Но, но! Полегче! воин направил животное в сторону, я выпустил ремень.
Спрыгнув в жидкую грязь разбитой дороги, он приторочил копье к седлу, снял шлем, нацепил на луку. Обернулся, пятерней расчесывая длинные и светлые, ниспадающие до плеч волосы. Спешно подбежавший солдат принял уздечку, повел коня к обозу.
Ну, воин плюнул на наруч, растер прикипевшую кровь, поморщился недовольночто у тебя?
Это ошибка, я понял вдруг, что не смогу ничего объяснить. Ничего, никому. Современный человек, сознание которого, казалось бы, уже предельно восприимчиво, и тот не поверил бы. Я сам, сам! не верил своим глазам до сих пор я даже не пытался внятно думать!
Кто с тобой был? темные глаза смотрели пристально, рука в кожаной перчатке механически полировала сталь, та уже проблескивала сквозь красно-бурую грязь.
Со мной? высохшие было ладони вспотели вновь.
Да. С тобой, с тобой, кажется, я начинал раздражать его. Я понял, что должен, обязан убедить этого человека.
Девочка. Просто маленькая девочка. Мы не грабители. Мы шли по лесу, заблудились, хотели отдохнуть в избушке Мы плутаем уже сутки! Пошлите в лес солдат. Ребенка надо найти. Её дома ждут!
Я тараторил так быстро, как только мог, и чем больше говорил, тем чётче понималне то, не то он ожидал услышать и теперь не отпустит ни меня, ни девочку, пока не получит объяснений, удовлетворивших бы его. Я замолчал.
А теперь, послушай-ка сюда, он приобнял меня за плечи, шагнул, увлекая далее, скачи ты верхом хоть трое суток, а до ближайшего людского поселения не доберешься. Что, скажи на милость, этот «ребёнок» делает здесь, с тобой? Ты украл девочку у родителей? Думаю, нет. Эта маленькая бестия, оглушила одного из моих солдат, стянула его нож и запутала следы так, что наш лучший следопыт до сих пор разобраться не может, я замер, тот подтолкнул меня в спину, к сидевшим на земле пленным, так что тебе придется идти вместе с нами. В столицу. Эй! В кандалы его!
Я вскинулся, но рука, только что лежавшая у меня на плече, вцепилась в шею, сдавив намертво. Я вскрикнул, резкая боль заставила присесть, подоспевшие солдаты заломили руки за спину, пальцы, впившиеся в ложбинки между ключиц, ослабили хватку, я дернулся, но было уже поздно. Щелкнул замок, закрепляя за мной новый статус. Высокий белокурый грабитель, сидевший рядом, покосился зло и недоверчиво.
Твой человек, Кат?
Белокурый зашипел сквозь зубыгневно раздулись ноздри хищно загнутого носадернул головой.
Я не Кат. Меня зовут Сет. И убери отсюда этого смерил меня взглядом, будто кипятком ошпарил. Не найдя достойного определения, сплюнул в грязь. Хочешь подсадить крысу? Не утруждайся. Обещай замолвить за меня словечко, и еще до Мадры я сдам тебе атамана, он улыбнулся криво, тёпленьким.
Воин усмехнулся, сокрушенно качнул головой, присел рядом на корточки.
Звать-то тебя, может, и Сет, а прозываютточно Катом. Ты известный грабитель и душегуб Разве что с Одноглазым сравнишься? Нет? Не повезло Одноглазомуне такое теплое у него местечко А то, глядишь, и заткнул бы тебя за пояс, а? он длил паузу, дожидаясь ответа. Сет улыбался молча. Ну, ничего поднимаясь, воин хлопнул ладонью о колено. Звук вышел глухим и влажным, прибудем на место, всех вас перевешаем. Разбору не будет.
Развернувшись, он побрел куда-то в сторону, на ходу снимая и складывая на руки семенящему рядом солдату тяжелую, глухо звякающую амуницию. Я провожал его взглядом, пытаясь осмыслить услышанное, поверить в происходящее. Бред принимал всё более ужасающие формы. Хотелось кричать, и я вскрикнулот боли, когда что-то, холодно и бодряще, нырнуло под ребра. Обернувшись, я наткнулся на серо-стальной взгляд.
