Пока мы шли, я не видел лестниц, и потому несколько удивился, когда одно из ответвлений вдруг завело нас в тупик, оканчивавшийся скрученными винтом ступенями.
Давай наверх, вот тут мне уже пришлось пригнуться.
Мы скоро миновали с десяток пролетов и вышли на открытую площадку в кроне деревавысоко над уровнем земли.
Ни на минуту не усомнившись в том, что площадка сотворена искусственнонастолько ровной и правильной по форме она былая, однако, нигде не заметил следов рубанка. Ноги ступали по живому, покрытому толстой корой дереву, а не по досочным спилам. Три мощные ветви расходились от центра в стороны, а густые переплетения молодой поросли скрывали площадку от посторонних глаз.
Сидя на одной ветке, облокотившись о другую и раскачивая ногойтретью, ктран рисовал что-то, расположив лист на сгибе колена. Длинные каштановые волосы падали на лицо, он принимался было насвистывать, но замолкал вскоре, сосредоточенный.
Рокти хмыкнула тихо. Ктран кинул взгляд из под набегающих на глаза прядей. Зеленый и цепкий. Наверное, они с Рокти были погодки. Он казался чуть старше, но в остальном был точной ее копией.
Это тот самый чужак, Лист, меня вновь передернуло от этого слова. Его зовут Никита. Отведи его в дом. Пусть отдохнет и переоденется в чистое. Старейшие захотят увидеть его на закате.
Все бегаешь по поручениям совета? Сама и отведи, я не вызывался быть у Старейших на побегушках, он вновь склонился над рисунком.
Лист, Рокти не сменила тона, видно, такие пререкания были ей не в новость, во-первых, ты очень этим мне поможешь, я не хотела бы откладывать разговор на завтра, а во-вторых, к нам вечером придет Ясень.
О! Ясень и так таскается к нам через день. Если он не отстанет от тебя, пока ты не выйдешь замуж, его визиты придется терпеть о-о-очень долго!
Ну, все! А вот теперь она, кажется, разозлилась. Я ухожу, слышишь? И она скользнула в провал винтовой лестницы, мигом скрывшись с глаз.
Я обернулся. Ктран рисовал все так же: рука летала над листом, не касаясь его, штрихи ложились широко и рвано.
Подожди, бросил он, почуяв мой взгляд.
Я несмело пошел к краю. Нельзя было сказать, чтоб я боялся высоты, но дерево раскачивалось едва ощутимо и тем существенно отличалось от привычных мне скал. При первой же возможности я уцепился за ветку и оглядывал окрестности уже крепко держась.
Лес волнами простирался во все стороны, на сколько хватало глаз. Чуть впереди и справа угадывалась свободная просека тракта или, может быть, реки: слишком уж круто были заложены петли. Можно было угадать несколько просторных полян поблизостиготов был поклясться, там стояли дома-входы.
Солнце шло на закат. Второй день Или третий? Я испугался вдруг, хлопнул себя по отсутствовавшим карманам отсутствовавшей куртки, запоздало вспомнил, что блокнот достался Вадимиру. Поднялась досада, погасившая панику. Блокнот мне нравился. В память о нем в заднем кармане джинс завалялся огрызок карандаша. Я сосредоточился и сосчитал: вечер третьего дняне много, казалось бы
Так ты идешь? художник стоял у отверстия в полу и смотрел заинтересованно, моя пантомима его заинтриговала. Рисунок, свернутый в трубочку, едва заметно стукал о бедроктран проявлял нетерпение.
Да, конечно.
Обратно я шагнул уже уверенно, ни за что не держась. Лист пропустил меня вперед, сам скользнул следом, дальше мы шли бок о бок, благо коридор был широк, а навстречу нам никто не попадался.
Роктитвоя сестра?
Мы двойняшки, Лист шагнул чуть шире, ушел вперед. То ли показывать дорогу на поворотах, то ли избегал разговора.
Советэто совет Старейших? я не отставал.
Конечно. Снова заинтересованный взгляд искоса. Другого совета нет. И прибавь шагу, до заката осталось не так уж много времени.
Думаю, я верно расценил это предложение и заткнулся. Миновав еще пару поворотов, мы снова зашли в тупик, который на сей раз оканчивался дверью. Незапертая, она легко открылась с одного толчка и, перешагнув порог, Лист сделал широкий приглашающий жест, усмехнулся криво:
Добро пожаловать! Коль скоро сестрица задалась целью проникнуть в совет, я полагаю, тыпервый из длинной череды незваных гостей. А значит, достоин особого приема.
