" сильно облегчает мне потрошение чужих умов, но у любой техники есть свои ограничения. Пожалуй, если я устрою глубокий допрос более чем троим-четверым людям подряд, это выведет меня из строя на неделю, если не больше
Это вам не фаерболы метать!)
Как я и предполагал, пленник оказался Опорой. Но хреноватой. В том смысле, что парня -его, кстати, звали Суморотлично готовили с самого детства и не раз подвергали серьёзным испытаниям но, увы, параллельно забили ему голову кучей пропагандистской чуши, забыв дать понюхать настоящей крови. Способности у него имелись самые что ни на есть отличные, в предках ходили исключительно высокопоставленные гвардейцык примеру, папа Сумора был ни много, ни мало Мечом, главой Утренней смены гвардии (то бишь командовал полутысячей элитных вояк). По сугубой молодости мой пленник не научился ни думать самостоятельно, ни держать настоящий, не тренировочный удар.
Поэтому когда маг-одиночка, в априорном превосходстве над которым Сумор был железобетонно уверен и которого его десятки вместе с ним уже почти задавили, в долю мгновения истребил всех его подчинённых, бедняга банально сломался. Небитый мальчик увидел, как совершается невозможное, упустил поток божественной мощи, ибо Шимо не склонен помогать трусам, и попал к ужасному магу на обед. Причём живьём, что особенно позорно.
Ладно. Нюансы психологического состояния Сумора меня интересовали мало; куда больше занимал меня вопрос, что именно случилось с предместьями Рондата.
Увы, как источник информации мой пленник оказался бесполезен. Он прибыл сюда по приказу свыше, переданному через его отца, всего четыре дня назад. К тому времени округа уже имела такой же вид, как сейчас, а отчегоэто глупого юнца не волновало. Ему было приказано охранять каменный круг и заворачивать торговцев, которые вздумают выйти либо войти в него, а вот вышедших в круге из Межсущего магов-одиночекбез долгих разговоров уничтожать. Парень стукнул кулаком в грудь и отправился выполнять приказ.
От столицы до своей цели ребята Сумора добрались пешочком за сутки марша (гвардия, да, не шпаки какие). По прибытии приведённую сотню разбили на три смены по три десятка; пока одна смена спала или ела, вторая тренировалась, а третья дежурила у каменного круга. Оставшийся десяток мог наслаждаться увольнительными, благо, отнюдь не весь Рондат лежал в руинах: хватало в нём и питейных, и "женских домов".
От воспоминаний пленника об этих самых "женских домах" меня чуть не стошнило. Семейные ценности в империи Барранд явно были не в ходу, зато всячески приветствовались бытовой аскетизм и, конечно же, воинская доблесть. И если для мужчин всё это оборачивалось прелестями казармы (отдельные дома заводили себе только богатеи, на которых "настоящие бойцы" смотрели свысока), то для женщин житьё в империи от рождения до смерти было сущим кошмаром. Милашка Сумор не видел ничего зазорного в том, чтобы в свободное время прийти в "женский дом", цапнуть первую приглянувшуюся женщину (лучше, конечно, помоложе и покрасивее, но это в принципе не обязательные условия) и нагнуть её прямо на том месте, где нашёл. После чего оправиться и двинуться дальше. На выход или на поиски следующей женщины, если первой по каким-то причинам показалось мало. Молодому, хотя и не растущему уже организму чаще всего казалось мало.
Военный коммунизм во всей красе. Или лучше сказатьтеократический социал-дарвинизм?
Да фиг с ним. Как ни назови, всё едино блевать тянет.
Ещё несколько минут я вытягивал из памяти Сумора то, в чём он разбирался по-настоящему: виды и границы применимости Слов, виды и сравнительную эффективность Знаков, сочетания тех и других с боевыми навыками. А также уставы гвардии и армии, имена, способности и внешность особо приближённых к императору священниковначиная с таких же, как сам допрашиваемый, Опор и заканчивая Вознесёнными. Особенности общей планировки Сум-Барра-хнот и внутренней планировки дворца (более похожего на крепость, чем на дворецну да оно не удивительно) Сверх того я тянул из Сумора познания, в которых сам он не отдавал себе отчёта, но обладателем которых он тем не менее являлся. Таких, как нюансы столичного выговора и отношения сословий. Сам-то пленник был свято уверен, что воины безусловно лидируют, а если не грабят купчишек, так только и исключительно потому, что воинам зазорно копить всякий хлам в виде предметов роскоши но я мог сделать кое-какие более реалистические предположения относительно сословного вопроса.
Общий объём воспоминаний, вытянутых из Сумора, оказался даже больше того, который я позаимствовал у Инконта Лысоухого. И будь я хоть менталистом уровня Айса, обработать такие объёмы так быстро я бы не смогдаже "метельный взгляд" не помог бы. Но купание в реке смыслов помогло мне качественно перестроить сознание и саму структуру памяти. А второй ярус сознания, тот самый, нефизический, оказался прямо-таки создан для записи колоссальных по размеру баз данных. Я не мог прикинуть его ёмкость даже приблизительнобольше походило на то, что память, сохраняющуюся на втором ярусе, вообще нельзя выразить конечным числом.
Коль скоро там были записаны ВСЕ, даже мельчайшие нюансы устройства ВСЕХ моих возможных форм, разнообразие которых по оценке лорда Печаль было неисчерпаемым
В общем, добавив к этой копилке хоть полный слепок памяти Сумора, я бы не прибавил к бесконечной сумме и одной миллионной процента. Другое дело, что полный слепок памяти меня как раз не интересовал. Совсем. Я отнюдь не жаждал узнать нюансы каждого движения Сумора, сделанного им с рождения, точное количество и качество съеденной им пищи, детали его случек с женщинами и посещений отхожих мест. Я скопировал для дальнейшего использования только структурированную информациюпричём в моём распоряжении оказалась информация, структурированная куда лучше, чем то позорище, которое полагал своей памятью мой пленник.
- Ну, скируш,произнёс я, закончив извлечение разведданных,что мне с тобой делать?
Использованное мною презрительное обращение означало всего-навсего "опозоренный"; но буквальное значение не передавало и десятой доли неприятных оттенков, заключённых в нём.
Если подходить к делу со всей строгостью, Сумор заслуживал этого обращения трижды. Во-первых, как потерявший всех своих подчинённых в бессмысленной стычке (если бы им удалось меня убить, она не была бы бессмысленнойно коль скоро цель оказалась не достигнута). Во-вторых, как взятый в плена для воина империи, тем паче гвардейца, смерть в бою стократ предпочтительнее. И в третьих, а также, пожалуй, в-главных, Сумор был виновен в том, что от него отвернулся Шимо.