Глава 2
Со мной никто не разговаривал. После того, как я упомянул лабиринт, пленные старались держаться подальшенасколько позволяла цепь. Да после того как нас подняли итычками и ударамипогнали вперед, вдогонку успевшему скрыться обозу, никто и не болтал. Мы бежали. Сначала вразнобой, конвульсивно дергая сковывавшую нас в одну связку цепь. Потом, когда Сет раздал достаточно команд и пинковровно и слаженно, будто воинская часть на марше. Хорошо хоть не в полной выкладке, но с рукамискрученными за спиной. Пообщаться с солдатами мне не хотелосья и без разговоров боялся сорвать дыхалку.
Мы с Сетом бежали в паре, он был ближе всех в связке, я ориентировался на него. Сет дышал через нос и смотрел под ноги. Я, борясь с искушением вывалить язык на плечо, захлопнул пасть и тоже начал следить за дорогойземля, разбитая десятками ног и колес, казалась одной, сплошной и гладкой, поверхностью. Вглядываться в это жидкое месиво было бесполезно, я следил за ступнями, в надежде поймать и упредить тот момент, когда нога подвернется в щиколотке, запнувшись о камень, спрятанный под водой.
Но когда, наконец, послышался и неслаженный скрип колымаг, и разноголосый говор людей и крики животных, солдаты дали команду «шагом». И мы пошли. Быстро, но пошли. Догнав плетущиеся в хвосте волокуши, мы уже выровняли дыхание и даже чуть сбавили шаг. Я понялэта длинная живая цепочка движется со скоростью последнего составляющего ее звена. А последними идут люди. Пользуясь раскатанной будто специально для них дорогой, они тянут смастеренные из лозы и гибких пород дерева волокуши, на которые валом свалено сено, а поверхнехитрые изделия деревенского ремесленника. Не иначе на продажу в город или на ярмарку.
Съели, да? на ворохе корзин, придерживая их, и держась за ниходновременно, ехал мальчишка лет семи. Облаченный в грязную, но крепкую робу, босой Босой. Я подумал эту мысль дважды, и все же она не желала укладываться в голове.
Сколько вас полегло? Половину перебили дружинники? Больше? мне невольно захотелось надрать наглецу уши. Триста метров бегом, да в одной связке странно сблизили меня с грабителями.
Храбрый, да? заговоривший попытался плечом утереть разбитый в кровь нос, не сумел и, в два шага нагнав товарища, теранулся о его спину, где бы вы были, кабы не дружинники? Перерезали б мы горло твоему папашке, а тебя к себе бы взяли, он шмыгнул, затянувшись глубоко, прочистил горло и сплюнул бурые сгустки, только язык сперва укоротили бы Храбрец.
Связка грянула хохотом, верховые обеспокоенно подтянулись ближе, хозяин волокуши нервно передернул плечами, вся плетеная конструкция опасно покачнулась, но мальчишка удержал равновесие.
Заткнись! Сет рявкнул это одновременно с отцом ребенка. Вскинул голову, смерив балагура взглядом. Тот заткнулся. Не на долго.
Обоз плелся вяло, лес у обочин не занимал взгляд, и через несколько минут разговор возобновился.
Грех тебе глумиться, последыш. Думаешь, нам твои корзины нужны были? Ну, взяли бы, конечно, парочку на хозяйство. Так тодобыча не богатая.
Я не последыш. Мальчишка настороженно прищурился, С чего ты взял, будто япоследыш?
А как же, грабитель обернулся, подмигивая идущим следом товарищам, раз ты на базар едешь, значит, ты и младшенький, а прибьем тваво батькукак раз и останешься последыш!
Твоя неправда! слезы зазвенели в голосе, и только поэтому он сумел перекрыть гогот, Неправда ваша! Как вы батьку прибьете, когда вы связанные?!
Ой, связанные! балагур никак не унимался, вот погоди, ночь придетвесь обоз перережем! Чай с замками обращаться умеем, и ножи в руках держатьсподручные!
Мооол-чать! охрана не выдержала, солдат дернул коня в сторону, ожег весельчака плетью.
Гогот стих. Лишь некоторые крутили еще головами, стряхивая набежавшие на глаза слезы, а неугомонный балагуртихонько похохатывал.
Мальчишка обиделся и заметно испугался. Осторожно перебирая ногами, забрался повыше. Не рискуя повернуться спиной, стал смотреть по сторонам, на медленно плывущие мимо деревья.
В связке завязались тихие разговоры:
телег по десять
Да, сколько раз уже было
Ей-ей, лучше голову отсекли встал бы обоз от хвоста путь загородил
полегло бы народу сколько
да, уж все меньше взяли бы добычу богатую
да, тут уж не товар тугие кошельки в голове охрана знатная
ту охрану считать поздно
Я крутился во все стороны, пытаясь уловить суть. Хотя разговор шел почти шепотом, пленные грабители без труда слышали друг друга, я жескорее читал по губам.