Очень любезно, сарказм не помешал мне воспользоваться приглашением. Признаться, я думал только о том, где бы мне преклонить голову, или на худой конецприсесть.
Лист не предоставил мне такой возможности. Я не успел еще окинуть взглядом просторной комнаты все с теми же скругленными углами, овального стола и дюжины полукресел по центру, когда Лист потянул меня куда-то в сторону, мы снова нырнули в короткий теперь уже проход и очутились в комнате поменьше, стены который были закрыты полками, а ползаставлен тяжелыми с виду ларями. Лист открыл один, вынул рыжую плотную куртку из грубо выделанной замшия надел, и рукава оказались короткииз другого сундучка он выудил щетку с жесткой щетиной и деревянную расческу с редкими зубьями, пару склянок и маленькую коробочку, перекинул через плечо отрез материи.
Идем, солью тебе на руки, он толкнул меня в спину, направляя к другому ходу, и мы очутились в маленькой кухоньке. В ней не было очага, но обилие посуды наводило на мысль о еде. Я сглотнул. Очередной ход вел из кухни в центральную комнату.
Лист указал на медный таз на слишком низкой для моего роста тумбочке, открыл коробочку, поставил рядом. Взял глиняный кувшин и, сняв крышку с бочки, черпанул воды.
В коробочке лежал желтоватый порошок. Я набрал горстку. Плотно спрессованный и мелкий, он и не думал разлетаться, прилип к пальцам. Вода из кувшина полилась на руки, и на ладонях запенилось, я принялся спешно мыть руки, рискнул и мазанул мокрым и скользким по лицу, шеесвежие порезы ожгло больюхватанул воды за воротник, но зато почувствовал себя много лучше.
Слив воду, Лист принялся сочинять ужин: достал из-под длинных столов корзины, набрал овощей, в туесках нашлись зерна бобовых и крупа, бочка с водой не закрывалась и похоже была бездонна. Я черпнул еще, кое-как вымыл голову, расчесался, взялся чистить жесткой щеткой джинсы и кроссовки. Куртка в плечах была узка и стесняла движения, я снял ее, отнес обратно и положил в ларь. Лист хмыкнул и нагрузил меня работойя сел чистить то, что на наших базарах называют синенькими, а по науке, кажется, баклажанами. Беседа была сведена к коротким репликам «подай-принеси».
Часа через пол появилась Рокти. Мы уже заполнили полуфабрикатом три некрупных котелка, и мне было страшно интересно, что же станет с ними дальше. Но едва взглянув в лицо охотницы, я потянулся вытереть рукиРокти была чем-то сильно раздосадована, она не зашла в кухоньку, крикнула с порога:
Скорей! и тут же скрылась.
Я бросился следом, едва догнал уже в коридоре.
Что стряслось? Она не сочла нужным ответить, и я затылком почувствовал жар обиды.
Отстав чуть, я следовал за ней молча. А она все прибавляла шагу, и скоро мы уже едва не бежали. Когда она резко сбавила темп, я понял, что мы пришли, и оглядел себя бегло. Мокрые волосы, исцарапанная рожа, грязные джинсы и размокшие, потерявшие форму кроссовки. Не знаю, на что я рассчитывал, но порог следующей комнаты я переступил, расправив плечи, вскинув подбородок и глядя прямо перед собой.
Я ожидал старой голливудской декорации с просторной залой и старцами в белых одеждах по периметруя обманулся. В комнате ничуть не больше размерами, чем та, куда привел меня Лист, суетилась масса народу. Склонившись над маленькими круглыми столиками голова к голове, одни обсуждали что-то, другие, стенографировали, третьи читали длинные свитки, прислушиваясь.
Рокти уверенно обошла две таких группы и заняла свободное место у третьей, я сел рядом. Без подлокотников, но с высокой спинкой, кресло вынудило меня взгромоздить руки на стол, и вся моя напускная уверенность будто просочилась в песок.
Никита? он, бесспорно, был много старше Рокти, седина проблескивала на висках. Открытый взгляд успокаивал и не отпускал, я едва видел, кто еще сидел рядом.
Да.
Я хотел бы услышать ответы на некоторые возникшие у совета вопросы. Можешь обращаться ко мне «Старейший», Я кивнул, кажется, несколько нервно, Успокойся, он взял меня за руку, заставив расцепить сплетенные крепко пальцы. Я вздрогнул, но тут же расслабился. Та девочка, ребенок, расскажи нам, как вы встретились, как она выглядела, что говорила. Все, что вспомнишь, и не страшно, если ты забудешь какие-то мелочи, мы понимаем, ты устал.