Ты уши не больно-то развешивайСет ткнул меня локтем в бок.
Я обернулся.
Он это серьезно? Что всех повесят? Без разбору?
Капитан Вадимир? Этот серьезен. Слово сдержиткак пить дать Сет потупил взгляд, задумался. Ты и вправду не знаешь?
Что? безуспешно попытался сообразить я.
Да ты и впрямь не отсюда, он сверлил меня взглядом. Была б моя воля Чую, доставишь ты хлопот нам
Это еще почему? я вскинулся, почуяв невысказанную угрозу.
То б нас повесилии дело с концами Боюсь, пытать станут.
Что-о-о?! я бы остановился, если б не тянувшая вперед цепь.
Сдается мне, братец, лазутчик ты. Белгрская ищейка И историю, на твоем месте, я придумал бы повеселей, чем про лабиринт россказни. Одним взглядом он измерил меня вдоль, поперек и вглубь. Не выбираются такие как ты из лабиринта. Будет тебя Вадимир расспрашивать, молчи лучше со своими сказками.
Если, разговаривая, он приблизился почти вплотную, то теперь демонстративно отступилна всю длину в принципе короткой цепи.
Я задумался над его словами. Крепко задумался. Капитан не поверил моему рассказу о девочке. Очевидно, ей удалось хорошо спрятаться в лесу, а солдата оглушил кто-нибудь из грабителей, тот, кому повезло больше, чем товарищам. И я уже не зналтак ли это хорошо, как кажется на первый взгляд. Ребенок. Один. В лесу. Допустим, она без труда проведет там день, а если не испугается и не заплутает, может и вернуться в избушку. Но маленькая девочка. Одна. В лесу Ночью.
Я зябко поежилсятак неприятна была эта внезапная мысль. О том, что она может рискнуть и попытаться найти дорогу домой, я предпочитал даже не думать. Огляделся: солнце вставало над вершинами самых высоких деревьев и начало уже припекать, дорога подсыхала, жижа под ногами превращалась в вязкую грязь. Прошло часа полторане больше, еще есть время, но с каждой секундой путь обратно становится все длиннее. Итак, мне надо было срочно покинуть обоз.
Сет, он отшатнулся, когда я качнулся к нему, уперся плечом в плечо.
Боже! Откуда же ты взялся? он зло вздернул верхнюю губу, Чего тебе еще?
Помоги мне бежать, Сет!
Да ты спятил! теперь запнулся он, нарушив равномерное движение в связке. Кем ты себя мнишь?
Если ты мне не поможешь, я губы внезапно пересохли, Я сдам тебя Вадимиру!
Да? кажется, я развеселил его, и как же ты это сделаешь? Расскажи, мне очень любопытно.
Облизывая пересохшие губы, я в последний раз прикинул, все ли правильно рассчитал.
Я не только сдам тебя, Кат тонко выдержанная пауза позволила мне заметить чуть дернувшийся уголок глаза, я расскажу капитану, кто именно обещал всеми силами помогать Белгру.
Ты не из Белгра! Никто в Белгре не ведет себя так. Вадимир расколет тебя. Просто поговорив раз.
Это не вселяло надежд, обыкновенный грабитель видел меня насквозь. Но я уже не мог отступить.
Конечно, я не прибегу и не стану выкладывать ему все на тарелочке Но если я буду молчать Вполне естественно на допросе вспомнить лишь самое главное и опустить хорошо известные мелочи, тебе так не кажется? Я снова склонился к самому его уху и зашептал, не в силах замолчать, Как ты думаешь, долго ли будут вас пытать, прежде чем повесят, в этом случае?
Выложив всё, я понял, что меня слушает связка до последнего человека. Слушает молча и очень внимательно.
Нет, ты точно спятил Ты этого не сделаешь, Сет уже не пытался отстраниться. Мы шли в ногу, плечо к плечу, сцепившись взглядами, за нами наблюдала вся цепь, и я затылком чувствовал, что и мальчишка, приснувший было на ворохе корзин, встрепенулся и, сонно протирая глаза, повернул любопытный нос в нашу сторону.
Сделаю. Если не покину обоз сегодня же сделаю! Мне все равно уж будет, я врал вдохновенно, потому что и сам верил лжи. По крайней мере, на тот момент. И, кажется, Сет дрогнул.
Посмотрим, буркнул он, отворачиваясь.