И я заговорил. Сбиваясь и путаясь сперва, и все увереннеедальше. Скоро я видел ее будто перед собойрыжее солнце в волосах, ясная улыбка, ладошки, прячущие задорный смехи сердце невольно сжималось в тревоге. Росток сомнения, проклюнувшийся было у избушки, был выполот с корнем. Чем дольше я говорил, тем жарче разгоралось желание действовать, одна мысль о том, что я покинул тракт, углубился так далеко в лес, не начал немедленно поиски, жгла. Я не окончил еще, когда ктран вдруг выпустил мою руку.
Ты бредишь, Рокти. Он не мог ошибиться. Это ребенок. Обыкновенный человеческий ребенок.
Да послушайте же меня! Я видела следы!
Нет. Это ты послушай меня, Рокот, и она замолчала, разом, сжавшись в комок, будто от окрика, Тылучший следопыт клана. Но чтобы быть членом совета, этого не достаточно. Совет примет решение в строгом соответствии с обычаями народа Ктранов, последнюю фразу он произнес тоном ровным и официальным, не позволяющим остаться за столом хоть на минуту дольше.
Что будет со мной? Я все же не мог уйти так.
Что будет? ктран казался озадаченным. Да ничего. Отдохни с неделю, клан дарует тебе имя гостя, потом мы не станем задерживать тебя.
Благодарю.
Рокти казалась раздосадованной, молчала весь путь обратно, хмурилась и хмыкала неразборчиво под нос. Я тоже молчал, тоска перехлестывала грудь, не отпускало ощущение стремительно утекающего времени. Я должен был начать поиски и не мог приступить к ним немедленно. Закат затухал над лесом, наступающая ночь не давала надежды на успех, а измотанный организм требовал сна.
За овальным столом нас ждали уже. Лист развлекался компанией сумрачного Ясеняглядел, ухмыляясь, как тот ковыряет ложкой овощное рагу. От глиняных горшочков шел пар.
О! Лист вскочил на ноги, едва открылась дверь, Ясень поднял взгляд, но улыбка его погасла, когда он увидел выражение лица Рокти, наконец-то. Я, признаться, устал ждать. Что? Лист прошел на кухню и вернулся с парой новых горшочков, мы сели, Совет опять не прислушался к твоим словам, Рокот?
Ты! Рокти вдруг обернулась ко мне требовательно. Скажи мне тыты был там и видел всеразве мог ребенок вести себя так, как повела себя эта девочка?
Я отложил ложку, которую взял было. Посмотрел в яростные зеленые глаза, ответил честно.
Рокти, это был ребенок. Я знал это, даже соглашаясь с тобой. Да, я видел следы, они не сказали мне ничего, я не следопыт. И завтра, едва рассветет, я отправлюсь искать девочку, кем бы она ни была.
Я тоже пойду! Признаться, я был удивлен. Уверена, мы должны найти ее. И, если я была права совет пожалеет.
Хохот Листа заглушил робкие возражения Ясеня:
Рокти, нехорошо угрожать совету. Ты не должна делать так, не ходи, пусть чужак ищет сам, он пытался схватить ее за руки, умоляюще ловил взгляд.
Она глядела только на меня, будто я был источником всех ее бед и, едва почувствовав руку Ясеня на запястье, вскочила, отступив на шаг.
Что он найдет сам? Он же не следопыт! ее смех лишил меня последних иллюзий. Наша взаимная симпатия мне привиделась. Если Рокти и станет помогать, то лишь из своих, политических, соображений. Я отодвинул горшочек, поднялся.
Спасибо за гостеприимство, кров и стол, так сказать. Где я могу лечь поспать?
Идем, покажу, Лист стал вдруг серьезен. Куда делась ирония? Обернувшись к Ясеню произнес тихо, извини, друг. Не вышло посидеть сегодня. К себе пойдешь, или у нас останешься?
Останусь, буркнул Ясень, огладил колено, покосился на остатки в горшочке и взялся за ложку решительно.
Лист пожал плечами, прошел и толкнул одну из дверок по периметру. Оглянулся выжидающе. Я посмотрел на Рокти. Та стояла поджав губы, глядя мимо и вглубь. «К черту!» решил я, и пересек комнату скоро, перешагнул порог.