И мы пошли дальше. Связка молчала, бросала временами косые взгляды, но все чаще и дольше, понурив головы, смотрела под ноги. Чем выше вставало солнце, тем труднее было идти. Грязь сначала загустела, потом засохла комьями и, наконец, осыпалась мелкой рыжей пылью. Ярко-рыжей, почти красной пылью. Я так устал, что лишь когда, вздымаемая десятками ног, колес и копыт, взвесь начала подниматься клубами и окутала нас облаком, вяло подумал, что действительно попал куда-то очень далеко-далеко от родных суглинков и черноземов. Люди кашляли, и прятали лица в тканьнатягивали на нос широкие вороты рубашек, я пытался защититься майкой, долго не мог зацепить тугую резинку и, наконец, орудуя зубами, кое-как справился. Я уже давно не чувствовал под собой ног, но больше всего мне хотелось пить. Я с нетерпением ожидал вечера. Мне казалось, что тогда у меня появится шанс.
Лучи, падающие с ясного неба, впивались в плечи раскаленными иглами, выжигали глаза, заставляя опускать голову, поливали спину нестерпимым жаром. Долгожданные сумерки принесли некоторое облегчение, а с наступлением темноты был объявлен привал и разложены сторожевые костры. Обоз, днем вялый и разморенный, ожил.
Мы опустились на горячую, разогретую за день землю. Люди рядом жаловались на затекшие в одеревеневших, заскорузлых от грязи сапогах, ноги. Просили снять цепи, чтобы разуться, почиститься. Многие просили воды. Солдаты делово сновали мимо и не обращали внимания на просьбы и требования пленников. Обозники раскладывали свои, маленькие, костерки, ставили на них незамысловатую глиняную посуду и варили походные похлебки: от всей сморенной, вяло шевелящейся ленты поднялся и растекся широко вокруг одуряющий аромат мяса, овощей, специй. С голодухи у меня закружилась голова. Рот наполнился вязкой слюной. Я сглатывал, но чувствовал лишь сухую крупу дорожной пыли с солоноватым привкусом пота. Вокруг смеялись и оживленно переговаривались довольные, располагавшиеся на отдых люди. Теперь я слушал другую часть истории нападения на обоз. Она подтверждала мои догадки. Обычная тактика грабителей: пропустить богатую, хорошо охраняемую голову обоза и отсечь пару десятков последних телегмелких купцов и крестьянв этот раз не принесла успеха. Буквально перед стычкой обоз нагнал свежесформированный отряд вольных дружинников, направлявшийся в столицу. Джентльменам удачи изменила их своенравная покровительница. Появись дружинники чуть раньше, и они обогнали бы обоз, так и не узнав, что происходит за их спинами, задержись чуть в путии пришлось бы преследовать грабителей по остывшим следам, в чужом, плохо знакомом лесу, родном доме шайки. К моему несчастью, я попал в самую гущу событий: дружинники сильно потрепали шайку, да и преследование тех, кто пытался скрыться, сложилось удачно. Но Вадимир был порядком рассержен. Внезапное и непрошенное вмешательство озлобленных постоянными грабежами крестьян стоило жизни шести молодым, не обученным еще толком дружинникам. И потому ликование спасенных торговцев было тихим и сдержанным, с оглядкой на посуровевших солдат, потерявших своих товарищей, еще не успев толком приступить к службе.
А те не особо спешили заниматься нуждами пленных. Помимо костров на периметре, они поставили костры поменьше, на которых и готовили в объемных походных котлах какое-то густое варево. Торговец средней руки в знак благодарности предоставил один из своих фургонов капитану Вадимиру и его офицерам. И вскоре после того, как обоз окончательно замержующий и успокоенныйза мной пришли. Пара солдат подошла, молча и деловито сняла оковы. Получив возможность разогнуть руки, я сообразил, как же они затекли, просто зашипел от боли. С трудом всталвсе равно, что подниматься без помощи верхних конечностейбыл подхвачен с обеих сторон дюжими парнями в кольчугах и то ли отведен, то ли оттранспортирован к фургону капитана.
Эй! Куда?! А как же мы?! возмущались за спиной, но никто не обратил внимания на эти крики.
Пока меня волокли мимо костровя явно не успевал за широко шагавшими и сытно отужинавшими парнямисо всех сторон вслед несся едва различимый гневный ропот. Многие ехали на базар с семьями, и женщины не могли сдержать торжествующего гнева. Мне пообещали и каторгу, и веревку на шею, и вечные муки ада. Я же пытался размять руки и срочно придумать какую-нибудь правдоподобную историю.