Зеленый полумрак успокаивал, воздух был свеж и призрачно ароматен. Я привык уже к умиротворяющему, медовому свету деревянных стен подземного поселка. Здесьстены были сплошь увиты плющом. Выступ, служивший кроватью, оказался для меня слишком короток, но достаточно широк, чтоб свернуться калачиком: в изножье стоял сундук. Я вздохнул невольно, захотелось упасть и отключиться немедленно. Я шагнул к лежаку, стягивая косоворотку. Сзади хлопнула дверь, погрузив комнату в малахитовую темень. Щелчок пальцев. Я обернулсяЛист стоял у входа, пара светляков вилась рядом, он щелкнул пальцами еще раз, и еще пара поднялась от стены, полетела на звук.
Ну вот, они просыпаются от резких звуков. Не буди их без надобности. Они тускнеют бодрствуя. А я, признаться, давно не открывал спальни солнцу. К нам заходит только Ясень, да и тот остается редкоРокти тяготится им, хоть и жалеет.
Он замолкстоял у входа, скрестив руки, светляки и впрямь быстро тускнели, и под тенью падающих на глаза волос нельзя было различить выражения лица.
Ты ты присмотри за сестрой. Ясень защитит ее от любой опасности, только от глупости ее собственнойне сможет. Сделаешь?
Да уж постараюсь. Он кивнул, развернулся, подожди, остановил его я. Он вновь оперся о гладкий окаем дверного хода. Рокти чего она хочет?
Рожна! я почти увидел вернувшуюся во взгляд иронию. Совет ей покоя не дает. У нас как? Все семейственно. Не пробьется Рокот в советпридется весь век по над Рьянкой-рекой вековать, а тут ведь всего семь кланов, в лесу Октранском. И жизньвезде одинаковая скучная жизнь, прямо скажу, он повесил голову раздумчиво. А Старейшие по свету ездят, в столицах бывают, и хоть редко кто, а можно и с караваном за дикие земли уйти, в Накан, чудес повидать.
Поня-а-атно, я разом вспомнил собственную девушку, мечтавшую о великой моей столичной будущности и никак не ожидавшей долгих командировок в провинциальную глушь. Усмехнулся невесело.
Ясень ее сильно смущает, продолжил вдруг Лист, и я насторожился. Не пара он ей, понимаешь? И она его не любит, вовсе не любит. Только увалень этотсам не гам и другим не дампаре женихов бока наломал уже. Боятся все Ясеня. Уедет Рокот из нашего лесаглядишь, и успокоится, найдет себе по нраву кого-нибудь.
Он снова замолчал и ясидел, не зная, что ответить. Светляки совсем затухли и едва различимыми фосфорными пятнышками опустились на стены. Наконец, Лист хмыкнул, толкнул створку. Мягкий медвяной свет не ударил по глазам, как бывает обычно. В комнате уже не было никого, стол стоял не прибран.
Ты голодный небось? Лист прошел, взял мой горшочек, остыло уж все, погреть?
Оставь, я тоже вышел из спальни, подцепил пальцами кусок баклажана. Распробовав, решил, что голодне тетка, и я действительно обойдусь. Где вы еду готовите, кстати? Второй кусок последовал за первым. Я очага не видел.
Тю на тебя! Как не видел, когда рядом стоял? Покажу сейчас, пойдем! Лист устремился на кухню. Я сгреб со стола ложки да плошки, отметил, что Рокти тоже не стала есть, и поспешил следом.
Смотри, Лист присел на корточки у низенького шкафчикадеревянная дверца его была украшена густым переплетением, напоминающим переплетение корней, только светлым, того же оттенка, что и стены, это очаг, сердце дома.
Он дотронулся до узловатой поверхности, и та вдруг ожила, зашевелилась, открылось окошечко в центре и дохнуло жаром. Я отшатнулся. Лист, спеша и морщась, сунул горшочек внутрь, вынул скорее руку.
И все. Подождем чуток только, прихват надеть не забыть.
Я сидел, пялясь на медленно затягивавшееся оконце. В мареве жара видел янтарно-красное дерево. Подумал и оглядел очаг со всех сторон. Он казался только созданным руками мастера. На самом деле, как и смотровая площадка на вершине дерева, он был ровен и гладок, но составлял единое целое с домом.
Лист. Что это, Лист?
Он засмеялся моему удивлению.
Говорю жочаг, сердце дома. В каждом поселкедомов по двадцать-тридцать, а то и пол сотни бывает, если земля позволяет, да вода близко. Каждый домэто ядро, ствол и ветви. Очагядро, комнатыствол, переходыветви. Сплетутся два дома ветвями и вот тебе уже поселок.
А дерево? Площадка на деревеэто что? И дом Я никак не мог справиться с изумлением, если я ждал чудес, то явно не таких.
Все деревья растут. Домэто дерево. Только растет он во всех направлениях и очень податлив. Лист глядел с улыбкой, неужто и впрямь не знаешь?